Cloudy sky.

Кёя с самого начала всего этого дерьма, по чистой случайности называемого громким словом «мафия», осознал, что где-то его обвели вокруг пальца. Да ещё как обвели! С чувством, с толком, с расстановкой, совершенно точно издеваясь на душевным равновесием и без того психически нестабильного парня. И дело даже не в словах Реборна, не в обещаниях Иемитсу, не в отношениях с Хранителями. Больше всего он чувствовал ложь от своего несостоявшегося босса, от Савады, которая каким-то странным образом косила под дурочку с переулочка так эффектно, что никто не мог даже подумать о том, что девчонка, не набирающая и двадцати баллов на тестах, может быть совершенно другой личностью. Он пытался уверить самого себя в том, что это просто помутнение рассудка на почве постоянных нервов. Да, именно так. Но с каждым брошенный вскользь взглядом, резким движением на удивление ловких девичьих рук, раздражённым «чёртовы идиоты», тихим шипением, разносящимся в сторону Хранителей, Кёя начинал все больше и больше осознавать, что их просто-напросто надули, обдурили, как последних идиотов. А они, дураки, верили в этот наивный взгляд, трясущиеся коленки и неуклюжие жесты руками. Коленки тряслись — да только от гнева и ярости, но никак не от страха перед противником. Хибари понял слишком поздно — Савада Тсунаеши тот человек, за которым он пойдёт следом, не задумываясь. Даже его гордость пасовала перед мелькающей в моменты боя стали в янтарных глазах девушки. — Значит, — медленно начал Хибари, скрывая удивление за маской невозмутимости, — это ты растопила Прорыв точки нуля? Савада моргнула, словно сбрасывая наваждение, и подняла взгляд на парня. Мелькнуло осознание, и она тряхнула головой. — Извини за это, — она поморщилась, зачесала волосы назад. — Моя медлительность — это последствия смены Пламени. Адаптация проходит медленнее из-за долгого использования Неба. Она вздохнула. Проморгалась, теперь более осознанно смотря на него. — Ты спрашивал насчёт Занзаса. Да, это я использовала Небо, чтобы его разбудить. На самом деле, он не пробыл в колыбели и года — как только моё состояние после пробуждения стабилизировалось, был организован поход с целью вытащить босса. — Тебе было тогда?.. — Чуть больше семи, — с удовольствием смотря на удивлённо вскинувшего брови Кёю, откинулась на спинку сидения девушка. Задумчиво глянув в окно и отметив, что минут через пятнадцать они уже будут на своей станции, Тсунаеши взъерошила волосы, — Из-за этого я долгое время провалилась в отключке. К тому времени, когда я очнулась, босс уже очухался и был в полной боевой готовности, поэтому после знатной взбучки я была приставлена к Скуало как младший офицер. — Вот оно как. Теперь ему были понятны те взгляды Варии, направленные на Саваду во время Конфликта колец. Тот яростный — Занзаса, когда она волновалась из-за Ламбо, презрительный — Скуало, когда Гокудера проиграл, насмешливое хмыканье Бельфегора, скептическое передёргивание плечами Маммона, извиняющий жест рукой Леви. Хибари видел, как Скайрини, уходя с места их первой встречи, что-то прошептал одними губами, поднял руку вверх и прочертил указательным пальцем воздух. И, судя по всему, только один Кёя увидел резкий и обрывистый кивок головой в ответ, жёсткий взгляд и поджатые от животной ярости губы. Но не говоря о Варии, больше всего Хибари замечал именно жесты Тсунаеши. Будь то злой взгляд на Иемитсу, когда он влез в их словесную перепалку с Варией, или выражение истинного ужаса, когда Скуало упал в акварионе, но не заметить, насколько сильные эмоции вызывают в ней вариийцы, просто нереально. Кёя видел, насколько отличается отношение к Варии от отношения к Вонголе. Видел, как мелькает в янтарных глазах ужас от осознания того, что кто-то из офицеров может пострадать. И Хибари точно видел — это относилось именно к Варии, а не к Хранителям. — Тогда почему Девятый считает, что Занзас пробыл в колыбели восемь лет? — вскинул брови парень. — Это попытка удержать власть в своих руках, — пожала плечами Тсунаеши. — Желание показать себя лучшим лидером, который не допускает ошибок. Что бы сказали о Вонголе, если бы её босс упустил бунтовавшего когда-то сына? Естественно, что ничего хорошего. Вот Тимотео и решился на обман: пока все искренне считали, что Занзас в колыбели, он пытался наладить с Варией отношения и уломать босса на настоящее сотрудничество. — Вария же часть Вонголы? — Серьёзно? Ты так считаешь? — расхохоталась она. Тут же замолкнув и кивнув в сторону открывающейся двери, она встала и быстрым шагом вылетела из вагона. Вовремя среагировавший и выскочивший следом за ней, Хибари огляделся, показал в сторону освещённого фонарями перехода, где до сих пор ошивалось много народу, и, не дожидаясь Тсунаеши, прошёл туда. Она шла быстро, даже не оборачиваясь, и поэтому быстро обогнала его. Хибари спешил следом, боясь потерять девчонку из виду. — Вария часть Вонголы только лишь на словах, — наконец, заговорила она, обрывая повисшую между ними тишину. Они стояли около детской площадки, с тихо поскрипывающими качелями и старенькой, но вполне рабочей, каруселью, на которую впоследствии она и уселась. — Старик Тимотео может сколько угодно пугать Варией своих недоброжелателей и соперников, искренне считая, что мы, как цепные псы, у его ног сделаем всё для его благополучия, но давай не будем врать хотя бы самим себе. Вария — независимый отряд убийц. И подчиняется Вонголе он только за деньги. — Судя по всему, за достаточно большие деньги, верно? — Думаешь, стал бы такой человек, как Маммон, делать что-то за гроши? — насмешливо улыбнулась девушка. — Да и вряд ли бы остальные вертелись как белки в колесе. — А ты? — А что я? Я — офицер, официально признанный Хранитель Босса, — она оттолкнулась ногой, сделала круг. — Конечно, если бы меня всё-таки втянули в это болото с постом Дечимо, то мне пришлось бы очень туго, но даже с расчётом на непредвиденные обстоятельства, прошло всё довольно гладко и безболезненно и для Вонголы, и для меня. — Даже не обидно, что это травоядные ушли за кем-то другим? — усмехаясь, спросил Кёя. — Честно, да? — хмыкнула Савада. — Совершенно не обидно. Это вообще не задевает меня хоть как-то. — И всё же, когда им нужна была помощь, ты помогала, — насмешливо бросил Кёя. — Дело в Пламени, — пожала плечами, будто ничего не было такого, она. — Оно влияет на характер носителя, как бы тот не хотел обратного. Так что, зачастую особенности характера человека зависят именно от типа Пламени. Небо просто не может пройти мимо тех, кто попал в беду. Облако же достаточно… Противоречиво, так скажем. Всё знают, что оно всегда будет далеко от семьи, но придёт на помощь, если того потребует ситуация. Но при этом никто не говорит, что носители этого Пламени ещё и непримиримые собственники, которые никогда и ни за что не смогут делить своё с кем-то. — К чему ты ведёшь? — Ты ведь видел моё поведение во время Конфликта, верно? Конечно, ты видел — на этом я и прокололась перед тобой, — она запустила руку в тяжёлую гриву волос. — Ты ощущал это только тогда, когда что-то происходило конкретно со мной — это связь Неба со своим настоящим Хранителем. Я же ощущала всю боль Варии, потому что мы — одна семья, скрепленная клятвами и узами. Не на словах, как Гокудера с остальными. Кёя на минуту прикрыл глаза. Сейчас стало как-то странно на душе. — Значит, ты с самого начала планировала их динамить? — Честно? Да, именно так. — А меня? Тсунаеши спокойно встретила горящий яростью взгляд. Почесав длинным алым ноготком щёку и подперев подбородок, она с интересом натуралиста-исследователя уставилась на ждущего продолжения Хранителя. — Я не буду врать тебе, Хибари. Я далека от тех представлений, что ты явно построил в своей голове, и я совершенно не такая, какой меня считали Реборн и остальные, — почему-то перед глазами всё расплылось. — Хотела ли я тебя использовать? Да, я даже не буду ничего утаивать — когда Реборн навязал мне вас, как Хранителей, то это была моя первая мысль о нашем дальнейшем… сотрудничестве, так скажем. У меня не было планов по-настоящему вам доверять, я не хотела как-то привязываться к вам просто потому, что мне это совершенно не нужно. У меня есть Семья, — с расстановкой сказала Тсунаеши, — родная, близкая мне не по крови, но по духу, Семья, которой я буду верна до конца своей жизни. И этого не изменит ни Вонгола, ни Реборн, ни отец с Хранителями. Хибари снова молчал. — Я хотела вас использовать для достижения своих целей, — продолжила она беззаботно. — Мне, на самом деле, нет дела до ваших чувств. И желаний тоже. Но, к сожалению, ты отличался от тех идиотов. Савада подалась вперёд, ухмылка расцвела на её губах. — Ты с самого начала чувствовал, что в наших с тобой отношениях что-то не так верно? Тогда ты вряд ли догадывался, почему вдруг начал прислушиваться к советам мелкой девочки, которая без помощи и шагу ступить не может и поэтому злился, видя и замечая, что на остальных эта связь почти не действует. Ведь только моё желание заставляло тебя делать что-то, что было тебе не по душе. — Чувство, будто на тебя нацепили ошейник, — поморщился парень и скривился. Тсуна улыбнулась. — Что-то вроде того. Но всё-таки тебя действительно не получалось воспринимать, как обычную преграду на пути к цели — Пламя постоянно хотело защищать конкретно тебя, а ни кого-то другого из той шайки. — Меня не нужно защищать, — оскорбился он. — Ему это не объяснить. Хибари фыркнул. Не то, чтобы ему это не нравилось — ну, да, подбешивало чуток, — но такая Савада была… Интересна. Не было ни испуганного взгляда, ни выражения ужаса на лице — горящие глаза, кривившиеся в усмешке губы, чёткие до автоматизма движения тела. Хищница, самая настоящая Хищница. За такую и умереть не жалко и не стыдно. — Всё ещё хочешь идти за мной? — ухмыльнулась девушка. Взгляд сверкал насмешкой. — Что? Хибари удивлённо вскинул бровь. — Даже после всего, что я рассказала, после всего, в чём я призналась, ты всё ещё хочешь идти за мной? Подчиняться мне? — Вряд ли подчинение то, о чём мы говорили. — Ты понял, о чём я говорю. — Савада, ты действительно идиотка? Думаешь, что будь я не согласен, то стоял бы тут перед тобой? — Да кто ж тебя знает! — в сердцах хохотнула Тсунаеши. Облегченно вздохнула. — И с чего это я так разволновалась, а?

***

Тсунаеши стояла перед входом в аэропорт, с силой сжимая ручку небольшого чемодана. Рядом, отчаянно скрывая улыбку ладонью, стояла мама; ещё дальше — с независимым видом скрывал интерес к происходящему Кёя. Обыденность. Идеально отглаженная униформа Варии, каскад волос, собранных высокий хвост, и ярко блестящий перстень Варии на пальце. Наконец-то, Облако возвращается домой.