Olafur Arnalds & Alice Sara Ott — Verses
***
15-е ноября. Я думала о плане моих дальнейших действий. Раз я взялась, значит, надо довести его до конца. Том ещё не развоплотился, Гарри Поттер ещё не родился.***
«Что теперь будет?»
Deaf Center — White Lake
Сегодня был пасмурный день, я смотрела в окно. Тёмные тучи, словно уголь, молнии, рассекавшие небосвод тёмно-синих берегов, дождь, что мелко лил из туч… Чудесный день для депрессии, но не сегодня, потому что мне надо было идти на урок к Северусу, это было обязательно. Или я приду, или он придёт за мной. Выбор невелик, хоть я уже опоздала на три часа — проспала. В прошлый раз я проспала на четыре часа, и за мной прилетела сова Северуса. О да, это было шикарное первое знакомство: я тогда не закрыла окно, поэтому эта птица влетела в комнату и стала меня будить. Единственное, что помню, — это то, как что-то пернатое чёрное ухало у меня перед лицом. Я закричала и грохнулась с кровати, но потом, когда встретилась с глазами этой чёрной совы, та замолчала. — Я встала, но ещё раз такое устроишь, я накажу тебя. Сова Снейпа ухнула, и я спровадила её через окно. Я зашла в кабинет, в котором никого не было. Видимо, скоро придёт другой курс, а профессор пошёл в кабинет, и, судя по звукам, иногда доносящихся из кабинета, где он хранил документы и всякое для зелий, он перебирал что-то. Я села на своё место, достала наушники и книгу. Урок начался. Пришли ученики. Они что-то записывали, потом стали варить зелья. Я же иногда отрывалась от чтения и смотрела на происходящее. Порой случалось что-то интересное или смешное. Я смотрела на учеников и иногда ловила на себе взгляды Северуса. Сегодня мне было очень интересно наблюдать за ним. Рассматривала его внимательно, как бы сверяясь с тем, что я видела тогда: в будущем и прошлом, сравнивала. Он был хорош в любом возрасте, но особенно мне грело душу его детское личико, такое милое. Ах, если бы ещё увидеть то милое личико… И тут в мою голову закралась одна абсурдная и глупая затея, которых не меньше день ото дня. Я решила воспользоваться маховиком времени и отправиться в то время, где ему девять-десять лет. Лето, та самая поляна, плакучая ива, под которой он проводил дни в полном одиночестве. Ну, да и я появлюсь в то время, буду сидеть в кустах или на дереве с биноклем и смотреть на него. Конечно, нет, я надену кольцо невидимости и смогу спокойно ходить рядом с ним. Да, решено. Занятия закончились, а вернее, время надзора Северуса за мной, и я пошла в свою комнату. На ум пришла другая идея: я надену браслет изменения внешности и тогда смогу с ним поговорить, ведь это лучше, чем просто наблюдать. Браслеты изменения были сделаны мною, вернее, переделаны, так что они возвращали в любой возраст. Я поставила на свои 9 лет, чтобы мы с Северусом были одногодками. Я посмотрела в зеркало и улыбнулась себе. Да, прямо как из моей детской фотографии: белые волосы фиолетовые глаза, да, я выглядела, словно дочь феи или ещё какого-нибудь сказочного персонажа, ну, а сами как думаете, где видели маленькую девочку с белыми волосами с фиолетовыми глазами? Но всё-таки я надела кольцо невидимости на всякий — случай мало ли что, взяла сумку через плечо, положила детскую книгу «Бесконечная история» три яблока, три груши и немного конфет. Что ж, я так нервничаю, ух. Я повернула маховик и оказалась на том месте: плакучая ива, трава, берег реки, солнечный день. Погода была прекрасной, я огляделась, но не нашла Северуса и тогда решила тщательней осмотреться. Видимо, я прибыла на час раньше, а может, на три. А вдруг он сегодня не придёт? Нет, он придёт, просто задерживается. По воспоминаниям, я помню, сегодня он помогал маме с чем-то, ну, значит, я могу успокоиться и снять кольцо невидимости. Так я и сделала, а затем огляделась по сторонам, подошла к реке и посмотрела воду, такую прозрачную, потом стала всматриваться в своё отражение. Да, давно не видела себя девятилетней. Чтобы себя развлечь, я решила немного отойти от плакучей ивы и собрать цветов. Я сняла сумку, села на лужайку. Вокруг меня были ромашки, такие белые, как мои волосы. Сначала я сидела и просто смотрела на них, думала о своём, потом вспомнила о детской площадке, решила пойти покачаться на качелях. Давно не качалась на них. На площадке ни одной живой души, может, потому что жаркий день, как-никак сейчас где-то 10:00. Я села на качели и стала раскачиваться, жаль, не взяла с собой головной убор, а то напечёт голову. Я встала, огляделась: по сторонам никого. Тогда я подняла руки, и те деревья, которые стояли рядом, стали расти, чтобы ветки закрыли площадку, чтобы так сильно не пекло. Когда я закончила, решила вернуться к качелям, но гость, который прилетел на площадку, не дал мне этого сделать. Это был попугай. — Ну, привет, — поздоровалась я с яркой птицей, на что та ответила: — Я Полли. Тень — это хорошо. — Да, я знаю, ты потерялся? — Нет, Полли не потерялся, Полли гуляет. — О, ну, это чудесно. Гулять полезно, но не в такое время — слишком жарко. — Полли знает, Полли искала тенёк. А ты не растаешь? — В смысле растаю? — Ты ведь из снега? — Нет, не из снега, просто я такая. — Ты красивая, Полли нравится. Ты белая птичка? — Нет, я не птичка, я девочка. Наша беседа была очень милой, как в детских сказках. Я выставила руку, чтобы Полли сел мне на руку. Он приземлился мне на запястье, а я аккуратно погладила его кончиками пальцев, затем попрощалась, и Полли улетел, а я стала шёпотом напевать песню.Отпусти меня, У меня внутри Будут биться птицы, Ты на них смотри. Отпусти меня, Я не повернусь, Отпусти меня, Я больше не вернусь. Не закрывай Тихо свои глаза — Давай помолчим. Я не хочу слышать О том, что есть И ты не один. Руки расправив, Я улетаю. Я не останусь И не оставлю.
Мне всегда так грустно, когда я смотрю вслед кому-нибудь, когда кто-то уходит. Почему тоска одолевает меня? Иногда мне так хочется самой куда-нибудь уйти, чтобы кто-то смотрел мне вслед и грустил. Я решила вернуться на полянку с цветами, что и сделала. Там я стала плести венок для себя и вдруг услышала странный звук, такой жалобный. Я встала и стала оглядываться в поисках существа, которое издаёт такие звуки. Я бросила свой венок сумку и через минут пять нашла источник шума. Это была белая лань. Я удивилась, откуда здесь лань, да ещё и такая редкая — альбинос, прямо как я? Может, она случайно забрела? Может, это чей-то питомец, который сбежал? Знаете, люди всегда заводят разных питомцев: кто крокодилов, кто огромных тарантулов. Я подошла медленно, чтобы не спугнуть. Лань пристально посмотрела на меня, она позволила приблизиться к себе. Я рассмотрела её, увидела, что она была ранена в бок, но кровь уже почти засохла. — Ох, бедняжка, кто тебя так? — я погладила её по голове, успокаивая, и лань поняла, что мне можно верить. — Я помогу тебе. Я быстро оглянулась, проверяя, есть ли где-то неподалеку маглы. Вроде нет. Положила свою ладонь на больное место, и из моей руки появился слабый свет, таким образом, я залечила рану. Если бы она была посерьёзней, я бы ничего не смогла сделать. — Ну, вот, теперь тебе лучше? Лань положила свою голову мне на колени, и я улыбнулась и погладила её. — Пожалуйста. Наши нежности с ланью были милыми, я даже вспомнила мультик «Бэмби». После я вернулась к своему месту, а лань пошла за мной — она не хотела уходить, видимо, я ей понравилась, может, из-за того, что я тоже была белой. Кто знает?.. Но я не могу же забрать её в свое время… Или могу? Об этом надо подумать. Всему виной моё доброе сердце, я люблю животных, они меня тоже. Можно сказать, что я бы предпочла животных людям. Я доплела свой венок и надела, а лань сидела рядом, иногда фыркая и пытаясь лизнуть меня в лицо, проказница. У нас с ланью идиллия. Придётся её забрать с собой. Я была такой умиротворённой. Тёплый день, птички, лань, запах ромашек — всё было так хорошо, что я забыла про всё, зачем я сюда пришла, так что в обнимку с белой ланью я задремала. Но ненадолго. Лань лизнула меня в руку, чтобы разбудить. Когда наконец я очнулась, потёрла глаза. — Прости, Филли, я задремала. Я улыбнулась лани, а она стала ластиться, тыкаясь в моё плечо своей мордашкой, и наконец-то я вспомнила, зачем я сюда пришла, но слишком увлеклась. Наверное, Северус сидит около того засохшего дерева, а я тут развлекаюсь с ланью. И вдруг по моей спине поползли мурашки, всё это время я не замечала, как Северус за мной следит, кажется, с детской площадки или с той поляны. Ой, как же так вышло? Я должна была следить за ним, а теперь всё пошло не так, и вообще шпионить он должен был за Лили, а не за мной. Неужели именно сегодня он должен был встретить Лили? Упс, кажется, у меня неприятности. Нет, может, я ошибаюсь, может, он уже встретил Лили. А вдруг нет? Что теперь будет?! Как я не люблю подобные ситуации, когда всё идёт совсем не так, как должно. А с другой стороны, может, я ничего и не сделала? Может, так даже лучше?.. И что же мне теперь делать? Я смотрела на лань, а та как будто знала, что меня волнует. Она сочувственно фыркнула, а я благодарно погладила её по шее. Думаю, лучший вариант — это сбежать, так что мы с ланью пошли в другое место, как бы показывая, что мы уходим домой, и Северус больше не шёл за нами. Мы смогли оторваться, так что, найдя место, я надела кольцо, обняла лань, взяла маховик времени, и мы с ланью оказались дома. Ну, что ж, Филли, надо договориться с родителями, чтобы они позаботились о тебе, пока я здесь. Я позвонила родителям, они согласились, так что Филли телепортировали домой. Как бы мне хотелось домой вместе с Филли, но ничего, ещё чуть-чуть, и я буду свободна, и мы с Филли будем бродить по лесам.***
Чтобы как-то немного успокоиться из-за возможной совершённой ошибки, я решила навестить Тома опять в один из страшных дней, хотя для него все они были ужасными, особенно тихие тёмные ночи, а порой с грозами, что раздавались, как рокот драконов, особенно заставлял его сжиматься. Ему всего четыре года, но выглядел он на все два, ну, или на три. Милый мальчик с зелёными глазами. С тех пор, как я его навестила, для него прошёл месяц, и больше не было такой страшное поры, как тогда. В этот раз я оделась чуть по-другому: штаны и кофта с капюшоном. Этот раз отличался: была не совсем та же погода, не столь страшная, просто сильно лил дождь, и пахло сыростью. Я стояла за дверью и слышала плач. Для меня это было словно ножом па сердцу. Сначала я подумала, что перепутала комнаты, и, чтобы до конца убедиться в этом, вошла в комнату и увидела маленького Тома, что лицом вжимался в подушку, заглушая своё рыдание. Я так и замерла, словно все остальные звуки выключились. Он ведь никогда не плакал. Мысли одна за другой стали гудеть у меня в голове. Первая капля — тот ужасный день, вторая — первые слёзы. Всё складывалось в разумные доводы. Я сжала свою руку до боли, чтобы самой не расплакаться. Я подошла к кровати Тома, который в свои четыре года одолевался тяжёлыми мыслям, и положила свою руку на его дрожащую спину. От этого он, казалось, вздрогнул, ещё больше замер, а я продолжала гладить его по спине. — Что случилось, мой милый Том? Он развернул ко мне своё милое заплаканное личико, и от этой картины моё сердце сжалось до боли. Эти красные глазки, мокрые от слёз щёчки… Другой рукой погладила его каштановые кучеряшки, а потом его щёчку, вытирая от слёз. Он смотрел так, словно вспоминал голос. Он узнал его, но из-за моего капюшона не мог нормально рассмотреть лицо. — Ты вернулась! Я думал, ты была сном. Я улыбнулась, он сел и сразу потянул ко мне руки. Я крепко обняла его, сев на кровать вместе с ним. Он обвил своими руками мою шею, а я держала его за спину и голову, прижимая к себе. — Ты испугался? Он нехотя оторвался от меня. — Не совсем, — ответил он печально в той манере, которая не свойственна маленьким детям. Видя это в его глазах, я поцеловала его в ещё влажную щёку, и эта тяжесть словно растаяла. — Спой мне. Я прижала его к себе и запела. Всего лишь капелька тепла, и твоя душа сможет жить и дышать свободнее. Меня тянуло к Тому, мне хотелось дать ему частицу доброты. Я думала, что одного или двух раз будет достаточно, но я ошибалась. Я приходила к нему ночью каждую неделю точно по расписанию, обнимала, баюкала и видела на его лице улыбку. В итоге я привязалась к нему. Когда Тому исполнилось пять лет, я поняла, что больше не должна его навещать. Для него это был целый год, для меня — всего пять часов. Я всегда прятала своё лицо в темноте. Иногда он пытался лучше, чем обычно, всматриваться, надеясь на слабые лучи от луны. Порой он касался моего лица своими маленькими ручками, что смешило меня, и я принималась щекотать его. Конечно, Том не обращал внимания на то, что я была в той же одежде. Я догадывалась, что он, возможно, думал, что я то, что живёт во тьме. Из-за этого он говорил, что теперь не боится темноты, ведь он знал, что я живу в ней. Всё, на что я надеялась, так это то, что он забудет меня, ту, что в темноте приходила к нему, решит, я плод его воображения или что-нибудь ещё, но капля той нежности останется с ним, я чувствовала это.