Leave No Soul Behind

Спок стоял на неровной земле, глядя вверх на вход в пещеру приблизительно в пятидесяти двух целых и шести десятых метра над ним. Сверху, сквозь свет полуденного солнца виднелся лишь один черный силуэт. Джим заблокировал трос, туго натянул его, и отступил на несколько дюймов. Когда он оттолкнулся, чтобы прыгнуть, Спок почувствовал неприятный спазм в груди, хоть на его лице не дрогнула ни одна мышца. Умело балансируя, Джим воспользовался эффектом маятника, чтобы легко добраться до стены и немного отпружинить от нее. Опустив взгляд, Спок начал сматывать свой трос, стирая с него грязь с помощью защитных перчаток. В пещере было холодно, сыро и слишком темно даже для вулканского зрения. Сам Спок никогда бы не выбрал это место для лагеря первой помощи, но он не мог винить Джима за отсутствие логики. Адмирал Пайк требовал выбрать место, обладающее надежной естественной защитой. Спрыгнув на землю, Джим увяз ботинками в грязи. Отсоединив трос, он сложил его восьмеркой, чтобы закрепить на плече, и, сияя улыбкой в тусклом свете единственного буйка, с энтузиазмом огляделся. — Нам подходит! — воскликнул Джим, улыбаясь еще шире. Наедине с ним Спок позволил себе самую незаметную из улыбок: — Мы еще не завершили проверку безопасности и логистических возможностей. Джим похлопал Спока по плечу, сжал ткань костюма и развернул его к себе, указывая на едва освещенное пространство: — Кухня там. Здесь столовая, а вон там – веранда с джакузи, – его голубые глаза смеялись. — Видишь? — Очень маловероятно, что Министерство здравоохранения станет финансировать гидромассажную ванну, — ответил Спок, исключительно для того, чтобы увидеть привычную реакцию Джима. Как и ожидалось, тот рассмеялся: — Мы назовем ее “бассейном для гидрореабилитации” или вроде того. И давай заканчивать – МакКой планирует барбекю. Они установили еще два буйка и только тогда смогли оценить реальные размеры пещеры. Джим присвистнул, а Спок только молчаливо согласился. Этого пространства было более, чем достаточно. Свет распространился вплоть до куполообразного потолка, облепленного летучими мышами, отчего те с шумом разлетелись. А Джим скривился, когда их со Споком костюмы и визоры покрыл помет этих тварей. К сожалению, тогда ему пришлось взглянуть себе под ноги. — Это самые большие гребаные тараканы, которых я видел, – произнес он с благоговением и отвращением, посмотрев снова вверх. — За всю свою жизнь. — Они непропорционально велики по сравнению с другими видами беспозвоночных на этой планете, — ответил Спок. — Хотя, учитывая ограниченный характер первоначальных исследований, возможно, мы были введены в заблуждение. — Планета гигантских насекомых. Что они едят? — продолжил Джим, безуспешно оглядываясь в поисках источника пищи. — Джим, — пытаясь подсказать, Спок приподнял бровь. — А? На миг Джим замер, осознавая, и на его лице тут же отразилось отвращение. Но за вполне понятной человеческой реакцией вулканец смог заметить намек на извращенное детское восхищение. — Наверное, кто-то должен это есть, — произнес Джим, не скрывая ошарашенной улыбки. — Если мы только не хотим увязнуть в дерьме по горло. — Нам не следует нарушать чувствительную экосистему планеты при планировании развертывания. — Полагаю, нам придется несладко в борьбе за права жуков-говноедов, но попытаться стоит, — признал Джим, делая несколько шагов вглубь пещеры. — Однако, — задумчиво продолжил он, шагая более уверенно. — Это может многое объяснить. Взгляни. Спок подчинился. Причина нарушения экосистемы стала очевидной. Землю прорезала бурная подземная река площадью около шестисот квадратных метров. Спок опустился на одно колено, немного погружаясь в воду. Ограниченной мощности трикодера хватило, чтобы подтвердить гипотезу. — Вода кислотная, — произнес вулканец, поднимаясь и протягивая устройство Джиму. — Известняк растворялся под эрозийным и химическим воздействием на протяжении тысяч лет. Джим поднял взгляд от экрана, а выражение его лица стало немного отстраненным – Спок уже привык ассоциировать это с творческим полетом мысли. — Давай построим здесь, на подпорках. Вода по-прежнему сможет спокойно проходить снизу, а летучие мыши станут сторожевыми псами, — он снова улыбнулся, но на этот раз невесело. — Я почти надеюсь, что Нерон захочет познакомиться с нашими друзьями. Спок повернулся, глянув в ту сторону, куда показывал Джим, не до конца понимая о ком он говорит – о летучих мышах или жуках. — Риски значительно превышают эмоциональную выгоду, — произнес коммандер. — Ты полностью со мной согласен, — ответил лейтенант, повеселев. — Признай это. — Рекомендую вернуться в лагерь, — сменил он тему, понимая, что Джим может принять это за признание. — Предполагаю, что подъем займет примерно сорок две минуты. К этому времени для нашего похода останется слишком мало дневного света. — Быть дома до темноты, понял, — перевел Джим, радостно потирая ладони. — Боже, как я люблю лазать по скалам! Спок шел следом, сворачивая буйки, пока Джим неуверенно перебирался через целую гору навоза на пути к выходу. Вулканец знал, что последует дальше – они поспорят о логике того, кто полезет первым. Спок выиграет, а Джим притворится раздраженным. Они быстро поднимутся на поверхность, ощущая здоровую конкуренцию, а затем вернутся в лагерь. Далее Джим потребует его присутствия на импровизированном барбекю МакКоя, а Спок не будет слишком сильно сопротивляться. В конце концов, сегодняшний день можно было считать единственным выходным до прибытия на Ql'tomer. Стоя плечом к плечу с Джимом у основания высокой воронки и слушая аргумент человека в пользу того, что тот является лучшим альпинистом, Спок не сводил взгляда с неба, позволяя себе на мгновение ощутить, как присущая напарнику непредсказуемость стала такой знакомой и успокаивающей. -:- Джим должен был признать — барбекю МакКоя было просто отвратительным и офигенным одновременно. Аспера — драгоценный камень вселенной, такая влажная и полная жизни. Несмотря на переменчивую погоду и гористую местность, ее нельзя было не полюбить. С тех пор, как они прибыли, Джим даже ни разу не видел горизонта – он постоянно был закрыт деревьями или горными вершинами. А сейчас, похоже, придется провести остаток времени в дыре под землей. Дыре с дерьмом. Дерьмом, гигантскими тараканами и Споком. Могло быть и хуже. Он оставил свою тарелку на траве, стараясь не уронить чужие вещи. Члены экипажа окружили костер, за которым следил Чехов. Они сидели на ящиках, термоодеялах и упавших деревьях. Вокруг было еще несколько похожих костров, но в целом они представляли собой приятное сочетание офицеров всех мастей. МакКой самоотверженно занимался грилем, хмуро глядя на каждого, кто подходил слишком близко, если только у того в руках не было тарелки. Джим уже получил добавку, и даже Спок вытащил еще один запеченный корнеплод из тлеющих углей. Наступала ночь, но Альфа- и Бета-смены по большей части бодрствовали, хоть в этом и не было необходимости. Благодаря изобретательности Скотти и избирательной невнимательности Спока, им удалось реплицировать немного алкогольного сидра, который продавали в дипломатическом корпусе. Он был немного сладким, шипящим и достаточно холодным, чтобы избавиться от жгучего вкуса секретного соуса МакКоя. Воцарившаяся во время ужина тишина, понемному рассеиваясь и растворялась в разговорах. Вокруг костра образовался целый анклав из людей, сидящих на коленях и импровизированных сиденьях. Рассказывая что-то забавное, слева от Джима стояла Чепэл вместе с улыбающимися ей инженерами и техниками. Справа спокойно сидел Спок, держа на коленях тарелку, а нетронутый сидр остался стоять у его ног. Для того, чтобы вулканец согласился прийти, не потребовалось много усилий. Джим хотел списать это на свои дипломатические способности или на привлекательность собственного присутствия, но понял, что более вероятно другое – Спок сам уже решил пойти и лишь позволил человеку поучаствовать в привычной словесной перепалке в качестве дружеского жеста. Иногда Джим боялся, не слишком ли хорошо его понимает Спок. Несколько членов экипажа пару раз подходили, чтобы поболтать с ними обоими. В основном, эти беседы имели политические цели, ведь быть знакомым со старшими офицерами дивизиона как минимум полезно. Тем не менее, во время бесед чувствовался подлинный дух товарищества, глубокое уважение к Споку, отражающееся в глазах офицеров, заметное по их легкой нервозности. Он всем им нравился. Кто-то из них, возможно, даже любил его. Хотя, после мелдинга, Джим понимал, что вряд ли сам Спок примет эту реальность, учитывая его невероятную отстраненность, которую было очень сложно преодолеть. Джим немного подвинулся, звеня столовыми приборами, чтобы привлечь внимание Спока. Лицо вулканца было бледным, а волосы будто сливались с темнотой. — Это хорошо для команды, — отметил Джим, нарушая молчание. — Полагаю, ты прав. Постоянная напряженность пагубно влияет на самочувствие представителей многих рас, особенно – людей. Возможность отдохнуть, даже кратковременная, окажет благоприятное воздействие. Джим снова повернулся к огню: — Особенно, если такого шанса еще долго не предоставится. Спок продолжал смотреть на него: — Наш отчет по Ql'tomer’у едва ли можно назвать исчерпывающим. Для тебя необычно иметь пессимистичный настрой. Он взглянул на Спока, приподняв бровь. Спок ответил аналогичным жестом, отчего Джим рассмеялся, борясь с совершенно неуместным желанием наклониться и обнять вулканца. Что бы ни изменилось прошлой ночью, ощущения все равно казались неопределенными и новыми. Между ними появились негласные правила, соблюдаемые на публике. Поймав понимающий взгляд Ухуры с противоположного края круга, Джим подавил улыбку. Их тайна, видимо, не была такой уж и тайной. Возможно, уже давно. Так или иначе, мало кто за пределами команды Никса знал их достаточно хорошо, чтобы быть в чем-либо уверенным. Учитывая, что было поставлено на карту, он был отчасти благодарен, что Спок вулканец и не склонен к публичным проявлениям любви. Джим не хотел все испортить. Ни отношения со Споком, ни их работу. Жизнь сейчас казалась опасно идеальной. Осознание этого заставило Джима почувствовать ком в горле. Последние ремонтники, пошатываясь, наконец прибыли под аплодисменты – Stalwart снова на ходу. — Они починили наш блистательный корабль, — заметил Джим. Спок посмотрел вверх, на отблеск низкой орбиты Stalwart. — Я должен поблагодарить мистера Скотта, — тихо произнес вулканец, не глядя на часы. — Ремонт завершился на два целых и шесть десятых часа раньше указанного срока. — Удивительно, но отпуск может быть отличным мотиватором. Лицо Спока по-прежнему ничего не выражало, но глаза блеснули теплотой, в отличие от ровного голоса: — Я редко удивляюсь. Несмотря на прежнюю решимость, Джим почувствовал, как его лицо горит, и отвернулся от огня, чтобы скрыть это. Тонко, Кирк, очень тонко. Среди праздничной атмосферы кто-то крикнул, что наступило время для песен и танцев. Ухура отказалась выступить первой, что показалось Джиму достаточно милосердным решением с ее стороны, учитывая ее вокальные способности. Вряд ли кто-то бы решился выступить после нее. После нескольких возгласов и небольшой перепалки, Скотти, краснея, поднялся и завел какую-то веселую песенку о человеке с собакой, любящем виски с содовой. Но уже со второго куплета к нему предсказуемо присоединился целый хор. Громко, страстно и очень по-человечески. Джим оглянулся на Спока, подмечая, как идеально тот сидит, и мягко похлопал его по плечу: — Я хочу прогуляться. Присоединишься? — Это было бы приемлемо. Они поднялись, а Джим поймал взгляд Боунса. Одними губами он спросил: “Что?” – с самым невинным выражением лица. Доктор лишь нахмурился и вернулся к своему грилю, присоединяясь к общему хору, оплакивающему судьбу собаки Скотти. Джим взглянул в темноту, ослепленный после яркого костра: — Здесь есть утес, недалеко. — Припоминаю. Некоторое время они шли молча сквозь лес, оставляя позади восторженные аплодисменты. Потом кто-то взял гитару, но ее звук уже едва доносился сквозь густую листву. Солнце садилось, и первая луна уже взошла. Света было вполне достаточно, чтобы указать им путь по следам местных животных. Джим хмуро смотрел под ноги: — Нас ведь никто не съест? — Если бы ты был более внимательным на утреннем брифинге, ты бы знал, что на Аспере есть только один крупный хищник. И он не очень распространен на планете. — Спок, это не значит “нет”. — Ты всегда можешь воспользоваться фазером. — У меня нет оружия… — ответив, Джим резко остановился и обернулся. — Ты пришел на барбекю с фазером? — Джим, мы работаем в рамках секретной миссии на границе клингонского пространства в том месте, где не раз регистрировали присутствие Нерона. К тому же, мы обладаем минимальной защитой Звездного Флота, а варп-двигатель совсем недавно был нефункционален, — спокойно проговорил Спок. — Очень маловероятно, что я оставлю свое оружие на каком бы то ни было этапе миссии. — ОКей, — ответил Джим, вздернув вверх палец. — Но ты спишь в палатке не один. Так что если ночью ты выстрелишь мне в зад, то будешь отвечать перед Боунсом. — Спать с оружием, способным нанести серьезные повреждения, было бы нелогично и опасно. — Рад слышать. — Перед тем, как лечь спать, я всегда проверяю, что фазер настроен на самую низкую мощность. Джим только рассмеялся. — Я рад, что моя предосторожность смогла тебя развеселить. — Ага, — коротко ответил Джим и двинулся дальше. Спок пошел следом. Когда солнце полностью скрылось, температура начала очень быстро падать, и Джим порадовался, что надел утепленный костюм. Ни он, ни Спок не остались в обычных скафандрах, покрытых илом и пометом летучих мышей. Технологии прошлого были полезны: сканеры дальнего действия вряд ли смогут уловить небольшие портативные устройства и системы поддержки жизнедеятельности. Тем не менее, Джим точно не отказался бы от обеззараживания костюма или обычной стирки. С этим всем, конечно, можно было поспорить, учитывая, что над ними висел многотонный корабль класса Конституция. Его было довольно сложно спрятать. Затемненная и неровная тропа требовала большей части внимания Джима, но это не мешало его мыслям свободно плыть по течению. Интуитивно он знал, что Спок не был против тишины. Возможно, даже ценил ее. Поэтому Джим лишь шел, шаг за шагом, отводя ветки от лица. Дорога до утеса занимала около пятнадцати минут, и он чувствовал, как даже воздух вокруг стал меняться – становился более холодным и разреженным. Осторожно разводя последние ветки, Джим оглядел ущелье и был рад, что успел ухватиться за дерево прежде: — Ого… Спок протиснулся вперед и встал рядом: — Действительно. Уступ, на котором они стояли, обрывался на пятьсот метров вниз, открывая взору поросшее лесом плоскогорье. Где-то слева сквозь шелест листвы можно было услышать шум водопада – должно быть, та подземная река наконец-то нашла выход. Тонкие серебряные нити разрезали долину, образуя красивую и органичную сеть притоков, исчезающую вдали. Полупрозрачный туман от водопада ловил лунный свет и был похож на низколежащие облака. Спок достал трикодер и, направив его невесть куда, начал снимать показания. Как всегда, ради любопытства. Джим обхватил дерево рукой так, как хотел бы обнять Спока, но не стал. Коммандер был точно так же сосредоточен на показателях, как если бы был один. Это не значило, что он забыл о присутствии Джима – без сомнений, вулканец смог бы назвать точно расстояние между ними до последнего знака после запятой, а также – степень его влияния на показатели сканера. Спок был увлечен не данными, не только ими – он почти по-детски восхищался представленным зрелищем и силами, создавшими его. Его удивительный и абсолютно чуждый всем разум был постоянно наполнен мрачными мыслями, долгом, ограничениями разного рода. И было приятно наблюдать его таким естественным, без давления рабочих обязанностей. — Ты никогда не думал о научной карьере в Звездном Флоте? — поинтересовался Джим. — Или о Вулканской академии наук? Спок замер, держа пальцы на контроллерах трикодера: — Я рассмотрел все возможные варианты. Выражение лица коммандера не изменилось, но что-то в его голосе заставило понять, что продолжать этот разговор не стоит. Несмотря на то, что вопросы вертелись на языке, Джим не стал произносить их вслух. Это нарушило бы черту, которую сам Спок подвел под своим прошлым. Ту черту, которую еще никто не заставил его пересечь. Джим понимал: что-то произошло – ведь даже коммандер не мог быть настолько скрытным. Но, держа в тайне свои собственные секреты, копаться в чужих было бы лицемерием. Вместо того, чтобы заговорить, Джим сделал шаг вперед. Потом еще один. Опустив руки, вулканец смотрел в небо, непроницаемый и совершенно чужой в лунном свете. Больше всего на свете Джим хотел поцеловать Спока, но многое могло пойти не так. Кроме того, один безрассудный трах не означал, что они состояли в отношениях. Он боялся торопить события, что могло прозвучать смешно, но только не в этом случае. Он протянул руку и коснулся пальцами линии бровей Спока. Жест был твердым и уверенным, но не слишком. Для телепата каждое прикосновение значило намного больше, поэтому неудивительно, что Спок склонился навстречу кончикам пальцев. Это опьяняло. Нельзя было ожидать, что Джим сможет сдержаться в ответ. Они сблизились, почти касаясь губами, ощущая теплое дыхание друг друга. Это был почти поцелуй, и подобная близость должна была стать разочарованием для Джима, но оказалась безумно захватывающей. Внезапный взрыв смеха за деревьями пронзил тишину. Кто-то еще разделил их энтузиазм по поводу прогулки под луной. У них было лишь десять секунд до тех пор, пока не нарушат их одиночество. Восемь из них прошли, прежде чем они заставили себя выпрямиться, неохотно отнимая руки. Пара офицеров вышла на поляну, пошатывающиеся и потрепанные под воздействием сидра. Несмотря на неподходящее время, Джим ухмыльнулся – так весело те выглядели. — Извините, коммандер, — смеясь, начал один из них, обнимая улыбающуюся девушку. — Мы можем уйти, если вы… — Нет, — ответил Джим, чтобы Споку не пришлось это делать. — Мы сняли достаточно показаний. Развлекайтесь, ребята. Пока они покидали уступ, Кирк почувствовал непомерный груз ответственности. Груз того, что им приходилось быть настолько осторожными, в то время как другие выставляли свои чувства напоказ, не опасаясь осуждения. Чем выше ты поднимался по вертикали правления, тем больше правил приходилось соблюдать. В темноте он искал взгляд Спока, но тот лишь смотрел под ноги. Говорят, что глаза – зеркало души. И в случае со Споком Джим в это верил. О его мыслях можно было судить по положению плеч или по длине шага. Но для Джима лучшим способом узнать правду были глаза. Он не хотел останавливать его и боролся с этим желанием всю дорогу назад. Но как только они достигли границы леса, вся его решительность рухнула. — Подожди, — напряженно произнес он, коснувшись кончиками пальцев плеча вулканца. После паузы Спок, наконец, поднял голову. Ничего не говоря, он коснулся рукой волос Джима, поглаживая его затылок большим пальцем. Сомнения и внутреннее напряжение отпустили Джима настолько, что он смог спокойно наблюдать, как Спок возвращается к костру, больше не чувствуя острой необходимости пойти следом. Больше всего на свете Спок хотел остаться в теплой близости Джима. Хотел почувствовать шепот его эмоций под кожей – так, как никогда не позволял себе ощущать. Он осознавал свою одержимость, и страх перед ней не развеяла даже утренняя медитация. Проснуться согретым чужим телом было тревожно и необычно, учитывая, насколько было уязвимо все бессознательное. Спок не мог вспомнить никого, кроме членов медицинского состава, кто бы мог видеть его спящим. Доверие к Джиму стало инстинктивной реакцией, появившейся в пылкий момент. Сомнения одолели его только тогда, когда Спок, стоя за кафедрой, читал по памяти отчет об Аспере. Джим – болезненно знакомый среди других знакомых лиц. Но вулканец знал, что смог бы узнать его и с закрытыми глазами. В то утро несколько секунд, последовавших за пробуждением, оказались самыми напряженными. Несмотря на физическую близость, он мог открыться намного больше, чем был готов. Тогда он ясно понял, что значит испытывать иррациональный страх и всем сердцем желать, чтобы это никогда не заканчивалось. Глубоко в нем еще сохранилось сильное противоречие. Возможно, настолько глубоко, что с этим не был способен справиться даже самый рациональный разум. Джим был непредсказуемым и непостоянным. Он был человеком, со всеми своими внутренними конфликтами и нехваткой самоосознанности. В эмоциональном плане, он не был похож ни на кого, кого Спок когда-либо видел. Их мелдинг оказался глубже, чем предполагалось. Отчасти из-за тщательно подавляемого желания, но также в ответ на неожиданную психическую устойчивость Джима. Спок сознавал, что невзгоды порождают стойкость, как физическую, так и ментальную. Но он не ожидал, что станет настолько прочной. Разум Джима был ясным и беспокойным, прекрасным и полным руин, как на поле битвы. — Коммандер, — Ухура улыбнулась и подошла ближе, когда Спок обогнул угли, оставшиеся от костра. — Лейтенант, — ответил вулканец, чувствуя себя странно дезориентированным. — Не говорите мне, что оставили его в лесу. После секундной паузы Спок приподнял бровь: — Я уверен, он вернулся в лагерь невредимым. — Потому что, если вы оставили его там, на рассвете он может вернуться с толпой аборигенов, готовых присоединиться к борьбе против Нерона. И, возможно, заплести ему косички. Спок повернулся и посмотрел на своего пилота: — Это удивительно фантастическое предположение. Она улыбнулась, грустно, но беззаботно: — Сидр тоже фантастический. — Вы пьяны, — заметил он без осуждения. — Ага, — она улыбнулась шире. — Вам тоже следует попробовать. Оторваться. Спок наклонил голову, ловя в себе легкое ощущение веселья и нежности, пробивающиеся сквозь изнуренный контроль: — Я согласен, если вы сделаете это от моего имени. Она захихикала в нос, глядя вниз, но тут же стала серьезной: — Если вы будете жить чужой жизнью, то далеко не уедете. Nar-tor pulaya s'au k'ka'es - k'el'rular tun-bosh*. — “Принимайте их достижения так же, как свои, заботливыми руками” — он склонил голову. — Nemaiyo**. — Всегда пожалуйста. С логической точки зрения, Спок понимал, что Ухура говорила не о том, что произошло между ним и Джимом. Она говорила скорее в общем, а не о чем-то конкретном. Тем не менее, это высказывание казалось очень подходящим и... горьким. Он не двинулся с места, ощущая, как вокруг лагеря еще кипела жизнь. Кивнув, Ухура ушла, освещенная буйками. По меньшей мере, шесть дюжин членов экипажа сидело вокруг костров, тепло болтая и негромко посмеиваясь. Многочисленные палатки мягко подсвечивались изнутри, а ночной воздух наполнялся добродушными голосами и воскликами. Закрыв глаза, Спок ослабил контроль, и его захлестнула неожиданная волна оптимизма. Он чувствовал тревогу и потерю, но они будто скрылись глубже и не доминировали. Моргнув, коммандер последний раз взглянул в спину Ухуре. С ее проницательностью и в другой жизни они могли бы стать чем-то большим друг для друга. Возможно, даже друзьями. -:- Джим заставил себя переждать несколько минут, прежде чем вернуться в лагерь. За это время он сделал крюк и вышел из леса в другом месте. Конечно, это никого не смогло бы убедить, кто действительно наблюдал, но кто стал бы? Кто бы мог ожидать от вулканца чего-либо настолько нелогичного? Конечно, был один человек, на которого можно было бы всегда положиться. Как только Джим появился, его тут же прижал МакКой, тыкая пальцем в грудь. — Ты гребаный засранец! — он яростно шипел. — Слышишь меня? — Слышу, — ответил Джим, шокированный реакцией доктора, не желая пока выдавать ничего лишнего. — Боже, Джим! Спок? Серьезно?! — МакКой размахивал грязными от золы руками перед лицом друга. — О чем ты только думаешь?! У Джима внезапно сжалось горло и свело желудок. Уже бессмысленно было что-то скрывать. — Обычно, когда такое происходит, много не думаешь, Боунс, — признался он. — Прошло всего двенадцать часов. Это не может быть так очевидно. Так откуда ты знаешь, черт возьми? — Прошло уже гораздо больше, чем двенадцать часов. И я знаю, как работает твой мозг, помнишь? — продолжал МакКой вполголоса. — И я не слепой. — Судя по твоей бывшей жене, я не уверен. МакКой старался выглядеть сердитым, но все равно улыбнулся: — Ты невозможен. — Просто статистически маловероятен, — ухмыльнулся Джим. — Гребаные вулканские коммандеры, — снова заворчал доктор, нарушая личное пространство Джима. — Тебе же нравится. — Черт, не начинай, — возразил МакКой, уперев руки в бока. — А тебе нравится гоняться за невозможным? — Может быть, я и гоняюсь. Может быть, мне даже нравится. — Ты мог бы хотя бы выглядеть чуть более обеспокоенным, — раздраженно вздохнул доктор. — В моей жизни и так было много того, что мне было недоступно. Потому что это было сложным, нелепым или предположительно безответственным, — внезапно Джим ощутил, насколько был серьезен. — По правде говоря, я так устал от того, что я должен делать, а что не должен. Аж сдохнуть хочется. Жизнь, блять, коротка. МакКой сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, глядя на Кирка из-под нахмуренных бровей: — Должно быть, у тебя есть яйца, пацан. Джим негромко засмеялся: — Спасибо, наверное. Ты доложишь о нас? — Доложить о тебе? — казалось, МакКой стал еще злее, хотя вряд ли это было возможно. — Ты в своем уме? — Ты разве не отвечаешь за это? — Не напоминай мне, — зарычал он. — Если бы безумие не было обязательным условием для приема на эту работу, я бы уже отправил тебя в больницу. Я не собираюсь писать рапорт, неблагодарный. — Я просто… — Джим, — рявкнул МакКой, взяв его за плечи и впиваясь в них пальцами. — Ты ходишь по тонкому льду. Очень-очень тонкому. — Мы способны быть профессионалами, — Кирк и сам начал злиться. — Я не говорю о правилах или протоколах, приятель, — МакКой слегка встряхнул его для пущей убедительности. — Я говорю о следующем разе, когда Спок прикажет тебе остаться в опасной ситуации. Или о том, когда позволит избить себя до смерти, чтобы спасти твою жалкую задницу. Как ты будешь себя чувствовать? Кроме того, он полностью игнорирует и нарушает все свои расовые обычаи и ограничения, даже просто думая о том, чтобы быть с тобой, — он твердо кивнул, поймав взгляд Джима. — Ты не думал об этом, верно? Что для него означает признать свои чувства? Боже, он вообще что-то чувствует? Внезапно ощутив себя не в своей тарелке, Джим сглотнул: — Зачем ты мне все это говоришь? — Потому что ты должен серьезно подумать об этом, парень. Как гребаный взрослый офицер дивизиона, — МакКой уже стал выглядеть грустным, мягко отпуская его и извиняющимся жестом разглаживая рубашку друга. — Это тебе не просто служебный роман. — Думаешь, я не знаю? — Джим нахмурился, чувствуя обиду. — Все это пугает меня до чертиков, Боунс. Особенно та, часть, в которой я не могу свалить, даже если захочу, — он провел рукой по волосам. — Прошло всего лишь двенадцать гребаных часов, а я уже нуждаюсь в этом больше, чем в чем либо с тех пор, как… И я уже… — он запнулся и сглотнул. — Проклятие. Чувствуя легкое головокружение, Джим благодарно оперся о руки МакКоя. — О, черт, — вздохнул доктор, заключая его в объятия, полные смирения и преданности. Схватив одной рукой его за голову, он прошептал: — Я должен был убедиться, понимаешь? Ради вас обоих. — Никогда больше не заставляй меня говорить об этом, — глухо ответил Джим, уткнувшись в плечо МакКоя. — Я не стану. Но лучше тебе рассказать ему. — Я почти уверен, что он в курсе. -:- Рассвет следующего дня, яркий и палящий, казался неестественным для умеренного климата Асперы. Джим и Спок формулировали отчет о первичном анализе пещеры, снимая показания ее глубины и коррелируя их с данными мощных сканеров на борту Stalwart. Было важно, чтобы они сделали все, что в их силах, но это было трудно – учитывая, что Спок объявил эту работу добровольной. С другой стороны, он зашел так далеко, что начал поощрять членов экипажа за желание воспользоваться отпуском в полной мере, несмотря на то, что он сам отказывался от него чаще, чем кто бы то ни было. Отдавая им должное, большинство согласилось отдохнуть, будучи честными в своих желаниях. Остались, в основном, менее потрепанные новобранцы, либо те, для кого безделье было не очень полезным. Спок говорил с ним знакомым и профессиональным серьезным тоном. Джим делал пометки, соотнося свои мысли и логические заключения, формулируя соответствующее распределение необходимых ресурсов. В течение дня они много раз пересекались. Каждый искал другого по мере необходимости, отвечая на вопросы и предоставляя отчеты. Для них координироваться друг с другом было так легко и непринужденно – так же естественно, как дышать. У края входа в пещеру, изнемогая от жары, Джим остановился, чтобы попить воды и вытереть пот со лба краем рубашки. Пайк должен был прибыть менее, чем через двадцать четыре часа. И, что удивительно, главное подразделение добилось действительно хороших результатов при помощи добровольцев. Одобряет это Пайк или нет, но он не станет осуждать их за преданность делу. Из ниоткуда появился Спок, взял свой стакан и поднес его к губам. Джим сощурил глаза от вечернего, но яркого света: — Нам придется пересмотреть рекомендации по экологическому контролю, если погода не изменится. — Согласно данным, сегодняшняя пиковая температура является статистической аномалией, — ответил Спок, убирая стакан. — Это будет удачным стечением обстоятельств, если корабли смогут приспособиться к подобным отклоняющимся значениям. Джим кивнул: — Финансирования недостаточно, даже в спокойные периоды. Представь, что будет, когда мы получим солнечные ожоги. Спок дернул бровью. — Это, по меньшей мере, неприятно. Тем не менее, я думаю, ты упустил из виду возможность естественной изоляции выбранного нами местоположения. По своей природе, подземные пространства испытывают меньше изменений температуры окружающей среды, — он повернулся к Джиму. — Вот почему на Вулкане большинство семейных домов были построены в скалах. — А твой дом? — спросил Джим и следом уточнил. — Тоже был в скале? — Да, — взгляд Спока ничего не выражал. — Наш дом обладал богатым культурным наследием, восходящим ко временам Сурака. — Я видел голограммы таких строений, — задумчиво произнес Джим. — Но готов поспорить, что в реальности они были намного красивее. — Они были функциональны, — спокойно парировал Спок. — И логичны. Тем не менее, я признаю привлекательную эстетику древних построек. Сразу же после Реформы вулканские инженеры еще были склонны к приукрашиваниям, которые теперь считаются ненужными. — Слишком эмоциональными? — с улыбкой спросил Джим. — Полагаю, что именно отсутствие эффективности привело к тому, что эта практика утратила популярность. Вулканцы не против искусства или творчества, Джим. Некоторые из нас посвящают этому всю жизнь. — Знаешь, я пропустил Вулканскую музыкальную выставку в Сан-Франциско во время последнего года в Академии Звездного Флота, — Джим кивнул и усмехнулся. — Мне пришлось отказаться от бесплатного билета, чтобы предстать перед судом за академический проступок. — Признаться, я совершенно не удивлен. Джим засмеялся, привлекая внимание окружающих: — Ну спасибо. — Возможно, у тебя снова появится такая возможность, — мягко продолжил Спок, глядя на их планы на остаток дня. — Когда вулканцы будут менее озабочены выживанием и смогут посвятить свою жизнь тому, что их действительно определяет. — А что насчет тебя? — быстро спросил Джим.. — Когда все это закончится… Что ты будешь делать? Спок оглядел его с оттенком удивления. — Должен признать, я не знаю. Джим кивнул – он так и понял. Как бы Спок ни был готов ко всему, эта война длится так долго, что практически невозможно заглянуть за ее пределы. Невозможно поверить, что она может просто так закончиться. Планирование маловероятного будущего нельзя назвать логичным, поэтому неудивительно, что Спок не смог ответить на этот вопрос. Джиму было интересно, может ли хоть кто-то из них это сделать. — А ты? — спросил Спок, необычно прерывая свои собственные мысли. Допив воду, Джим удовлетворенно выдохнул: — Как только я выясню, ты узнаешь об этом первым.