Стены

       Вечером уже после того как зажгли кристаллические фонари на улицах, в Стохессе охранники караулили главные ворота, смотрящие на восток в сторону далёкого Каранеса. Известия о событиях возле Троста до них уже дошли, поэтому члены Военной Полиции не расслаблялись на своём посту. Исправно досматривали всех приходящих и выходящих, записывали имена в книгу. Не все были довольны такими жёсткими мерами, но слишком долго никто не возмущался и не ругал усталых сотрудников. Впрочем тем, кто дежурил на воротах, казалось, что всё не так плохо, потому что стоять вахту в канализационных переходах в несколько раз противней. Там некуда даже присесть, запах был отвратительным, то и дело с непривычки отходишь к ближайшей решётке вдохнуть воздуха почище. Ночью источником света служили лишь переносные фонари, пребывание в темноте, где-то и дело слышался крысиный писк и непонятные шорохи, действовало на нервы. Поэтому стражи ворот сносно выносили все возмущения, ругательства, недовольства. В это позднее время они досматривали лишь путников, что почти не создавало проблем. Все грузовые отправления и большие группы людей в основном выезжали и приезжали днём или с утра. Сейчас же никаких очередей, гомона, спешки. Только вечерняя прохлада, заставляющая лучше кутаться в шинели, редкие путешественники, мелькавшие патрули полицейских, и ещё тревога, вынуждающая держать ухо востро. Винтовки висели на плечах полностью заряженные и готовые встретить любых смутьянов, если такие последуют. Полицейские пристально всматривались то в чернеющую даль, куда уводила укатанная колёсами телег дорога, то на ближайшие к небольшой площади возле ворот переулки, дома. Но несмотря на все плохие ожидания, всё оставалось спокойным и привычным. Пару раз спускались на лифтах солдаты со стен взять паёк, перекинуться парой слов и всё. В целом в восточном городе стены Сина было достаточно спокойно и самым серьёзным, неприятным происшествием за недавнее время была поимка Женской Особи, во время которой часть города была разгромлена. Но это случилось уже давненько, город успел отстроиться, а навеянный ужас побледнеть и размыться.        Время уже неспешно приближалось к полуночи, когда покой ночной смены нарушился. Путников ни с одной из сторон не было уже часа два как, поэтому когда полицейские услышали приближающийся, мерный стук копыт и поскрипывание колёс, они встали со своих мест и попытались разглядеть во мраке запоздалых путников. Ни фонарей, ни факелов, с которыми обычно едут ночные перевозчики. Что само по себе весьма подозрительно, дозорные на всякий случай сняли винтовки и перехватили их поудобней, чтобы быть готовыми. Хотя едва ли кто решится напасть на полицейских в городе, да ещё подле стен, на вершине которых бдят свои дозорные из Гарнизона. Но всё же солдаты не теряли бдительности, за любую промашку им возможно придётся отвечать головой, лучше не рисковать. Направив свет переносных фонарей, работающих на кристаллах из пещеры Райссов, они высматривали на дороге силуэты. Наконец спустя напряжённое ожидание они вынырнули из темноты. Одинокий всадник в сером плаще с надвинутым капюшоном, а чуть позади телега, запряжённая двойкой лошадей, фигура возницы так же скрывалась в просторном походном плаще без всяких нашивок. Когда они приблизились на расстояние десяти метров, девушка полицейский, бывшая старшей в этой смене, видя то, что путники не собираются ничего менять в своей траектории, окликнула их командным голосом. — Сойдите с лошадей и передайте нам паспорта.        Стандартная процедура. Всадник остановил коня, но с седла не сдвинулся, тщательно рассматривая лица полицейских. Молчание затянулось и как только девушка полицейский собралась повторить свою команду, всадник лихо спрыгнул на землю, снял капюшон и бросил вознице. — Всё в порядке, Ханджи, можешь спускаться.        Он взял своё животное под уздцы и повёл его на свет фонарей, ближе к воротам. Там его лицо было наконец опознано ещё до того, как он выудил из сумки паспорт с удостоверением. — Капитан Аккерман! — в голосах полицейских сквозило искренне удивление и облегчение. — Командор Зое! Это вы.        Леви лишь ещё раз взглянул на них, протягивая документы. Как будто они не могли прибыть в Сину через этот город и это было невероятным чудом, но он был спокоен и на реакцию солдат ему было почти что плевать. Главным было то, что они на пару с Ханджи без особых происшествий добрались до безопасной Сины.       Пока в книгу записывали данные с личных удостоверений Аккермана, Командор подвела телегу в громадный проём ворот. При виде более высшего чина, полицейские отдали честь. Видя их неуверенность насчёт её персоны, девушка сама практически всучила им свой паспорт. Процедура общая для всех, никто не должен становиться исключением. — Нам придётся досмотреть вашу повозку, — осторожно заметила девушка полицейский с долей неуверенности. — Да, конечно, — кивнула Зое, отпуская поводья и делая несколько шагов назад.        Она не спала больше суток и думала сейчас лишь о том, как хорошо было бы добраться до казармы Гарнизона в столице, получить горячий вкусный ужин и отправиться спать. Все вопросы, дела завтра, в том числе и визит в Генштаб с отчётом о проделанных опытах. Пока девушка боролась с падением в прострацию, Леви не терял времени и узнавал недавние новости у полицейских. Как выяснилось за почти два дня дороги разведчики пропустили не слишком многое. — Сегодня днём в столицу прибыла королева Хистория, ваши подчинённые вроде тоже, — отвечал на вопросы Аккермана полицейский, пока остальные досматривали телегу, набитую медицинскими колбами, инструментами и склянками. — Вроде? — разведчик позволил одной брови слегка изогнуться. — Где они остановились? — Не знаю, нам просто сообщили о том нападении возле Троста и о том, что королева в связи с этим в Сине, а вот где точно я не могу сказать. Но должно быть в безопасности, командор Док ездил сегодня к Закклаю, наверное, чтобы согласовать этот вопрос. — Понятно, — капитан устало выдохнул, — что ещё нового слышно? — О большем мы не знаем. Мы тут почти весь день, с поста не отлучаться не велено, а гарнизонским ребятам, — парень пожал плечами в форменном кителе с нашивками единорога, — тоже многого не сообщают.        Леви просто молча кивнул и отошёл к Зое, показывая что беседа закончена. Ему говорить было нечего, лишь поразмыслить над этими новостями. Хотя многого они не давали. Что-то творилось в Митре и причём тихо и как можно незаметней. Становиться пешкой в этих играх не входило в интересы Аккермана. Ровно как допустить участие командора в этих делах.       Им, разведчикам, это совершенно ни к чему. Их сфера деятельности никаким боком не пересекается с такими делами, оставалось надеяться, что главнокомандующий решил для себя так же. Они с Ханджи найдут чем заняться вместе со своими подчинёнными, не втягиваясь во все эти хитросплетения. К тому же пробные итоги опытов, проведённых Зое, должны были удовлетворить на первое время всё руководство. Вскоре полицейские закончили досмотр повозки и, не найдя в ней ничего незаконного, отдали двоим прибывшим, чтобы те смогли продолжить свой путь к столице. Ханджи вновь устроилась на козлах, а Леви на коне, только не впереди, как раньше, а примерно вровень с телегой. На освещённых дорогах спящего города можно не опасаться случайной встречи со злоумышленниками. Было тихо, холодно, и одинокий стук копыт разносился далеко по улицам и переулкам, возвращаясь гулким эхом. А окна же отражали черноту, лишь кое-где сквозь занавески пробивался тусклый свет. Такая обстановка делала мысли о скором сне и мягкой кровати более желанными и приятными. Но им двоим ещё нужно преодолеть переход от Стохесса в саму Митру, а там ещё ехать до казарм, где должно быть место для их размещения. — Надо бы, — сказала Ханджи, затем прервалась, чтобы сдержать зевок за закрытыми зубами, — подготовить отчёты завтра для Генштаба. Нужно пользоваться тем, что они понимают меньше моего в этом деле. — Это правильно, — рассудительно заявил Леви, — но пока идёт шумиха, я бы предпочёл перевести стрелки на другое дело, которым мы сможем спокойно заниматься. — А, залечь на дно? — девушка хитро улыбнулась, вспоминая жаргонные фразы. — Примерно, — капитан кивнул, не разделяя энтузиазма командора.        Вскоре они свернули на главную улицу, ведущую к внутренним воротам, и вновь замолчали. Поездка и без того была долгой, напряжённой и выматывающей. Иногда Аккерман дивился своему терпению и сдержанности, поскольку общество разговорчивой Зое даже в таком путешествии надоедало. Она, будто оставив самые гадкие воспоминания в родном штабе, возвращалась к своему прежнему состоянию. И наверное это само по себе хороший знак, но уже приближаясь к Сине Леви пару раз достаточно резко и грубо давал знать, что не намерен ни участвовать в разговоре, ни слушать её безумное бормотание. Впереди показался провал ворот и замелькали фонари стражей, Аккерман пришпорил коня, призывая Зое ускориться.        Через час они сидели в столовой казарм столичного Гарнизона и поедали поздний ужин. Досмотр на вторых воротах прошёл без происшествий, так как обстановка там была более спокойной чем на внешних воротах, где ожидали незваных гостей ночи. Уже минут как десять назад они сдали лошадей конюхам, и животные вернулись в конюшню, откуда и были взяты почти две недели назад. Можно сказать: круг замкнулся, поездка окончилась. Теперь они снова тут, пытающиеся отвоевать прежнюю независимость и самозанятость, как это было при Эрвине или Шаддисе. Эти мысли не давили, но крутились на кромке сознания, Ханджи вяло помешала ложкой полупустую тарелку супа, словно пытаясь разогнать эти навязчивые размышления. «Пара задумок есть, но», тут напротив с грохотом поставил свой поднос Леви и девушка подпрыгнула на скамейке, мысль оборвалась. — Знаешь, что я узнал от офицеров? — парень, садясь, указал вилкой в сторону одного из столов, за которым виднелась группа из восьми человек. — Узнал, где сейчас наши шесть подчинённых? — она весело сверкнула глазами. — Потому что где седьмой Форстер мы знаем — он дома. — Ну можно и так сказать, — Аккерман недобро нахмурился, — Найл не занимается безопасностью наших ребят, он отбыл сегодня в поместье Фриц, и насколько я могу судить: он до сих пор там. — О нет, значит они угодили к Дариусу, — Зое ударила лоб ладонью, как будто в досаде, — ну почему. — Это значит, что тебе придётся их как-то вытаскивать, — Леви подцепил вилкой содержимое тарелки и, прежде чем отправить его в рот, пристально рассматривал. — Ну почему только мне, — забубнила девушка, — ты разве не поедешь со мной завтра? Мне казалось у вас с Закклаем есть какое-то понимание. — Не поеду, я всего лишь капитан, а обсуждать такие вопросы с руководством может только командор. На эту должность Эрвин, — сухо напомнил Аккерман, — назначил тебя, не меня. За что ему огромное спасибо.        Имя самого важного в его жизни человека было сказано нарочито равнодушно. С этой стороной вопроса Леви почти что договорился. Эмоции поддавались прежнему, нерушимому контролю, что радовало и одновременно навевало приглушённую тоску. Среди оставшихся ветеранов, на должность командора годилась только Ханджи и все это и так знали. Но Смит настолько доверял ей ещё до того, как численность Разведкорпуса сократилась до девяти человек. — Даже если я повышу тебя до майора? Вместе с жалованием? — Зое старалась, чтобы голос звучал убедительно и решительно.        Девушка явно пыталась подкупить его, точнее склонить к принятию участия в завтрашней поездке. Прибавка к ежемесячному доходу никогда не бывает лишней, в этом Аккерман никогда не сомневался, даже если и тратить деньги ему особо некуда.        Но был он уверен и в том, что не хочет завтра никуда ехать, так как пользы от этого не будет. Вечно быть неким громоотводом и оттягивать хотя бы долю внимания Закклая на себя он просто не может. Зое нужно что-то делать с этим самой или учиться стойко выдерживать все нападки, намёки, подталкивания. Это работа служащих перед любым руководством. Поэтому Леви ограничился одним, но весьма говорящим взглядом, ставя точку в этом вопросе. — Ладно, ладно, я поняла, — Ханджи примирительно подняла ладони вверх, — просто у Найла получить их было бы в разы проще. Кстати, а что он делает у Фрицев?        Задавая этот вопрос, она зарылась правой рукой в волосы, совершенно не заботясь что делает это прямо над тарелкой с едой. Девушка озадаченно и чуть удивлённо хмурилась, очевидно только уразумев логическую несостыковку. Что ж, над ней капитан уже думал какое-то время, как только услышал эту часть новостей. И опытный мозг уже навязчиво вырисовывал общую картину всего происходящего, один из вариантов по крайней мере. И Аккерману не нравилось то, что он видит. Он изучающее взглянул на командора и решил, что делиться своими выводами сейчас будет опрометчиво. — Не знаю, но вероятно дело значимое, раз его послали туда сейчас. — Думаешь это как-то связано с УПМ и ростом недовольных новой властью? — голос девушки звучал тихо, так чтобы никто кроме её собеседника не смог расслышать слов. — Думаю да.        Ограничившись кратким ответом, Леви приступил к запоздалому ужину. Смысла рассуждать сейчас о том, кто что задумал, кто что хочет получить из этой ситуации, кто какие цели преследует, по чьей воле всё принимает такой оборот, просто не было. Хотя бы потому что Аккерман не хотел принимать во всём этом участия. Разведчики принесли победу прошедшей революции, она приблизила общую победу человечества. А то, что происходит сейчас, далеко от этого и походит скорее на неизбежную расправу над проигравшими, которые и так никогда не нравились. Сейчас такой повод без особого осуждения, лишнего внимания убрать всех таких людей. За фанфарами победы всегда будут слышаться крики боли проигравших, и скоро станет на одну благородную семью меньше. «Если уж на то пошло, то даже похищение приводов могло быть подстроенным, чтобы обеспечить грамотный и правдивый повод. Это же как поджечь дом в деревянном квартале — загорится всё по итогу», отметил про себя парень. Но если вся эта игра и была спровоцирована, то тогда смысла встревать и грузиться нет. Потому что уже всё решено или хотя бы спланировано. Им и так есть о чём подумать, например чем заняться после экспериментов. Об этом можно было подумать и лёжа на кроватях, впадая в сон, что они и сделали.        Найлу же было ни до сна, ни до отдыха. Хотя мягкие диваны в просторной, роскошно обставленной комнате приглашали располагаться как угодно. Мужчине казалось, что он попал в какой-то безумный день, который не собирался заканчиваться. Голова уже порядком гудела от крутящихся мыслей и наливалась свинцовой тяжестью. И несмотря на эти старания, пользы было немного. Но он же должен что-то сделать с этой проблемой, это его прямая обязанность. А проблема была и совсем не маленькая. Бывший король исчез, не оставив ни единого следа. По-началу ему будто бы не хотели об этом сообщать, собственно его прибытие было воспринято в штыки. Найл про себя успел посомневаться в успехе всей затеи и когда, спустя полчаса его нервов и вежливых, настойчивых убеждений, ему сказали, что он физически не сможет передать документы лично в руки бывшему правителю, он был просто в крайнем недоумении. Полминуты командор просто молча стоял и пытался понять, как ему трактовать данное высказывание. Когда же до него дошло, то в особняке начался хаос, совмещённый с расследованием под его чутким руководством. Солдаты, охраняющие или сторожившие территорию поместья, мигом были разделены на несколько групп: внешнюю и две внутренние. Внешние занимались наблюдением за участком, чтобы никто не входил и не выходил, так же был послан гонец в столицу с кратким описанием ситуации и вызовом дополнительных сил Военной Полиции. Помощь им понадобится. Всех домочадцев, в том числе нервных и местами озлобленных хозяев и их детей, развели по разным комнатам, ограничив таким образом контакты, и поставили часть солдат их охранять. Нервозность некоторых из Фрицев в этой ситуации выглядела весьма подозрительной. Они явно что-то скрывали, и так как в такой ситуации вариация была ничтожно мала, Док подозревал их в убийстве старого Фрица, потому иначе объяснить исчезновение целого трупа было бы невозможно. Но именно этот вопрос ему и стоило прояснить, он же командор как никак, да и люди не пропадают в никуда. Убрав мешающих, и возможно виновных, обитателей поместья, Найл, взяв последний небольшой отряд, направился исследовать громадное здание на предмет улик, следов, и всего того, что могло помочь ему с пониманием ситуации и того, что скрывают отпрыски пропавшего. Обыск начали с комнат верхнего этажа, и закончили только через несколько часов в подвальных комнатах. Искали что угодно и где только можно: маленькие клочки ткани, любой крохотный беспорядок в интерьере, затёртые буроватые пятна крови, частицы костей и зубов в золе, которую выгребали из всех каминов каждые несколько дней и сваливали в ларь. Но всё было чисто и ничто не подтверждало конкретных подозрений. Лишь в одном из нижних каминов виднелось слишком много чёрной сажи.        К тому времени как полицейские приступили к строгому опросу или допросу окружающих, уже была полночь. И с этим делом Док провозился много времени и потратил ещё больше сил. Опросив сперва стражу, расставленную по периметру, а затем и прислугу, командор убедился, что Делрой не покидал поместье и последний раз его видели в своих же покоях. Каждого он опрашивал по отдельности, к каждому находил свои рычаги давления, свой подход, заставляя так или иначе рассказывать всё. Стойко сносил все встречные обвинения и от своего дела не отступал. К концу сего действа у него была стопка записанных показаний, раскалывающаяся головная боль, и жалкие крохи терпения, которые были на исходе. Хотелось поорать, может разбить что-нибудь вдребезги. Этого мужчина не мог себе позволить, нужно держать лицо как официальному представителю власти. Поэтому накопившееся раздражение, напополам с неким отчаянием и усталостью, от которой руки просто опускаются, могло выходить лишь нервными, широкими шагами, да сжиманием и разжиманием кулаков. И кого спрашивается ему арестовывать? Всех сразу за неимением особых доказательств или же никого? Но ведь кто-то же избавился от старика и все обоснованные подозрения падали на внуков. Они твердили, что обращались прошлым днём в полицию, но никакого рапорта не поступало ни в один из участков, и Док это знал. — Так может, кому-то просто было нужно, чтобы новости об этом далеко не пошли? — холодно спросил Родерик, когда командор беседовал с ним. — А теперь вы приезжаете, чтобы обвинить во всём нас.        И эта фраза заставила полицейского поразмыслить над этим вариантом. От стражей было доподлинно известно, что Тироун выезжал в столицу, а если он и правда обратился с пропажей? Ведь разве ему самому не показалась странной его сегодняшняя поездка сюда? Сейчас же всё выглядело так, как будто Закклай хотел, чтобы Док оказался в это время, в этом месте. И в самом деле не спланированное ли это всё? От этих мыслей мужчине делалось ещё хуже, они крошили в нём уверенность в собственной правильности. А это угнетало само по себе. Он в очередной раз взглянул на не вскрытый конверт, который главнокомандующий так настойчиво просил передать лично Делрою. Мелькнула мысль, что он на самом деле пуст и никаких документов там нет. Можно его вскрыть, да проверить, но едва ли он на это пойдёт сейчас. Что ему нужно, так это ограничить круг подозреваемых, найти мотивы, причины, понять что же произошло. Да, он пока подозревал внуков Делроя. По свидетельствам они часто ссорились в последние дни и несколько раз выпроваживали слуг подальше, чтобы те не смели подслушивать их разговоры.        Последней, кто видел Делроя в живых, была старшая экономка, мисс Гофманн. Она работала в поместье больше тридцати лет и выглядела искренне переживающей за своего хозяина. На допросе женщина несколько раз утирала платком выступающие слёзы. От неё же Док узнал, что накануне перед исчезновением, старый Фриц сильно поругался с Тироуном при брате и сёстрах, после этого никто из них с ним не разговаривал. — Да он и сам не хотел их видеть, — Гофманн комкала влажный платок в руке, — он очень сильно переживал эти ссоры, хоть и старался не подавать вида. Последние несколько дней он выглядел хуже и истощённей, чем обычно.        Эта фраза натолкнула к вероятности отравления и Найл добавил к списку дел проверить кухонные принадлежности, разузнать что готовилось эти несколько дней. Экономка подтвердила, что в последний свой визит в покои Фрица приносила ему отвар для болящих суставов. Всё это нужно проверять. Разговор с Тироуном, виновником последней громкой ссоры, прошёл непросто, как собственно почти со всеми Фрицами. Бывший принц отмёл часть прикрытых вежливыми словами обвинений, но от напряжённых отношений между ним и венценосным дедом отнекиваться не стал. Да, он действительно считал, что Делрой мог сохранить за их семьёй больше денег, прав и свободы. На вопрос: что думает сам Тироун по поводу всего этого, кто мог совершить убийство, а затем мастерски спрятать труп; тот ответил следующим образом. — Знаете, мне кажется, — он обеспокоенно хмурил брови, — что это кто-то из прислуги, у них были все возможности. После революции нам пришлось нанять около шести новых слуг, но не стоит забывать и о тех, кто работает здесь меньше трёх лет. В остальных же я уверен, как и был уверен мой дед. — У вас есть какие-то конкретные подозрения? — Найл пристально вглядывался в глаза собеседника, стараясь улавливать все крошечные перемены. — Может вы видели или слышали что-то подозрительное, чему раньше не придали значения, но придаёте теперь?        Этот вопрос он задавал каждому, кто-то указывал на те или иные детали поведения некоторых лиц, кто-то просто пожимал плечами. Тироун задумался на минуту, очевидно вспоминая что-то, затем медленно кивнул. — Я иногда заставал камеристку моей жены, Элизабет, за лазаньем в наших личных вещах и письмах, а ещё пару раз в комнатах, где ей быть не полагалось. Но она ведь ещё ребёнок, любознательный к тому же, поэтому я тогда ограничился выговором, — он чуть извиняюще улыбнулся, затем помрачнел. — Сейчас я думаю, что она могла и специально читать наши письма, и кому-то продавать полученные сведения или сообщать о том, что происходит у нас в семье. Я не знаю, но последнюю неделю она вела себя очень тихо и неприметно, не так как обычно.        Это утверждение и отчасти подозрения подтвердили многие другие, отмечавшие что указанная особа последние дни вела себя не так, как обычно.        И в самом деле при её допросе Найл отметил скованность, нервозность, отстранённость. Девушка на все вопросы отвечала как по заученному заранее тексту. Ничего не видела, ничего не слышала, исполняла свои обязанности и ничего больше. Но даже имея наводки и признаки того, что Элизабет знает что-то такое, Док не стал её арестовывать. Оснований крайне мало, всё предстоит шерстить, строить версии, всех ещё раз неоднократно жёстко допрашивать. И так как арестовать всех сразу командор просто не мог, он решил всё поместье сделать режимной тюрьмой. Теперь уже внутри стояли и бдели солдаты, наблюдали за большей частью передвижений домочадцев и Фрицев. Ведь кто бы не совершил это преступление, он однозначно ещё в поместье, и командору нужно всего лишь распутать этот загадочный узел. «Помочь» ему в этом собиралась парочка Фрицев, Тироун и Реганна. Чтобы отвести подозрение от самих себя и убедить всех окружающих в том, что это был кто-то со стороны, они решили назначить виновную Бетти, которая из страха молчала о некоторых вещах. А чтобы она и дальше о них не рассказывала никому, обстроить её «самоубийство». Все бы поверили: девушке кто-то заплатил для исполнения грязной работы, а она, не выдерживая всех переживаний и понимая близость разоблачения, решает убить саму себя, унося тайну мистического нанимателя в могилу. Сама же Бетти молчала по нескольким причинам. Она справедливо полагала, что со стариком расправился Тироун или его люди, а значит может расправиться и с ней. Так же она думала, что если она о чём-то и скажет этому статному командору Военной Полиции, то её слова будут звучать не слишком убедительно. К тому же в этой ситуации её слово будет против слова Тироуна. И кому поверят? Кто-нибудь ей вобще поверит, учитывая то, что она любовница бывшего принца? Девушка больше не чувствовала себя в безопасности. Особняк, в котором она работала не первый год, теперь стал угрожающим. Ей нужна была помощь или хотя бы совет как лучше поступить. Вероника. Ей Бетти могла доверять, хотя бы поделиться и предупредить о том, что она слышала в охотничьем домике. Может если с ней что-то реально произойдёт, Веронике хватит духа всё сообщить полиции. Элизабет решила, что так и поступит, осталось только дождаться момента, когда они будут вдвоём без лишних ушей.