Phases

Мёрдок сидел за компом уже пару часов и напряжённо прокручивал колёсиком мышки вниз, вглядываясь в мелькающие фотографии и цифры. Рядом с невозмутимым и беззаботным видом шизик играл йо-йо. Он сидел на полу, сложив ноги по-турецки, и аура напряжения и злости, исходящая от Мёрдока, его обступала. 2D вообще был слишком туп, чтобы переживать и злиться больше, чем нужно. Эта детская его непосредственность в такие моменты раздражала. Впрочем, может и лучше для всех, что 2D не пытается лезть в дела, а просто делает то, что умеет. Мёрдок пока не понял. Пора было признать, что коматозник давно выводит его из себя одним видом. Сраные шары-попрыгунчики, на которые Мёрдок наступал пьяным и было больно, синие тонкие волоски на подушках, диване и полотенцах, его голос, безглазая рожа, его талант. Невыносимо. Снова дёргается глаз и непроизвольно начинают стучать зубы, а 2D даже и не замечает, слишком увлечён своей игрушкой. Не замечает, каким ненавидящим взглядом буравит его Мёрдок, не подозревает, о чём тот думает. Какой же он тупой. Мёрдок сам пытается себя остудить и, когда понимает, что шизик действительно не замечает, а не делает вид, тяжёлым взглядом упирается в экран допотопного монитора снова. Всё дорого. Резкий свет заставляет тереть глаза и чаще моргать. Он начинает курить каждые пятнадцать минут и ходит по комнате туда-сюда. 2D за это время успевает схватить из своей картонной коробки с барахлом цветную пружинку. Шизик очень увлечённо её растягивает, опускает на пол и даже хочет попробовать поиграть с ней на лестнице — в детстве он так делал, и пластмассовая радужная пружинка перемещалась с одной ступеньки на другую, будто была одушевлённой и действительно спускалась, как отец на работу по утрам. Когда весь этот бесполезный хлам 2D стал вдруг занимать слишком много места, Мёрдок принёс ему с помойки картонную коробку, на которую 2D тоже повесил ёлочку, чтобы не пахло, и разрисовал её восковыми карандашами. Нарисованная обезьяна держала табличку «Коробка 2D». Шизик хранил там крайне симпатичные ему безделушки, которые мог лапать и осматривать часами. Игральные кости, карты, йо-йо, брелки, наклейки, нашивки для шмоток, хиппарские браслеты и самая любимая игрушка — механическая обезьяна с барабанами. 2D доставал её чаще всего, но старался не заводить, потому что Мёрдока всегда было легко разозлить. Мёрдок сам же её и подарил. Всякий раз, когда 2D начинал вертеть игрушку в руках, Мёрдок задумывался о том, что им в общем-то нужен талантливый барабанщик. На барабанах 2D играть не умел: — Только гитара и клавиши. А ещё банджо. На банджо я стал учиться играть в тринадцать. — после этого он принимался воодушевлённо рассказывать, как именно решил играть на банджо. Порой слушать шизика было интересно. — В шестом классе меня побила девочка. Её звали Келли. Кто-то сказал ей, что это я напихал собачьего дерьма в её рюкзак. Но я так не делал, правда. Было больно. Потом три дня я не ходил в школу, потому что лицо заплыло. Я так и не смог ей объяснить, что ничего не делал. — Я люблю волны и сёрфинг. Я был с родителями на Гавайях и тогда впервые увидел серферов и большие волны. Я написал про волны песню. Знаешь, мне кажется, что мы все на волнах. Кто-то на большой волне, кто-то на волне поменьше, кто-то тонет, кого-то съели акулы, а кто-то врезается в скалу… Волна за волной… — Кончай уже, блять. — Нет, подожди. Я не сказал, что хочу увидеть волны снова. Мы когда-нибудь поедем туда, где есть серфинг и волны? Например, на Гавайи. Да? — Возможно, если ты поможешь мне прославиться. — Я постараюсь, потому что хочу снова увидеть волны, Мёрдок. — Как там? Ты нашёл? — 2D оборачивается к нему и заинтересованно смотрит. Его руки всё ещё продолжают растягивать пружинку. — Заткнись. — Мёрдок устало откидывается на спинку стула и прикрывает глаза. Шизик не перестаёт на него выжидающе смотреть. Сказать ему, чтобы прекратил пялиться? Иногда его глаза пугают. — Знаешь, — задумчиво разглядывая пружинку в руках, начинает он. — Как-то от одного клиента я слышал, что он хочет купить студию где-то на кладбище. Он сказал, что она была удивительно дешёвой. Только я никак не могу вспомнить название. Подожди… — он хмурит брови. Мёрдок и не надеется, что шизик выдаст что-то путное. Наверное, даже не сможет вспомнить. Они сидят так с минуту. 2D всё ещё хмурится, а Мёрдок разглядывает потолок, ничего не ожидая. На сегодня пора кончать со всем этим. Отлить и в кровать. Он тянется выключить комп, а 2D неожиданно подскакивает, и пружинка выпадает из его рук. — Конг! Конг Студио! — Мёрдок усталым взглядом смиряет его сияющее лицо. — Пойду отолью. — он тяжело встаёт и потягивает спину, слыша, как хрустят косточки. Морда 2D делается какой-то расстроенной и кислой, а глаза гаснут. — Нет, нет, постой, Мёрдок! — шизик даже выбежал вперёд и схватил его плечи. — Мы должны посмотреть, — он трепещет и говорит быстро. А ещё он до сих пор не убрал руки. Мёрдок резко и зло поводит плечами, и шизик всё понимает, виновато заводя ручонки за спину. — Посмотри. Мёрдок оглядывает его с головы до ног снова: волосы отросли, он в мешковатой футболке с безумным квадратным кроликом, а чёрные пустоты глаз влажно и бессистемно смотрят сквозь стену. Мёрдок почёсывает задницу. — Ладно. — он плюхается на стул и расставляет ноги. — Спасибо. — 2D стоит рядом и вертится от нетерпения. Мёрдок шипит: — Прекрати. Шизик тут же становится кротким. Опускает руки по швам. Они ищут. 2D предельно сосредоточен, Мёрдок всё ещё ничего не ждёт. Впрочем, результат есть. Мёрдок смотрит фотки, и ему начинает всё больше нравиться. Студия посреди старого кладбища это в его вкусе. Он звонит, а 2D крутится рядом. — Да? — ему отвечает жутковатым загробным голосом какой-то охрипший старый хрыч. Мёрдока это совершенно не смущает. Пока Никкалс ведёт беседу, 2D разглядывает фотку, и ему страшно. Он совсем не хотел бы жить на кладбище. Зато он точно знает, что Мёрдок захочет. — Отлично, 2D. — Отложив трубу, Мёрдок встаёт, ухмыляется и хлопает его по плечу. Шизик краснеет и долго держится за то место, к которому Мёрдок прикоснулся. — Завтра мы едем смотреть. — Я тоже? — 2D глядит на него снизу-вверх и всё ещё держит руку. В его голове мысли немного спутались. Мёрдок давно его не хвалил. — Естественно, мать твою. Я что, буду жить там один? 2D едва заметно кивает, а Никкалс, насвистывая, шагает на кухню за пивом — нужно отметить. — Эй, — он оборачивается, — А какого чёрта этот твой клиент не взял студию? Это же охуительное предложение. — Не знаю. Он вроде говорил, что никто не брал трубку. 2D разглядывал сегодняшний улов. У него много бумажек. Иногда вдруг появляется соблазн аккуратно, чтобы Мёрдок точно не увидел, положить одну в карман и потратить на себя, но ему всегда удаётся это побороть. Достаточно вызвать в голове успокаивающий шум волн или представить, как серфер держится на гребне пенистой крутой волны или пролетает под её завитком. Мёрдок обещал, что когда-нибудь они укатят на Гавайи. 2D не думал, что это случится скоро, но он готов подождать. 2D считал, что ждать он умеет не хуже, чем играть на клавишах. Домой не хотелось. Он уложил гитару, распихал улов по карманам и решил побродить. Ему здесь нравилось. Здесь спокойно и не кричит Мёрдок. Мёрдока здесь вообще нет. Но когда его долго нет, становится грустно. Нужно просто…отдохнуть, зарядиться силами прежде, чем придётся вновь слушать, как он кричит. Вообще-то, когда Мёрдок не обзывается, он кажется 2D приятным. Он всегда говорит грязные слова, но когда не про 2D, это даже звучит смешно. Мёрдок много знает. И покупает ему клубничный шампунь. И даже шоколадные батончики. Только бы не кричал. 2D даже загадывал такое желание на 21-летие. Возможно, оно не исполнилось до сих пор, потому что у него не было свечей и торта — Мёрдок не дал денег, но всё-таки купил шоколадный кекс, а возможно, нужно просто подождать ещё. Он предпочитал второе. Здесь много уличных музыкантов. Они даже друг друга знают и дружат. Сидят после работы в пабе через дорогу, куда 2D ходит в туалет. Нередко его зовут с собой, но он отказывается, зная, что Мёрдок будет злиться. Сегодня домой не хотелось, и он был бы рад, если бы его пригласили. Но все уже ушли. Ему всё-таки хочется пойти туда, слушать чужие разговоры или, может, его даже заметят и пригласят за столик. Он бы и сам попросился, но Мёрдок говорит, что он всем мешает и раздражает. 2D всё-таки бредёт туда. Странный, безглазый и тощий парень с гитарой за спиной. Может, он всегда таким был, а может Мёрдок окончательно превратил его в инопланетянина. Прохожие оборачиваются, а он машет им рукой в ответ на неодобрительные и не в меру заинтересованные взгляды. «Привет, я 2D». На входе у двери висит такой маленький золотой колокольчик, и, когда 2D распахивает дверь, тот тихонько и тонко позвякивает. 2D хочется услышать этот звук снова, и он несколько раз на виду у всех выходит и заходит, а колокольчик над ним бренчит. Паула сидит в компании тех самых уличных музыкантов, и 2D пока ещё её не знает, но она уже видит его. Безглазый немного пугающий, но безобидный шизик. — Эй, — она поднимается, держа бокал с пивом, под недоуменные взгляды знакомых, а 2D стоит, как вкопанный, смирно, опустив руки по швам. — Привет, я 2D. — он оживает быстро, но всё-таки неловко держится за тонкую лямку чехла. — А ты? — Пойдёшь к нам за столик, парень? Я слышала про тебя от общих знакомых, говорят, ты круто играешь. — она протягивает руку, 2D неловко пожимает. — Общих знакомых? — 2D смотрит на столик через её плечо. Они не очень рады, но всё же узнали его и жестами предлагают присесть, но не потому что действительно этого хотят. Конечно, Пауле много про него рассказывали. Талантливый, но совершенно тупой пацан, которого по вечерам забирает уродливый и осточертевший всем кривоносый мудак, успевший со всеми пересобачиться. 2D рассказывает истории о музыке, но внимательно их слушает только Паула. Кто-то уехал домой, кто-то курит, кто-то, напившийся в доску, прилип к официантке. — Свою первую песню я написал в семь. Для конкурса. Как ни странно, я даже победил, хотя там были дети старше. Родители тогда очень гордились. А ты? У тебя есть собственные песни? — Паула отхлёбывает пива и, подперев щёку рукой, устало оглядывает обстановку. Флажки, картины, угловые диваны. Тут уютно. Она вздыхает. — Я пыталась, но, знаешь, мне кажется я не слишком талантлива. Я даже никогда не ходила в музыкальную школу, такие вещи. Кузен просто увлёкся музыкой и приезжал к нам каждое лето, мне было, наверное, десять, я всюду ходила за ним — так появилось желание бренчать на гитаре. — Я думаю, что все люди талантливы. Паула фыркает. — Это попытка меня утешить? — Вовсе нет, я действительно считаю, что все люди талантливы. — серьёзно отвечает 2D. Паула усмехается. — Ты такой смешной, 2D. — Правда? Я никогда не думал, что могу быть смешным. Я смотрю сериал «Друзья», и он кажется мне очень смешным, а Мёрдок называет меня слабоумным. — Кто он вообще такой? — Паула знала о нём от друзей. Зубастый красноглазый урод, который никому не даёт житья — так его называли. Поговаривали, будто он кого-то выгонял отсюда и пытался выгнать многих, очевидно, чтобы пристроить на освободившееся место 2D. Хотя к 2D сложно было плохо относиться даже из-за этого мудилы. Да и 2D, похоже, в курсе не был. 2D заминается, не зная, как сформулировать. Паула внимательно изучает его лицо, неспокойные, нервные пальцы, и 2D кажется ей давно разбитым. — Мы с ним в одной группе. Правда, мы ещё не нашли барабанщика. У тебя нет знакомых, которые умеют играть на барабанах? — Паула отрицательно мотает головой. Она зависает с гитаристами. С ними интереснее. — А ещё Мёрдок говорит, что нам нужен ведущий гитарист. Вообще-то мы оба умеем играть на гитаре, но… Ты не хотела бы попробовать? Это звучит неловко, но я бы хотел тебя у нас видеть. Мне кажется, ты очень талантлива. И ещё ты не злая. — Паула усмехается снова и закидывает ногу на ногу. — Спасибо, что не считаешь меня злой, 2D. Я честно обещаю подумать насчёт вашей группы, сейчас у меня не так много свободного времени, я работаю. — Правда? А где? — 2D проявляет и впрямь неподдельный интерес. Его эмоции и слова редко бывают поддельными. — Администратором в тату салоне. Такая скукота, но нужно как-то разделываться с оплатой счетов. Ненавижу это слово. — Мёрдок тоже ненавидит слово счета. — 2D улыбается, а потом вдруг резко становится серьёзным. — Эта работа…твоя мечта? — и смотрит двумя пропастями глаз прямо Пауле в душу. Ей вдруг становится настолько хреново, что она готова вздёрнуться на ближайшем фонарном столбе от нахлынувшего чувства безысходности. — Конечно нет, о чём ты, чёрт возьми… — она отворачивается, чтобы не видеть испытующего взгляда 2D. — Может, покурим? — Давай. — миролюбиво соглашается 2D. И они обходят паб. В закутке сыро, воняет мусором и всюду бычки. Рядом мусорные баки и слышится пронзительное мяуканье уличной кошки из трубы. У 2D дребезжит телефон, Паула подскакивает. — Где ты, мать твою? Ты должен был встать там, где стоишь обычно, шизик. Куда запропастился?! Жду твою тощую задницу ещё пять минут и уезжаю. — Мёрдок повесил трубку. 2D засуетился. — Извини, Паула, мне нужно идти. Как-нибудь встретимся. — он бросает недокуренную сигарету и готовится сорваться с места. — Постой, 2D. Запиши мой номер, чтобы быть на созвоне. — она хватает его за худое запястье. 2D тормозит, а затем принимается стремительно щёлкать кнопочки. — Я готов. Говори. Она провожает 2D до самой тачки. Они бегут вместе на красный. 2D беззаботно машет на прощанье и советует верить в мечту. Паула восхищена им. — Что за тёлочка? — сально облизывается Никкалс, когда 2D плюхается на переднее, уложив гитару. Фигуристая и высокая. Занятно. Что такая соска делает в компании шизика Стю Пота? Мёрдок бы помял её. Отличная задница, сочные буфера и алые губы. — Её зовут Паула. — радостно возвещает 2D. — Она умеет играть на гитаре, я предложил ей стать ведущим гитаристом и она обещала подумать. Мы даже обменялись номерами. — Хоть какая-то польза, пустоголовый. Даже если девчонка отвратительно играет, то её можно и подержать на студии несколько месяцев. С такими губами применение ей найдётся всё равно. А если она ещё и играет сносно, то это двойная радость. Главное, чтобы шизик не догадался, что между ними что-то есть. Он как-то болезненно реагирует на секс. Они едут, и мимо опять мелькают рестораны, кафе, бары, театры, вывески, дома и разные люди. 2D безумно любит вечерний Лондон и его огоньки. Маленькие и большие. Весёлые и грустные. Тусклые и яркие. Эти огоньки прямо как люди. Он высовывает голову. — Не потеряй последние мозги. — усмехается Мёрдок и прибавляет газу. Ветер бьёт в лицо и ерошит волосы. 2D восторженно улыбается. Сегодня хороший день. На подъезде к затянутому пеленой тумана кладбищу 2D уже бьёт крупная дрожь. На верхушке изящной входной арки сидит ворон. Он чистит перья, но когда машина подбирается близко, вдруг поднимает маленькую голову, и бусиной блестящего чёрного глаза смотрит 2D прямо в душу. Он пытается придвинуться поближе к Никкалсу, но тот грубо отпихивает его, и всё, что 2D остаётся — надеется, что здесь нет вампиров, зомби, ведьм или призраков. Или другой загадочной чертовщины, в которую начинаешь верить, оказываясь в подобных местах. Он старается смотреть только прямо, когда они, покачиваясь и подпрыгивая на колдобинах, едут по заросшей тропинке, но среди бурьяна всё равно изредка мелькают серые полуразвалившиеся могильные плиты. 2D нервно сглатывает и принимается теребить пальцы. Ещё немного. Об этом нельзя думать и всё же… В Лондоне ведь солнечно сегодня. Жутковатый лес, мимо которого они проезжали всего пару минут назад, был залит солнцем… А здесь плотная завеса тумана. Густого, седого и какого-то недоброго. Как это возможно? И почему в том лесу ветви деревьев так напоминали ему кривые сухие руки, которые тянутся-тянутся, чтобы вырвать сердце… — Эй, шизик, — Мёрдок выдёргивает его из омута нехороших мыслей болезненным тычком в рёбра. — Взгляни. — он указывает грязным пальцем на высокий крутой холм. Холм тоже весь порос серым бурьяном. 2D внимательно смотрит. Но плохие мысли о том, что с этого холма легко можно свалиться, сломать шею и сдохнуть, снова начинают бурлить в голове липкой субстанцией. Таксист, который везёт их, сам хочет побыстрее свалить отсюда. Не страшно здесь только Мёрдоку. Кладбища и туман всегда его вдохновляли. Особенно первое. В детстве он вообще провёл на кладбищах много времени. Таксист отказывается заезжать на холм и выбрасывает их с Мёрдоком у самого его подножия. Мёрдок шипит ему вслед, а таксист разворачивается и тут же газует, подняв колёсами столп пыли, от которой у 2D чешется нос. Мёрдок подхватывает чемоданы и решительно шагает наверх. 2D, обвешанный сумками, старается семенить следом за ним, лишь бы не остаться тут в одиночестве — среди могильных плит, тумана, какого-то пугающего воя вдалеке и набрякшего тёмно-серым неба. Скоро грянет дождь. И действительно, пока они пёрлись наверх, на них обрушился ливень. 2D, жалкий и мокрый, похожий на гадкого утёнка, совсем раскис. Мёрдок на волне энтузиазма словно бы и не замечал, как вымокли его чёрные космы и какая грязная кофейно-мутная воды стекает с них водопадом. Он был вдвое быстрее 2D. И даже куда-то делась его одышка курильщика. 2D старался его нагнать, но земля под ногами превращалась в месиво. В кедах хлюпало и чавкало, а ещё он чувствовал, что вымокли носки и между пальцами забилась грязь. Он взбирался и тут же соскальзывал. Взбирался и соскальзывал. А когда фигура Мёрдока значительно удалилась от него, он вдруг понял, что сейчас останется здесь один. Среди осатанелого ливня, грома и темноты. Среди лежащих под слоем грязи скелетов. Ему стало дурно. Он набрал воздуха в грудь: — Мёрдооок! Подождиии! — он задёргался, потерял равновесие и свалился в лужу. Стало холодно. 2D застыл. Он наблюдал за стрелами дождя снизу. Почему раньше в голову не приходила мысль вот так лечь во время дождя? Никкалс обернулся, бросил чемоданы и подбежал к нему. А когда увидел 2D, перемазанного грязью, громко расхохотался. — Блять, 2D… — сквозь смех прошептал он. 2D не услышал. Ему слишком нравились стрелы дождя. — Поднимайся, шизик. 2D встал сначала на четвереньки — было скользко. Вымок ещё больше. Он посмотрел на свою ладонь. Вся перемазана грязью. — Поживей, твою мать. Нас ждут. — Сейчас. — 2D растерянно ползал в луже, словно ему пять, пока Мёрдок не схватил его за шкирку и не поставил на ноги. Сумка с его одеждой тоже угодила в лужу и вымокла. Он вздохнул. 2D уговаривал Мёрдока не собираться так сразу, но он его не послушал и велел набивать шмотками чемоданы. Внутри Конга мрачно и холодно. А может, холодно из-за того, что 2D свалился в ледяную лужу и вымок до трусов. Ему было мерзко. Футболка прилипла к телу, а под подмышками ощущались приставшие к коже песчинки. Залезть бы в душ. 2D сиротливо пристроился у входного коврика, а Мёрдок, сбросив чемоданы ему под ноги, направился по лестнице вверх. Там было темно, сыро и пахло пылью — ничего больше. Он обошёл все этажи, но никого не обнаружил. Остановившись в гостиной, сдёрнул со старого кресла брезентовую накидку и сел, выудив из кармана записную книжку. Номера охрипшего старого хрыча, который Мёрдок размашисто записал на весь лист красным восковым мелком 2D, не было. Он перелистывал то медленно, то быстро, вглядываюсь в каждую запись, но ничерта не находил. Закурил. 2D зябко ёжился у входа и старался не глядеть по сторонам. Прямо под носом кружат невесомые пылинки. Где-то совсем близко отдаётся ритмичный стук шагов Мёрдока. — Эй! — 2D поднял голову и уставился на него. Никкалс выглядывал из-за перил. 2D в отсутствие света видел его дьявольский горящий глаз. Мёрдок казался ему зловещим. — Выбирай комнату, шизик. И желательно не на одном этаже со мной. — Так быстро? А где…? — 2D сник и подтянул спадающую лямку чехла на плече. Всё так, как он и думал. Мёрдок отсюда ни за что не уйдёт, а 2D придётся привыкать. Наверное, нужно попросить занавески или на ночь закрыть окно в комнате хотя бы куском брезента. Или вовсе выбрать комнату без окон, иначе ему будет постоянно казаться, что сейчас в стекло тонкой бледной рукой постучит длинный трёхметровый человек. И даже если 2D закричит, Мёрдок всё равно не услышит. Потому что он не хочет жить с 2D на одном этаже. — Старого козла нет. Надеюсь, что сдох по дороге и точно не притащится. Кроме нас, сюда вряд ли кто-то сунется. Пошли. — Никкалс спустился, подхватил чемоданы и потопал по лестнице. 2D следом. — Чёрт, а я ведь продал Опель. — с досадой произнёс он. 2D выбрал комнату без окна на втором. Швырнул баулы в угол и уселся на пол. Наверное от плохих мыслей стоило бы отвлечься, но с Мёрдоком не получится, потому что Мёрдок похож на вампира, а ещё сейчас он сидит в студии и что-то настраивает. Если помешать, то, наверное, можно получить взашей. Это всегда обидно и достаточно больно. Он клацает кнопками, всё ещё грязный и мокрый, но его змейка врезается в стену и рассыпается на квадратные сегменты. 2D вздыхает. Бесцельно щёлкая, он вспоминает Паулу и думает о том, что пригласить её на новоселье неплохая идея. «чё как? это 2D у нас новоселье. хочешь приехать?» Она не ответила ни через час, ни через два. 2D нашёл душевую. И колонию чешуйниц. Он хотел закричать, но во время зажал рот руками. По привычке. Чешуйницы в страхе расползлись по стенам. Плохой день. Плохой день. — Тут у вас пиздец как жутко, 2D. — Паула стряхивает с кожаной куртки капли дождя. 2D почему-то становится неловко за то, что это стрёмное место они называют студией. — Я знаю. Мне тут не очень нравится, но зато Мёрдок придумал уже две новые песни. Они шикарные. — Паула понимающе кивает, хотя ей в общем-то немного жаль 2D. Она знает, что этот мудила Мёрдок здесь. Слышала его голос, пока говорила с 2D по телефону. — Мёрдок готовит коктейли, а ещё он хочет устроить прослушивание. Ты не против? — Думаю нет. — Моё почтение. — проворковал Мёрдок. Он спустился к ним, голый по пояс, с висящим на плече полотенцем. 2D мрачно-задумчиво умолк. — Так давно не принимал гостей. — заискивающе начал он. Девчонка очень даже ничего. Через пару часов шизика можно отправить спать и тогда… Паула молчала. Мёрдок казался ей ужасным мудаком. — С каких пор ты стал причёсываться? — раздражённо спросил 2D. Они шли чуть впереди. Паула слышала. Вместо ответа он получил лёгкий тычок локтем и злобное «заткнись». — Вообще-то, до 2D у меня было несколько групп, но всё это не то. — Мёрдок деловито расселся на угловом диване, широко расставив ноги, и, жестикулируя, разбрызгивал какую-то синеватую бурду из бокала для мартини. Оливка на дне подпрыгивала и перекатывалась по стенкам. 2D, весь нахохленный и обиженный, не произнёс за вечер ни слова. Поначалу Пауле хотелось собрать вещи и смыться, пока Никкалс на кухне блендерит лёд для виски, но после пары пропущенных стаканчиков он перестал казаться таким придурком. 2D ушёл в себя. Он забрался на диван с ногами, прижал колени к подбородку, был нахмурен, но не покидал комнату. Пауле казалось, что он напряжённо ловит каждое слово. — 2D? — он поднимает тяжёлую голову и грустно смотрит. — Ты как? — Просто сильно болит голова. — 2D отстранёно упирается глазами в пол. Он пересчитывает половицы, чтобы успокоиться. Паула совсем не кажется ему плохой, но сейчас… — Может, пойдёшь к себ… — Нет! — резче, чем следовало, обрывает 2D и утыкается лицом в колени. — А вот и я! — Мёрдок выплывает с двумя стаканами, задирает руки, и кубики льда со звоном бьются о толстые стенки. — Думаю, это мой лучший коктейль за всю жизнь! — Напиток украшен двумя зонтиками с бумажными юбочками. — Знаешь, я всегда хотел быть рок-звездой, подруга. Сейчас я чувствую, что близок к этому как никогда. — Мёрдок щёлкает аппаратурой. Его сигарета давно превратилась в столбик пепла. — Сейчас всё почти на своих местах… Круто играешь, хоть гитара и моя. Паула пьяно импровизирует, сидя на полу, в куче компакт-дисков, которые они уже успели прослушать. Время близится к утру. Ей давно пора начать собираться на работу. Труба осталась в куртке, которая валяется на первом этаже, а эта огромная студия кажется похожей на маленькую музыкальную лачугу. В такой Паула мечтала жить в детстве. — Где ты познакомился с 2D? — Паула терзает струны. А Мёрдок меняется в лице, хоть и старается не подавать виду. — Это…долгая история. Да. Очень долгая история, детка. Давай как-нибудь в следующий раз, не хочу сейчас думать о… — Ясно. — усмехается она, будто что-то поняла. Мёрдока это слегка пугает. Мёрдок заставил полку пластинками и развесил постеры. В студии он стремился создать своеобразный уют. Шизик ещё не видел. После него здесь станет немного печально или, может, наоборот, или мозги превратятся в кашу — 2D везде оставлял яркий энергетический след. А может, Мёрдоку так казалось. — Я хочу быть ведущим гитаристом. — к чёрту работу. И эти вонючие таблетки. И центр психологической помощи каждую субботу. К чёрту. — Это же отлично, детка. — Замечательно. — Просто прекрасно. — Да. Она хихикает, а Мёрдок блаженно вытягивает ноги и закрывает глаза. Оторванный откуда-то тумблер выпадает из разжатых пальцев. — Сыграй Аллилую, крошка. Ты умеешь? — не открывая глаз, миролюбиво просит он. — Я постараюсь.