Стены

      Спустя два дня, показавшихся Курту двумя месяцами, все приготовления были окончены. С Линсей он пересекался несколько раз, когда полицейская совершала проверки уже внутри шахт. Внешне оба вели себя как ни в чём не бывало, словно и не было того ночного заговора. Будто бы ночная гостья ему тупо привиделась подобно тем грёбанным призракам, которые видят старшие коллеги, что чаще прочих прикладываются к бутылке. Но несмотря на все сомнения и страхи, парень не останавливался в своих действиях. Найти подходящие для доказательств и улик предметы не составляло особого труда. Здесь никогда никто особо и досконально не уничтожал все следы. На случай проверки их просто прикрывали чем-нибудь как какой-то мусор, который никто не удосуживается поднять. Потому что глобальные и внешние проверки были большой редкостью. Шахты работали, приносили руду и прочие ресурсы — большее никого шибко-то и не интересовало. Борен вызывался бегать и относить весточки между бригадирами, попутно высматривая интересующие его предметы. Вещицы, чтобы подставить своих, в скором времени, бывших подельников. Криво сделанные копии ключей, которые не должны существовать, личные и якобы утерянные инструменты, что использовались для вскрытия цилиндров, и тому подобное. В укромных кавернах, где порой ныкались похищенные вещи, даже отыскалось две записки, гласящие о том, что и куда надо припрятать на время проверок из Митры. Фатальная беспечность. Парень всё это вытащил и перемести в обусловленную скрытую пещеру. Там же всё и найдут полицейские. Тогда же и «заберут» всех, чьи вещи будут опознаны. Но перед этим ему предстояло сделать ещё кое-что. Парень оборвал мысль, не позволив себе пока что думать о том самоубийственном акте. Прислушался к работе своих старших коллег. Мерный стук молотков, разлетающийся на многие туннели. Переговоры, что никогда не должны были найти эха. Кто-то ворчал на очередную проверку и, как следствие, ужесточение рабочего графика. Все должны были вести себя образцово. То есть так, как практически, никто себя никогда не вёл на добычах. Не могло не раздражать. Сам Курт порой вёл себя дёргано в эти деньки, слишком уж волновался, чтобы полностью держать себя в руках. Но беды в том, что некоторые люди обращали на это внимание, не было. Так и должно быть. Они должны были его заподозрить в утечке данных. И тогда… он отложил кайло в сторону, поправил верёвку и подсумок со всем необходимым, выдохнул. Вторая часть походной сумки и зимняя одежда лежала далеко возле одного из выходов на поверхность. Борен всё приготовил заранее, надо только не оплошать в нужный момент. Делая вид, что переводит дух, юноша огляделся. Ничего необычного: проходы, разные и по высоте и по ширине, несколько размывались на свету керосинок. Это было что-то вроде перекрёстка, потому что здесь пересекалось несколько лазов, переходов разных шахт. В них же словно бы таилась темнота, боясь прикоснуться к освещённым участкам, коими окружили себя люди. Рабочие не слишком активно долбившие породу. Несколько раз прошёл помощник бригадира, делая пометки в журнале, упачканом серой пылью и углём. Они должны были немного углубить этот туннель, чтобы поставить новую подпорку. Так что, хотели ли мужчины или нет, работать приходилось. Обзор из видневшихся проходов и поворотов загораживался. То вагонеткой, то пылью, от которой с непривычки можно было кашлять часами. Телами шахтёров, делающих свою работу. Пробивающих, наклоняющихся, сгибающихся, несущих, идущих, грузящих. Но вот для звуков препятствий таких не было.       Курт провёл рукой по лбу, стирая пот, и, прислушиваясь, принялся обратно за работу. Не слишком усердно. Он скорее топтался в своём углу, нежели продвигался вперёд в толщу камня в поисках рудного тела. За что уже получил втык от сегодняшнего заместителя Уфдекена. Бригадир отсутствовал. И юноша надеялся, что знает причины. Он рассчитывал на это. Ведь сделанного достаточно, чтобы Линсей, или как её зовут на самом деле, вцепилась в этого уёбка и не выпускала его. Эта женщина сказала, что если она не накроет разом всех, а сделает всё постепенно, то это вынудит раскрыться и тех, на кого нет улик, и тех, о ком Курт просто мог не знать. Как поджечь край гнезда: остальные побегут не от огня, а от дыма. А кое-кто побежит прямо к Борену, потому что его участие во всём этом «поджоге» слишком очевидно. И тогда ему надо будет совершить очень опасную уловку. Если удача будет на его стороне — он не подохнет, а вырвется на свободу. Всё уже было готово. Оставалось лишь ждать. Парень без особого разбора, на автомате, долбил киркой. Этот лязг каким-то волшебным образом проходил мимо ушей. Всё внимание было приковано к звукам сзади и по бокам от него. За несколько часов шум от работы стал фактически родной единой мелодией. Но он так отчаянно вслушивался, что даже голова заболела. Поэтому когда каменные стены донесли эхо чьего-то бега, псевдо-предатель даже не поверил себе. Повернулся, без толку выискивая источник. Звук приближался. Какова вероятность, что это по его душу? Сердце забилось чаще, пальцы несколько раз сжали и разжали деревянную рукоять инструмента. Желание отойти куда-то и спрятаться было практически неодолимым. Но усилием воли юноша заставил себя стоять на месте. Вскоре определился с туннелем откуда должен был некто выскочить, не мог не смотреть туда. Глаза были прикованы к одной точке. И когда работник, знакомый ему только по формальной работе, выбежал из тьмы: весь потный, злой, щурящий глаза; их взгляды пересеклись. В это мгновение им обоим стало всё ясно. Прибывшему: кто же сдал их развесёлую компанию, а Борену: что кульминация настала. Он отвернулся, вновь делая вид, что работает. Тем временем подельник, бывший подельник, подошёл к временному начальнику и что-то сказал на ухо. Старшой охнул и помчался туда, откуда прибыл мужчина. Тот же оглядел вялотекущий процесс работы, хмурясь и прикусывая губы. Явно думал. Курт, подавив волну покалывающей тревоги, решил, что пора облегчить ему тягостные размышления. Наверняка времени было немного. Он распрямился, отложил кайло, всем видом показывая, что более не занят и хочет устроить себе перерыв. — Курт! А ну поди сюда, — раздался голос.       Парень обернулся, пожал плечами и пошёл. Но неспешно, чем вызвал раздражение у прибывшего. Тот надвинулся на него. Борен, стараясь держать дыхание ровным, позволил тому подойти почти вплотную, и когда чужая рука потянулась к нему, чтобы схватить, а во второй блеснуло острие ножа, отпрыгнул в сторону и побежал по спланированному маршруту. Не нужен был фонарь, чтобы знать дорогу. Ноги сами несли его куда надо. А за собой он слышал бег. Мужчину послали, чтобы не только вызнать, что именно Курт растрепал. Он был из тридцать седьмой шахты, поэтому до него ещё не успели добраться полицаи, да и улик на него не было. Только по этому ему, наверное, и удалось перебежками добраться до предателя. Его появление говорило о том, что парень не зря опасался за свою жизнь. Очевидно, есть ещё парочка теневых лошадок даже здесь, что уж говорить о внешнем вопросе. Но теперь всё это вопрос времени. Манёвр поможет выцепить хотя бы краешек неизвестных корней этого сорняка, а там уж не его дело. Женщина полицейский должна будет ковырять всё сама.       Потому что Борен не сможет выступить в качестве свидетеля. Сегодня человек по имени Курт Борен перестанет существовать. Он миновал несколько пролётов-перекрёстков, порой натыкаясь на рабочих, грубо расталкивая их, чтобы те не тормозили его. Слышал удивлённые и недовольные крики, маты, летящие ему в спину. А один раз путь пришёлся опасно близко к отряду военных, что прибыли делать проверку. Но во всём этом парень, не оборачиваясь, различал глуховатый стук о каменный пол чужих ботинок своего преследователя. Тот тоже, несмотря на самые различные факторы, не отставал. Всё равно терять нечего: в этот день рухнул весь незаконный сбыт на шахтах, работавший годами. И прикормленные люди будут крайне недовольны. Однако точнее сказать, что они будут в ярости. И как любое разъярённое животное — они попытаются достать обидчика. Просто дабы отомстить. Наконец парень очутился в безлюдном туннеле. Он эту неделю пустовал, так как был закрыл на проверку. Но Курт лихо перепрыгнул ограждение и поднажал. Осталось совсем чуть. Несколько поворотов, воздух уже обжигал лёгкие. И вот специально заготовленная, подпиленная балка. Парень специально подготовил всё так, чтобы сымитировать обвал. Борен запросил у Вербоуген взрывчатку, не сильную. Был совсем не удивлён, когда получил необходимое. Фитилём разжился сам, как и подпилил несущую опору свода. Туда же и впихнул заряд, с фитилём, который должен был давать ему секунд шесть, чтобы убраться от места за стенку. Это была самая смертельная часть его пути. На ходу парень нащупал кресало, чтобы выжечь целый всполох искр. Он уже опробовал этот метод, поэтому не сомневался, что с двух-трёх попыток фитиль займётся. Подбегая к нужному перекрытию, рискнул обернуться, чтобы увериться в достаточности времени. Панического страх оставался где-то на задворках сознания, логические мысли руководили действиями. Во всяком случае, враг был на расстоянии, а оценивать дистанцию точнее Курт себе не позволил. Выхватил огниво и специальный нож, поднёс их и выжег искру. Ничего. Второй раз. Фитиль зашипел, зафыркал дымом и горящими огоньками-точками. И Борен припустил ещё быстрее, слыша на этот раз за собой злой крик, слова, которых он не воспринимал. Мир сузился до шипения фитиля и манящего, спасительного поворота. Показалось, что сперва всё замерло, затем раздался взрыв. Не громкий, он затерялся в грохоте падающих, трескающихся пластов породы. Но вот знакомые вибрации и содрогание туннеля парень ощутил всем телом. Даже свернув в другой, тёмный туннель, он не остановился, а продолжил бежать, выжимая из себя максимум по скорости. Знал, что задуманный и спланированный обвал может развернуться на десятки метров больше. Преследователя камни вряд ли зацепили: мужчина же не дурак кидаться под подрыв. Скорее всего, повернул назад, спасая жизнь. Но на шум очень-очень быстро сбегутся. Кто-то может даже и без этого бежал за ними, заподозрив неладное. Полицейские среди прочих. То, что «его» труп найдут среди завалов, Курт тоже не особо сомневался, потому что ещё вчера проверяя приготовления, заметил, что-то похожее на тело, запиханное рядом в расщелине прямо под местом. Рассматривать и уж тем более подходить ближе не стал. Вербоуген тоже явно готовилась. Поэтому собственно проход, как и дюжина соседних, был перекрыт для всех. Ей это устроить было очень легко. Как и негласно поставить охрану у всех выходов на поверхность. У всех кроме одного потайного лаза, о котором он поведал женщине. Через него-то он сбежит. Этот обвал, сделавший ему заслон от угроз, точно так же надрезал его связь с прошлой жизнью. Теперь он сможет её разорвать. Он бежал, не чувствуя ног, позади осыпалась каменная крошка, клубами поднималась пыль. В этом беге смешались все эмоции, все воспоминания. Недолго это была целая лихорадка из чувств, затем выделились основные. Испытывая облегчение и дикую радость вперемешку с запоздалым испугом, Борен заметил, что стены и потолок сужаются. Но это было абсолютно нормальным. Этот туннель был не разработан, так как особых признаков обилия нужных ресурсов в нём не наблюдалось. Поэтому никто не работал над возведением полноценного коридора.       Скоро он уже не бежал, а шёл в наклонку. А после и вовсе протискивался меж выступов. Эти расщелины Курт знал. Отчасти потому что неплохо ориентировался в шахтах: в свободное время, когда ему надо было просто оказаться в нужное время в нужном месте, он плутал по путанице прорытых ходов. Просто из любопытства. А отчасти по долгу той второй негласной службы. Юноша без особых и непредвиденных препятствий вползал, соблюдая единственно верный, но каждый раз разный порядок действий. То боком, то ногами вперёд. Очень скоро путь стал выглядеть совсем уж непроходимым. Однако Борен продолжал ползти, то подтягиваться, то спускаться, пока не добрался до нужного места. В каменном мешке, где он смог опуститься на колени и перевести дух, впервые по-настоящему с того момента, как начался забег. Неверие, странное ощущение отрыва от реальности пульсировало в висках вместе с кровью, пока он из подсумка выуживал крюки, что одевались на ступни, когда надо было куда-то спуститься по стене или же подняться. Ему же надо было вверх, к тонкой расщелине, что чуть-чуть пропускала свет и в большей мере воздух. Достал специальные, шершавые перчатки, плотнее перетянул и прижал к телу сумку, чтобы та не мешалась. Застёжка крепилась на плече. Если всё же застрянет, просто отцепит её, в теории сможет даже зубами. Но в себе Курт не сомневался — и не в таких дырах лазал. От выдохнул и отвлёкся от разглядывания выступов и ниш. Глаза сами собой скользнули к той темноте, из которой он выполз. Чёрная, закрывающая видимость дальше чем на три метра. В этом укрытие всё было скорее серым из-за скудного освещения. Падавших вниз лучей было мало. Однако именно в такой тьме они несли в себе больше веса. Даже смутные силуэты выглядели достаточно чёткими. Туда назад, в черноту, права вернуться не было. Да и особого желания тоже, хоть и перспектива пешего броска зимой радовала не больше. Это была часть договорённости, плата за свободу. Ведь таким образом он действительно может удрать буквально ото всех, если захочет. Ну или сдохнет, замёрзнув насмерть. Это уж зависит от его желаний и сил. Парень потёр руками в перчатках о камни и пыль, чтобы увеличить цепляемость ещё на толику. Начал вставать, протискиваясь под уступом, и полез наверх. Мучительное, сложное и долгое восхождение. «Три точки опоры, всегда три», постоянно прокручивалось в голове. Этот «заговор» словно отгонял все прочие мысли, вопящие о том, что он пустил ту стабильность и жизнь, что у него были, под откос. Что он совершает глупое самоубийство, в очередной раз прогнувшись под чужую волю, не подумав своей головой. Не важно. Главное: лезть наверх. к свободе. Один раз Борен нашёл подходящий выступ, куда можно было практически сесть и отдохнуть. Половина пути уже была позади, и если он начнёт скользить вниз, то сломает себе больше половины костей. И будет долго умирать в мучениях. Но юноша не первый год работал на шахтах. Весь этот ужас, блуждающий около границ самоконтроля, не сковывал. Поэтому ещё через полчаса, во время коих там внизу уже началась полномасштабная облава, Курт, измотанный и усталый, выбрался на поверхность. Ещё на подходе стало значительно холоднее. Кожа лица, стопы, пальцы коченели и от нагрузки и от кусачего мороза. Когда он выбрался наверх, раскидывая сыпучий снег, воздух мигом окутал его холодом, пронизал от и до. Простор, заполненный лишь сугробами и звенящей пустотой. Ничего хорошего здесь никогда не было. Даже от чистого воздуха беглец начал как бы задыхаться, настолько всё било в голову. И хоть силы были на исходе, парень заставил себя поскорее отыскать припрятанные вещи. В тёплой, зимней одежде стало полегче, и он позволил себе присесть на снег за каменной стеной. Он на воле, теперь надо бежать. Времени отдыхать просто нет. Это опасно. Вокруг тянулась снежная целина, сверкающая в лучах солнца. Это мерцание слепило и вышибало слёзы. До более безопасного подлеска ещё предстояло долго идти. Борен натянул снегоступы, завязал их так, чтобы плотно держались. Проверил походную сумку и шаркающей походкой направился прочь по обговоренному с Линсей маршруту. Небольшой круг на север, деревенька, где он переночует, а затем на запад, уводя за собой потенциальный хвост. На запад. К Хлорбе.       Разведчики проходили последнюю сверку и проверку на воротах, ведущих из Митры в Яркел. Вроде бы, военные должны были обладать привилегиями на таких постах. Однако сама Зое настояла на таком формальном и тщательном осмотре. Мол так будет и проще, и спокойней всем, да и вообще это им всем на пользу в случае чего. Ведь не просто на прогулочку едут. И исходя из всего прежнего опыта, командор знала, что может случиться всё, что угодно. Погода после той вылазки к стенам Мария несколько смягчилась. Холода, так подло и вероломно, настигшие их в конце первой недели зимы, отступили. Во всяком случае, снегопады пока что прекратились, а основные дорожные тракты между городами кое-как расчищались. Сообщение между городами и, ставшие заметно реже, перевозки. Их-то никто не отменял, всё это было необходимо для нормальной жизни и функционирования городов. Приоритетным, конечно же, генеральный штаб считал южное направление, но пока зима позволяла, кое-как сохраняли дороги с запада и востока в относительно пригодным состоянии. С северным трактом было похуже, но с этим ничего нельзя было поделать. — В Яркел, потом минуя несколько деревень, а оттуда в Хлорбу, — отвечала Ханджи на вопрос Жана, — как прибудем туда — пошлём гонцов о том, что мы на месте. — Два дня пути, — пробормотал парень. — Такие отчёты точно нужны? — Больше, и да нужны, — покачал головой Аккерман и чуть скривился. — Лошади по такой дороге это расстояние идут дней пять. Быстрее человека на лыжах пустить. Дня три в лучшем случае. — Ха, на лыжах небезопасно, — фыркнула вслух Саша, поправляющая упряжь и зимнюю попону на своей лошади. — Голодные волки, да и вообще зимний зверь атакует человека, защищая территории. Лошадь хотя бы почует его заранее, а так.       Леви мрачно и недобро посмотрел на неё. Та словно почувствовала этот тяжёлый взгляд и обернулась. Замялась, сглотнула и поспешила добавить. Лучше уж не раздражать капитана в самом начале пути. — Ну то есть, — она теребила кожаные ремни, — это если в лес заходить и от дороги далеко. А какой кретин будет так делать. — Тогда почему мы сами отправляемся на лошадях? — спросил Эрен, требовательно смотря то на Ханджи, то на капитана.       Аккерман выдохнул и закатил глаза, предлагая дать совершенно очевидный ответ именно женщине, раз уж у неё проблем с терпением не наблюдалось. Сам же он уже конкретно подзадолбался. Во всём этом его удерживало обещание и дань уважения перед Зое. Она единственная осталась от тех самых лучших для него времён. — Потому что на лыжах вы стоять не умеете, — пожала плечам командор и улыбнулась, что-то вспомнив, — а даже если и умеете, то явно не готовы преодолевать такие расстояния. — Этому надо тренироваться, как и всему, Эрен, — заметила Микаса, крепя поклажу к крупу своего коня.       Парень кисло взглянул на неё: ей-то почти ни к чему особых усилий прикладывать не приходилось. Ей легко, она Аккерман. «Аккерманы — элитный бойцы, защитники короля. Их потенциал открывается в момент…», некстати всплыл в памяти чужой и, вроде бы, знакомый голос. Йегер потряс головой, не позволив мысли завершиться. Сегодня только настоящее. Никакого прошлого или... будущего. — Да я и не против, — произнёс он и взял свою лошадь под уздцы, отвёл в сторону, чтобы не мешаться.       Он уже успел шустро запаковаться обратно после ворот. Не терпелось выехать из каменного города. Чертовски хорошо, что им не дают сидеть на месте и просто ждать неизбежного. В данном случае помимо будущей простой экспедиции к Шиганшине. Ожидание уж лучше проводить за делом: и отвлекает и хоть какая-то польза. Йегер мельком взглянул на Флока. Тот на удивление всё это время вёл себя образцово, словно входил в роль наставника уже сейчас, чем косвенно радовал начальство. Что зачтётся ему при подведении итогов. Эрен подумал о том, что и ему самому не помешало бы быть собранней. — Если ты так говоришь, то может пустить вас на этих палках во время тренировок? — строго спросил Леви, обращаясь как бы ко всем сразу. — Я умею ходить на лыжах, — беззаботно пожал плечами Конни, — когда зима крепко наступает это единственная связь с соседними деревнями. Все, кто рос там, умеют. — Я бы не отказался научиться, но думаю, что это стоит отложить на свободное время, — заметил Армин, поправляя отросшие волосы, которые не мешало бы уже подстричь. — У нас конкретные цели и задачи. Отклоняться от них…       Йегер вздохнул, выпадая из словесного потока. Дурачок. Наивный человек, блещущий умом тактика. Его лучший друг, который, как и он сам, обречён на короткую жизнь. Не будет у них свободного времени, надо брать всё возможное от настоящего момента. И не тратить его впустую. — Ладно, подумаем, что можно тут сделать, — примирительно объявила Ханджи и устроилась в седле, оглядела всех сверху вниз. — Поехали, поехали, ребятня!       И пустила лошадь рысью по дороге. Из-за плотно утрамбованного снега копыта не издавали привычное цоканье. Лишь оставались следы от подков. Йегер вскочил на спину животного и поехал следом. Город весь был окутан белизной и, казалось, сверкал в великолепии и чистоте. Вся грязь, что могла быть, каким-то волшебным образом испарилась под слоями снега. Он выдохнул облачко пара и натянул шарф на лицо. Скоро тело замёрзнет от не меняющейся позы, нет смысла растрачивать тепло. Поигрался пальцами внутри варежек, думая о предстоящем. Достойная и надёжная опора в виде молодых разведчиков, вот, что они должны получить. При этой мысли внутри потеплело. Разведкорпус изменится — однозначно. Перемены уже начались в тот самый момент, когда был пробит Трост в этом году. А может и много раньше, просто никто не замечал этого, как и не особо замечал сейчас. Придётся сменить основной профиль и быть готовым к самым разным действиям. Губы, спрятанные под шерстяной тканью шарфа, растянул злой оскал. К самым разным.