Фотокарточки

Сегодня я вспомнил одну игру, в которую Билл обожал играть со мной, когда был маленький. Называется «по кочкам». Знаете такую? Это когда к тебе на коленки забирается ребёнок и ты подкидываешь его, приподнимая ноги, а потом резко разводишь колени и в последний момент ловишь его, не давая упасть. Билл это просто обожал, когда ему было годика 4, потом как-то интерес к этому пропал. Но вы же понимаете, что я вспомнил это не просто так? Когда этот маленький негодник вновь оказался в нашем доме, сначала я вздохнул с облегчением, ведь я наконец-то добился того, за что боролся последние несколько лет. Я был безумно рад, что приходил вечером не в пустой дом, проблема была только в одном: я не сразу осознал, что Билл – уже не тот милый и послушный малыш, которым я его помнил. Я вздохнул, жуя приготовленный братом ужин. Последние несколько дней с работы я возвращался поздно и никакой, так что мы даже почти не разговаривали. У нас было очень сложное дело: двое мальчишек, которых били и морили голодом в приёмной семье последние два года. И чем в этот момент занималась опека? Не отдавала мне брата из-за моего возраста, ага. Я устало вздохнул, делая глоток сока, а потом откинулся на спинку стула. –Как дела в школе? – вдруг зачем-то спросил я, сам не знаю, зачем, ведь я даже послушать его нормально не мог. Видимо, прекрасно это понимая, Вильгельм просто неопределённо мотнул головой, пробормотав что-то вроде «нормально». Я понимал, что этот ответ вообще ничего не значил, но у меня просто не было сил выпытывать из него что-либо. Тогда я в первый раз подумал, может, все были правы? Может играть роль заботливого родителя было просто, когда был реальный, а сейчас я просто начинаю понимать, что это такое взаправду, а не понарошку? Ведь я был его единственным и официальным опекуном, я не мог работать меньше и проводить с ним больше времени, я хотел заработать ему на приличное обучение, хотел дать ему все, что ему могло быть нужно, а это не так-то просто сделать в 23 года, понимаете? Между нами с Биллом не то, чтобы была стена. Между нами с ним образовалась словно какая-то пустота, и, пытаясь сквозь неё до него дотянуться, я чувствовал себя странно и как-то... Неловко, что ли? Я не знаю, с чем это было связано, но я не мог подойти к нему и обнять, как раньше. Не мог болтать с ним часами напролет. Когда я заговаривал о чем-то, у меня было ощущение, что он готов отмахнуться от меня как от надоедливой мухи. Так я себя и чувствовал. – Билл, я купил твоё любимое мороженое, – я заглянул в комнату и, когда он резко ко мне повернулся, опешил, глядя на поставленные лаком волосы и ярко подведенные чёрным глаза. – Это на Хэллоуин, – тут же пояснил он мне, видимо у меня на лице так и застыл этот немой вопрос. Я чуть мотнул головой, словно откинув все оставшиеся вопросы, и улыбнулся, глядя на него, – прикольно? Щас, еще вот, – он тут же полез в шкаф, а потом надел себе на голову какое-то черное подобие короны. Выглядело это все странно и завораживающе. – Что это за костюм? – я прошёл в его комнату и опустился на застеленную кровать, разглядывая мальчишку. – Я увидел такой арт в интернете, у знакомого на стене, и мне очень понравилось, – Билл тут же подошёл снова к зеркалу, крутясь перед ним, – только вот не знаю, что лучше надеть: черную рубашку или кожаную куртку? Думал, может сходить и купить белую майку, порвать её и заляпать типа кровью например, под мою кожанку, а? – А? – я переспросил, встречаясь взглядом с любопытными карими глазами, тут же вскидывая брови, – а да, мне кажется круто будет, если порвать майку и под кожанку, рубашка как-то... –Не то, согласен, – закончил он за меня и снова отвернулся к зеркалу, поправляя чуть съехавшую с головы корону, которую, видимо, делал он сам. Тогда я впервые увидел его с накрашенными глазами. Что я подумал? Ну, это же Хэллоуин. Подумал, как здорово, что у моего брата есть воображение и креативность, в отличие от многих подростков, которые наряжаются все одинаково в персонажей какого-нибудь популярного фильма. Но, на самом деле, не столь важно, что он первый раз накрасил глаза, хотя, вполне возможно, это сыграло не последнюю роль в том, что произошло дальше. А, что произошло дальше, я помню очень хорошо, как вчера. – И потом я такой, – Билл вскочил с пола на ноги, тряся кулаком, – сдавайся, иначе я навеки вечные запру тебя в своей башне молчания! А я тут как вскочил, как вырубил его своим магическим потоком, - мальчишка резко выставил руки вперёд, и я, решив ему подыграть, схватился за сердце и упал на кровати на лопатки, закрыв глаза. –О нет, Том, – изображая испуг воскликнул он и запрыгнул рядом на кровать, –неееет, – протянул мой юный актер, хватаясь пальцами за мою майку и тряся меня, – только не умирай, Том! Я выучу алгебру! – Кхе, – показательно громко кашлянул я, шевельнув пальцами, – кажется, я снова чувствую слабость. –И геометрию! – воскликнул Билл, выжидательно глядя на меня. А я тут же приоткрыл один глаз, а потом приподнялся, садясь на кровати. – Так-то лучше, – я улыбнулся, поправив корону на его голове, а он, как будто вспомнив о ней, тут же выпрямился. –Но это я сам решил. Королю Тьмы никто не может указывать, – он кивнул, вздернув свой носик, а я тут же рассмеялся. – Какой же ты король тьмы. Максимум на принцесску капризов тянешь, – он тут же недовольно засопел, треснув меня по предплечью, а я надул губы, как он обычно это делал, и проскулил, изображая его голос, – Том, ну пожалуйста, я так устал, можно я завтра доучу, а сейчас поиграааааю... –Ах ты! – он кинулся на меня, принимаясь щекотать. Вот ведь знает, подлец, что не выношу, когда он своими тонкими пальчиками шустро бегает мне по ребрам! Я кое-как пытался увернуться или отстранить его от себя, а уже через пару минут почувствовал, как он, уткнувшись носом мне в шею, тихонько сопит, обнимая меня и прижимаясь ко мне всем телом, сидя у меня на коленках. Я даже не сразу понял, как это произошло: смена его настроения. Но вдруг услышал очень тихую и не уверенную просьбу: «сделай по кочкам». Сначала, я не понял. Даже переспросил у него, пытаясь заглянуть брату в лицо, но он только сильнее прижался ко мне, пальчиками впиваясь в плечи. Ну а что я? Я обнял его за талию и стал чуть подкидывать на коленках, произнося это «по кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам, в ямку бух». Не дав ему упасть, я усадил его обратно себе на колени, но, когда попытался отстранить его от своей шеи, чтобы заглянуть в его лицо и понять, что вообще происходит, он снова не дал мне этого сделать и пробормотал: «еще». И я сделал это снова. Может быть, я был не прав. Но, знаете, я работал с детьми с травмами и видел, что иногда у них есть очень странные паттерны в поведении. Они могут повторять миллион раз одну и ту же игру. Позже мой психоаналитик мне объяснит, что они повторяют её снова и снова, надеясь, что смогут пережить эту травму по-другому. Но я бл*ть не психоаналитик, я вам эти умные штуки задвигать не буду. Я просто делал то, что меня просил этот маленький мальчишка. И на пятом "бух" я почувствовал, как у меня встал. От того, как он сопит мне в шею, от того, как, проваливаясь мне между колен, судорожно цепляется пальцами то за мою шею, то за плечи. От осознания того, что вообще со мной произошло, я впал в оцепенение. Я сидел и не шевелился вообще, чувствуя, как он почему-то тоже не двигается. Не просит меня поиграть с ним ещё, не ерзает, не пытается отстраниться. Я не могу сказать, сколько времени мы так просидели. Сколько времени я пытался успокоиться. Я не помню. Помню только, что, когда я опустил взгляд на брата, он уже спал, что заставило меня облегчённо выдохнуть. Я просто уложил его в кровать, встал и вышел. И поклялся себе, что, когда я проснусь завтра, я просто забуду об этом, как о страшном сне. Но, как вы можете догадаться, это обещание я не сдержал, как и многие другие, которые давал себе в отношении Билла.