Leave No Soul Behind

Вздрогнув от звука коммуникатора, Кристофер Пайк резко проснулся. Со стоном и невнятным ругательством он сел на кровати, нащупал трость, потянулся к прикроватному столику и включил только звук. — Пайк слушает. — Крис, это Джим. — В чем дело, парень? — Тон адмирала смягчился, но вслед за непринужденностью последовала тревога из-за напряженного голоса Джима. В его жизни было всего лишь два звонка, которые начинались подобным образом. Первый был от Вайноны, сообщившей о смерти Джорджа. Второй – из больницы округа Риверсайда, о том, что его крестник был помещен в психиатрическую клинику. Масштаб катастрофы был очевиден. — Я… Эээ… Не уверен. — Ладно, — Пайк кивнул. — Хочешь открыть видео-канал? — Нет, все нормально, — отказался Джим. — Не мог бы ты соединить меня с послом Вулкана? Пайк глубоко вздохнул: — Ты хочешь поговорить с отцом Спока? — Я знаю, что он еще на Tat'sar, и, судя по универсальному корабельному времени, я не разбужу его. — Джим, в чем дело? — Спросил Пайк, уже частично зная ответ. — Я хотел бы обсудить это с Сареком, — извиняющимся тоном ответил Джим. — Джим, я… — Пожалуйста, — перебил он, упрашивая, почти по-детски. — Пожалуйста, Крис. Просто сделай это для меня, ладно? Пайк, опустив голову и поджав губы, подумал о том, что его очередное вмешательство навредит ситуации, которую он так старался уладить. Ирония заключалась в том, что Джим хотел защитить частную жизнь Спока и направился за этим к Сареку. На миг Пайк задумался, не рассказать ли все то немногое, что он знает, но сразу отбросил эту мысль. Когда речь касалась этих двоих, у Криса были свои ограничения, и вулканские культурные нравы находились далеко за их пределами. Он вспомнил психологический профиль Спока, похороненный под многолетними пачками рапортов, медицинских отчетов, планов физической реабилитации и благодарственных записок. Интроверт, интуитивный, рациональный и рассудительный. INRJ-тип был известен независимостью, оригинальным мышлением, аналитическим умом и невероятной решительностью. Как правило, они становились отличными офицерами и выдающимися лидерами. А слабости обычно были связаны с чувством вины за неоправданные ожидания – Пайк прекрасно знал об этом и гордился тем, что Спок, казалось, избегал подобных эмоций. Он должен был также знать, что Спок просто умеет скрывать свои чувства. Кандидат отлично подходил EPAS, значительно превосходя минимальные критерии отбора. Тем не менее, психологическая служба обратила особое внимание на внутренний эмоциональный конфликт относительно его прошлой помолвки и рекомендовала провести дополнительные тесты во избежание потенциальных последствий. Маловероятно, что кандидат сможет в дальнейшем установить прочные телепатические и иные связи без терапевтического вмешательства. А для представителя его вида, должности и типа личности это было необходимо. — Да, хорошо, — кивнул Пайк. — Дай мне одеться, хотя бы выше пояса, и я соединю тебя. -:- — Командир дивизиона Кирк, — спокойно произнес Сарек, сложив руки на столе, удивительно напоминая Спока. — Посол. — Признаюсь, адмирал сформировал некоторое представление о цели вашего звонка. Джим едва сдержался, чтобы не вздохнуть с облегчением. — Хочу, чтобы вы знали: я чувствую себя очень странно от того, что действую за спиной Спока, но мне нужны факты, сэр, — уверенно произнес Джим. — Я могу лишь надеяться, что ваша логика не противоречит этому. — Я разделяю это стремление. — Тогда я просто задам вопрос, — продолжил он, приняв предыдущую фразу в качестве одобрения. — Опасна ли связь со Споком? Сарек несколько долгих секунд неподвижно смотрел на Джима, и он даже подумал, что картинка зависла. Как раз в тот момент, когда он чуть не постучал по экрану, Сарек вскинул брови и спросил: — Вы говорите о постоянной связи, не о мелдинге? — Да, — коротко ответил Джим, перенимая вулканскую манеру и стараясь не волноваться. Сарек вновь замолчал, внимательно изучая его. От столь пристального взгляда Кирк почувствовал себя неуютно – словно насекомое под микроскопом или как подросток на выпускном балу. Стараясь не хмуриться, Джим хотел произвести хорошее впечатление и наделся, что не будет выглядеть странно. — Хм, — наконец, продолжил Сарек. Он выглядел так, будто ему доказали собственную неправоту, что вызвало не только удивление, но и приятные чувства. — Я подозревал о чувствах своего сына, но предполагал, что адмирал Пайк ошибается насчет ваших. — Пайк слишком хорошо знает меня, — ответил Джим, ни в чем не признаваясь, но и не отрицая сказанное. — Мне нужно знать правду. Я бы спросил Спока, но не думаю, что он знает. — Вполне вероятно, он думает, что знает. — Да, он склонен к этому, — криво усмехнулся Джим. — Джеймс Кирк, — произнес Сарек со всей вулканской степенностью. — Я могу заверить вас, что связь с моим сыном не повлечет за собой ни больший и ни меньший риск для вашего физического или психического благополучия, чем связь с любым другим вулканцем. Его взгляды по этому вопросу сформировались под влиянием предрассудков и мнения одного из вулканских домов, — он хмуро взглянул на свои руки. — Это был брак, который мне никогда не следовало одобрять. — Т’Принг? — ...Жива. Она не погибла на Вулкане, — Сарек кивнул. — Не то, чтобы она или ее семья были причастны к сложившейся ситуации. — Согласен, — ответил Джим, ощущая пьянящую смесь облегчения и решимости. — Зато я смогу позлорадствовать, когда она поймет, что упустила. Сарек вел себя более изящно, но определенно улыбнулся, совсем чуть-чуть: — Несмотря на то, что причины отказа остались в секрете, остальные сделали собственные выводы, и Спок пострадал от их последствий. — Гребаные сплетни, — Джим кивнул. — Благодарю вас, посол. Я ценю вашу искренность. Джим отключил канал связи с Tat’sar, но остался смотреть на пустой экран. Слова Сарека, отдаваясь эхом внутри черепа, вызывали головную боль – возможно, из-за резко прерванного мелдинга со Споком. Джим уверенно пришел к еще одному решению, хотя прекрасно знал, как больно будет открывать старые раны. Он должен встретиться со своими демонами лицом к лицу. Кирк многим был обязан Споку, но еще больше он был обязан самому себе. Поздней ночью или ранним утром Джим, наконец, заставил себя лечь спать. -:- Той ночью Спок не спал. После нескольких недель пребывания с Джимом, жилой комплекс EPAS казался чужим. Он провел несколько холодных часов в темноте и молчаливой медитации, кропотливо и тщательно восстанавливая барьеры, удерживающие его от внутреннего разрушения. Он был опасно близок к тому, чтобы дойти до точки невозврата. Осознание этого факта вызвало тошноту, и Спок прижал ладонь к животу в попытке успокоиться и вернуть контроль. Он справился, но само по себе это действие снова столкнуло его в хаос человеческой эмоциональной половины. Это стало порочным кругом, заезженной закономерностью. Стук в дверь раздался как раз в тот момент, когда ему удалось поставить все барьеры на место. Спок скованно, хоть и быстро поднялся на ноги, но к тому времени, как открыл дверь, увидел лишь удаляющуюся спину Джима. Тот, без лишних разъяснений, просто бросил через плечо: — Садись в машину. Солнце еще не поднялось над горизонтом, рассветный воздух был влажным и свежим. Джим рывком открыл дверь и сел за руль, ни разу не взглянув на Спока. Коммандер был уверен, что прошло несколько минут, прежде чем, сам того не осознавая, он сел на пассажирское сидение – внутреннее ощущение времени будто дало сбой. Не произнеся ни слова, Джим нажал на газ, врываясь в тихий, еще дремлющий город. Несколько часов они ехали в тишине, не имеющей ничего общего с тем комфортным молчанием, к которому привык Спок. Каждое мгновение было полно неуверенности, а от Джима отчетливо веяло страхом, отвращением и чувством вины. Куда бы они ни направлялись, Джим этого очень боялся. Этот факт еще раз убедил Спока в том, что присоединиться к поездке было правильным решением. Спустя множество бесконечных автострад и ровных пахотных полей они, наконец, прибыли к месту назначения, по-прежнему в полной тишине. Джим вышел из машины и подождал Спока, покрутив ключи на пальце. Его небрежная поза не обманула бы даже случайного прохожего, чего уж говорить о том, кто знает его так хорошо, как Спок. Когда он подошел, Джим оттолкнулся от капота и направился ко входу в небольшую закусочную. Когда они вошли, Спок ожидал услышать обычный гул множества голосов, но вместо этого их встретила мертвенная тишина. Все взгляды устремились на Джима, который просто стоял в дверях, опустив руки – в позе человека, что оказался перед лицом непреодолимых обстоятельств. Окончательный и бесповоротный безнадежный сценарий для Джима Кирка. — Как ты посмел? — Возмущенно воскликнула женщина средних лет и ловко вскочила на ноги. — Как ты посмел показаться в этом городе, Джим Кирк? После того, что сделал? — Просто проезжаю мимо, Мэри, — натянуто ответил он. — Недостаточно быстро, как мне кажется, — зашипела женщина, с грохотом отодвигая стул. Джим, позволил ей подойти и вторгнуться в его личное пространство, но Спок видел, каких усилий это стоило Кирку. Все говорило о том, что он в ужасе. Это бессмысленно. Мэри замахнулась и с силой ударила его по лицу так внезапно, что Спок не смог остановить ее. Джим медленно вернул голову в прежнее положение, на его щеке появилось красное пятно: — Лучше? — Ничто и никогда не искупит твоей вины, но мне приятно стереть с твоего лица это самодовольное выражение. Они должны были позволить тебе сгнить в тюрьме, — она снова дала ему пощечину, короткую и резкую, со звуком, похожим на треск ломающегося дерева. Спок решительно шагнул вперед и схватил ее за запястье. — Вы нападаете на действующего офицера, — холодно проговорил он. — Это федеральное преступление. — Ты кто? Его телохранитель? — Его капитан. Мэри злобно прищурилась и резко вырвала руку. — Тогда будь осторожен. У Джима проблемы с авторитетами, — она выскочила из закусочной под звук маленького колокольчика над дверью. Спок повернулся к Джиму в поисках объяснений, но тот остался неподвижен, глядя перед собой и стиснув зубы. Спок проследил за его взглядом и заметил, как все присутствующие смотрели на них с плохо скрытым удивлением и враждебностью. Нет, не на них… На Джима. — Пойдем, Спок. Я получил то, за чем пришел. -:- — Джим! — позвал Спок, догоняя его. Кирк покинул закусочную так быстро, будто за ним гнались исчадия ада, но, судя по недавним событиям, возможно, это было не так уж далеко от истины. Спок до сих пор не понимал причин визита в Риверсайд, но точно знал, что ему нужно было, по-видимому, что-то увидеть. Вопросов становилось все больше. Джим, одетый в клетчатую рубашку и джинсы, уверенно шел по грунтовой дороге, поднимая пыль. Солнце безжалостно опаляло кожу, а вопросы Спока остались без ответа. Он мог лишь размышлять о своей собственной истории и о неопределенности их с Джимом будущего. В дренажных канавах росла скудная, но прогретая солнцем растительность, и опустошенный ландшафт напомнил Споку пустыню. Он встревоженно посмотрел на Джима, сделал шаг вперед, не обращая внимания на пыль в каждой складке своей одежды, на манжетах и ботинках. Его инопланетная кожа по-человечески вспотела, и к ней прилипли частички песка, изображая странные узоры. Спок замечал это, но рассеянно, почти отстраненно. Вдруг они оказались у какого-то дома. Споку пришлось резко остановиться, чтобы не врезаться в забор. Он не был уверен, как это могло застать его врасплох, учитывая, что местный ландшафт представлял из себя равнину. Джим поднялся на крыльцо, перепрыгнув две ступеньки, и встал на цыпочки, чтобы достать карточку, лежавшую над дверью. — Матери нет дома, — коротко пояснил он и одним движением разблокировал дверь. — Я не понимаю, зачем мы здесь, — признался Спок, разглядывая одинокий дом. Очевидная связь с детством Джима сделала его намного более интересным. — Поймешь. Страх, исходящий от Джима, мешал Споку ясно мыслить. Скованный чувством преданности и какого-то болезненного очарования, он последовал за Джимом в покинутый дом. Темные комнаты были закрыты, но Джим даже не попытался заглянуть в них. — Вот здесь, — произнес Кирк, указывая на лестницу. Он вдруг стал странно энергичным. — Фрэнк сломал мне руку в первый раз. Я думаю, формально за то, что я на него огрызнулся. Но на самом деле он просто искал повод, — Джим повернулся налево и указал на старый гриль. — Он ему нравился. Особенно, решетка. Думаю, его привлекал запах. Спок медленно сжал ладони в кулаки. Дом вдруг стал полон враждебности, которая постепенно наполняла сознание и исходила от человека, а не от здания. Спок подавил дрожь вместе с медленно наступающим осознанием происходящего. Джим исчез в кухне, продолжая говорить: — Он, бывало, заталкивал меня под раковину и бил деревянной ложкой, просто ради развлечения. Костяшки пальцев Спока побелели, когда Джим вернулся и схватил его за плечо, чтобы утащить его дальше по коридору. — А время купания было просто потрясающим, — он прищурился, моргая и глядя в потолок, будто пытаясь что-то восстановить в памяти. — Мне, кажется, было лет двенадцать, когда он заставил меня прикоснуться к нему. Помню свое задание по фотоэлектричеству. Легкие Спока словно отказались дышать, не позволяя то ли вдохнуть воздух, то ли выдохнуть. Сердце бешено колотилось. — О, и мое любимое, — Джим повернул, продолжая тянуть за собой Спока. Затем он ослабил хватку и присел на корточки у дальней стены и повел пальцами по кирпичной кладке, пока не наткнулся на маленькое отверстие. — Девятимиллиметровый патрон, — непринужденно произнес он. — Отличный сувенир, вот здесь, — он похлопал себя по груди. — Джим… — Спок не узнал собственный голос. Кирк поднялся на ноги, упер руки в бока и вздернул подбородок. — Фрэнк был мудаком и пьяницей. А еще – избивал детей и хотел их трахать, — Джим пожал плечами и поморщился, будто ему было все равно – выглядело неубедительно. — Я хочу сказать… Я могу оправдываться, сколько угодно, но здесь, в этом округе? Я лишь ублюдок, убивший своего отчима. Спок хотел что-то сказать, но не мог подобрать подходящих слов. Ничто в жизни не могло подготовить его к этой правде о Джиме или внезапному осознанию истинной природы страха, власти и мести. — Какие бы эмоции ты ни скрывал, они не могут быть хуже того, что ощущал я, — сурово произнес Джим. Он невероятным образом излучал уверенность, хоть и казалось, будто его сейчас стошнит. — Сарек сказал, что семья Т’Принг ошиблась насчет тебя. И я ему верю. — Ты говорил с моим отцом? — Споку нужно присесть. Нет, ему нужно уйти. Он попытался заставить свои мышцы повиноваться, но те восстали против него, заманив его в ловушку – здесь, в этой грязной комнате, в компании с Джимом и выворачивающей внутренности неловкостью. — Он говорил с тобой… Об этом? — Как бы ты ни сожалел о своей матери, она должна была научить тебя, что жить – значит чувствовать. Со Спока будто содрали кожу, будто всего его надежды на искупление разбились в дребезги. — Возможно, — прошептал он. — Но ты должен понять, что у вулканцев все иначе. Ни один из нас не должен разрывать связь ребенка с родителем. То, что я сделал со своей матерью – это низко. Мною двигали эмоции, и это… Это непростительно. — Я видел, что происходит с вулканцем, который не способен справиться с эмоциями, — Джим кивнул, уже неохотно, но так же неумолимо. — Благодаря Т’Лорен. И я видел в тебе нечто похожее. Но ты знаешь, когда нужно остановиться, ты способен остановиться. У тебя есть предел. И я верю, что ты знаешь, где находится мой. Это я видел во время мелдинга? Потерю связи с твоей матерью? — Он сглотнул. — А потом она умерла, — голос понизился до шепота. — И ты не можешь исправить то, что сделал. Потрясенный, Спок почувствовал, как глаза начало жечь. Нет, он не прольет слез – ни перед кем, не перед Джимом. Собрав все свое самообладание, он кивнул: — Я мог бы попытаться пройти Kolinahr. Я мог бы отправиться на Gol. — Нет! — Гневно воскликнул Джим, вскинув руки. — Если ты это сделаешь, я потеряю часть тебя навсегда, — он провел трясущимися руками по волосам, сердито глядя на Спока. — Господи, блять, Иисусе, Спок, если я доберусь до тех, кто это придумал, то тогда точно заслужу гнить в тюрьме. Спок обнаружил, что стоит, облокотившись рукой о книжный шкаф. Пальцы оставили отпечатки горького пота на запыленной поверхности. Он стал сам себе противен. Спок мысленно вернулся к тому океану на Веге, где они впервые встретились с Джимом, потому что и сейчас будто тонул. Он опустил голову, готовясь уже непонятно, к чему. Он будто не мог воспринять больше ни слова, ни единого больше откровения. — На самом деле, — неловко продолжил Джим. — Мне плевать на них, — он неопределенно отмахнулся, имея в виду весь остальной мир. — Мне все равно, вулканец ты или человек. Если ты можешь справиться с моим прошлым, то я уж точно справлюсь с твоим. И снова, все варианты ответа показались неподходящими и застряли у Спока в горле. Одной лишь силой воли он заставил себя выпрямиться и сделать вдох. Чувствуя, как сильно колотится сердце, он поднял голову и встретился с взглядом синих глаз, наполненных ужасом, таким же, как и его собственный. — Мы можем уйти сейчас, если хочешь, — Джим повернулся, резко дернул жалюзи, впуская свет, и громко кашлянул – звучало, будто его тошнит. — Да, — выдавил Спок, липкими пальцами выхватывая ключи из руки Джима. — Я сяду за руль. -:- Джим настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил, что они поехали не в ту сторону. Только на повороте на шоссе I-70, ведущую на восток, к Сент-Луису, он спросил: — Куда мы едем? Спок ничего не ответил, и Джим откинулся в кресле, снял ботинки и положил ноги на приборную панель. Спок, удивительно бледный и опрятный на фоне салона автомобиля, взглянул на них. Подобная поза удваивала риск серьезных повреждений при попадании в аварию, но Спок лишь крепче вцепился в руль, максимально сосредоточившись на дороге. — Ты не ответил. — Не ответил, — согласился Спок. Спустя сорок одну и девять десятых мили желудок Джима заурчал достаточно громко, чтобы повлиять на концентрацию Спока, так что они остановились поесть в Луисвилле. Джим съел гамбургер, Спок выпил содовой. Это был завтрак или обед, но время потеряло всякий смысл. Джим уснул где-то между I-57 и I-24. Спок рассмотрел возможность того, что они оба находятся в состоянии шока. Логика подсказывала, что он был не в состоянии вести автомобиль, но Спок продолжал, несмотря ни на что. Когда они добрались до места назначения, Спок специально осторожно притормозил, но Джим все равно проснулся, поморгал и взъерошил свои волосы. — Где мы, черт возьми? — В Атланте. — В Джорджии? Спок отпер дверь и вышел из машины. Мышцы спины и плеч болезненно свело судорогой после продолжительного бездействия. Джим выкарабкался с другой стороны и потянулся, хрустнув парой позвонков. Воздух оказался наполнен запахом жасмина и роз, что росли вдоль забора у дома. Джим плелся следом и выглядел сонным, но удивленным. Они оба чувствовали напряжение и тревогу. Из-за этого Спок колебался несколько мгновений – не в его характере было необдуманно действовать, но Джим сделал первый шаг, и Спок был обязан ему – и себе самому – ответить тем же. Джим присоединился к нему на крыльце дома и встал сбоку, на расстоянии вытянутой руки: — Что мы здесь делаем? Спок постучал в дверь – другого способа привлечь внимание обитателей этого дома не существовало. Изнутри донеслось неразборчивое ворчание и несколько отборных проклятий, и Спок заметил, как удивился Джим, узнав голос. Дверь распахнулась, и на пороге предстал Леонард МакКой. Кем бы он ни был, но был в первую очередь целителем. Спок позволил себе на мгновение удивиться своему доверию. Не очень многие люди в его жизни следовали первостепенному принципу “не навреди”. — Что, ради всего святого, вы тут делаете? — зарычал доктор. — Сколько времени? Разве вы не должны быть в Сан-Франциско, где я позавчера вас оставил? Почему вы не можете усидеть на одном месте? — Вы доктор, — произнес Спок, будто от МакКоя мог ускользнуть этот факт. — Я хочу, чтобы вы официально заверили установление вулканской связи между нами. — Что ты хочешь?! Джим разразился истерическим смехом и тут же закрыл рот двумя руками. МакКой окинул своим светлым пронизывающим взглядом их обоих: — Не раньше, чем оценю ваше психологическое состояние. Заходите. -:- МакКой бушевал, ругаясь о том, как они не вовремя, о том, что никогда не бывал в отпуске по-настоящему. Но одновременно с этим вскипятил воду и позвал Эйшу, не задумываясь. В конце концов, они вчетвером сели за большой полированный стол, потягивая чай и глядя друг на друга с разной степенью тревоги и усталости. — Дерьмово выглядите, вы оба, — прямо начал МакКой. — Я возил Спока домой, в Айову, — ответил Джим, как будто это могло все объяснить. Судя по внезапной растерянности на лице доктора, так оно и было. — Незапланированная поездка, я так понимаю. — У меня были свои причины, — осторожно возразил Джим. — Когда ты последний раз был дома? — Больше пятнадцати лет назад. — Ездил повидаться с мамой? — Нет, навестить Фрэнка. — Господи, Джим. Взгляд Кирка стал жестче: — Я думал, ты будешь мной гордиться. МакКой откинулся на спинку стула и нашел рукой руку Эйши: — Я и горжусь. Просто надеялся, что ты подготовишься получше, но я горжусь. — Ну, значит мы все утрясли, — быстро ответил Джим. — Послушай, — продолжал МакКой, снова нахмурившись и наклонившись вперед. — Если ты мне ничего не объяснишь, то можешь выметаться вместе со своей вуду-связью. Еще недавно я бы посчитал это отличной идеей. Бог свидетель, вы оба уже достаточно натерпелись голодрамы, и я даже не стал вмешиваться – особенно, в тот момент, когда вы, кажется, начали, наконец, думать головой. Но посмотрите на это с моей точки зрения. Вы появляетесь у меня на пороге, выглядите, как сумасшедшие, говорите, что навестили худших демонов Джима и просите, чтобы я вас поженил? — МакКой отпустил Эйшу и сложил руки на груди. — Нет. Ни за что. — Это типа помолвки. Спок сможет установить связь, и все, что от тебя нужно… — Доктор прав, — вмешался Спок и подавил дрожь, встретившись с взглядом Джима, который выглядел так, будто его только что предали. — Даже если бы обстоятельства сложились иначе, было бы нецелесообразно устанавливать связь немедленно. Мой комментарий был… Плохо обдуман, — признался он, хватаясь за остатки самоконтроля. — Перед любым контактом разумов, мне необходима медитация, а тебе – сон. Кроме того, нам нужно обсудить некоторые вещи, — он пристально смотрел Джиму в глаза, желая, чтобы тот понял. — На этот раз в нашем распоряжении есть время, — добавил он вполголоса. — Предлагаю рассуждать логически и свести к минимуму вероятность дальнейшего недопонимания между нами. За столом воцарилась тишина под звук глухого сердцебиения. Джим со Споком смотрели друг на друга, а Эйша с МакКоем смотрели на них. Наконец, Джим неохотно кивнул. — Ладно, ты прав, — устало согласился он. — Я не хочу все испортить. Сделаем все правильно. — Мудрое решение, — с одобрением произнес МакКой и отвел взгляд, а потом заметил, что Эйша сделала то же самое, когда Джим протянул руку и переплел пальцы с пальцами Спока. — Наверху есть свободная комната. Полотенца в шкафу, ванная – третья дверь от вашей. Без лишних слов, они тихо и устало поднялись и ушли в напряженном молчании. МакКой смотрел на Эйшу, наблюдая, как на ее лице боролись чувства привязанности и беспокойства. Он думал о всех тех трудностях, с которыми они сами столкнулись: первое влечение, отношения на расстоянии, пляски вокруг правил устава насчет связи между врачом и пациентом. Все это бледнело в сравнении. — Боже, когда они рядом, я будто дышать не могу, — грустно и как-то криво призналась Эйша. — Я понимаю, о чем ты. — Это будет либо блестяще, либо поведет за собой катастрофу. — Или клаустрофобию. — Или катаклизм, — ухмыльнулась она, будто хвастаясь. Леонард мягко улыбнулся: — Но уж точно не скуку. -:- Джим шел впереди и остановился спиной к двери, когда та с щелчком закрылась. Он понимал, насколько иррационально так сильно желать этой связи. К тому же, он достаточно пришел в себя, чтобы помнить, что на самом деле это должно было ужасать его. Он чувствовал себя опустошенным, будто выпотрошенным и истекающим кровью, и никто, кроме Спока, не мог этого заметить. Он обернулся и увидел, как Спок пристально наблюдает за ним, будучи тенью в тускло освещенной комнате. — Боже, я хочу тебя, — признался он, видя, как у Спока перехватило дыхание. Джим знал, что это взаимно. — Может, на сегодня этого достаточно? Можем ли мы просто сделать это? — Я не знаю. Не отводя взгляда, Джим подошел к нему, чувствуя, как в груди и внизу живота что-то сжалось. Он протянул руку, ловко расстегнул куртку Спока, ощущая, как участилось чужое сердцебиение под пальцами, когда Джим провел руками вверх под одежду, касаясь гладкой и горячей кожи. Спок, задрожав, положил руку на затылок Джима, соединяя их губы в обжигающем поцелуе. Джим ответил, наслаждаясь прикосновением языка, зубов, колючей щетины. Желание вспыхнуло внезапно, ошеломляюще, заставляя прижаться сильнее к горячему телу. — Я хочу тебя, — повторил он, снимая с себя рубашку. — Пожалуйста, — просил он, сгорая от желания стереть воспоминания о Т’Принг и Фрэнке в их связи. Он пытался передать свое согласие и принятие каждым прикосновением и словом. Джим повалил его на постель, желая ощутить вес его тела, но Спок перекатился на бок, и они оказались лицом к лицу. Джим, кажется, понял: — Знаешь, ты никогда не напоминал мне… Спок прервал его вулканским поцелуем, коснувшись пальцами губ: — Я знаю, ashayam. Его нет в твоих мыслях, и я благодарен за это. — Тогда почему… — Я желаю установить эту связь. Это фундаментальная часть меня, моей сути. И было бы так легко, слишком легко просто протянуть руку и получить ее, когда никто из нас не был готов, — он мягко обвел пальцами лицо Джима. — Я хочу сознательно установить ее. Хочу осознавать каждое слово и жест. — Сегодня без слияния разумов. — Никакого слияния разумов, — согласился Спок. — Но у меня все еще есть все остальное, — прошептал Джим, накрывая ладонью пах Спока. Это явно не было вопросом. — Да, — хрипло ответил Спок, сжимая ладонями бедра Джима, притягивая его ближе. Джим отвечал не словами, а прикосновениями. Он скользил ладонями вниз, по ребрам, касаясь кожи кончиками пальцев, оставляя влажные поцелуи на ключицах, вдыхая пряный запах тела. Между ними никогда не было такого желания – поглотить друг друга целиком. Джим думал о Споке, как тот, одетый в черную форму EPAS, выглядел таким отчужденным и неприкасаемым на борту Stalwart, и теперь Кирк наслаждался возможностью прикусить эту бледную кожу, срывать с губ его прерывистые от волнения вздохи. Он осторожно перекатился, оказываясь сверху, кусая Спока куда-то в челюсть, нежно касаясь кончиком языка мочки его уха. Джим осознал, что не хочет лишать Спока одежды, и вместо этого скользнул руками под плотную ткань, постоянно напоминающую о вулканской сдержанности. Джим задрал футболку к груди, прижался животом к животу, упираясь бедром между ног Спока. Ощущение вседозволенности, полуозвученный стон, то, как Спок прижимался к нему, сделали с самоконтролем Джима что-то ужасное. Он хотел свести Спока с ума, выжечь все рациональные мысли из логичного разума. Сегодня было слишком много размышлений, слишком много эмоций. Пришло время отдаться чувствам. Он шептал это, невесомо касаясь губами живота Спока, чувствовал, как под мягкой кожей напрягаются мышцы, когда скользил губами вниз по шелковистым волоскам к кромке пояса брюк. Тело Спока восхитительно. Не слишком мускулистое, но мужественное, вытренированное до тонких и сильных линий часами бега и долгом службы. Джим продолжал шептать об этом, жарко выдыхая над застежкой брюк. Расстегнув ее и потянув ткань вниз, он взглянул на Спока, поймал его взгляд. Тот отчаянно вцепился в спинку кровати, лицо покрылось румянцем. Джим, восхищаясь изгибом мышц на его груди, наклонился и вобрал член Спока в рот. Он обвел его языком, наслаждаясь вкусом и жаром, почти теряя голову от осознания того, что он единственный, кого Спок подпускает так близко, единственный человек, которому он позволяет это делать. Джим не был невинным и использовал все трюки в своем арсенале, чтобы подвести Спока к краю так интенсивно и быстро, как только мог. Он чувствовал напряжение в теле Спока, как он сжимает пальцы, слышал его идеальные стоны. Джим взглянул вверх как раз в тот момент, когда Спок зажмурился, выгибаясь, прерывисто кончая, приподнимая бедра над матрасом. Джим запоминал каждое движение, каждую черту: непривычно расслабленное лицо, раскинутые по сторонам руки. Он, казалось, выглядел еще более красивым, если это было возможно – разнузданный, со всем своим разорванным в клочья драгоценным контролем. Джим лениво скользнул наверх, подтянул руки к груди и мягко пригладил короткие темные волосы на его висках. Спок постепенно пришел в себя, приоткрыв дрожащие веки, открывая взору ошеломленное выражение глаз, что Джим начал ценить дороже всего прочего. Прежде, чем Спок успел что-то сказать, Джим поцеловал его, наслаждаясь прикосновением теплых губ и языка. Прервав поцелуй, он прижался лбом ко лбу Спока: — Я никогда не устану от этого. Спок коротко фыркнул, почти смеясь: — На пользу мне, а не тебе. — Вряд ли, — возразил Джим, прерываясь на еще один поцелуй. — Ты даже не представляешь, понятия не имеешь, что для меня значит твое взаимное желание, после всего, что с нами было, — он приподнялся, чтобы вглядеться в лицо Спока, затем поцеловал его веки, царапая кончиками пальцев первый намек на щетину. — Пойдешь в душ со мной? Спок кивнул. Они стояли под горячими струями воды в слабом свете от открытой двери ванной, радуясь хоть какому-то намеку на уединение. Джим медленно двинул бедрами, толкаясь в руку Спока, прижимаясь к его сильному телу, и бурно кончил, с головой погружаясь в ощущения благодарности и непривычной безопасности.