Стены

       Вероника пыталась вернуть своё самообладание. Пусть и криво, но это у неё получалось. Пальцы рук периодически нервно подрагивали, взгляд иногда становился опустошённым, а сердце время от времени пропускало удары, затрудняя дыхание. Но самое главное, что рассудок каким-то образом не поддавался полной панике, смятению, страху. И больше всего молодая девушка боялась, что голова в самый нужный момент просто откажется соображать. Суровый оклик повара оторвал её от очередных заторможенных размышлений. — Эй, быстрее принеси ещё воды с колодца!        Траут сморгнула, поняв что обращаются именно к ней, и мир набрал чёткости, красок и прежних звуков. На кухне кипела работа перед грядущим ужином, и так задержавшимся на несколько часов из-за полицейского расследования, допросов, осмотров и проверок. То там, то тут раздавался резкий грохот посуды, шипение, шкворчание, бульканье. Всё это перемежалось с суетливым и недовольным гомоном слуг, которым по их же словам: «приходилось делать двойную работу в два раза меньший срок». Готовить приходилось не только различные блюда для хозяев, простую пищу для себя, но и еду для военных. Причём всё делать приходилось в отдельных котлах. Что просто выводило из себя слуг, поскольку увеличило объём работ и расход продуктов. Однако этот же факт позволил Веронике беспрепятственно устроиться помогать двум поварам вместе с ещё одной горничной и молодым поварёнком, который почему-то сегодня работал весь день с садовником. Впрочем и сама девушка уже два дня не работала гувернанткой для детей. Юное поколение Фрицев держали в строгом режиме и закрытых комнатах, контактировали с ними только непосредственно родители. Путаница в рабочем ритме всё ещё имела место быть, а теперь сюда примешивались ещё и указания полицейских. Так что работы хватало, и девушка, поправив выпавшую прядь светлых, жёстких волос, направилась к вёдрам, стоящих возле одной из двух кухонных дверей. Одна вела в коридоры особняка, другая во внутренний сад, и рядом с каждой стояло по двое полицейских, вяло, но неотрывно наблюдавших за всем процессом готовки. Траут наклонилась, подхватила одно ведро и выжидательно посмотрела на мужчин в форме, ожидая, что те откроют дверь и под конвоем отведут к колодцу. Те одарили её каким-то надменным, требующим взглядом. Неприятная обстановка, но девушка подчинилась этим обстоятельствам. — Мне нужно к колодцу, откройте дверь, пожалуйста, — смиренно попросила она, смотря на них светло-голубыми глазами.        Один полицейский как-то гадко хмыкнул, но потянулся к связке ключей. Пока он отпирал дверь, второй без особого зазрения совести рассматривал молодую служанку. В целом представители закона выглядели гораздо спокойней и расслабленней, чем раньше. И причина была. Несколько часов назад Бетти официально, по всем правилам арестовали.        Арестовали как главную подозреваемую в убийстве Делроя Фрица. Завтра её должны будут отвести в Митру на более жёсткий допрос. Проходя в раскрытую дверь, Вероника думала о том, как вобще это всё произошло. Всё казалось дурным сном, кошмаром, наполненным потаёнными страхами. Воздух снаружи приятно холодил раскрасневшееся от жара, поднимавшихся от печей, лицо. Но эта приятность быстро проходила, и ветер заставлял неприятно ёжиться, поскольку был пробирающим и холодным. Что только усиливало все дурные мысли, которые вроде как отступили на задний план, но ещё никуда не ушли. Ещё несколько часов назад молодая Траут откровенно и малодушно колебалась со своим решением помочь Бетти. Как ни была готова девушка к такой просьбе, принять её и решиться было не так-то и просто. Как только план подруги окончательно, во всех деталях прояснился в голове ошалевшей Вероники, её практически сковал страх и неуверенность. Она пыталась подумать над этим, взвесить все за и против, но получалось из рук вон плохо. Всё, что у неё выходило, так это находить оправдание самой себе, чтобы не делать озвученную просьбу. И в самом деле, что страшного случиться, если Бетти увезут в Митру? Её же не на казнь везут и не на пытки. И это совсем не помешает её работе, ведь так? Она сообщит Киве о том, что тут творилось, а та сама сделает то, что посчитает нужным. И ей, Веронике, совсем не обязательно во всё это встревать и делать что-то такое, за что она сама может поплатиться. Её работа в особняке почти закончена, ещё парочка дней и девушка сможет забыть о ней раз и навсегда. Больше не будет иметь с этим делом ничего общего, а с Бетти ничего непоправимого не случится. Ей нет нужды подбираться к кухне и помочь осуществить, по словам Бетти, «единственную возможность». Что станет с ней самой, если она поможет подруге? Траут всячески убеждала себя, что всё будет нормально, если она просто проигнорирует всё это. Не легко и просто, но точно в пределах нормы. И только девушка уверилась, что ей не обязательно вмешиваться, на её подругу надели наручники, отвели в импровизированный изолятор, приставили охрану и объявили всем об аресте и причинах. Командор Док, собрав всех обитателей в большом зале, уверенно заверял домочадцев, что самое сложное уже позади. Часть полицейских уедет завтра вместе с ним и подозреваемой, часть останется для лучшей охраны поместья. Новость ошарашила Веронику. Всё это лишь подтвердило слова Бетти, но не смогло убедить молодую Траут побороть свою нерешительность. Совсем другое заставило её принять решение не остаться безучастной во всём этом бедламе.        Что-то в лице Тироуна Фрица заставило девушку поверить в реальность всей ситуации, представленной Бетти. Всего лишь на миг она поверила, что тот попытается убить подругу сегодня ночью, и этого хватило. Упрямство взяло верх над страхом, упрямство и чувство правильности. Траут, пользуясь общей суматохой, смогла незаметно достать необходимый свёрток, лежащий в кладовой с оставшимися травами, и напроситься помогать по кухне. А после этого шага поворачивать назад было поздно, пускай уже в процессе всего этого сомнения не раз накатывали на неё. Но девушка жёстко себя осаживала и думала о том, что её трусливость может стоить Бетти жизни. А это уже не просто игра в шпионов. Вот и сейчас, выходя во внутренний двор и сжимая ручку ведра обеими руками, Вероника чувствовала спрятанный под передником свёрток, и это молчаливое напоминание помогало ей держать себя под контролем. Всего лишь нужно незаметно подсыпать содержимое в котелок, где варят похлёбку для полицейских, и не напутать с пропорциями. «Всего лишь, не так уж и трудно, спокойней», произносила она про себя, пока шла к колодцу. После часа активной помощи по кухне, девушка уверилась в том, что у неё всё получиться. Полицейские иногда отвлекались на разговоры промеж собой, а остальная прислуга не следила за каждым её шагом, работы хватало и каждый занят делом. Да и некий сумбур действовал на руку. Холодный ветер пронизывал её наряду со сдержанным волнением, поэтому пальцы то и дело немели. Это замедлило налив воды из колодца, поскольку ледяная вода расплёскивалась во все стороны, а полицейский молча стоял рядом, вовсе не спеша помогать. Он то посматривал на пасмурное небо, то на девушку в чёрном платье горничной. Ему-то какое дело, его поставили наблюдать, да и дело близилось к развязке, поэтому можно было не добавлять к своей работе ещё и чужую. Вероника, не чувствуя рук взяла наполненное водой ведро и понесла обратно двери, ведущей на кухню. Там мужчина всё же проявил вежливость и открыл перед ней дверь. Она улыбнулась краешком губ, изображая благодарность, быстро прошла внутрь, где её встретил порыв тёплого пара. Часть кухни была им просто окутана, видимо один из поваров открыл оконце, чтобы проветрить. Раскалённый от печей воздух делался белее от этого и стремился вырваться наружу. — Ну наконец-то, давай сюда! Быстрее!        Траут, насколько позволял её груз, как можно быстрее подошла к подзывающему повару.        Тот явно злился на то, что приходится работать в дикой спешке, на раскрасневшемся лице застыло стервозное выражение. Он едва ли не выхватил у Вероники ведро с водой и вылил его в большой котёл, стоящий на огне. Не слишком аккуратно, часть попала на огонь, издав на удивление громкое шипение. Повар же, издав приглушённое ругательство, пихнул Веронике опустевшее ведро и принялся спасать остатки сухих дров. Облако сизого дыма и неприятных запах тлеющих мокрых полен окутали всю кухню. — Ну же, принеси коры! — последовал очередной приказ, полный вселенского недовольства.       Траут молча повиновалась, стараясь не теряться в этой обстановке, но всё ещё чувствуя опасную ношу под белым передником, она двигалась заторможено. Торопливо шагая к стене, где в специальных нишах лежал материал для растопки, девушка ударилась больно бедром об угол одного из столов. Один из полицейских покачал головой и что-то сказал своему товарищу, они рассмеялись. На это мгновенно среагировал другой кулинар, он был раздражён не меньше своего коллеги. — Господа, не могли бы вы заткнуться?! Для вас стараемся и по вашей же милости у нас не так много времени.        Солдаты смерили его взглядами. Видок у того был боевой и создавалось ощущение, что лопатку, которую он держал в руках, он вот-вот зашвырнёт в кого-нибудь. Решив, что лучше не злить лишний раз человека, ответственного за твой же ужин, трое полицейских отправились на улицу, чтобы покурить. Один остался наблюдать за всеми. Вероника наблюдала за этим, сердце забилось чаще. Вот она, возможность подсыпать в общий котёл сонной травы. Не то, чтобы этот план, предложенный Бетти, был надёжен и гениален, но это был единственный шанс. Полицейские уснут на своих постах, а никто из обитателей поместья не решиться выходить из комнат, думая, что охрана бдит. Тироун наверняка подождёт глубокой ночи, прежде чем сделает свой ход, арестованная сумеет сбежать в этот промежуток. Ни Бетти, ни Вероника особо не задумывались над тем, как бывший принц осуществит своё намерение. Это был его дом и мужчина знал в нём каждый уголок, но как он собирался пробраться в чулан с заключённой девушкой? С другой стороны никто же не разгадал: как и куда делся старший Фриц? Значит ожидать можно чего угодно, да и рисковать, когда на кону жизнь, было бы крайне глупо. Во всяком случае, Траут могла найти логику в таком мнении, потому что сама была напугана. Сначала разговоры с Кивой, потом убийство Фрица, полиция, допросы, неподдельная паника и ужас в глазах Бетти. И в конце концов страх за саму себя, который правда не мог заглушить уверенность в необходимости такой помощи. Всё это толкало её на эту крайность. Ей думалось, что и её покойной сестре, Карвен, приходилось частенько переступать через себя, чтобы сделать правильные вещи. Это помогало ей не отступать. Она не струсит, она сможет.        Кора для растопки нашлась быстро и девушка поспешила обратно. Вдвоём с поваром им удалось сохранить нужное пламя под котлом, после чего нужно было заняться нарезкой овощей. Нож мерно стучал о доску, ровно резал всё, что нужно. Вероника осторожно стрельнула светло-голубыми глазами налево, потом направо. Все были заняты готовкой. Один кулинар возился над громадной сковородой, где что-то шкварчало. Второй возился с тушкой курицы, ловко подрезая мясо с костей. Костям предстояло отправиться в специальный мешок, который погружали в котёл для большего навара. Потом его оттуда вытаскивали, потому что высокие господа не привыкли, чтобы в их еде плавали такие остатки. Сейчас правда этим изыском по случаю пользовались полицейские. Горничная сосредоточенно месила тесто для свежего хлеба. А поварёнок сновал туда сюда, принося продукты и успевая следить за котелком, в котором варился напиток. Полицейский вяло посматривал то на работающих слуг, то на стены, скорее всего думая о чём-то своём. Траут отложила нож, никто не обратил на это внимания. Она выждала около двух минут, затем снова взялась за работу. «Значит примерно столько на меня не будут обращать внимания», отметила она. Этого отрезка времени должно хватить для задуманного, осталось выждать момент. Он выдался через пять минут. — Вероника, быстрее неси чабер и розмарин! — повар даже не поднял головы, отдавая эту команду.        Девушка мигом отложила нож и устремилась к шкафчику с приправами. С замиранием сердца она подрагивающими пальцами ухватила две нужные склянки. Как во сне она выпрямилась и пошла к котлу, где уже что-то булькало, а повар как раз закладывал мешок с костями. — Давай шевелись, сама хотела нам помогать, — окликнул он её.        Траут ускорилась насколько позволяли не слушающиеся ноги. Она посмотрела на всех вокруг, словно ожидая, что кто-нибудь укажет на неё пальцем и громко закричит: «она хочет всех отравить!». Конечно никто этого не сделал. Вероника остановилась перед котлом с двумя стекляшками в руках, повар посмотрел на неё как на дурочку, затем резко ткнул пальцем в маленькую ступу, стоящую рядом на столе. — Сыпь туда, до второй отметки, половину того, половину того. Затем мели и добавь сюда, потом мешай, — и мужчина вернулся к подготовке мяса.        Девушка молча кивнула и принялась исполнять очередной указ, чувствуя как от страха холодеет всё тело, а в животе что-то неприятно сжимается. Ещё раз оглядев всю кухню и убедившись, что трое полицейских ещё курят снаружи и что на неё никто не смотрит, она шустро сунула руку под передник нащупала край свёртка и открыла его. Затем плавно вытащила руку, сообразив, что резкие движения могут привлечь больше внимания. Ох, как ей было страшно. Она повернулась спиной к большинству людей, собравшихся на кухне. Взяв в правую руку склянку с чабером, Траут принялась медленно, нарочито осторожно сыпать содержимое в медную ступу. Левой рукой скользнула под передник и взяла горсть сонной травы и незаметно добавила её в ступу. На миг она замерла, чувствуя как страх затмевает ей разум, но ничего страшного не случилось. Никто не заметил. Вероника облизнула посеревшие, пересохшие губы. За одной горстью последовало ещё пять. Именно столько нужно было на тот объём воды, что бурлил в котле. Смесь из розмарина, чабера и сонной травы легко смешалась и размололась под тяжёлым пестиком. И не дожидаясь очередного окрика, Вероника высыпала её в в котёл. В голове пронеслась бессвязная, безотчётная мольба: «Карвен, пожалуйста, помоги мне».        Поздний ужин удался на славу. Задержка лишь раззадорила аппетиты ждущих, от того еда казалась ещё вкуснее. Найл, сидевший в гостиной, где практически поселился за минувшие несколько напряжённых дней, наконец-то почувствовал себя расслабленным. О делах думать не хотелось, да и зачем? Завтра он отбудет с главной и единственной подозреваемой в столицу, а там уж удастся выяснять на кого она работает, чьи приказы она исполняет, может статься что и самих Фрицев. «Но в таком случае, наказания и меры будут очень жёсткими», командор зевнул, размышляя об этом деле. И именно поэтому, небольшое оцепление вокруг поместья останется ждать и наблюдать. На тот самый паршивый случай. Большая часть Военной Полиции покинут это место, и вероятно больше сюда не вернётся. Роскошное поместье останется позади. «Вместе с этими умелыми поварами», Док покачал головой, сетуя, что такая пища не доступна очень уж многим. Ну ещё бы, здесь готовили для королей и будущих правителей, всё всегда на высшем уровне. К такому очень легко привыкнуть и тяжело отвыкнуть. Ситуация должна стать лучше, когда люди вернуться на территорию стены Мария. Этот момент совсем рядом. Благодаря его другу, благодаря самоотверженности Эрвина. И его ответственность сделать всё возможное, чтобы достигнутое ценой многих не пропало втуне. «Мне нужно хорошо постараться, чтобы держать порядок внутри стен», мысль сквозила сонностью. Чувство усиливалось сытостью и усталостью. Найл даже успел подумать, что это из-за накопившегося напряжения. «Да последние две недели выдались просто ураганными», он хмыкнул, наблюдая за медленно угасающим пламенем в камине. Кража новых УПМ, дни наблюдений в Подземном Городе, нескончаемые допросы и как следствие обширный поток информации и сведений, теперь ещё и убийство старого Фрица. «А может он просто сбежал?», вновь подумалось мужчине. На самом деле такое ведь могло иметь место. Но никто в ту ночь не выходил из особняка, да и никаких следов в близлежащих подлесках обнаружено не было. Да и если бы труп находился в самом здании, то наверняка начинал бы пованивать, от тела совершенно явно избавились, только как? Невозможность найти разгадку действовала на нервы, оставляла неудовлетворённость внутри. Что не могло не задевать его честолюбия, но что можно было с этим сделать? «Завтра я всё узнаю от этой девушки», подумал Найл, чувствуя как сознание неумолимо клонит в сон вслед за увядающим огнём. В некоторых местах тот уже погас и угли причудливо тлели. То светились, то гасли. И под этот причудливый танец командор Военной Полиции погрузился в глубокий сон.        А вот Бетти сна не ведала. Вся она превратилась в оголённый нерв, сосредоточенно вслушиваясь в каждый звук, что только мог доноситься до неё из-за закрытой на ключ двери. Шаги, тихие слова, какой-то шорох и больше ничего. В небольшой комнатушке не было ни часов, ни оконца. Определить сколько сейчас времени было невозможно. Это нервировало ещё больше. Надеялась девушка только на Веронику, но чем больше минут проходило в заключении, тем сильнее начинали терзать сомнения. А если подруга струсит? А если что-то сорвётся? А если она не успеет? Слишком много если для одной комнатушки и одной легкомысленной девушки. Бетти взглянула на распутанные верёвки. Ей зачем-то связали руки, прежде чем сунули сюда. «Спасибо, что не кандалы», она съёжилась от этой мысли. Металлические наручники заставляли думать о тюрьме и…о том, что будет дальше. Впервые за всю жизнь она думала о собственном будущем своей головой. И находила его в большой опасности. Напряжённая, напуганная и явно не готовая к таким переменам Бетти сидела на полу чулана и просто ждала развязки. Не плакала, пока страх был сильнее. Он сковывал её разум и душил где-то в груди, лишал кислорода. Развязывание узлов на верёвке помогло немного отвлечься. Девушка отчаянно пыталась думать, что будет делать если Вероника всё же справиться со всем. Сумеет подсыпать снотворное полицейским, сможет выкрасть ключи и открыть ей дверь. По-всему выходило, что нужно бежать к столице, может к отцу, у него есть связи и он наверняка что-нибудь придумает. Может некие знакомства отца и послужили предвзятости на её счёт со стороны полиции? Но это не важно, он спрячет её как-нибудь, поможет так или иначе. Это же её любимый папа. «Только бы выбраться отсюда», в очередной раз подумалось ей. Девушка запрокинула голову, упёрлась затылком о стену. Пальцы рук быстро быстро сжимались и разжимались. Казалось ещё немного и она проделает дыры в ладонях, так часто и так сильно она вдавливала аккуратные ноготки в кожу. Впрочем от губ красоты тоже поубавилось, она нервно их кусала до крови. Умом понимала, что ей нужно успокоиться и отдохнуть. Если бегство удастся, то потребуется много сил. «Лошадь можно взять в конюшне, полицейские должны будут спать глубоким сном», она повторяла это уже в сотый раз. Правда от этого лучше не становилось. Потому что чёткого плана действий не было, это усиливало её панику. Девушка чувствовала себя загонным кроликом, которого сегодня должны подать на ужин. Совсем не успокаивающее сравнение. Полицейским нужен был виновник — они нашли его в её лице. Бывшему любовнику было нужно тоже самое, чтобы окончательно отвести подозрения от себя. А чтобы это наверняка сработало, он попытается избавиться от неё. Между двух огней находиться очень небезопасно.        Бетти сглотнула, вспоминая тот странный взгляд Тироуна в охотничьей хижине. Да, никаких сомнений и быть не могло. Она всего лишь удобная фигура для него, особенно сейчас. Особенно, когда из столицы прибыло распоряжение о наказании для виновников в смерти старика. О казни. Для преступника ведь никакой разницы когда именно умирать, если же он пойман? Именно так и объяснят её хладный труп, если план бывшего принца осуществиться хотя бы на десять минут быстрее её плана. Надежда, да и та отдавала безумным отчаянием, была только на Веронику. Умом Бетти понимала, что рассчитывать на подругу не стоит, но так отчаянно хотелось верить в этот крошечный шанс на спасение. Не хотелось умирать. Сколько прошло времени после того, как её сюда затолкали? Должно быть точно больше трёх часов. И ничего не происходило. Девушке не удалось подслушать хоть какие-то разговоры, прислонившись к двери, чтобы узнать хоть что-нибудь. Увы, разговоров попросту не было, да и тяжёлая дубовая дверь служила неплохим звукоизолятором. Но здесь куда лучше, чем в каменном мешке. Обвиняемая поёжилась, почувствовав волну леденящего страха. Она знала, что если не сбежит сегодня ночью, то утро для неё никогда не настанет. А если даже и настанет, то принесёт очень много плохого. Полиция ей не поверит, да и что по сути она слышала или видела? Пару разговоров? Пару странных встреч? Помогала отправлять письма? Всего этого хватало для её уверенности и подозрений, но не хватало для доказательства собственной непричастности. Хотелось жить. И это желание придавало ей хоть какое-то мужество и силы. Бетти сложила руки в мольбе, обращаясь к богам: «Только бы у Вероники всё получилось, пожалуйста». Тут словно ответ на беззвучную просьбу раздался какой-то звук, звучавший ново и неестественно для замкнутого чулана. Через несколько секунд молодая девушка сообразила, что это это осторожный скрежет. Кто-то аккуратно и тихо проворачивал ключ в замке. Сердце ухнуло куда-то вниз, а затем забилось с опасной частотой. Это могло значить лишь одно. Казалось всё тело враз занемело и начало колоть, но Бетти встала и сделала два шага к спасительной двери. Раздался щелчок и скрежет оборвался. Девушка даже забыла о том, что ей надо дышать. Дверь медленно и без единого скрипа приоткрылась и начала плавно открываться дальше, будто бы кто-то её придерживал. Доносился храп и сопение полицейских. Было темно, но в проходе точно кто-то стоял. — Ники? — прошелестела девушка, подаваясь вперёд, чтобы лучше разглядеть тёмную фигуру.        Два следующих действа произошли почти что одновременно. Мужская ладонь, мгновенно появившаяся из тьмы, резко и быстро ухватила Бетти за горло, пальцы сильно сжали его. В голову бедной девушки пришло озарение, что первым к ней пришёл Тироун. Изо рта рвались лишь сдавленные хрипы. — Не думал, что всё окажется так просто, — прошептал он и зашёл в чулан, удерживая свою жертву одной рукой, а второй притворяя за собой дверь.