Стены

       Вечером в поместье Фриц смена нанятых слуг готовилась к поездке по домам на короткий, но заслуженный отдых. Так как особняк находился за городом, их развозил местный конюх. Чаще всего просто их довозили на телеге для скарба до Орвуда, а кого-то к Утопии. Так как Вероника отработала шесть дней, то сегодня она была в ряду тех, кто отправлялся на выходной. В их число входила и подруга молодой Траут, Бетти. Правда она не собиралась ехать домой в Яркел. — Папа наверняка занят работой, так что я его даже не увижу, — пожав плечами весело отвечала девушка на вопрос.        Они беседовали в общей спальной комнатушке для слуг, где Вероника собирала часть вещей. Подруга же сидела на кровати и болтала сцепленными ногами, обутыми в изящные сапожки. — А я хочу домой, хоть пару дней отдохнуть от этого места, — Траут складывала грязную рубашку в небольшой, потрепанный чемодан. — Да нормально, чего ты, — всё так же улыбаясь возразила Бетти, — сама делаешь эту работу нудной и противной.        Вероника скосила на болтушку светло-голубые глаза. Последняя неделя для подруги была едва ли не самой разгильдяйской. Старшая экономка, управляющий скрипя зубами воздерживались от поторапливающих команд, потому что Тироун распорядился не загружать свою пассию работой. И чем кокетка нагло пользовалась, считая что заслужила такое поощрение. — На прошлой недели меня вон с собой взяли, и что ты думаешь? Была хорошенькой девочкой, улыбалась, — она продемонстрировала вариант обворожительной улыбки, — делала всё что мой мужчина говорил мне. Даже на почту сходила отправить письмо по его просьбе, и сделала это так как будто это самое важное поручение. — Ты камеристка для его жены, разве в твои обязанности входит отправка писем? — усмехнувшись спросила Вероника.        Внешне Траут не изменилась в лице, но внутри насторожилась, не забывая про основную работу: поиск сведений. Как говорила ей Кива, малейшая деталь может сыграть невероятную роль.        Бетти прыснула со смеху, запрокидывая голову. Вероника же продолжала паковаться, не обращая на это внимания. Девушка частенько задорно смеялась по поводу и без. — Ты не видишь сути. Главное, что он был доволен. А что хорошо ему — то будет хорошо мне. Я почти не устала за эту неделю, меня освободили от работ. Завтра мы вдвоём выезжаем из особняка отдохнуть, разве не великолепно? — Быть любовницей при живой жене? — выдохнув уточнила Траут. — Да нет же, — фыркнула девушка, — важно что в итоге получаю: больше свободы, а кое-где даже и прав. Ты тоже могла бы так, если бы не ходила с таким серьёзным лицом. Пара взглядов и к тебе будут более лояльно относится.        На этот раз рассмеялась сама Вероника, её подруге было невдомёк, что у людей могут быть иные цели и ценности. И конечно улыбчивая Бетти считала себя самой умной, самой хитрой и не могла помыслить, что её тоже могут использовать. — Ах, Бетти, проводи меня лучше до повозки, — Траут захлопнула чемодан.        Девушка легко соскочила с кровати и направилась вперёд, чтобы открыть дверь и пропустить подругу с вещами. Траут уже чувствовала себя лучше, хотя бы от того, что была одета не в форменную одежду. Вдвоём они быстро шагали по безлюдному коридору первого этажа. Для большего удобства, Вероника держала чемодан двумя руками перед собой, Бетти же спрятала руки за спиной и шла будто пританцовывая. Вечерний свет почти не освещал окна, лишь свечи разгоняли сгустки темноты. Девушки дошли до холла и вышли в парадную дверь. Недалеко от раскрытых ворот уже стояла двойка лошадей, запряженная в хозяйственную телегу. Рядом стояло ещё трое слуг, которым как и Траут нужно было на юг к Сине. Конюх по совместительству кучер уже сидел на козлах и курил сигарету. В ближайшие дня три ему предстоит ездить туда сюда. Вероника закинула чемодан в повозку и обернулась к подруге. — Ну я думаю, что мы скоро поедем, не стой тут, — она обняла красивую девушку и чмокнула в щёчку на прощание. — Лёгкой дороги, Ники, — улыбнулась Бетти, — я тоже пойду готовиться.        На прощание она задорно стрельнула светло-карими глазами и помчалась обратно собираться для своего выходного, больше похожего на романтические вечера.        Вероника постояла ещё какое-то время, глядя ей вслед. Хотелось верить, что она не заиграется в свои игры. От мыслей отвлёк голос конюха. — Эй Траут, запрыгивай, мы отправляемся. — Да, конечно, — девушка забралась в повозку к остальным.        Лошади тронулись с места и они проехали в открытые ворота на ровную дорогу. Они не успели отъехать и пяти метров, как садовник закрыл железные створки с небольшим скрипом. Они покинули поместье Фриц. Через четыре минуты из виду исчезло и само здание, скрытое высокими деревьями и кустарниками. Неотвратимо наступали сумерки, листва стала будто бы чёрной. Никто не разговаривал, так как все устали после замыкающего дня, всем хотелось поскорее оказаться дома, рядом с родными. В особняке работали и невыездные слуги, но у тех не было семьи и они предпочитали не покидать своих хозяев, считая это лучшей альтернативой одиноким молчаливым вечерам. Сидя возле самого края повозки, Вероника уловила запах табака, что курил их извозчик. От его фигуры вился серый дымок, становившийся более заметным из-за опускающегося холода. Девушка открыла старый чемодан и выудила оттуда шерстяную шаль. Закутавшись в неё, Траут смотрела назад, на дорогу, что они оставляли позади себя. Так было и удобнее и дым не летел прямо в лицо. Минут десять телега ехала по этому второстепенному пути, потом только лошади вывернули на главную, широкую дорогу. Конюх пустил их лёгким галопом. Местности стала более расчищенной, ветра прибавилось. Но Вероника не заметила этого, она думала о том, что ей нужно будет сделать по приезду домой. Самым важным девушка считала передать накопленные наблюдения Киве. Её подлинный «наниматель» имел привычку, которая не нравилась Траут. Появляться почти из ниоткуда и делать это без спроса, пугая всякий раз. Может они встретятся у неё дома завтра с утра или ещё где. Девушка сама не знала, хотелось побыстрее закончить с этой частью работы, отдохнуть от всего, а ведь Карвен справлялась с этим едва ли не круглые сутки, почти без выходных. Подняв лицо к небу, она заметила, что на небе уже проступили ранние звёзды. — Красиво, — прошептала Вероника.        Дорога длинная можно и насладиться красотой природы.        Доку же было ни до вечернего неба, ни до закатного солнца, ни до того, что этот день наконец-то подходил к концу. Его мозг занимал человек непринуждённо сидящий в кабинете. Гость сидел тут уже часа четыре и за это время ничего в его поведении не изменилось. Как только во двор въехала двуколка с Берчем, командора тут же разбудили. Так что владельца курильни, которого за руку ни разу ни ловили, внизу встречал сам Найл. Тогда он ещё питал надежду, что из этого визита получится выудить что-то полезное. Тщательно следя за человеком, которого видел лишь пару раз, Док спускался с лестницы. Раус же не обратил на главу полиции почти никакого внимания, а направился к женщине, сидящей на стуле и тихо плачущей в платок. Жена Батча провела здесь почти весь день, шок от известия, от трупа мужа не сходил. Достаточно нормальная реакция на происходящее. Мужчина коснулся её плеча, потом только крепко сжал. — Линда, мы всё решим, — лицо его оставалось строгим, — не беспокойся.        Девушка, всё также рыдая, встала и уткнулась мужчине в грудь. Он не обнял её, но рука переместилась с плеча на голову, выражая странный дружеский жест то ли поддержки, то ли успокоения. Потом Раус отошёл от неё и направился к полицейским, которые собственно и вызвали его. — - Господин Берч, спасибо что приехали по нашему требованию.        Ярко-зелёные глаза пришедшего медленно повернулись на говорившего командора. На секунду Док увидел там искру безумной ярости, но она тут же погасла. Снова заговорило приличие. — Я не мог не приехать, узнав что случилось с моим работником, а так же моим другом, — произнес Берч не мигая. — Прошу вас, пройдёмте, — кивнул полицейский.        Раус молча поднялся по лестнице, не оглядываясь вниз и несмотря вверх. Ещё тогда Док думал, что кое-как они всё же смогут его раскрутить или заставить сказать что-то лишнее, что может быть расценено как улику или хотя бы повод для осмотра его огромного жилища.        Можно сказать, что он ошибся. Очень сильно ошибся. Час они просто опрашивали его, потом разговор перешёл уже в едва ли неприкрытый допрос. Самым выводящим из себя было то, что Берч почти никак внешне не изменился с начала их беседы. Ни признаков беспокойства, страха, опасения, напряжения. Ничего за что можно было уцепиться или надавить. Внизу при обыске дома Бернадота Найл и то чувствовал себя хозяином положения, здесь он ощущал себя бессильным. Никакие трюки и уловки не помогали против такого упорства. — Так вы не знаете, зачем ваш друг пошёл на грузовую станцию или кто сказал ему туда прийти? — Всё, что я знаю, что Вал попросил отгул на несколько дней, — Раус чуть пожал плечами, — вот и всё. Не могу вам помочь.        Найл и капитан полиции устало переглянулись, гость даже не выказывал раздражения, что ему задают одни и те же вопросы на протяжении нескольких часов. — Мы знаем, что у вас есть связи, Раус. Вы, — капитан помедлил, подбирая безопасные слова, — умудрённый жизнью человек. Наверняка вы и сами думали над произошедшим и неужели нет никаких догадок? Смерть вашего подчинённого в таком месте косвенно ставит вас под удар.        Они были уверены, что он связан с пропавшими УПМ. Полицейские пытались манипулировать известными ими данными, чтобы хоть как-то подобраться к этому человеку. «Должно же быть что-нибудь», думал Найл, продолжая подбирать ключи к этому замку. — У вас ведь могут быть недоброжелатели, такое вполне возможно. Особенно если, как говорит вдова убитого, ваш подопечный сорвался с места внезапно. Вы не допускали мысли, что он не до конца с вами откровенен?        Берч снова скосил глаза на командора. Взгляд был очень неприятным, холодным, колючим, но Найл его выдержал. Он тщательно ловил эмоциональный спектр их гостя как только мог. Наконец Раус разлепил плотно сомкнутые губы. — Мне повезло всего один раз в жизни, господин Док. Всё прочее я добыл сам и не всё давалось мне легко. Поэтому знаю цену тому, что имею. По этой причине: нет, никто не мог желать мне неприятностей, и нет, мой друг никогда не стал бы меня так обманывать.        Что-то шевельнулось в голове Найла, он только что затронул тему, которая важна для Берча. «Что ж, будем давить в этом направлении», командор откинулся на спинку стула, и на этот раз уже его взгляд стал жёстче.        Командор кивнул, показывая что принимает эти доводы как за реальные. Во всяком случае такое поведение могло говорить о том, что Берч не желает вмешательства полиции, о том, что Берч считает что справится сам с этой ситуацией, о том, что Берч устал и просто не хочет не иметь никакого отношения к этому делу. — Понимаю, но у меня есть вопрос, — выдохнул Найл, делая вид что это и ему уже поднадоело, — тогда откуда такая надобность вам забирать тело Батча?        Повисло напряжённое молчание, и Док почувствовал, что попал в цель. На эту тему Раус должен был ответить по-настоящему, а не простыми однотипными отговорками. Капитан сдержал лёгкую улыбку, когда командор строго продолжил. — Обычно тела мы не выдаём, а сжигаем, так как места в стенах не хватает на такую роскошь как захоронения. И что самое важное выдаём мы обычно только родственникам. Его жена не изъявила такого желания. Зачем вам тело мертвого товарища? Может вы хотите в чём-то убедиться по следам на трупе, может вы хотите отыграться на нём за то, что вас ослушались, может быть просто хотите отдать последнюю дань уважения. Я не знаю, но мне это кажется подозрительным. И так как вы не хотите помочь нам, то я боюсь, что мы вынуждены вам отказать в этой просьбе.        Док решил додавить всё, что мог, в одной фразе, приправив этой угрозой не отдать труп, лежащий в подвальном этаже. Берч зачем-то поднял правую ладонь рассматривая её, потом сжал в кулак будто бы что-то ухватил, потом только начал объяснять. — Я знал Вала с шестнадцати своих лет, ему же тогда было примерно четырнадцать. Вы в курсе моего досье, что я родился в Подземном Городе. Но не знаете, что там я и встретил его. — Батч родился в Утопии, он был ребёнком тогда, как он попал в этот город? — спросил капитан, уловив первую несостыковку. — Верно, но он был очень храбрым и бесшабашным, даже будучи подростком. Кроме того он чувствовал в себе потенциал, Линда вам уже рассказала, что Вал много лет является победителем бойцовского фестиваля в Бизеле? — Да, — Док кивнул, внимательно слушая это откровение, смешанное с пояснением, — я думаю он был талантливым бойцом.        Впервые этот человек проявил подобие эмоций, но командор не терял бдительности. Следующие слова, интонации, выражение лица, поза: всё должно дать ответы или зацепки для дальнейшего допроса.        Раус мрачно усмехнулся, зная судьбу своего друга лучше, чем полицейские. Зная, что внизу, под землёй лежит ещё один его человек, о коем полицейские никогда не узнают, ему было достаточно легко продолжать краткую сводку из биографии своего друга. — Не слишком-то это ему помогло в этот раз. Так вот, подсознательно чувствуя свою расположенность, он сбежал из дома, чтобы попробовать себя в условиях реальной жизни. И это задало сильный толчок развитию его навыков. Когда мы встретились, он любую победу выбивал силой. Я говорю это к тому, — мужчина будто бы протянул руку кому-то невидимому, — что человек, который ребёнком сбежал из дома, сейчас мог вступить в какую-нибудь авантюру, несмотря ни на дружбу со мной, ни на обязательства передо мной. И я не держу на него зла. — Я услышал вас, Раус. Значит это именно дань уважения товарищу, — заключил Док, — раз так, то не вижу никаких препятствий с нашей стороны.        И на самом деле, во всём этом поведении, во всех этих словах было больше скорби за убитого, нежели попытка что-то утаить и не допустить к себе полицейских. Пускай в странной форме, прикрытой нейтральностью и хладнокровием, но Найл это понял, потому что и сам был не чужд уважать память ушедших. — Хорошо, — пробормотал Берч, прикрывая глаза, — я хотел бы забрать его сегодня, если вы закончили свою работу.        Капитан с непониманием и осуждением смотрел на командора. В его глазах Найл только что отпустил подозреваемого, не воспользовавшись возможностями, которые смог создать. За окном уже стемнело совсем, последний луч солнца угас. — Если вы согласны подождать полчаса, то это не проблема, — Док встал, за ним встал и Раус.        Берч просто кивнул и подождал когда ему разрешат покинуть кабинет.        Как только дверь за гостем захлопнулась, капитан хмурясь спросил командора. — Зачем вы так сделали? У нас была возможность добиться чего-нибудь. — Потому что бесполезно, — Найл поскрёб усы, — Он не замешан во всём этом. А если ты про обыск, то такие люди как он не приходят в полицейский участок без подготовки. Наверняка его особняк вылизан дочиста. — Мы не можем знать наверняка, — попытался возразить полицейский. — Знаю. С опытом приходит понимание человека, это важный навык в нашей работе. Займись документами на выдачу тела. — Как скажите, командор, — и парень вышел из кабинета.        На пару минут Док остался наедине с собой. Всё же и ему было тяжело от того, что в этом деле уже есть жертвы. Как будто их было мало за последние месяцы. Да он должен расследовать это дело, но главное остаться человеком. Как только это чувство ослабло, мужчина переключился на саму проблему. Если Берч не замешан в похищении УПМ, то какие выводы можно сделать. Кто-то кто знал Батча предложил работу или заставил помочь. Значит человек знает о прошлом убитого, стоит поискать связанные дела. Ещё одна возможная зацепка — самодельная взрывчатка, такой на складе оружия нет, это уже проверили. «Не так плохо, но вернёмся к общей картине произошедшего», Найл взял карандаш в руки и начал стучать им по столу. Учитывая степень подготовки убитого, ту аферу, которую провернули, чтобы увести настоящего проверяющего со станции, командор мог заявить, что как-то стопроцентно связано с УПМ. Но по-всей видимости и у похитителей что-то пошло не так. Возле подорванного дома стояла пустая телега с лошадью, а внутри обнаружили обломки ящиков. Значит кто-то что-то привёз вечером туда, и скорее всего должны были привести для переброса именно похищенные УПМ.        Однако этого не случилось, так как, если судить по следам крови и характеру разрушений, там произошла драка и никто бы не успел за несколько минут после взрыва незаметно вынести УПМ. Там почти сразу же подбежали рабочие станции. — Что даёт эта информация? — еле слышно пробормотал Док.        Он усмехнулся тому, что уже начинает говорить вслух, и положил карандаш обратно. Несколько шагов поперёк комнаты от окна к стене и обратно. Потом внимание привлекла карта округа, прибитая к стене. Мужчина подошёл посмотреть поближе, прикидывая примерный маршрут похитителей. Во-первых телегу с лошадью либо наняли, либо у кого-то из участников имелась таковая, либо их попросту украли. Пока сообщений о пропаже не поступало, но Найл надеялся, что таковые появятся. Во-вторых зачем кому-то было привозить пустые ящики и драться. Может их обманули при перегруппировке? Заставили думать, что исполнители где-то друг друга обманули, вовлекая в разборку, пока УПМ осели в руках заказчика. Такой обманный трюк, чтобы запутать всех: и своих, и полицейских. Тогда следует искать место, где похищенные механизмы были перепакованы. Это дало бы ответы на многие вопросы. Случилось ли это в том самом складе Тарфу? Вполне возможно. Или похитители решили отъехать куда-нибудь в лес, где нет свидетелей? С момента нападения до взрыва на грузовой станции прошло чуть больше трёх часов. Пальцы скользили по карте, очерчивая предельный диаметр, куда могли уехать воры, стоит разослать поисковые отряды, которые опросят местных, поищут следы.        Поможет сузить круг поисков, возможно и к лучшему, что взрыв на грузовой станции стал тупиковой веткой. «Жаль только, что человек погиб», эта мысль вновь заставила Найла закрыть глаза. Несмотря на серьёзность дел всегда хотелось, чтобы жертв было меньше. Командор вышел из кабинета, чтобы размять ноги и проветрить голову. Внизу в холле ещё стояла вдова с красными глазами, щеками, так как слёзы уже начали разъедать кожу. Она тупо уставилась на тело, запакованное в специальных мягких носилках. Неподалеку стоял Берч с внимательным выражением лица, будто бы он боялся что-то упустить. Возле трупа стояли полицейские и двое гражданских, по всей видимости, приехавшие с Раусом. Наконец убитого понесли к выходу, возле двери Берч коснулся сквозь ткань тела, так они и вышли. Док прошёл к окну, желая проводить эту процессию хотя бы взглядом. В двуколку как-то хитро разместили носилки, сейчас Раус чуть улыбался с сожалением, потом нахмурился, огляделся и сердито мотнул головой обратно, глядя на своего человека. Тот сразу понял чего хочет его босс: потерянная жена Батча осталась в здании, куда человек забежал и через минуту вёл женщину к двуколке. Ничего не сказав Берч ловко, даже с некоторой грацией, запрыгнул на сидение, женщину с пустым взглядом посадили рядом. Затем двое мужчин заняли козлы и направили лошадей на выезд, прочь от этого места. Когда повозка повернулась для разворота командор смог увидеть каким нехорошим огнём горят зелёные глаза Берча, смотрящего перед собой. Но вот лошади уже пронесли повозку под воротами, унося с собой гостей и мёртвое тело. Сегодняшний гость тоже будет искать виновника, по крайней мере здесь они в одном лагере. Хмыкнув Найл отошёл окна, к нему уже спешил капитан.        Ероша свои колючие волосы, Док сам направился к нему навстречу, нужно закончить сегодняшний день. — Какие будут распоряжения? — спросил парень        По виду он вроде отошёл от своих эмоций и был готов снова вести работу в правильном русле. Перед тем как ответить, командор ещё раз прокрутил в голове всё над чем думал. — Послать отряды для разведки в ближайшие деревни, идём, — он прошёл вперёд, — проложим маршруты.        Они направились в кабинет, который занимал Найл последние часов семь. Кратко поясняя свои выводы вслух, командор принялся писать указы на формирование и отправку отрядов. Потом вдвоём они раскрыли подробную карту местности вокруг Яркела и стали выбирать сетку маршрутов. Нужно, чтобы они зацепили все потенциальные места, где воры могли перегруппироваться. Где-то же они провели часа полтора в ожидании, если проверка ничего не покажет, то они могут смело арестовывать Тарфу и его людей. Правда там слово трех десятка людей, против простых подозрений и догадок. Но особой проблемы не возникало, повод всегда можно найти, если хорошо поискать. В целом Док остался довольным сегодняшним днём, потому что сделал всё возможное. Когда он закончил с последним на сегодня занятием, то сказал что будет спать, пока его не разбудят. А будить его следует в случае, если хоть что-то произойдёт. Не успел он устроиться в свободной офицерской комнате при этом отделе, как ему в дверь постучали. Устало выдохнув, мужчина недовольно разрешил зайти. Найл уже мог представить с чем его потревожили и это не сулило хорошей ночи. Зашёл полицейский, держа в руках аккуратный конверт светлой бумаги.        Увидев этот тонкий прямоугольник, Док сначала поморщился, почему-то решив что это послание от методичного Закклая. Вполне в его духе. — Ну, что там? — вяло спросил командор.        Он только устроился на койке, но приход подчинённого вынудил его изменить положение на сидящее. Усталость накатывала сильной, неумолимой волной, но пока Найл ещё держался. — Это письмо вам, — служащий улыбнулся и добавил, — от Мари Док.        Он вскочил с кровати и едва ли не подбежал к пришедшему, тот сам сделал пару шагов вперёд и протянул заветное письмо. Родное, казалось даже тёплым на ощупь. Полицейский вышел из комнаты, чтобы дать время своему командору побыть человеком. Найл опустился обратно на кровать, бережно вскрыл письмо и достал несколько исписанных листов. Мари писала, что знает о его деле, что не обижается за то, что он не приехал к ним в Каранес, что она любит его, что скучает и ждёт. Немного новостей о том как обстоят дела дома, как их дети проводят время. Он вчитывался в каждое слово, прокручивал в голове голос своей возлюбленной, на душе становилось хорошо. Последняя страница заставила его чуть прослезиться от умиления и гордости. На последнем листе его дочери написали карандашами несколько строк. «Мы ждём тебя, папа! Возвращайся скорее!», он провёл по ним пальцами, затем вытер глаза. Его семья. Док дал себе обещание, что как только закончит с поиском УПМ, то приедет к ним хотя бы на несколько часов, но приедет. Его семья — самая большая гордость и счастье, что у него когда-либо были и когда-либо будут. Большего ему не надо.