Огонь под пеплом

      — Признай, Дин, мы топчемся на месте. — Сэм устало потёр переносицу и запустил пальцы в волосы. Гонка за призраками прошлого, от которой не было никакого толку, вконец это вымотала. Все, чего он хотел, это осесть хоть где-нибудь больше, чем на неделю — господи, им просто необходимо перевести дух, притормозить и, наконец, остановиться. Иначе кто-нибудь из них точно протянет ноги от этой бешеной пляски по дорогам Америки. — Признай.       — Хм. — Дин, стоящий в тени от света старенького торшера, ухмыльнулся, отлип от стены и навис над братом. — И что ты предлагаешь? — Давай, умник! Есть идеи?       Голос зол: Дин наэлектризован и накачен кофе по самое не хочу. Он, кажется, толком не спал уже неделю. Сэм высказал бы ему все о том, чем он считает их бесполезное хождение по кругу — без зацепок, без адекватных сведений, — но скандал был бы, наверное, худшим, чем может закончиться этот бесконечный день — множество дней, слившихся в один, — поэтому Сэм просто опускает голову, признавая поражение, и говорит, почти неслышно:       — Нет. Нет.       Дин отворачивается — резкое, порывистое движение — и смотрит на стену, испещрённую надписями, разрисованную стрелками, ведущими от одной фотографии к другой. Лабиринт записей, который появляется вместе с табличкой «Не беспокоить» на ручке двери везде, где бы они ни останавливались, расцвечен цветными стикерами, словно сигнальными огнями.       — Чёрт, — раздраженно выплевывает Дин, и Сэм видит, как его ладони сжимаются в кулаки. — Мы уничтожили две базы, и по нулям. Я не знаю, что нужно было сделать, чтобы заставить этих мудаков говорить. — На удивление, выходит немного виновато, но Сэм лишь качает головой — уж что-что, а пытать Дин умеет, спасибо мудаку Аластору, к которому Дин пошёл в ученики. По определённым причинам. На четыре месяца. Сэм про себя называет это братово обучение «рабством» и старается не вспоминать.       — Пошли пожрём, — вздыхает Сэм. — И напьёмся.       Это поражение. Они оба понимают это, и от осознания данного факта обоим крайне паршиво.       Они выходят из номера в душную ночь и возвращаются спустя три часа абсолютно трезвые и злые. Это самая провальная попойка в их жизни. Кругом одни провалы.       Дин, словно гончая, замирает возле двери их номера и делает движение рукой.       Что-то не так, без слов понимает Сэм, бесшумно придвигается к брату и медленно открывает дверь.       Дин входит первым, буквально оттесняя Сэма, заслоняя его собой. Возле окна кто-то стоит, опасно открыто — хоть сейчас в спину стреляй. Дин достает пистолет и проходит в номер. Сэм не успевает остановить его.       — Уборка номеров? — язвит он. — Читать умеешь, нет, амиго?       Мужчина разворачивается и делает шаг к братьям.       — Вы ищете Миллениум?       — Ты кто, блять, такой? — Дин кидается вперед, и Сэм видит, как мужик ловким движением выбивает у брата пистолет, заламывает руку за спину и заставляет опуститься на колени, как будто какого-то новичка-новобранца. Вот только Дин — почти идеально подготовленный солдат. Блять. В какое дерьмо они опять вляпались?       — Полегче, чувак! — Сэм осторожно приближается на несколько шагов. — Отпусти моего брата, и мы поговорим.       Дин хрипит в захвате и пытается материться, но мужчина вдруг отпускает его, толкая вперед. Дин неуклюже падает, скользя щекой по обшарпанным доскам.       — Хорошее оружие, — говорит мужик, вытаскивает обойму и отдает пистолет Сэму, который забирает его, удивленно приподняв брови. Да что здесь происходит, черт возьми?!       Дин поднимается и встает между ним и незваным гостем. Мужик смотрит снисходительно. Дин прекрасно знает этот взгляд — взгляд командира на провинившегося солдата — и ненавидит. Окровавленное лицо отца встает перед глазами — и он разочарован как никогда.       — Кто ты? — отрывисто произносит Дин, стараясь не согнуться под тяжестью этого взгляда, под тяжестью всего, что случилось.       — Моё имя Питер Фергюссон, — хрипит мужик в ответ. Его голос будто простужен, и в каждом слове слышится странный тягучий выговор. — Я из организации Хеллсинг. У нас общее дело, ребятки, я…       — Да что ты, — заносчиво обрывает его Дин, но Сэм хватает его за рукав, пресекая удар в зачатке. Все-то ты знаешь, братец!       — Прошу вас продолжайте, — говорит Сэм с нажимом, замечая холодный взгляд брата: пусть осуждает, сколько хочет, но если это сдвинет их с мертвой точки, то он готов послушать, что скажет этот старый вояка, чем-то напоминающий отца. — Может, присядем?       Через час Фергюссон охрипшим голосом — он не привык столько разговаривать — заканчивает рассказ. Винчестеры молчат. Что ж, он ожидал реакции похуже.       — Мы с братом должны обсудить твое предложение, — говорит, наконец, Дин, складывая руки на груди. — Погуляй, чувак.       Фергюссон кивает, выходит за дверь. Он мог бы скрутить братьев в бараний рог и прислать Интегре посылкой. Но… Если бы у него были сыновья, наверное, они были бы похожи на этих парней.       Если бы…