Leave No Soul Behind

Спок планировал вернуться в номер, чтобы закончить отчет для Совета Федерации. Казалось логичным, что Вайнона Кирк оказалась важнее, чем обязанности Джима перед EPAS. Особенно, учитывая, что Спок изначально хотел справиться без посторонней помощи. Но, когда он уже был готов попрощаться с ними в лобби отеля, в глазах Джима появилась такая паника, что вулканец засомневался. Старшая Кирк не хотела, чтобы при их разговоре присутствовали посторонние, но интуитивно чувствовала, что без Спока Джим будет несговорчив, поэтому попросила вулканца остаться. Коммандер, в свою очередь, не нашел ни одной причины для того, чтобы отклонить приглашение. Оказавшись в номере Джима, Спок встал у стены, чтобы вода с одежды не капала на мебель, а Джим молча забрал пальто и протянул гостю полотенце. Этот жест был преисполнен такой благодарности, что вулканец тут же отбросил все мысли об уходе и принялся вытираться. Вайнона Кирк отжала волосы, стянутые в хвост, и отряхнула руки. Ей сын полотенца не предложил. — Мама, — укоризненно сказал Джим, заметив грязь на ковре, хоть он никогда не был особенно опрятным. — Не верю, что Крис сказал тебе, где я. — А я не могу поверить, что ты мне не сказал! — Может быть, поэтому. — Не понимаю, почему ты не позволяешь мне устроить вечеринку в честь дня рождения, — возразила она, упирая свои тонкие руки в бедра и внимательно глядя на Джима. Ее сходство с сыном стало более заметным, когда Вайнона немного вздернула подбородок. — Ты мог бы просто заглянуть на выходных, переночевать и уехать. Почему ты так усложняешь? — Ох, мам, я не знаю, — вздохнул Джим, уткнувшись лицом в махровую ткань полотенца. — Может, потому, что не люблю дни рождения и Риверсайд? Это плохая идея. В комнате повисла пауза, которую Спок распознал как неловкую. Эта сцена была очень личной и эмоциональной — его жизнь на Вулкане никогда не была таковой. Он не знал традиций, но предполагал, что Вайнона Кирк должна была быть против присутствия Спока — хотя бы в некоторой степени. Джим же явно не хотел оставаться один на один со своей матерью. — Насколько я понимаю, у меня все идеи плохие, — она нахмурилась. — Поэтому подай мне хорошую. Я хочу отметить твой тридцатый день рождения. А ты не позволяешь мне сделать все так, как нужно. Джим, наконец, убрал полотенце — выражение его лица было явно угрюмым: — Киркам всегда было на это наплевать. Мы не думаем о том, что должны делать, а просто делаем. Дни рождения не входит в эту концепцию. — Джим, — пытаясь успокоить его, тихо произнесла Вайона и протянула сыну руку. — Дорогой, мы не можем каждый год делать из праздника похороны. — Нет, — сдавленно ответил он. — Можем. Я привык к этому. И меня это устраивает. — Неправда. — Откуда, черт побери, тебе знать? — воскликнул Джим, не обращая внимания на протянутую ладонь и сердито вбивая код в репликатор. Спок был удивлен и смущен. Говорить так с родителем среди вулканцев было неприемлемо. Он не мог понять мотивы Джима. Две горячие кружки материализовались в репликаторе. Взяв их за ручки, Джим пересек комнату и передал одну Споку. — Имбирь, — пояснил Кирк. — Здесь нет вулканского чая. Спок взял кружку и просто кивнул, так как не мог доверять своему голосу. Джим остался стоять рядом, спиной к матери. С пренебрежительным видом и абсолютно бесшумно он отпил кофе, пронзительно глядя из-за чашки голубыми глазами. Вайнона переступила с ноги на ногу и провела ладонью по лбу, убирая потемневшие от воды волосы: — Я не знаю, что с тобой делать, Джим. Я стараюсь. Действительно стараюсь. Но и ты должен пойти мне навстречу. Джим не двинулся с места, глядя Споку в глаза. — Черта с два я должен, — холодно ответил он, потягивая черный кофе. Спок был потрясен глубиной этих эмоций. — Ну, в общем, — устало вздохнула Вайнона. — Я не собираюсь извиняться за то, что родила тебя. Чего ты хочешь от меня? Эти слова заставили Джима повернуться и подойти к матери. Он недоверчиво вскинул брови: — Я ничего не хочу от тебя, мама. Уже очень давно. Не знаю, как выразиться яснее. Она твердо сжала зубы — теперь Спок понял, откуда у Джима это упрямство, которое проявляется перед лицом непреодолимых препятствий. — Я не откажусь от тебя, — настойчиво продолжила она. — Я твоя мать. Что бы ты ни говорил, это не изменится. Ты не можешь заставить меня перестать любить тебя. Мы семья. Джим провел языком по верхней губе и нарочито медленно приблизился к матери, будто борясь с каждым шагом, чувствуя себя как рыба, выброшенная на берег. Не отводя от Вайноны взгляда, он поставил кружку на стол. — Я знаю, что для тебя это трудно, — сказала Вайнона, сделав шаг ближе, и коснулась пальцами стола. — Мы никогда не были хороши в этом. Только Сэм всегда знал, что и как сказать, — она пожала плечами и смело накрыла его ладонь своей. — В какой-то момент мы просто перестали говорить на одном языке. — Мама, мы даже никогда не использовали один и тот же алфавит, — ответил он тихо и, перевернув ладонь, аккуратно сжал пальцы матери. Спок отвел взгляд, смущенный чужой близостью. Услышав шаги и шелест плаща, он понял, что они обнялись. Пар, поднимавшийся от кружки с имбирным чаем, утешительно касался лица вулканца, внимательно рассматривающего вид из окна. — Позвони мне, — тихо сказала Вайнона. — Мы поговорим об этом. — Не поговорим. — Все равно. С тихим вздохом, Вайнона разомкнула объятия и быстро направилась к выходу. — Прощайте, коммандер. Позаботьтесь о моем мальчике, — тихо бросила она напоследок. Спок повернулся, чтобы ответить, но дверь уже закрылась. Джим остался там, где стоял, облокотившись бедром о стол. Его рука по-прежнему лежала на столе, словно насекомое в предсмертных муках. А Споку пришлось подавить дрожь от нежеланных образов. -:- Шесть часов спустя дождь все еще не прекратился, а законченный отчет лежал между ними рядом с шахматной доской. Спок вернулся в свою комнату, чтобы переодеться в сухую одежду, а Джим пришел следом, не заботясь о собственном комфорте. Пока они работали, его воротник и джинсы уже высохли от тепла климатизатора. В этот раз они решили заказать еду в номер, чтобы не прерываться. Но Спок подозревал, что Джим просто не хотел выходить, дабы в очередной раз не столкнуться с каким-нибудь еще призраком прошлого. Однако коммандер не мог отрицать, насколько неоценимым оказался вклад Кирка в работу. Ближе к полуночи Джим стоял на кухне у небольшой плиты и помешивал что-то в кастрюле. — Не было бы проще реплицировать готовый напиток вместо готовки из отдельных ингредиентов? Джим помотал головой, помешивая ложкой горячее молоко: — Это не то же самое. С растущей непринужденностью Спок отбросил всю нелогичность ситуации и вернулся к шахматной доске. Их первая игра за едой закончилась слишком быстро неоспоримой победой Спока. Джим тут же снова расставил фигуры, заинтересованно блеснув глазами и, по старой привычке, закусил нижнюю губу — взыграл дух соперничества. Вторая игра приостановилась с равным счетом и могла развиться в любом, даже самом непредсказуемом направлении. Спок нашел это захватывающим. — Вот, — сказал Джим, появившись сбоку от коммандера. — Без сахара и какао, как вы просили. Вулканец с подозрением взял кружку, но с первым глотком убедился, что напиток состоял только из молока и специй. Он не хотел стать метаболически скомпрометированным в присутствии Джима, прекрасно зная, что и без этого имеет тенденцию невольно ослаблять контроль. — Хотите выйти на балкон? — спросил Джим, махнув кружкой с шоколадным напитком. Спок поднял голову, чтобы взглянуть на огни Сан-Франциско. Снаружи было холодно. Крыша едва ли могла спасти от холодного ветра. — Если вам будет угодно. -:- Джим съежился от холода и скрестил ноги. Сидеть здесь было глупой идеей. Он понятия не имел, почему Спок согласился на это. Вероятно, он все еще был под впечатлением от семейной ссоры Кирков. Другие считали его семью странной. — Кажется, у вас с матерью уникальные человеческие отношения. — Да, — пробормотал Джим. — Мы ненормальные. Едва уловимый раздраженный выдох Спока вместо ответа оказался необычно заметным. Этот жест выдал больше, чем весь его осторожный нейтралитет вместе взятый. Там был намек на неодобрение за грубость и врожденное несогласие с его оценкой ситуации, а также сдержанность, которая не позволяла ему возразить. Выдох растворился в темноте, но надолго остался в памяти человека. — В ее защиту… — продолжил он. — У нее достаточно причин, чтобы держаться от меня подальше и одновременно хотеть меня увидеть. На этот раз Спок презрительно выдохнул через нос: — Избегание — не лучший способ решить семейные разногласия. — С нами работает прекрасно. Спок склонил голову, приподняв бровь: — Признаю, что сам был свидетелем схожего поведения в своей собственной семье. Но подобный период никогда не затягивался так надолго. — Думаю, все так поступают, — предположил Джим, усаживаясь глубже на стуле. — Вы без сомнения уважаете своих родителей, а они — понимают вас. Разве так и не должно быть? — Я думаю, с этим можно поспорить. Предполагаю, что это слишком наивное и упрощенное представление о семейных отношениях. — Подайте на меня в суд. — Я не желаю ни ваших денег, ни какого-либо материального имущества, — ответил Спок, вероятно для того, чтобы выглядеть более раздражающим. — Все не может всегда быть хорошо, — продолжил Джим. — Судьба всегда все портит. Дает детей родителям, которые не знают, что с ними делать, и родителей детям, которые сводят их с ума. Игра в рулетку, — кивнул он, сделав глоток. — Чистая случайность. — Вы считаете свои отношения с матерью непоправимыми? — Нет, не совсем, — нахмурился Джим и снова отпил из кружки. — Это лучшее, на что я могу надеяться. Спок уже допил свое молоко и, зацепив кружку большим пальцем за ручку, покачивал ее из стороны в сторону — очень человеческий жест. Бросив беглый взгляд на свои руки, коммандер снова посмотрел на Джима. — Что бы вы поменяли, если могли? — спросил он. — Очень нелогичный вопрос для вулканца, — стандартный ответ Джима все еще был защитной реакцией, но не обладал ни намеком на язвительный укол. Возможно, почувствовав это, Спок немного скривил губы: — Тем не менее. — Хм… — Джим тяжело выдохнул. Плотное облако теплого воздуха повисло перед лицом, и Кирк задался вопросом, может ли Спок понять из этого вздоха столько же, сколько Джим понял из него. Так много ответов на один вопрос… Как ни странно, ему хочется ответить честно — но невозможно все выразить словами. — Если вы находите вопрос чрезмерно личным, я снимаю его. — Наверное, — протянул Джим, игнорируя попытку вулканца отступить. — Я бы хотел, чтобы она однажды взглянула на меня и увидела меня настоящего, — он обратился к Споку, зная, что эта фраза не имела никакого смысла. Но Джим все еще хотел, чтобы коммандер понял, что Джим имел в виду. — Чтобы она увидела настоящего меня, а не ту маску, которую я нацепил. Немного нахмурившись, Спок серьезно наблюдал за человеком: — Это многое значит для вас. Непонятно, было ли это вопросом или просто утверждением. Если кто-то считает, что Спок не способен оценить подтекст Стандарта, пусть слушает внимательнее. — Нет, — покачал головой Джим. — Я не позволю, чтобы это значило хоть что-то. -:- Следующим утром Спок проснулся с той легкой непринужденностью, которой обладает существо, способное программировать тело на нужные биологические часы. Он мимолетно задумался о том, каким образом люди насильно заставляют свой организм просыпаться под звон будильника. На часах было 5 утра по времени Сан-Франциско и 4 часа дня по корабельному времени. Спок быстро оделся, решив не прогревать комнату, так как это предполагало бы расход энергетических ресурсов. Он реплицировал чашку имбирного чая и вышел на балкон, ожидая восхода солнца. Чувствуя озноб, в предрассветном сумраке он заметил пару кружек, оставленных с прошлой ночи. Они стояли рядом на невысоком столике, инкрустированные инеем с почти незаметными следами молока и специй на внутренней части фарфора. Такая неопрятность была Споку совсем не свойственна, но он не придал этому значения — из одной из кружек пил Джим. Он поднял свою чашку к губам, греясь в тепле поднимающегося пара, и сделал небольшой глоток, наблюдая за тем, как первые лучи солнца коснулись города. Осознанно, он ослабил эмоциональный контроль, позволяя теплому чувству захватить его. Солнечный свет будто бы стал каким-то сигналом — лабиринт улиц внизу наполнился шумом. Спок услышал голоса, хлопок двери, электронный сигнал транспортного средства, отдаленный звук звонка. Все такое человеческое, мимолетное. Солнце поднялось выше, заползая на перила балкона. Лучи согрели костяшки пальцев, запястья, руки. Несколько секунд спустя свет достиг лица, и Спок позволил векам опуститься. Теперь, вместо раскинувшегося внизу города, он мог видеть только темно-оливковые тени. Он устал. Если бы это была просто физическая усталость, то решение было бы элементарным. Но все было не так просто. Он спал больше, чем многие вулканцы, ежедневно медитировал, потреблял необходимое количество калорий, соответствующее его расходу энергии, и делал физические упражнения для поддержания формы. Однако, в его расслабленном эмоциональном состоянии, с опущенными ментальными щитами и лучами мягкого земного солнца на лице, Спок испытывал иррациональное желание слиться с землей и остаться в ней на неопределенное время, пока планета вращается, а сезон сменяется сезоном. Он чувствовал себя старым, изнуренным, пустым. Иррациональное желание, которое от этого не становилось менее реальным. После контакта с другим собой, он боялся, что это чувство никогда не покинет его. Его другое сознание, такое древнее, отточенное до невероятной мощи. Тем не менее, под всем этим лежало усталое истощение, которое заставило Спока отшатнуться. По мнению его другого себя, эта жертва, это непрекращающееся усилие стоило одиночества. Если это его будущее, он боялся, что ему не хватит сил, чтобы взвалить на себя это бремя. Он не хотел той жизни, этого осознания и этой потери. Он хотел, пожалуй, всего лишь маленькой порции счастья, проблеска того, чем его отец поделился с матерью, а не пылающего накала любви и разлуки. Другой Спок очень старался спрятать эти воспоминания, но что-то настолько глубинное невозможно скрыть. Образ другого, старшего Джеймса Кирка — яркого и неудержимого — прорывался на поверхность. Не тот человек, которого знал Спок, но такой узнаваемый. Спок не верил в судьбу — не в этой вселенной — и отказывался верить в ее существование в любой другой. Он не тот вулканец, который носит имя их отца. Они разные. Это правда, которую оба Спока могут признать. Наедине с просыпающимся городом он медленно и скрупулезно восстанавливал контроль, будучи не особо уверенным, кого именно этот контроль был призван защищать. -:- Джим нажал кнопку звонка в комнату Спока и засунул руки в карманы джинсов. Он чувствовал себя настоящим придурком из-за того, что случилось днем ранее. Конечно, они успели многое сделать, но он разве что не умолял Спока поучаствовать в этой короткой и бесполезной сцене с его матерью, затем отнял у него целый вечер для разговоров о пограничной политике за двумя ужасными шахматными партиями и порцией недокакао. Он планировал извиниться, но не ожидал, что EPAS все испортит. Спок открыл дверь, держа в одной руке чашку чая. От холода лицо вулканца было чуть зеленее обычного. Заглянув ему за спину, можно было увидеть, что балкон открыт. — Пайк отправил мне сообщение, — начал объяснять Джим. — Он хочет, чтобы мы сели в ближайший шаттл до Луны. Похоже, его вызвали на Ql'tomer, и он не сможет присутствовать на встрече с Советом. Нам придется говорить от его имени. Брови Спока медленно поползли к переносице: — Это неожиданно. — Да что вы говорите. Спок отреагировал на разговорную фразу недолгим молчанием, а после продолжил: — Разве не мог адмирал посетить совещание, а потом добраться до клингонской зоны на борту Stalwart? — Нет, — покачал головой Джим. — Видимо, министр здравоохранения хочет, чтобы он отправился на Nuh'ri Ah'rak перед Ql'tomer. Другой корабль доставит его туда, а потом мы заберем его и забросим на вражескую территорию. — Вулканской колонии понадобилась EPAS? — со сдержанным удивлением уточнил Спок. — Не совсем. Пайк сказал, что все объяснит, когда мы прибудем в его офис. Коммандер поставил кружку на журнальный столик, вышел в коридор и закрыл за собой дверь: — Тогда нам нужно отправляться. Предвидя реакцию Спока, Джим сразу направился к лифту: — Я знал, что вы это скажете. -:- — Спок, Джим, — Пайк махнул им рукой, сидя за столом и разбирая отчеты. — Джим, прежде, чем ты начнешь, я должен извиниться. — Сэр, если это из-за моей матери… — Нет, — нахмурился Пайк. — Хоть я и чувствую вину, но она по-прежнему твоя мать. Соберись, Джим. Я говорю о завтрашнем заседании Совета. — ОКей. — Вы хотите, чтобы мы говорили от вашего имени? — проговорил Спок, чтобы получить подтверждение. — Да, — ответил адмирал, переводя взгляд с одного офицера на другого. — В частности вы, Спок. Джим, я хочу, чтобы ты присутствовал, но держал свой болтливый рот на замке, ясно? — Да, сэр. Не позорить вас перед друзьями. Понял. Пайк пристально, но мягко посмотрел на него: — Президент Уэскотт нуждается в нашей поддержке. Более того, ему нужны веские аргументы. Совет был проинформирован Звездным Флотом о военном положении, но вы знаете адмиралтейство — они либо недооценивают значение угрозы, либо преувеличивают ее, в зависимости от того, что будет играть им на руку. — Какую стратегию они выбрали? — Джим жестом показал Споку на диван перед собой, а сам сел рядом. — Страуса. — Дерьмо. Спок перевел взгляд от одного человека к другому, пребывая в недоумении. Пайк и Джим одновременно заговорили, пытаясь объяснить, но тут же замолкли, переглянулись, и их губы растянулись в улыбке. Адмирал махнул рукой в сторону Джима, позволяя ему продолжить, и в глазах старшего офицера появилось странное, но очень теплое выражение. — Фигура речи, — подвел итог Джим. — Засунуть голову в песок, как страус — игнорировать очевидное, несмотря на потенциальные риски. — Понимаю. Джим повернулся к Пайку: — Да одни только отчеты о потерях и материальном ущербе показывают, с чем мы на самом деле столкнулись. — Статистика очень… Податлива, — напомнил ему Адмирал. — Предпосылки Звездного Флота не обоснованы, но суть по-прежнему выглядит оптимистично. Джим выдохнул через нос: — Я всегда говорил, что статистика — это не наука. Больше похоже на слайдшоу. Какая математика станет работать с мнимыми числами? — Джим. — Все равно я прав, верно? — Суть в том, что отчет EPAS может стать единственным источником информации, которую услышит Совет Федерации. Он должен быть неопровержимым. И должен оказать необходимое влияние. Как чертов маяк истины, понимаешь? Звучало дерьмово. Джим обменялся взглядами со Споком. — Может нам стоит еще раз взглянуть на него? — Да, черт возьми, — кивнул Пайк, отдавая им первый набросок отчета. — Я выделил несколько разделов и внес пару правок. Спок взял документ и пробежался по нему глазами, затем спокойно поднял взгляд на адмирала: — Обычно EPAS не комментирует развертывание флота, его тактику или оценку рисков. — Нет. Но, возможно, нам стоит этим заняться, — ответил Пайк. — Наши задницы на линии огня, наравне с командой Звездного Флота — потери могут быть где угодно. Может быть, пришло самое время сказать начальству, что они ошибаются. Большинство членов Совета не военные — они политики. Спок, взывай к их чувству добра и зла, — Пайк наклонился вперед, опираясь на локти. — Вы должны достучаться до них и заставить их понять, что электорат в конечном итоге поймет, что происходит. Проблема в том, что вряд ли это произойдет до того, как Нерон постучится в дверь. — Или прежде, чем клингоны начнут появляться в пограничных мирах, — добавил Джим. — Верно, — согласился Пайк, снова резко кивая. — Думаешь, почему я отправляюсь к Новому Вулкану? Спок выпрямился, положив отчет на колени: — Nu'ri Ah'rak расположен в менее чем двух секторах от клингонской нейтральной зоны. — Именно поэтому мы должны направить дипломатический корпус на Китомер, — ответил Пайк. — Поэтому мне нужно, чтобы Верховный вулканский совет рассказал правду о том, что они делают с Tat'sar, и убедил Совет Федерации двигаться вперед в переговорах с Клингонской Империей. Эта новая угроза, и она реальна. Она ударит нас в самое уязвимое место. Джим сидел на диване ссутулившись, широко расставив ноги: — Нехилую же презентацию вы просите. Особенно учитывая, что я понятия не имею ни о миссии Tat'sar, ни о том, каким образом в ней участвует Вулкан. Пайк ответил пронзительным взглядом: — Я прекрасно об этом осведомлен. Спок протянул руку и кончиками пальцев коснулся прозрачной столешницы. Он не касался Пайка, но этот жест был вопросом, просьбой. Заметив это, Джим почувствовал себя неловко и ощутил укол ревности, когда лицо Пайка смягчилось, и тот кивнул. — Очень хорошо, Спок. Я доверяю вашему мнению. Спок поднялся с дивана. И выглядел очень натянуто и очень формально: — В таком случае крайне важно переработать драфт немедленно. — Согласен, — Пайк поднялся, опираясь на подлокотник кресла. — Я вылетаю через 6 часов. Неважно, где я буду, когда вы закончите, но вы должны отправить финальную версию мне. Мне плевать даже на то, если вам придется придумать, как отправить документы на варп-скорости, но я хочу их видеть, ясно? — Так точно. — Ясно как день, — подтвердил Джим. — ОКей, валите из моего офиса. У вас есть, чем заняться, — проворчал он, отмахиваясь. — О, и Джим? — Да, адмирал? Пайк имел совесть выглядеть слегка виноватым, наконец-то: — Я не знал, что она выследит тебя. Сожалею об этом. — Черт, я думал она сейчас в секторе Еридани, — Джим развел руками и выглядел удивленным против своей воли. — Она и была, — усмехнулся Пайк. — У тебя та еще мать. — Не напоминайте. -:- — ОКей, — сказал Джим, почти подпрыгивая, когда они в четвертый раз за двадцать четыре часа проходили таможню Земли/Луны. — Ваши сюси-пуси с Пайком означают, что вы можете рассказать мне все о Tat'sar, верно? Спок наградил Джима таким взглядом, который можно было принять только за многострадальный, по его меркам. Он длился на полсекунды дольше обычного. Губы вулканца немного сжались. — Его разрешение не было явным. — Но как я могу помочь, если у меня нет всей информации? Плюс, разве вы не собираетесь раскрыть все, когда будете говорить с Советом завтра? — Джим правда старался не выглядеть так, будто умоляет Спока. — Как вы помните, члены Совета имеют уровень допуска UltraViolet, — проговорил коммандер, будто объясняя элементарные вещи неразумному ребенку. — А вы нет. — Как и вы. Спок молча прокатал отпечаток большого пальца по таможенному падду. — Стоп, у вас есть? — Джим ткнул пальцем в экран и ускорился, чтобы нагнать вулканца. — Статус сына посла Вулкана на Земле дает некоторые необычные привилегии. — У вас точно есть! — Это огромная ответственность, — сдавленно ответил Спок, когда они вышли из космопорта к зимнему солнцу Сан-Фран. — Ни одной живой душе не проболтаюсь о хитрой вулканской политике, — усмехнулся Джим, протягивая согнутый мизинец. — Обещаю. Спок замер, глядя на руку Джима: — Что именно… — Неважно, — Джим, улыбаясь, хлопнул коммандера по плечу. — Я голоден. Расскажете мне все за завтраком. Слегка ощетинившись, Спок восстановил равновесие после энергичного жеста Джима: — Это приемлемо. Но если вы хотите, чтобы я обнародовал секретные данные, мы должны тщательно выбрать место. — Пекарня на углу парка. Если мы будем говорить на ходу, то будет сложнее подслушать. — Логично, — ответил Спок. Он позволил Джиму взять инициативу на себя и шел на полшага позади, чтобы было удобнее проходить сквозь толпу в час пик. Джим все равно чувствовал себя неуютно. Он потерял равновесие после того, как два дня назад покинул Stalwart. Пребывание на родной планете, пусть даже и не в родном городе, нервировало. Он осознанно оставил прошлую жизнь позади, когда рискнул отправиться в космос. Возвращение в Сан-Франциско только напомнило ему о безбашенных днях в Академии и о том, каким эгоцентричным он был. Он чувствовал иррациональный страх, что Спок обнаружит всю историю его идиотизма одним только присутствием здесь. Это звучало смешно, но ему казалось, будто Спок приехал и посетил его старый семейный дом в Айове, со всеми девчачьими плакатами и вымпелами команд, которыми были облеплены стены его спальни. Джим притормозил на перекрестке, на мгновение дезориентированный, прежде чем воспользовался своим природным талантом к навигации. — Сюда, — он смущенно потер шею. Пекарня была так же популярна, как и всегда, и им пришлось встать в очередь. Это дало Джиму шанс сосредоточиться на чем-то другом — он уставился в меню, намного внимательнее, чем требовалось, а потом купил два рогалика с черникой и кремом, один из которых передал Споку. Коммандер принял подарок, но есть не стал. — Ну что, вы посвятите меня в ваш большой секрет? Кто такой на самом деле Сарек, и что он делал во главе вулканской элиты? — спросил он с набитым ртом. — Вы обвинили меня в том, что я слишком легко поверил увиденному при слиянии разумов, — начал Спок, глядя прямо перед собой, все еще держа рогалик обернутый в салфетку. — Возможно, сейчас вам станет более ясно, почему вера была моим единственным вариантом. — Да, Сарек может быть очень убедительным, — усмехнулся Джим. — Он всегда уговаривал меня записаться в Звездный Флот, а я никогда не был тем, кто следует чьему-либо совету. — Сбивает с толку, что мы обращаемся к нему по имени моего отца, — прервал коммандер. — Но я не знаю, как еще его назвать. — Если у него есть другое имя, то используйте его. — Спок, — ответил Спок. Они остановились. Джим проглотил кусок рогалика и облизал пальцы: — Херня. — По сути, мы — одна и та же личность, — вполне серьезно продолжил вулканец. — И раньше жили в разных, не связанных друг с другом временных линиях. Дожевывая, Джим глянул на остатки завтрака и выбросил их в мусорку. — Альтернативная вселенная? Черт возьми, — ответил он так же спокойно, как если бы спрашивал “как дела?”. — Так как он старше, я так понимаю, вы не самозванец? — У него нет намерения занять мое место, даже если бы обстоятельства нашей разницы в возрасте были объяснимы или действительно имели отношение к вашему умозаключению. — Так это серьезно? Двое вас? — переспросил Джим, уставившись на коммандера, еще стараясь цепляться за остатки здравомыслия. — Вам требуется время, чтобы прийти в себя? Джим помотал головой, игнорируя Спока, шагнувшего к скамейке: — Нет, я думаю, мы на одной волне. Два Спока, разные вселенные, разные временные линии. Я понял. Спок прищурился, и Джим подумал о том, не воспринял ли коммандер его слова как насмешку. — Вы очень быстро приняли на веру мои слова. — А я должен был решить, что вы шутите? Обе вулканские брови приподнялись: — Согласен. Я не стал бы. — Хорошо, — продолжил Джим, вытирая руки салфеткой. — Итак, что вы делали во главе Tat'sar и что, черт возьми, было с теми людьми на борту и… — он замолк и схватил Спока за руку. — Черт побери, вы научили меня вулканскому! — Мой двойник научил вас нашему языку, — поправил Джима Спок. — Не я. На удивленном лице Джима расплылась широкая ухмылка: — Неудивительно, что вам понравился мой акцент. — Я не был предвзят. — Боже, вы знали меня, когда я был прыщавым ребенком! — Джим закрыл лицо ладонями. — Это охренеть как стыдно. — Джим, — не-вздохнул Спок. — Я считаю, что нам необходимо найти какой-то способ мысленно провести различие между мной и моим двойником. — Определенно, — уверенно кивнул Джим. — Обязательно. Иначе это очень странно. И я бы не называл его вашим “двойником”. Звучит нелепо. — Предлагаю называть его Прайм, поскольку он старше, и отсылка к математике кажется соответствующей. — Учитывая гипотезу Полиньяка, нельзя ли сказать, что вы, парни, оба праймы-близнецы? — Джим не смог удержаться, зная, что Спок тут же поймет, что он имеет в виду: что этот Спок не менее важен — математически или как бы то ни было еще. Взгляд коммандера Джим интерпретировал как “неплохо, человек, вы превзошли мои ожидания”. Вместо этого Спок сказал: — Можем ли мы сосредоточиться на подготовке отчета? Джим кивнул, радуясь смене темы, потому что у него было тайное подозрение, что он только что со Споком флиртовал. Используя математику. И что это сработало. Мысленно встряхнув себя, Кирк сосредоточился на лаконичном рассказе Спока. — Прайм прибыл в эту вселенную слишком поздно, чтобы предотвратить разрушение USS Kelvin. Однако, имея дружеские отношения с вашим двойником из его реальности, он решил позаботиться о вашем благополучии, когда это было возможным. — Подождите, в той вселенной мы друзья? Спок кивнул: — Много лет. До самой вашей смерти. — Оу, — Джим тут же отрезвел. — Это дерьмово. — Вулканцы живут дольше людей, — напомнил Спок. — Это ожидаемо. — Эй! Можно мне пару секунд поскорбеть о собственной смерти? Спок решил проигнорировать эти слова: — Учитывая опыт Прайма, пережитый им в параллельных вселенных, он понял, что разрушение Вулкана было неизбежным. — Вселенных? Во множественном числе? — Джим нахмурился. — И в какое количество вселенных этот парень ворвался без приглашения? — Я увидел четыре. Джим присвистнул. — Прайм считает, что развертывание энергетического оружия Нерона в тот самый момент, когда красная материя заставила ромуланскую звезду сколлапсировать, вероятно, привело к тому, что несколько версий Нарады отправились в несколько альтернативных вселенных. Сам Прайм остался в единственном экземпляре из-за бесконечно малой временной задержки между моментами, когда они нарушили сингулярность. — Что еще за красная материя? — Джим потер глаза и раздраженно отмахнулся. — Из вас хреновый рассказчик. Давайте с самого начала. — Природу “начала” можно интерпретировать по-разному, — возразил Спок. — Ладно. Тогда хотя бы добавляйте пояснения, рисуйте диаграммы или еще что. Спок искоса взглянул на Джима. — Красная материя — это технология будущего, разработанная Вулканской Академией Наук с целью создания сингулярности. Ее использование было исключительно экспериментальным, когда Прайм был призван задействовать ее для защиты планеты Ромулус от сверхновой, — Спок сцепил руки за спиной, держа в них рогалик, тщательно избегая контакта с одеждой. — Прайм неверно рассчитал время прибытия, и ромуланская система была стерта взрывом сверхновой. Переполненный горем и гневом Нерон вступил в бой с Праймом, и оба корабля не смогли избежать сингулярности. Джим снова схватил Спока за руку, чувствуя потребность в подтверждении, что понял все верно: — Это и есть секретное оружие Нерона? Та штука, которую он использует для уничтожения целых миров и систем, — это красная материя? — Так точно. — И вулканцы создали ее? — В альтернативной временной шкале — да. Джим уловил осторожное выражение лица коммандера и надул щеки, чтобы тяжело вздохнуть: — Это будет не очень хорошо выглядеть в нашем отчете. — Знаю. — А Tat'sar? — настаивал Джим, посчитав, что лучше сейчас узнать всю правду, а уж потом приходить в себя. — Миссия состояла в том, чтобы найти перемещенных выживших, используя технологию будущего, а также отследить и проанализировать ошибки, возникшие из-за разрыва между альтернативными вселенными, созданными сингулярностью. Хотя капитан Сенекот и отвечал за обороноспособность корабля, его обязанности были минимальны, а Прайм являлся непосредственным командиром судна и мог избежать прямого конфликта. — Беженцы на борту — они были из разных вселенных? — Джим не смог скрыть свой интерес. — Это так круто. — Я сомневаюсь, что они разделяют ваш энтузиазм. — Конечно, — он тут же успокоился. — Ну и дерьмо. Они дошли до противоположного края парка. Спок вытянул рогалик из-за спины и взглянул на него с научным интересом. Джим наблюдал за Споком, изучавшим рогалик, и думал о том, что они прыгают выше головы. Дать пинка Совету Федерации и заставить их изменить тактику развертывания, признать реальную угрозу союза ромуланцев и клингонов, учитывая, что именно вулканцы стали причиной всех бед... Для этого понадобится чертовски крутая презентация. Джим хотел спросить Спока, как, по его мнению, Пайк ожидает, что они с этим справятся. Вместо этого он указал на рогалик в руках коммандера: — Вы собираетесь есть или будете делать на нем заметки? — Ни то, ни другое, — ответил Спок, направляясь в сторону отеля. -:- Поздней ночью или ранним утром — как посмотреть — Джим потирал уставшие глаза, сдвинув очки: — Это все? — Я полагаю, что мы сделали все возможное, — согласился Спок немного охрипшим от дебатов голосом. — Слава богу, — Джим небрежно отбросил очки на стол, доверяя полимерному покрытию стола и прочным линзам. — Я чувствую, как мой мозг начинает вытекать через уши. — Не самая приятная метафора. — Согласен, — ответил Джим, облокачиваясь на спинку дивана и вытягивая ноги на ковре. Он был готов разразиться проклятиями на Спока за эту склонность работать на полу, но решил, что просто устал и обозлился, поэтому просто сделал глоток воды. Последний глоток из целого литра. Он встал на ноги, чувствуя, как ломит суставы. — Я на минутку. На обратном пути он не стал сушить руки, а просто вытер их о джинсы. У входа в комнату Джим остановился и нашел Спока все еще сидящим на полу и сжимающим кончиками пальцев переносицу. — Головная боль? — Усталость, — поправил его Спок. — Я не привык к интенсивности сегодняшних умственных нагрузок. — Вам нужно поспать. — Согласен. — Мне лучше уйти. — Джим? — Да? — он неловко замер, наклонившись за курткой на полу. — Я пришел к выводу, что доверие, которое выразил адмирал Пайк моим способностям, было ошибочным, — признался Спок, сидя на полу со скрещенными ногами. — Вы более убедительны, чем я. Логично, если именно вы обратитесь к Совету сегодня. Джим медленно выпрямился, прошел обратно к дивану и плюхнулся на него, его колени оказались на уровне подбородка коммандера. — Нет, — сказал Джим твердо. — Я только разозлюсь, что навредит нашему делу. А вы сможете убедить их холодной логикой. Неопровержимыми фактами. Пайк все сделал правильно. Вы тот, кто сможет с этим справиться, — он улыбнулся. — Вы думаете, я убедителен? Спок кивнул и встретился с Джимом глазами: — Очень. У Кирка во рту пересохло. Возможно, это было просто невинной констатацией факта, бессмысленными словами, но он так устал и был сбит с толку, что казалось, что это значит намного больше. Спок спокойно смотрел на него и ждал, что будет дальше. Джим не мог не заметить, как искусственное освещение комнаты подчеркивало сильные линии вулканского лица, иссиня-черные волосы. В своем воображении Кирк наклонился вперед, проверяя давнюю теорию, восстанавливая воспоминания, но в реальности просто сжал ладонью плечо вулканца. — Поспите немного. Спок кивнул: — Вы тоже. Джим отнял руку, отводя взгляд, схватил куртку, падд и убрался к черту. Твердо закрыв за собой дверь, он облокотился на нее, напряженно, но с облегчением вздохнув. — Просто иди, — прошептал он вслух. Через несколько секунд Джим сглотнул и двинулся к холлу, увеличивая расстояние между ними — будто это имело значение. Его разум бессвязно бормотал — о теориях о телепатии и прикосновениях к одежде, вулканских щитах и передаче эмоций. Он помнил неожиданную твердость губ Спока на своих, властные и горячие руки вокруг горла. Кирк возился с кодовым замком, и кончики пальцев оставляли на экране едва заметные следы пота. Скоро он снова окажется в темной, холодной и совершенно лишенной вулканцев комнате. Он сердито прошел мимо репликатора, игнорируя выбор из двадцати алкогольных напитков. Похмелье — не решение проблем. Джим разделся, рявкнул компьютеру настроить температуру и просунул голову в футболку прежде, чем упасть на кровать. Жесткие холодные простыни будто высасывали из него тепло. Он решительно смотрел в стену, не желая закрывать глаза. Несколько минут спустя, холод сменился комфортным теплом и позволил мышцам расслабиться. Жаль, что мозг не последовал их примеру. Джим фыркнул через нос, перекатился на спину в темноте комнаты и покачал головой, размышляя о своей глупости. Вулканец, его коммандер? Безумие, что он хочет Спока. Это так же чертовски ясно, как день. Возможно, единственное, что спасло его от перевода, было то, что он не понял своих чувств к моменту поцелуя. Тогда это было просто безумным иррациональным человеческим жестом. Теперь же совсем другая история. Джим тер глаза до тех пор, пока не увидел перед собой цветные пятна, думая о том, что хуже: открыто признаться Споку и “схватить пулю” или ждать, пока его не вызовет руководство по вопросу “неприемлемых чувств”, которые Спок обнаружит, когда они случайно прикоснутся друг к другу. — Моя гребаная жизнь, — простонал Кирк. — Серьезно, среди всех людей на корабле это должен быть он? Но конечно — это должен быть Спок. В этом все и дело.