Орлёнок, Орлёнок, взлети выше солнца...

Наполеон, круто развернувшись на каблуках, встретился взглядом с взволнованной, но ещё не до конца отошедшей от сна кузине. Каждый мускул на его лице выражал крайнюю серьезность, контрастирующую, впрочем, с бесовщинками, что прыгали в глубине синих очей. - По городу наверняка рыщут ищейки моего «дорогого» дядюшки,- приглушенно проговорил он, мимоходом одернув стоячий воротник жилета.- Вы с Мишелем поедите по другой дороге. Камерата открыла было рот, чтобы возразить, но Бонапарт жестом руки остановил её. - Поезжайте, сударыня,- властно произнес племянник императора России, сгладив эту начальственную холодность нежным пожатием пальчиков Элизы.- Чем быстрее Вы это сделайте, тем больше обрадуете меня нашей скорой встречей во Франкфурте. Не отводя взора, полного смирения, она присела в реверансе, исполненном той представительности, какую уместно было бы проявлять скорее в галереях Лувра. Шарль Наполеон едва улыбнулся этой беспрекословной покорности, кивнул настороженному Доманскому и легкой, бесшумной походкой направился в сторону ожидавшего фиакра.

***

Ей не было и двенадцати, когда она впервые услышала о нем. Наследник двух великих родов, отмеченный печальным перстом,- его судьба слыла предопределенной с самого момента его рождения, не предоставляя своему царственному носителю драгоценное право выбора. Сей факт, однако, заставлял её восхититься им ещё больше, вызывая сочувствие и восторженное уважение к стойкому узнику обстоятельств. Она искала и использовала любую возможность узнать о нем как можно больше, пряча от родителей вырванные из газет статьи и миниатюрный портрет, засыпая, забывшись в мыслях о нем. Он всегда казался ей легендой - иллюзорной, невозможной, прекрасной... Но теперь он находился рядом, и, если бы она смела, то с легкостью могла бы коснуться его. Несбыточная мечта, человек, казавшийся ей некогда едва ли не полубогом, был совсем реальным... - Почему Вы так на меня смотрите? Приятный голос, лишенный всякой язвительности, поразил её, словно молния, заставивши сотни мурашек промаршировать по её спине... Смущенная вопросом, девушка мгновенно вспыхнула, зарделась, инстинктивно опуская глаза долу, как провинившийся перед учителем ребёнок. - Ваше Величество, я...- пробормотала почти испуганно Анжелика де Клеси. Белые дрожащие пальцы её сжались в маленькие кулачки. - Вы, верно, утомлены?- мягко и с удивляющим пониманием предположил Наполеон Шарль, оглядывая учащенно дышащую спутницу.- Можете попробовать отдохнуть... Хотя, сон представляется мне проблематичным, в связи с этакими дорогами. - Нет-нет, Ваше Величество,- честно заверила дама, несколько ещё стеснённая.- Однако... С Вашего позволения, могу я разнообразить дорогу чтением? Сын Анны Романовой незамедлительно кивнул, неотрывно наблюдая за тем, как девушка сосредоточенно, непринужденным движением изымает из небольшой сумки творение литературы. Чудные переплеты, обрамлявшие книгу, позволяли думать о неевропейском происхождении данного произведения. - Что это?- с немалой долей интереса спросил Бонапарт. - Восточная поэзия, Ваше Величество,- тут же последовал ответ, в какой Анжелика, волей-неволей, вложила некую нотку теплоты.- Она несколько... необычна и, тем не менее, как мне кажется, несет в себе возвышенный смысл. - Правда?- ухмыльнулся светловолосый.- В таком случае, будьте добры, прочитайте и мне что-нибудь. Де Клеси не была готова к подобной просьбе, а потому судорожно принялась перелистывать страницы, надеясь подыскать что-нибудь действительно стоящее внимания отпрыска Наполеона Великого. В конечном итоге, найдя, девушка дрожащим от волнения голосом принялась декламировать. - О, горе сердцу, страсти нет в котором, Любовь в котором не вплелась узором! Один лишь день, что без любви ты проведёшь, Бесплодный самый, смотрит так с укором...*