Pompeya — Wait.
Решив размять затёкшие ноги, пошла прогуляться и случайно набрела на выручай-комнату. Ну, что же, раз есть свободное время, то можно развлечься, поиграть здесь на гитаре или даже снять какой-нибудь клип. Я положила наушники на колонку, взяла палочку и наколдовала то, что мне нужно было для этой затеи — камера, снимающая только в нужный момент, гитара и другие инструменты, которые играли сами по себе. Маггловская аппаратура с примесью магии — это нечто. Я начала играть на гитаре, а вокруг меня словно была целая невидимая группа — палочки сами по себе били по барабанам и дискам, а синтезатор будто сам нажимал на клавиши. Хм, можно даже придумать название группе, что-нибудь вроде «Ксандра и невидимки». Да, звучит глупо, но каждый развлекается и снимает стресс как может. Записав на камеру пару видео, где я спела «Malachai — How Long» и «Bass Drum of Death — Nerve Jamming», я еще какое-то время просто играла на инструменте, давая отдых голове. Когда мне надоело, я с помощью магии убралась в комнате и обратила внимание на часы. Они показывали 12 ночи — да уж, время я сегодня хорошо убила, молодец. Продолжать в том же духе и — и всё будет отлично, опомниться не успею, как свалю отсюда. Главное — игнорировать местных, и всё будет хорошо. Ночные коридоры Хогвартса были пусты и стояла гробовая тишина, как на кладбище. Хотя какое кладбище — создавалось впечатление, что все вымерли и никого нет. На ум сразу пришёл фильм «Я легенда». Не хватало только собаки. Чёрт побери мою неуёмную фантазию: пока я шла, на ум приходили разные ужасы и вспоминались все страшилки, которые я когда-либо слышала. Я даже не встретила ни одного призрака, что удивительно для этой школы. Я остановилась, чтобы решить, куда же идти — в комнату, чтобы отдохнуть, или исследовать этот их Запретный (или как его там — Тёмный?) Лес. Я решила всё-таки пойти к себе, и посмотреть сериал — там будет видно. Будучи совой, я долгое время ночью не могла заснуть, и меня могло потянуть на приключения. Выбрав нужный коридор, я направилась к жилым комнатам. Пока я шла, меня не покидало чувство, что за мной кто-то следит, затылком буквально чувствовался чужой взгляд. Обернувшись несколько раз, я никого не увидела, но чувство, что я не одна иду по коридору, никуда не делось. Обычно паранойи я за собой не наблюдаю, хотя кто знает, может я уже приобрела и эту привычку. После встречи со профессором Снейпом всякое могло случится. Добравшись до комнаты, я быстро зашла в проход и захлопнула дверь, с облегчением выдыхая. Очень мило, ничего не сказать. Я переоделась в шорты с надписью «Не сегодня» и майку с Сейлор Мун и отправилась на небольшую кухоньку, там стояла моя любовь — синий холодильник с узорами. — Да, родной, я люблю только тебя. Что на счет великолепного занятия любовью с едой? — Я обняла великое творение человечества и, по совместительству, мой последний оплот счастья. Взяв мороженое, торт и небольшую бутылочку шампанского, я вернулась в комнату. Как же хорошо, когда ты можешь наколдовать такую прелестную и не полезную пищу! Сев на кровать, я соорудила вокруг себя целую крепость из подушек и одеял, я поставила принесенную еду и открыла ноутбук. — Так-так, что же сегодня посмотреть? «Американская история ужасов» отпадает — уже хватило ужасов Хогвартса и его пустых неуютных коридоров. Что насчёт «Во плоти»? Я бы обязательно приняла участие в тройничке с Саймоном и Киреном, если бы была возможность, но нет настроения для таких прелестных геев. Так перебрав около десятка сериалов, я остановилась на «Отбросах» и включила первый сезон. Вскоре я заснула. Кажется, на самом интересном моменте пятой серии.***
Утро не предвещало ничего хорошего: я проснулась где-то в 6 утра. Ну, что же, наверно стоит сходить в хогвартскую столовку, так сказать, на других посмотреть, себя показать… Я надела штаны зелёного цвета, белую майку и красные простенькие кеды, а на голове сделала пару пучков, похожих на рожки. И вот я захожу в огромный зал, где все трапезничают. Дамболдор сразу на меня посмотрел. Обратив на него свой царственный взгляд, я увидела улыбку, будто он рад, что я явилась на завтрак. Мое желание завтракать отпало, когда я присела на свободное место и услышала шепотки с разных сторон — видимо, они слышали обо мне: — Смотри, эта она. — Да, та новенькая, которая без факультета. — Она странная. — А она красотка… — Ты что, запал на неё? Один парнишка смотрел на меня своими голубыми глазами. Он улыбнулся мне и протянул руку, пытаясь познакомиться: — Привет, я Фил, можно Филс, ты новенькая… Я проигнорировала этого мальчишку — мне было не до новых знакомств. Короче, весь этот бред, который я сейчас услышала, испортил мне настроение, и я вставила наушники в уши, включая трек«Fiona Apple — Pure Imagination»
Есть не хотелось вообще. Со временем вроде всё успокоились, и перестали так пристально смотреть: до этого все глазели так, словно я мутант с тремя глазами, жабрами и с двумя парами рук. Даа, аппетита нет. Пройдя взглядом по сидящим рядом, я поняла, что могу умереть от скуки. Взгляд сам устремился вверх по стене к потолку. Мдаа, архитектура в Хогвартсе знатная. Я углубилась в себя. Я поняла, что все уже ушли на занятия, но догадайтесь, кто пристально продолжал смотреть на меня своими холодными чёрными глазами?! Это был Северус Снейп! На меня напал холодок — на меня никогда так не смотрели. Я встала, и, как можно спокойнее, покинула зал, так ничего не поев. Пока я шла, играла«Pompeya — Pasadena».
Я пришла в библиотеку. Она вводила в восхищённый ступор и была пуста, а всё потому, что остальные ученики были уже на занятиях. Но я могу себе позволить такое удовольствие, ведь на уроках — скука смертная. Я устроилась на читальном столе и стала вспоминать этот черный въедливый взгляд. Он будто хотел узнать, какие мысли вертятся в моей голове, но у него это не вышло. Таак, это уже становится интересно. Нужно воспользоваться своей силой, чтобы узнать, что к чему. Мне не нравится, что я чувствую себя неуверенно на чужой территории. Я воспользовалась заклятием, которое закрывает мою силу. Да, помимо того, что я волшебница, я имею дополнительную силу, которая содержалась в закрытом состоянии — природный дар помимо магии в крови. Поэтому был создан замок… Нет, конечно, я могла бы приложить терпение и силы и научиться ими пользоваться, но они мне не казались столь важны интересны, поэтому мне было легче их просто запечатать, как какой-нибудь подвал с всяким ненужным хламом. Я не знаю, как называется эта сила, но с ней я читаю человека, как открытую книгу, что с ним происходит и что произойдёт. Когда был снят замок, я встала на ноги и проговорила: «Ну что ж, посмотрим твою историю, Северус». И в тот же миг всё моё тело пробила дрожь, глаза мои стали белыми, я словно отделилась от тела и смотрела на себя со стороны, и я увидела всё. Всю историю его жизни. Я была как будто на его месте, чувствовала его эмоции и даже больше. Моя сила развивалась все то время, что была заперта. Чувства и эмоции зашкаливали; я видела его ребёнком, такой чудный мальчик со светом в глазах, который видел мир в ярком луче, но отец и мать показали, что мир не столь радужен, а после — Лили, боль, горечь, злость, ненависть к себе к окружающим, словно это было не с ним, а самое главное — он любил Лили, ненавидел Поттера; он хотел спасти Лили, но тщетно… Когда он держал на руках ещё теплое, но уже мёртвое тело Лили… Сколько эмоций, переживаний, боли, которую нельзя переварить, а затем жить дальше. Я зажала свой рот руками и кричала сквозь зубы, боли, наполнившей меня не было предела. Там была не только его история, но и остальные. Я лежала на полу библиотеки, и, когда, наконец, боль отпустила меня, мои глаза были красными, слёзы лились рекой, всё тело невыносимо болело. Я отдышалась и успокоилась, после того, как боль покинула меня. Я встала на ноги, но они еще дрожали. Поняв, что дойти мне самой до комнаты — не судьба, я аппарировала в свою комнату. Я уже тысячу раз пожалела, что открыла свою силу. Возможно, сила попыталась отомстить мне за время, проведенное взаперти. Это были очень мощные воспоминания — столько всего. Я чувствовала себя опустошенной, просто рухнула на кровать и отключилась, даже одежду не сняла. Чувствую, я так проваляюсь дня два.***
«Michael Gulezian — Whale in the Sky»
Как я и думала, я проспала весь день и на следующий очнулась где-то ночью. — Да уж, ну и прогулка в жизнях других людей. Хоть я и отдохнула, но нужна было придти в себя, поэтому, сняв наконец все, я отправилась в душ. Ничего так ни приводит в норму, как холодный душ и музыка. «Ludovico Einaudi — Experience» Мне становилось лучше, но потом опять нахлынула волна воспоминаний о его жизни и его боли. Я заплакала. — Зачем я только влезла в это всё? Лучше бы оставила, как есть, но порой я сначала делаю, а после думаю о последствиях. Слишком высокомерна? Слишком глупа? Моё сердце так болит за него и за других: за Лили, за её мужа, за её сына. Бедный мальчик остался без любящих родителей… И эти отвратительные Дурсли — не люди, а твари… Я успокоилась только через час и вылезла из душа. Мое тело было холодным, словно мрамор. Я включила музыку «Ilya Beshevli — Travel On A Wind». Она смогла хоть как-то отвлечь меня от гнетущей боли и скорби. — Ну, прямо, и музыка в сговоре с этим чувством… — я выключила её, села за компьютер, чтобы отвлечься, и мне, вроде, помогло. Я зашла на сайт магов, где продавалась разная фигня, так сказать, эксклюзивные товары, например, маска, которая меняла внешность, или живое оружие — скорпион из серебра, но моё внимание привлёк Маховик Времени. Думаю, закажу его. Я приобрела Маховик Времени, и тут же он оказался у меня на столе в стеклянной коробке. Конечно, маховик недалеко отправлял: всего на один день, но можно будет что-нибудь придумать, чтобы сделать его чуть более интересным, например, на 10-60 лет назад. О, да, будет, чем себя повеселить. Ах, да, я же вам не рассказала: я вечно что-нибудь переизобретаю, например, переделываю один в три, так сказать, улучшаю. В этом я хороша. Закончив с маховиком, я решила перекусить. Что бы такого съесть? Наколдовав себе пиццу, картошку с колой и молочный коктейль, я увидела, что звонит телефон. Это звонила Лиса, моя подруга. Единственная, кто знала, что я встряла в неприятности. — Лиса, как жизнь? Соскучилась? — Да, безумно соскучилась! Как ты? — Ну, и так себе, и вроде нормально. — Как с отбыванием наказания? — Так, терпимо. — Это хорошо. А то я думала, со скуки у тебя припадки начнутся. Кстати, Кайл спрашивал о тебе. — Да? И что же он хотел? — Ну, ты знаешь, он всегда хочет знать, где ты и что с тобой. Влюбленные мальчишки всегда ведут себя глупо. — Ммм. Ясно. Ничего нового. — Что-то случилось, Ксандра? — Ну, это долгая история. И это не телефонный разговор. — Надеюсь, ничего серьезного? Если что, я примчусь. И плевать, что нельзя. Кстати, как насчет выбраться из школы и потусить? Ты как? — Не переживай, не все так плохо. Наверное. Даже не знаю, настроения нет, у меня хандра. — Эта плохо. Не хандри, а то в статую превратишься. — Она засмеялась в трубку. — Угу. Постараюсь. Ладно, давай, если что, я тебе позвоню. — отключив телефон, я продолжила есть. Да уж, целые день потрачены на восстановление энергии, но помимо Северуса, Лили, её мужа и их сына, я увидела жизни других людей, например, Лорда Волан-де-Морта, того, кого боятся… Лично меня он не напугал нисколько, а даже заинтересовал. Его историю я увидела вкратце. Жаль, конечно, что он стал лысым. Не люблю лысых. А вот там, где он ещё не трансформировался, он даже очень ничего. Его так боятся. Тёмный Лорд — так его зовут приспешники. Наверное, стоит углубиться в его историю, хотя, сначала мне нужна передышка, а то я и так отрубилась на весь день. Вернее, на два. Чувствую себя паршиво. Надо что-нибудь придумать, чтобы мне стало легче. И не думать ни о ком больше. Северус… Подождите-ка, то есть тогда, в зале, он так усердно на меня смотрел, потому что… Он превосходно владеет легилименцией и окклюменцией и, соответственно, может не только читать чужие мысли, но и защитить свой разум. Он хотел узнать меня, мои мысли, влезть в мою голову, но у него ничего не вышло. Кажется, я ему интересна. Как говорит моя подруга Энни: «Если кто-то интересуется тобой, это никогда не заканчивается хорошо». Да и я подостыла после того, как узнала буквально всё о нём. Я была там, я чувствовала и видела всё, я знаю слишком много. Теперь я уж никак не смогу с ним поиграть. Всё стало очень серьёзно, а я не люблю, когда всё становится слишком серьёзно.Я и серьёзные вещи не совместимы. Ну, если бы серьёзность была человеком, я бы, конечно, замучила бы её до смерти. Так сказать, я тебя не перевариваю, но отомщу за всё. Так что, я буду стараться избегать его. Надеюсь, у меня это выйдет. Ну что ж, два дня я запорола, уже скоро и третий день на подходе.***
Поспала где-то три часа. Ни больше, ни меньше. И что мне принесёт этот день, я тоже не знала, но в одном была уверена — я не пойду на уроки, и уж тем более на его урок. Да и вообще не выйду из своей комнаты. Немного посидела в интернете. Вы спросите, откуда в Хогвартсе интернет? Скажу коротко: я его себе наколдовала.Ведь я не из этого века, но некоторые вещи могла переносить в прошлое как и себя и моего отца, мать, братьев и сестру. Древние род — древние возможности, которые доступны некоторым магам в будущем. Где-то через часов пять, я решила посмотреть фильм «Таинственный сад». Хоть что-то позитивное за этот день. Включив фильм, я пошла к холодильнику, сделала себе три бутерброда, салат, налила апельсиновый сок. После просмотра фильма немного вздремнула под звуки дождя и молнии. Люблю спать под этими звуками — это так успокаивает. Проснулась я где-то в 22:33. «Да уж, ну и вздремнула». Встав с постели, я подошла к окну. Да, вид из хогвартских окон неплох: водоём, лес. Ну, мило, в общем. Пялилась в окно долго, я была так поглощена созерцанием, что ничего не замечала и не слышала. А ко мне приближалось пернатое «нечто», вернее, сова с письмом. Она приземлилась на подоконник, а я, схватившись за сердце, отпрыгнула на шаг. — Ну, ты напугала! Тебе колокольчик носить нужно, — сказала я сове, на что она ухнула, как бы соглашаясь. — Ну-ка, ну-ка, что ты мне принесла? Это было письмо от Альбуса Дамблдора. Наверняка он написал что-то вроде: «Я обеспокоен. Вы плохо себя чувствуете? Поэтому вас не было видно несколько дней? Вы не выходите из своей комнаты. Если что-то вас беспокоит, приходите ко мне, мы с вами побеседуем. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя хорошо и т.д.» Я смотрела на письмо. Открыв его, я поняла — да, один в один, как я говорила. Очень мило, конечно, что он беспокоится, но не стоит. Я взрослая девочка. Я смотрела на сову, а она смотрела на меня. Я погладила её. Сова прижалась ко мне. Ластилась, пернатая. Да, все животные любят меня, это один из плюсов, которые я люблю в себе. Потом сова пристально посмотрела на меня и ухнула. Я поняла, что она намекает на ответ Дамблдору. Ну да, глупо было бы проигнорировать это. Решит, что я и правда заболела, и вломится в мою обитель. Этого мне только не хватало. Ладно, напишу что-нибудь. Лучше коротко и ясно. «Благодарю, мистер Альбус Дамблдор, за ваше беспокойство. Но не стоит переживать, всё хорошо. Просто у меня депрессия. Я, может быть, зайду, но сейчас мне просто нужно побыть одной». Вот так, коротко, вежливо и ясно. Вернее, я постаралась так написать. Я отдала маленькое письмецо сове. Она угукнула на прощание и полетела. Я какое-то время смотрела ей вслед, потом закрыла окно. Да, всё-таки у меня и вправду депрессия, что поделать. Ну, клин клином вышибают. Я решила опять опуститься в чужую жизнь. Приготовив себе теплую ванну, я добавила соль с запахом сирени, сняла с себя всё и опустилась в ванну. Немного расслабившись, я сказала вслух, закрыв глаза: — Ну что ж, Том Марволо Реддл, познакомимся поближе. …И я погрузилась в его жизнь. Всё началось с его матери. Она влюбилась в его отца, поила его любовным зельем, после — забеременела. Дамблдор посоветовал ей перестать поить её возлюбленного зельем, в надежде, что он полюбил её, но это было большой ошибкой. Ну, это понятно: она не блистала красотой, а он был из тех, кто падок на красивое личико и сладкий голосок. Хм. Он мог бы полюбить её за доброе сердце. Такова была надежда Дамблдора. Он думал, что из-за того, что она ждёт ребёнка, тот останется, но он ошибался, и эта попытка помочь обернулась фатальной. Скажем так, его отец — тот ещё ублюдок, а мать — простушка. Мне стало очень жаль её. Она слепо любила его. Она могла бы выжить и воспитать сына, подарить свою любовь тому, кому она нужна, но вместо этого она дарила ее тому, кто не заслуживал. Глупая женщина и недостойные мужчина. Да уж, обворожительный союз. Нечего сказать, бедняжка Том — такой милый ребенок, не знавший любви родителей. Ему бы хватило, если его любила хотя бы мать. Конечно, он не плакал, он как-будто знал, что его мать предпочла умереть только из-за того, что ее возлюбленный не был с ней, что ей было все равно на своего сына. Покинутые, ненужные. Это все объясняло почему у него была такая аура, почему все его сторонились. Никто не хотел с ним разговаривать, все избегали его, словно он был змеей среди цыплят.Он очень умный мальчик, он все понимал. Его история оживила меня и заинтересовала. Я захотела увидеть его. Сейчас он ещё был на пути к своей трансформации. Тогда я увидела будущее. Увидела его уже прошедшие метаморфозы. Я видела прошлое и будущее. Скажем так, эти окончания меня не радовали. И я решила, что я все изменю. Или нет. Не знаю, как получится. И я открыла глаза. Фух, на этот раз мое погружение в чужую жизнь прошло плавно и безболезненно. Это радует. Я быстро учусь, это хорошо. Я долго была погружена, где-то три часа. Но это мне помогло: депрессии как ни бывало, и я нашла себе занятие. Но это завтра, а сегодня надо поспать, чтобы составить план действий.***
8-й день. Проснувшись, открыв один глаз, потом, закрывши его, перевернулась. Чуть позже сползла с кровати, пошла умыться, и конечно же врезалась в косяк, потом об закрытую дверь. В общем, пока умывалась и чистила свои острые зубки, вроде как проснулась. Расчесала свою длинную шевелюру, которая уж очень отросла, посмотрела на себя в зеркало — почти Рапунцель! Потом решала, что надеть. Ну, во-первых, надела нижнее бельё телесного цвета. Прелесть такого белья, что когда ты в нём, кажется, что голая, но нет, не голая. Интрига! Так, нижнее бельё надела, а что дальше? Наверное, надо продумать план действия. Наверное, возьму свой Маховик Времени, который я исправила и сделала из него что-то вроде машины времени, и отправлюсь в то время, когда ему было 16. Я так решила, а может, ещё раньше. А что делать со внешностью? Надеть просто невидимку или маску, меняющую внешность и тело? Хм, какой трудный выбор. Просто… Если он увидит меня несколько раз в разных его жизненные циклах, а он мальчик умный, наверняка запомнит моё личико, уж я уверена. Ну и пусть. Да уж, нелёгкий выбор. В какой отрезок времени? Сначала я думала о том, чтобы спасти мать Тома, но в мою голову, как острый гвоздь, вбился фрагмент, где я спасаю ее, но она все равно страдает и, конечно, любит своего сына, но не так как мать своего ребёнка, в общем, инцест, фу. Только из-за того, что он похож на своего отца. И потом он её убил. Травмирование ребёнка — это ужасно. Да уж, моя сила растёт не по дням, а по часам. Ладно, неожиданные бонусы от моей силы и правда болезненные. Я решила. Я отправлюсь в то время, когда ему было 4 года. Тогда был дождь и молнии. Он в темноте. Он боялся темноты и того, что может прятаться в ней. Именно в тот момент я была ему нужна. И я решила отправиться туда, в то время. Я заплела свои волосы в две косы: коротко заплела по половине, а остальное оставила распущенными. Мои волосы пахли сиренью. Я надела синее платье с рукавами и синие босоножки. Надела на себя Маховик Времени, встала около зеркала, чтобы оценить свой вид. Но я знала, что он не увидит мое лицо, он может увидеть только очертания и всё. Я улыбнулась и повернула Маховик. И тут же телепортировалась в то место и время. Я оказалась за дверью. И я знала, что за дверью был Том Марволо Реддл. Маленький и испуганный. Никто не проверял его. Я спрятала Маховик, положила руку на дверную ручку. Моё сердце сильно колотилось, не знаю почему. Наверное, потому что этим поступком я могла изменить его. Я надеялась, что он запомнил кого-то в темноте, кто бы успокоил его и подарил частичку тепла. Я попыталась угомонить стук сердца, повернула ручку и зашла. Под одеялом лежал маленький Том. Он дрожал и был так напуган, что не услышал скрип двери. Я приблизилась, села на кровать, и только тогда он отреагировал. Он немного опустил одеяло, чтобы посмотреть, кто это, а я убрала его совсем. На меня смотрел милый мальчик. Его чистые детские глаза были очень ясными, и уже в них можно было увидеть, что он необычный малыш. Да, я очень хорошо видела в темноте, поэтому могла разглядеть все. — Привет, — сказала я, моя рука коснулась его головы. — Ты не любишь темноту? Малыш внимательно смотрел, пытаясь рассмотреть меня. Я улыбнулась и обняла его. Да, такое моё поведение обескуражило его. Я всё понимала. Я видела его в детстве. Его никто не обнимал, его боялись и лишний раз не трогали. Мои объятья стали первыми. Я укутала его одеялом и взяла к себе на руки. Он не сопротивлялся, а наоборот прильнул ко мне, а я гладила его по голове. И он сказал: — Я не люблю темноту, — детское лепетание, ещё совсем корявое из-за неясности произношения. Я улыбнулась и крепче обняла его. Моё тепло согревало его. — Я тоже когда-то не любила темноту и боялась. Но теперь нет. — Теперь я тоже не боюсь, — сказал он и обнял меня. Я сидела так с ним. Сначала он закрыл глаза, и я подумала, что он заснул, но потом он открыл глаза. Он не мог так быстро погрузиться в сон. Впервые он испытал близость человека, который взял его на руки и подарил ему частичку тепла и любви. Никто не делал этого раньше. Он трогал мои волосы. — Мне нравится твой запах, что это? — Это сирень. — Мне очень нравится. И ты мне нравишься, — я улыбалась всё это время. Мы сидели так целый час. — Ты не хочешь спать? — Нет. — Почему? — Если я засну, то ты уйдёшь. — О, не волнуйся, ты меня ещё встретишь. — Да? — Да, обещаю. Хочешь, я тебе спою? — он посмотрел на меня, открыв свои милые глазки. — Да… Я знала, что никто ему не пел, и решила спеть колыбельную. Встав с постели с Томом на руках, я стала его качать и петь ему колыбельную.«Загляни ты в сердечко мне И скажи «уходи» зиме. Ветер воет, а ты грей меня. Небо шепчет, а у нас весна. Попроси у облаков Подарить нам белых снов, Ночь плывёт, и мы за ней В мир таинственных огней. Разгони ты тоску во мне, Неспокойно у меня в душе. Попроси у облаков Подарить нам белых снов, Ночь плывёт, и мы за ней В мир таинственных огней. Попроси у облаков Подарить нам белых снов, Ночь плывёт, и мы за ней В мир таинственных огней. Попроси у облаков Подарить нам белых снов, Ночь плывёт, и мы за ней В мир таинственных огней. Попроси у облаков…»*
Он уснул. Так сладко. Мне не хотелось уходить, я еще держала его на руках. Потом осторожно уложила мальчика. Он был таким милым ребенком: держал мою руку и не хотел отпускать. Но мне уже надо было уходить. Поцеловав его в лобик на прощание, я вышла за дверь, достала Маховик Времени и вернулась обратно в своё время.***
Вы наверняка подумали, что у меня разыгрались материнские инстинкты? Нет, это не так. Скорее всего, я почувствовала, как будто он мой маленький братишка, а вообще-то, он меня умилил. Я не могу быть матерью по многим причинам, которые я в данную минуту не озвучу, да и вам знать пока не нужно их. Я вернулась в то же время. Я была в прошлом ровно одну минуту. Так что, это было удачно: я могла вырубиться и насладиться сном. Я моментально отключилась, как только мое тельце опустилось на пастель. Мне было лень раздеваться, так что я опять спала в одежде. Мне спалось, как никогда, сладко: я думала о малыше Томе, о том, как он уснул. Он был таким милым и так сладко спал. Мне снилось, что я баюкала его. Потом кадры менялись. И вот ему пять. Его глаза более ясные, он держит мою руку, а я глажу его по волосам. Потом ему девять. Он сидит у меня на коленях, прижимается ко мне, одной рукой обнимает меня за шею, а другой трогает мои волосы. Он то закрывал глаза, то открывал их и улыбался, а я пела ему песню. Потом картинка опять менялась. И ему было четырнадцать, и мы гуляли в саду. Он все так же держал мою руку. В его глазах отражалась его сильная любовь ко мне. Я была единственная, кто значил для него всё. Это было немного грустно. Я хотела бы, чтобы у него было как можно больше тех, кого бы он так любил, и кем бы он так же дорожил. Конечно, хорошо, что хоть кто-то, но этого мало, нужна ещё. В его глазах отражалась жизнь. Не было того, что я видела тогда. Не было пустоты, не было того холода и темноты. Он был словно статуя, неживым, а теперь он ожил: это я вдохнула в него жизнь. И опять другой кадр: мы играли в прятки и догонялки, ему шестнадцать, он привлекательный юноша. Я пряталась, он искал и находил. Мы смеялись, я убегала, а он ловил.Он обнял меня. Потом опять другой кадр. Я стою на скале, смотрю вниз. Меня кто-то зовет, я поворачиваюсь и вижу его. Ему двадцать пять. Он смотрит на меня и улыбается, тянет свои руки ко мне. Он приближается, хватает меня так крепко, словно я птица и могла улететь. Он утаскивает меня куда-то. Последний кадр. Зал. Мраморный белый пол. Я в белом платье. Я оглядываюсь и вижу вокруг много людей. Среди всех я замечаю, как двое мужчин бегут ко мне. Они приближаются. Это Северус и Том, они плачут и тянут свои руки ко мне, я не могу понять почему. Я смотрю на себя: я истекаю кровью. Моё белое платье превратилось в красное, и я, подхваченная их руками, почти лежу на этом мраморном полу, заливая всё своей кровью. Я смотрю в потолок, пытаясь дышать. Я проснулась вся в поту, как будто меня облили холодной водой. Да уж, ну и сон! Хоть фильм снимай! Я сняла с себя всю одежду, пока шла в ванную. Погрузившись в холодную воду, я ещё долго размышляла о том, запомнил ли меня Том, и как это отразится в будущем. Потом я думала, стоит ли проверять, повлияло ли это? Но очень быстро оставила эту мысль, убедив себя, что он точно не мог запомнить меня, а даже если и запомнил, то нечётко. Может, решил, что это был сон, странный и теплый. К тому времени, когда я вылезла из ванны и оделась, прилетела сова. Эту птицу я узнала, она принадлежала Дамблдору. В письме была просьба зайти к нему, Дамблдор хотел поговорить и помочь мне, если это в его силах. Хоть он и пытался оставить меня в покое, он не мог. Моё поведение вызывало у него беспокойство и не только его. Это беспокоило и других учителей. И я сразу подумала о Снейпе. Вообщем, с горем пополам я пошла к директору. Я зашла в кабинет и увидела сидящего в кресле Дамблдора. Как я поняла, он решил напоить меня чаем. — О, наконец-то. Проходи, Ксандра, я уж думал, ты не придёшь. — Да я заблудилась просто… — я постаралась быть милой и улыбнулась. — Ах, вон оно как! Ну да, ты же ещё плохо знаешь школу… Ну, ничего, ты скоро адаптируешься, я уверен. А если нет, я могу тебе всё показать и рассказать. — О нет, не стоит. Я как-нибудь сама. — Ну, хорошо, а то я могу дать тебе карту, — он добродушно улыбался, словно он и не старик, а ребёнок. И это было забавно. Мы долго сидели и разговаривали. Прошло около пяти часов, наверное… Сначала он расспрашивал меня, как я себя чувствую, может меня что-то беспокоит. А вообще, мы о многом разговаривали. Дамблдор не хотел, чтобы я чувствовала себя плохо, поэтому он заботился обо мне. Ровно настолько, насколько я ему позволяла. Он мне многое рассказал. Он мне много о чём рассказывал, он забавный старичок. Он узнал от моего отца, что я пою и предложил мне как-нибудь спеть на их празднике. Я же ответила, что подумаю. Он спрашивал, чем я хотела бы заняться, но я и сама не знала, мы обсудили, что я могу ходить куда угодно: на любые занятия, которые мне интересны, ну, а если не хочется, не буду. Я могла бы заниматься музыкой, есть независимые кружки и хорошие преподаватели. Вообщем, всё, что могло меня волновать или не волновать, мы обсудили, и я наконец-то вырвалась из его круга общения. Нет, он конечно хороший старик, но мне сейчас ничего не хотелось. Так что, я просто брела себе по коридорам. Это была очень приятная беседа, но меня это вымотало в конец, но я всё-таки решила сходить в класс, где был кружок по пению. Я решила, что мне надо что-нибудь спеть, возможно со зрителями. Я зашла в кабинет. Там сидела симпатичная преподавательница лет 28, стройная, с короткими волосами, они были цвета шоколада, да и она сама приятно пахла молочным шоколадом. Когда я приблизилась, она заметила меня и оторвалась от бумаг. Она поправила свои очки и мило улыбнулась мне: — Привет, ты, должно быть, Ксандра? Я рада, что ты решила вступить в наш кружок, — она встала и протянула мне руку, я же осталась неподвижна, так как считала, что это было глупым жестом. — Я не удивлена, что вы так уверены в том, что я вступлю в ваш кружок. — Да, Дамблдор мне сказал, что у вас есть голос, и вы наверняка захотите присоединиться, — она села обратно, достала какую-то папку и стала что-то писать. Когда она закончила, посмотрев на меня, она улыбнулась. — Всё! Теперь ты официально в нашем кружке. Надеюсь, тебе понравится. Может быть, ты хочешь индивидуальные занятия? Мы и сейчас можем что-нибудь спеть, если хочешь? — Э, нет, пожалуй нет. Потом, — я развернулась и уже почти вышла, как она крикнула мне: — Завтра в шесть вечера! Да уж, желание петь резко пропало. Что-то я слишком быстро охлаждаюсь ко всему, мне это не нравится. Как-то я чересчур хладнокровная. И тогда в голову мне залетела гениальная мысль. Я вернулась к себе в комнату, переоделась, надев свои зелёные штаны, кофточку и красную толстовку, взяла маховик и решила попасть в то время, когда Василиск в той тайной комнате был ещё жив. Да, я решила спасти змейку. И вот я в туалете для девочек. Хм, мило, очень мило. Я увидела то самое место. Сказала на змеином языке «откройся», и открылся туннель, ведущий вниз. Насколько я поняла, Том ещё не открывал эту дверь. Чудно, я заберу змею себе и ни Василиск, ни та противная девчонка не пострадают. Вы скажете, я миротворец, но я бы себя так не назвала. Скорее, я идеалистка. А ещё я люблю разных животных. Начиная от тех, которые нравятся всем, до тех, которых называют чудовищами. Да, что-то вроде: «Аааа, какой ужас, чудовище!» для одних. И «О, какие они милые» для меня. Я наконец-то оказалась в этом зале. Хм, неплохое зрелище, самое то. Да, я решила спеть Василиску, призвать его своей песней. И да, я знаю, что Том вызывал его не так, но у меня своя методика. Скажем так, мой голос влияет на разных существ. Это ещё один дар. Помимо умения заглядывать в прошлое и будущее есть ещё и этот. Про него есть одна легенда. Но сейчас не об этом. Вы спросите, какой песней я собиралась призвать Василиска?«Я голос, который называет ваше имя Я ищу тебя, Я ищу для вас жизнь. Куда любовь ушла? Ничего не остаётся, Только кровь И печаль преобладают. Моё сердце обливается кровью для вас, для вас Я ползу… в темноте. Я голос Жизни, которая не может жить, не спасая вас. Тем не менее, я не умираю Никогда!»
Василиск выполз из своего убежища. Он, как зачарованный слушал мою песню. Я подошла к нему, протягивая руки, и он приблизился, давая дотронуться до себя. Когда я закончила петь, он стал со мной разговаривать. Его никогда так не призывали, но он знал те легенды, в которых был голос, способный призвать и покорить любое существо. А я как раз имела такую возможность. Мы разговаривали. Я гладила его. Он был очень ласков, словно котёнок, которого давно не гладили и не обнимали. Я рассказала, что случилось, если бы я не пришла, что я хочу забрать его к себе. На что он ответил, что теперь принадлежит только мне. Я теперь единственная, кто может ему приказывать, он отдаст свою жизнь ради меня… О, это так мило. — Но не стоит спешить умирать, ты слишком ценен для меня. Для начала, я уменьшила его, потом я поместила его на свои предплечья в виде татуировки. Так он будет всегда со мной. В безопасности. Ну, конечно, в случае, если меня надо будет защитить, он с лёгкостью сойдёт и опять станет огромным. Да, я была гениальна в своих изобретениях. Чего не дать, того не отнять. Так что, довольная собой, я отправилась обратно, в то время, где я была в Хогвартс, в свою комнату, она же моя тюрьма…***
Я проснулась с трудом. Мой будильник звенел, не переставая, как сирена. Ну, знаете, не приятная, а суперски противная, ведь я планировала встать пораньше и побегать. Но делать этого мне вовсе не хотелось. О нет! Кажется, у меня депрессия. Я так и знала, что мой сентябрь будет депрессивным. Да, депрессия — мой вечный спутник по жизни. Я почувствовала, что ближайшие пять, а может и пятнадцать дней, я буду просто лежать в постели и спать. Вообще, у меня разная депрессия. Есть та, где я плачу и ем, а есть и другие виды. Но нет. Все-таки надо попытаться втянуться в учебу для того, чтобы отвлечь себя. Ну, в общем, я ходила на несколько занятий: травология, нумерология, уход за магическими существами, прорицания и астрономии. Некоторые учащиеся пытались со мной разговаривать, но я их игнорировала. А чтобы не слышать их треп — не расставалась с наушниками. И вообще, больше времени проводила в Тайной комнате и библиотеке. Все было хорошо, и я, вроде как, ушла от депрессии. Это радовало. Так медленно и неспешно проходил мой сентябрь. Я сидела и слушала, как пели ученики, и моё желание ходить в этот кружок отсохло, как листва после жаркого дня. Так что, сходив туда пять раз, я бросила кружок, сославшись на то, что у меня страх сцены. Я решила петь в тайной комнате, где никто меня не услышит. Всё бы ничего, если бы не чувство, что за мной кто-то следит. Это началось приблизительно через три дня после того, как я решила убежать от депрессии и стала ходить на некоторые занятия. Попробуйте представить: иду себе спокойно и чувствую, как кто-то маячит за моей спиной. Это очень напрягало, но я сначала так сильно не паниковала, думая, что показалось. Но чем дальше, тем больше понимала, что это не так. Тут было несколько вариантов. Это могли быть какие-нибудь любопытные ученики, или может, тот стрёмный дядька сторож. Кажется, у него был прелестный кот или кошка, не помню точно. Я решила узнать, кто не хочет оставлять меня в покое. Выйдя из Тайной комнаты, я направилась в библиотеку, надела браслеты невидимости и стала ждать. И каково было моё удивление, когда я увидела чёрную мантию! Это был Северус. Да уж. Ну и зачем было так меня изводить? Хорошо, конечно, что я — это я. А если бы какая-нибудь дурнушка, или любой другой ученик узнал или понял, что его преследует Северус Снейп, которого считают страшным человеком? Без инфаркта в раннем возрасте точно не обошлось бы! И вот, он зашёл в библиотеку. Движется медленно и плавно, словно тень. Прислушивается, пытаясь увидеть здесь ли я. Мило, ничего не сказать. Сначала я злилась, затем не могла понять, зачем ему меня преследовать. А потом вспомнила, что вроде я теперь под его ответственностью. Хм, да и Северус говорил что-то подобное. Как будто я ребёнок, о котором надо заботиться, или преступница, которая сбежит и натворит бед! Я, конечно, хулиганка, и вандализмом занималась, но это было давно. Эта часть моей личности давно не проявлялась. Да даже если бы и проявилась, я бы не позволила ей бушевать. И вот, я сижу на высоком книжном шкафу, вид отсюда замечательный, и наблюдаю, как он осторожно изучает помещение в поисках меня. Это выглядело забавно. Я всё смотрела и улыбалась. А потом, наверное, слишком увлеклась подобной ситуацией, засмотрелась на его лицо, и мне стало немного грустно. Я вспомнила его историю, и моё сердце укололо. Становилось плохо, эмоции переполняли меня, так что ещё бы чуть-чуть, и я бы расплакалась. Знаете, может, у вас было такое чувство, когда становится плохо и одновременно противно от самого себя. Не хочется плакать, но ничего не можешь поделать и начинаешь реветь, чувствуя себя самым слабым на свете. Так противно, что хочется удавиться. Я попыталась отогнать это чувство и не смотрела на него. Вот как Северус теперь действует на меня. Не хочу, чтобы он видел это. Поэтому совладав с собой, я решала, как поступить: показаться и поговорить с ним или нет? Я пыталась думать медленно, чтобы он быстрее ушёл. И да, он ушел, когда я уже вроде решила, что делать. Я посмотрела в его удаляющуюся спину и потянулась рукой вслед за ним. Рука схватила воздух. Не знаю, зачем я сделала подобный жест. Кажется, что-то происходит. И не могу сказать точно, нравится мне это или нет. Подождав ещё немного, я спустилась. Почему-то воздух показался мне очень холодным. Настолько, что пробрал до самых костей. Оставаясь невидимой, я добрела до своей комнаты. Когда моё тело опустилось на кровать, я просто закрыла глаза и уснула. Правда, ворочалась во сне очень сильно. Проснувшись опустошённой, я слезла с кровати и переоделась. Я хотела сходить к Дамблдору, и думала о предстоящем визите, уставившись на своё отражение в зеркале. Надо было попросить директора о том, чтобы Северус больше не присматривал за мной. Аргументом бы стал тот факт, что наверняка он не хотел нянчиться со мной. Оставалось лишь подтвердить, что Дамблдор может быть спокоен: я взрослая девушка и сама могу за собой присматривать. Приняв решение, я пришла и сказала ему это. Дамблдор согласился и улыбнулся. Потом задержал меня, вернее предложил чай, а я согласилась. Мы опять беседовали и мне стало казаться, что директор похож на психолога. Он спросил, почему я не снимаю солнечные очки, на что я ответила, что у меня чувствительные глаза и вообще мне так удобнее. Затем стал уговаривать меня снова заниматься в кружке и попытаться побороть боязнь сцены. Я молчала, потому что поняла, что спорить с упёртым стариком бесполезно. Он всё говорил, что с радостью бы послушал, как я пою. Я уже собралась уходить, когда почувствовала, что за моей спиной стоит не кто иной, как Северус Снейп. Я очень сильно ощущала его присутствие и, поэтому, развернулась. Он смотрел на меня пристально, но я никак не отреагировала на его взгляд и вышла из кабинета. Что-что, а избегать Северуса было моей целью. Я понимала, что ему будет полегче оттого, что не придётся нянчиться со мной. Я сидела в своей комнате, когда сова постучала клювом в окно. Письмо было от Кайла, и я удивилась тому, что он нашел меня. Неужели Лиса проболталась? Вот же фак. Там было написано, что он очень хочет меня увидеть, и что он стоит рядом со школой. Что же мне с тобой делать Кайл? Расскажу коротко. Мы с ним познакомились на тусовке, где я была с Лисой. Мы пили и танцевали, а когда наши взгляды встретились, он подошел ко мне. Так и познакомились. Я была рада новому другу. Вообще, у меня было правило: если дружить с парнем, то обязательно геем. Потому что, как показал мой горький опыт, парни-натуралы влюблялись в меня и доставали своими чувствами. Я решила что это моё проклятие. Большинство признавались, некоторые — нет. Но было видно, что они страдали от неразделённой любви. Да, с некоторыми я спала, но мои чувства быстро разгорались и затухали. Так что у нас был просто секс, но потом мне это надоело. В общем, и Кайл не стал исключением. Я думала, что он гей, но он оказался бисексуалом, и в какой-то момент у нас закрутился роман. Я правда дорожила его дружбой, он мне нравился как друг. Не знаю, как так вышло, что мы перешли черту. Я была пьяная и возбуждённая, и поцеловала его в шутку, а дальше всё пошло-поехало. Так ничего не расставив по местам, я просто заразила его, а он страдал. Я не хотела этого, и мне было очень жаль, что мы не могли остаться друзьями. Я знала, что если предложу дружбу, то он откажется. Он хотел быть со мной. Это ужасно тяжело, ведь всему виной мои особенности, так как я ещё и эмпат. Его чувства просто рвали меня на куски. Иногда я контролировала свой дар, а иногда — нет, и потом долго страдала и мучилась. Поэтому в то время пока я его, так сказать, «морозила», я изобрела зелья, чтобы избавить Кайла от чувств ко мне. Но сейчас были и другие проблемы, поэтому я не могла сорваться и бежать к нему, чтобы насильно влить зелья. Я отправила письмо, с просьбой прийти в другое время, так как мне сейчас не до него, и пообещала больше не игнорировать. Видимо это сработало. Хорошо, что рассудок его не покинул. Всё-таки я и впрямь проклята. Для тех, кого я подпускала к себе и давала узнать поближе, всё оборачивалось очень плохо. НЕНАВИЖУ СЕНТЯБРЬ. ПУСТЬ ГОРИТ.