- Уджин, что это ты там после себя оставил в туалете?!
Голос Чана наполовину злой, наполовину обеспокоенный. И лишь из-за этого Ким отрывается от потягивания через трубочку сильногазированного лимонада. Потом понимает, что, нет, не только из-за этого, ибо Бан Чан - слишком догадливый засранец, чем немножко портит старшему жизнь.
- Ох, прости, я сейчас всё уберу, - торопливо вскакивает Ким, едва не расплёскивает свой напиток и сглатывает застрявший в горле лепесток.
- Не дёргайся. Что произошло? Откуда цветы? Букет подарили?
- Ну, можно сказать, что и так, - кивает Уджин, лишь бы правду не говорить, и снова сглатывает, на этот раз подавляя подходящий кашель.
Изучающий взгляд Бана, из-за которого становится как-то неловко. Он не привык врать своему другу, а тут просто не хочется говорить про свои страхи умереть быстрее, чем вздохнёшь лишний раз.
- Ты врёшь.
- Нет.
- Уджин, не нужно мне врать, - Чан смотрит угрожающе немного и садится прямо напротив, глядя ровно в глаза. - Я никогда с этим не сталкивался, - он протягивает вперёд руку, раскрывает ладонь и показывает крупный фиолетовый лепесток. - У нас не было букетов, я бы точно заметил. Но... Твой кашель. Ты каждую ночь уходишь в туалет, думая, что я сплю, но твой кашель способен разбудить любого. Каждое утро я нахожу по несколько таких лепестков. Ханахаки?
Не сомневаясь ни на мгновение, что он догадался бы рано или поздно, Уджин хмурится и тут же улыбается глупо, отводя взгляд. Он прижимает руку ко рту, пару минут задыхается в кашле, но становится чуть легче дышать, и он показывает несколько маленьких бутончиков и лепестки, оставшиеся в ладони.
- Ты прав. Я рад, что мне не пришлось рассказывать тебе всё самому.
- Нет, тебе следовало сказать мне с самого начала, ещё как только первые симптомы появились. Давно всё началось?
- Ну, чуть меньше месяца назад.
- Ты такой дебил... Ты был в больнице?
- Нет, но догадываюсь, что мне недолго осталось, - грустная улыбка растекается по лицу Кима, а в его глазах зажигается тихое счастье.
- И ты знаешь из-за кого это?
- Ты тоже знаешь.
- А он?
- Нет, конечно.
Чан смотрит безнадёжно, у него тоска по всему телу разливается, норовя выплеснуться слезами из глаз. Ему до невозможности больно смотреть на своего такого до глупости влюблённого соседа, который так бережно сжимает в руках трёклятые фиолетовые лепестки неизвестных ему цветов. Он никогда не знал, что значит терять близких людей, и меньше всего ему хотелось бы потерять того, кто делит с ним квартиру, учёбу и даже жизнь. Его лучший друг, который просто вянет на глазах вместе с цветами.
- Собирайся! Мы сейчас же идём в больницу!
- Зачем?
- Удалим корни, чтобы ты мог жить дальше вместе со мной. Не нужно мучиться самому и меня мучить заодно.
- Чан, я не хочу лишаться чувств и любви к нему, пожалуйста, не нужно подавлять во мне желание просыпаться по утрам, чтобы прочитать его сообщение.
- Лишаться чувств к тому, кому ты нафиг не сдался?! - у Бана злость такая, что он с силой сжимает лепесток в кулаке и бьёт им по столу. - Лишаться чувств к тому, кто кроме оскорблений тебе ничего не даёт? Уджин, не нужно. Тебе же больно!
- Я в порядке, Чан, правда, в порядке. Я просто принимаю это как должное, как плату за свою любовь, считаю, что я заслужил это. Я ведь должен через многое пройти, чтобы доказать свою любовь, да?
Взвинченный Чан вскакивает с места и зло смотрит на своего друга.
- Да кому ты что докажешь? Я и так знаю, что у тебя глупая не взаимная любовь, которую ты не в силах отпустить. А ещё я знаю, что ты чёртов эгоист, - эти слова он буквально выплёвывает в лицо Киму. - Хотя бы Сынмину скажи, найди в себе силы на это. Может хоть это тебя спасёт.
Не в силах больше сдерживать свои эмоции, Бан разворачивается и скрывается в своей комнате, плотно закрыв за собой дверь. Он и правда больше не сдерживается, роняя слёзы на всё ещё сжатый в руке помятый лепесток.
Уджин же с лица всё ту же улыбку стереть не может, встаёт осторожно, чтобы не было нового порыва кашля, и идёт к комнате своего соседа, тихонечко стучит в дверь и произносит:
- Я надеюсь, что ты когда-нибудь примешь моё решение, но я обещаю, что скажу об этом Мину.
Делая глубокий вздох облегчения, он давится очередным лепестком, понимая, что цветы только сильнее проросли в его лёгких и не дают ему нормально глубоко и свободно дышать. Он вновь спешит в туалет, запирая дверь, наклоняется сильнее, чтобы как можно меньше цветов оказалось на полу, и старается откашляться так, как делал это, когда в детстве болел сильным гриппом. Спустя несколько минут на шум бежит перепуганный Чан и с силой долбится в дверь.
- Впусти меня сейчас же! - требует он. - Если сейчас же не откроешь дверь, я вынесу её вместе с несущей стеной, и ты прекрасно знаешь, что сил мне хватит.
А у Уджина руки вдоль вен от плеч и до самых запястий странно чешутся и болят так неприятно, когда пытаешься провести тупыми короткими ногтями по коже. Опустив взгляд и подняв рукава по локти, он видит как сквозь тонкую кожу вычерчиваются толстые стебли на месте вен и кое-где уже даже пытаются вырваться молоденькие побеги. Чан снова бьёт кулаком в дверь, которая грозится с петель слететь, и Ким торопливо одёргивает одежду, прежде чем сдвинуть щеколду и впустить друга.
- Чёрт, Уджин!
Он убирает с губ повисшие лепестки и помогает избавиться от бутонов, которые крупнеют с каждого отплёвывания, заполняя собой рот полностью.
- Ты обязан ему сказать! Должен! Иначе это сделаю я.
Они остаются на полу туалета ещё с полчаса, пока приступ Кима не прекратился и он не смог нормально дышать, потом же Чан помогает ему встать и ведёт в его комнату, заставляя выпить воды и лечь в кровать, попытаться хоть немного поспать.
- Уджин, скажи Сынмину, - едва снова не плача просит Чан, протягивая телефон.
- Позже напишу, ладно? Хочу немного отдохнуть.
- Конечно.
Бан немного крутится на месте, волнуется, снова смотрит на своего друга, который прикрывает глаза и дышит глубоко, тяжело. Уходя, он спешит собрать с пола все фиолетовые цветы и смыть их поскорее в унитаз, чтобы больше не тревожить себя хотя бы этой ночью. Вот только уснуть он уже не может, дёргается от каждого покашливания из соседней комнаты, но отмечает с какой-то сомнительной лёгкостью, что в туалет Уджин больше не бегает.
Поднимаясь немного раньше будильника, Чан не решается будить Кима в универ, поэтому отключает все его будильники и проверяет его дыхание. "Всё в порядке", - успокаивает себя он и покидает квартиру, обещая прийти сегодня пораньше, чтобы контролировать состояние своего друга.
Просыпается Уджин, когда солнце уже вовсю светит, и клянёт соседа, догадываясь, что именно тот сделал, но с благодарностью снова откидывается на подушку, беря в руки телефон. Он собирается исполнить обещанное Чану, поэтому набирает сообщению Сынмину.
«Мне очень нужно с тобой поговорить»
Но в ответ он получает вполне себе обыденное:
«Я сейчас занят, напишу позже»
А Уджин немного впадает в отчаяние. Сынмин не поможет.
«Я люблю тебя»
Но ответа нет, собственно, как и обычно.
Уджин заставляет себя встать с кровати, хотя всё тело нещадно болит, идёт в ванную, с удивлением замечая, что больше нет приступов, и думает с робкой радостью, что всё закончилось внезапно. Но он понимает, что ошибается, когда смотрит на свои руки, где уже более заметными стали стебли и всё больше лепестков прорастает.
Он неспешно завтракает, хотя аппетита совсем нет, пьёт вчерашнюю газировку и усаживается смотреть какую-то новую популярную дораму. Втягивается быстрее, чем всегда, его пробивает на эмоции с лёгкостью, поглощая в болезненные слёзы, которые только провоцируют ускоренный пророст цветов. Уджин кричит в голос, выдёргивая бутоны из рук, но прекращает это занятие, когда его внезапно пробивает на кашель. На этот раз цветы выходят с трудом, лепестки забивают полностью дыхательные пути, а горло разрывает из-за пробивающегося крупного цветка.
Чан возвращается в квартиру, как и обещает, раньше, зовёт своего соседа, но находит того на его же кровати. От этой картины дух завораживает и какая-то холодная дрожь пробирает. Руки ослабленно свисают с постели, полностью увитые фиолетовыми цветочками и аккуратными листиками, глаза умиротворённо закрыты, а рот - наоборот, из него на толстом стебле возвышается идеально-красивый цветок, окрас которого гораздо насыщеннее и бросается в глаза. Телефон изредка вибрирует, валяясь на полу. Чан сдерживает слёзы с большим трудом, но берёт в руки смартфон и открывает сообщения с Сынмином. Ким и правда сдержал обещание, но не полностью. Собирался честно сказать.
«Ты не поверишь, но меня сейчас стошнило какими-то фиолетовыми цветками»
«Они вообще сразу же засохли»
«Скорее всего у меня крыша поехала»
«Я свободен, так что можем поговорить»
Обиднее всего именно Чану. Он вновь смотрит на своего соседа, всхлипывает и, уже не сдерживаясь, начинает рыдать. Ему совершенно не хочется этого делать, но решает, что так будет правильнее. Чан с разрывающимся от боли сердцем делает снимок Уджина и отправляет Сынмину с подписью:
«Ты опоздал»
