Стены

      Элизабет лежала на жёсткой, узкой кровати и была крайне раздражена. Спалось последние несколько дней совсем уж отвратительно. Помимо постоянного, не прекращающего недовольства дневными часами добавился и прерывистый, неглубокий сон. Сложно сказать, в чём непосредственно причины. Но молодая девушка была на грани очередного нервного срыва. Ощущение было схожим с тем, как если бы она обстрикалась крапивой на спине, где не дотянешься руками. Только вот этот зуд где-то под кожей. Сил вставать и начинать новый день с каждым пробуждением оставалось всё меньше и меньше. Всё было не так. Вся её жизнь была не так. И сейчас она ничего не может с этим поделать. От жалости к себе девушка крепко зажмурилась, ощущая как, по вискам от уголков глаз текут горячие, солёные слёзы. За место деревянных перекрытий наклонного потолка, окутанного тенями, появились пульсирующие звёздочки и пятна под веками. Глаза жгло, щипало нос, хотелось завизжать, потому что всё просто достало. И дни здесь, и всё прочее, и даже грёбанная невозможность уснуть и выспаться. Орать было нельзя. Окружала глубокая ночь, и хозяйка пивоварни, в отличии от неё, вполне себе крепко и сладко спала в своей комнате. Отдельной, роскошной и полноценной. Бетти лишь несколько раз заходила туда: один раз помочь вынести грязную одежду, а остальные разы украдкой. Обстановка внутри была богатой, особенно это было заметно на контрасте с убранством остальных домов, где царили рабочие, скромные простые и функциональные решения. Спальня могла похвастать и резными комодами, и туалетным столиком с тремя зеркалами, и ворсистым ковром с бесхитростной, но вышивкой, просторная и широкая кровать, явно предназначенная для двоих. Да только вот спала Кармела в ней одна, и отсутствие мужа или хотя бы любовника вызывало вопросы. А ещё в этой комнате были переделаны все три окна, выходящие на цветник и лес. Они были высотой почти на три метра, а шириной наверное полтора. Украшали их тяжёлые шторы зелёного цвета с вышивкой в виде каких-то цветов. Как думала девушка: на красные просто не хватило денег — этот цвет в тканях всегда был самым дорогим из-за сложности окраса. Бетти же спала в одной из комнат, которые, по всей видимости, обычно пустовали. Несмотря на узкую кровать и несколько драный матрас, вид был необжитой. С балок свисали охапки трав, утварь, а рабочий стол был весь в выбоинах. Оконце было небольшим и с мутным стеклом. Нынешняя обитательница села на скрипнувшей кровати, после слёз стало только хуже. Захотелось встать, взять стул и пройтись по чужой комнате, разрушая всё, что только видит. Единственное, что хоть как-то останавливало этот порыв, было мыслью о том, что это действие лишит её крыши над головой и хоть какого-то островка в жизни. Может быть, весной она в самом деле так сделает и уйдёт искать чего-то другого. Но пока зима, и надо было ждать. Бетти обулась, накинула халат с заплатами, «щедро» выделенным ей раз своего не было, и пошла по коридору в сторону рабочего зала с погребами. К чёрту. Всё задолбало, и если эта курица завтра разорётся и устроит ей скандал, то плевать — не вся жизнь сахар. Потерпит пару бутылок убытка, ничего не случится. Ей-то это надо сейчас, просто чтобы уснуть или хотя бы не думать обо всём. Лишь бы унять это чувство, отогнать его хотя бы на полчасика от себя. Забыться. Может, представить себе что-то другое или грезить о том, как ситуация изменится. Она лишь жертва обстоятельств, как иначе объяснить происходящее с ней? Чёрт возьми, у неё теперь не было даже отца. Чужие игры отняли у неё всё: от будущего до прошлого.       Девушка прошла в западное, не жилое, крыло основного дома и там уже со злостью и наслаждением пинком открыла дверь, не заботясь о грохоте или о том, что она может что-то сломать. У косяка вполне могли стоять как и бутылки, так и ящики, так и мешки, так и пустые кувшины. Порядок-то на пивоварне кое-какой поддерживался — всё всегда было под рукой. Да только Элизабет было до злобы всё равно. Большая комната частично освещалась лунным, призрачным светом. Не слишком яркими или же достаточным, чтобы чётко различать интерьер: столы, скамьи, полки и, чёрт знает что ещё. Утвари тут хватало, как и различных приспособлений для заготовки, варки, само применения коих постоялица ещё просто не успела узнать. И не слишком-то хотела. Зато вот расположение бутылок в разных погребах и их сортировку, зависящую от содержания, успела понять. Здесь имелось от самого вина до креплёных наливок. Продуктов хлебного брожения было не шибко много: всего лишь два сорта. Кармела говорила что-то в духе: солод слишком уж дорого обходится, чтобы увеличить производство, а самой выращивать хоть тот же овёс очень не с руки. Бетти презрительно усмехнулась, направляясь к погребу с бутылками обычного вина, которые должны были выкупить на продажу через месяц или два. Открыла люк, спустилась вниз в прохладу. Незримые ряды на специальных подставках, сохраняющих единственно верный наклон бутылок на этой стадии. Всё строго под учёт, но девушку это не остановило. Наугад схватила стеклянное горлышко и начала подниматься по крутой скрипучей лесенке, придерживаясь рукой за кромку прохода. Люк с лязгом захлопнулся за ней. Точнее это девушка сама толкнула его посильнее, злорадно представив, как одна из стоек падает, как каскадом падают бутылки и бьются вдребезги, и как алые винные приливы смывают их. Однако ничего такого не случилось, и Бетти подошла к столу подле одного из освещённых окон. Там были и мерные стаканы, но девушку, пребывающей на какой-то грани падения, интересовало лишь то, чем можно было бы отковырнуть пробку. Штопора, вопреки всей логики, не нашлось. Зато отыскался небольшой ножик. Минут десять нынешняя Олин Дэкен без особого толку крошила затычку в тщетных попытках её подцепить. Затем желание разбить эту бутылку начало опасно набирать силу, и девушка просто протолкнула препятствие вместе с крошками внутрь. Повился пока ещё тонкий и звонкий запах вина. И девушка не откладывая сделала большой глоток. К разочарованию это оказалось кислое, сухое. Терпкий напиток обжигал горло, отдавал жаром в нос, проскочил в желудок и продолжил какие-то секунды догорать там. Не слишком-то вкусно, но Бетти знала, что через какое-то время это потеряет значение, поэтому сделала ещё один большой глоток, морщась. Выдохнула и пожалела об этом: отдышка была не лучшей. Поставила початую бутылку на щербатый стол. Зарылась пальцами в волосы у лба, прошлась туда сюда. Было бы неплохо хоть чем-то закусить, но идти до пищевой кладовой далеко. Пусть её вывернет прямо здесь — она и убирать не будет. Красивое личико исказила гримаса, девушка вновь ухватилась за горло бутылки, сделала глоток, прошла к окну. Белые, застывшие волны снега с какими-то тёмными ямами искрились в полотне света, создаваемого луной. Оно было почти осязаемым, ложилось на сугробы. Ровная, вылепленная ветром целина, ничего нового. Тут отчего-то волосы на руках и затылке встали дыбом. Целина ли? Бетти замерла не завершив глотка, несколько капель вина упали на рубашку. Ну как же она сразу не увидела. Цепочка следов. Человеческих. Такие оставляют, например, снегоступы. Линия чётко и вполне себе ровно вела от леса к забору, огораживающим сады. Сейчас лысые и дающие свободный обзор. От обширных садов к дому. К их дому.       Пальцы похолодели, сама девушка замерла, боясь и вдохнуть. Как будто кислород приносил с собой и неизбежный следующий вывод. Очень уж неприятный, полный простого ужаса и несгибаемой логики. Они, она и Кармела, были одни на многие мили вокруг. Ни соседей, никого. Никакой помощи. Они одни, и кто-то пробрался к ним. Потому что даже сейчас, основываясь лишь на полученном опыте, Бетти справедливо предположила, что в такую погоду просто так никто не пришёл бы погулять, да побродить вдоль сооружений. Следы были вполне свежими, раз снегом их ещё не замело. Кто вообще мог пешком к ним дойти и проникнуть? Зачем? И это заставило оцепеневшую девушку начать двигаться. Она развернулась, роняя початую бутылку из рук прямо на пол, и рванула в тёмный коридор. Мелодичный звон разбившегося стекла раздался уже где-то далеко за спиной. Он-то и заставил Бетти попридержать свой бег. Шум. Ей нельзя шуметь, ведь кто-то, статся, уже рыщет по просторному дому. Или кто-то уже мог услышать её. Руки интуитивно поднялись ко рту, дабы приглушить дыхание, сбившееся от страха и растущей паники, на тяжёлое. Она, стараясь сохранять ночную и ныне гнетущую, давящую на нервы тишину, продолжила путь так быстро, как представлялось возможным. Ноги в домашних, потёртых тапочках создавали лишь негромкий, приглушённый звук шагов. Слух обострился: удары собственного сердца казались просто оглушительными. Они отдавали в виски, в уши. Даже на шее отчётливо ощущалась пульсирующая артерия. Может, дело было в тех щедрых глотках вина? Может, ей просто померещилось? Бетти потрясла головой, выкидывая эту мысль, даже если и так, то рисковать не стоит. Интересно, есть ли в доме оружие, хоть какое-то? В тёмных проходах ей никто не встретился, и никаких подозрительных шумов не доносилось. Успокаивая свой мандраж, девушка дошла до лакированной дубовой двери, отсекавшей рабочий мир от личного уголка владелицы пивоварни. Попыталась толкнуть и обнаружила, что та заперта. В памяти лихорадочно запрыгали воспоминания и мысли: запирает ли женщина дверь на ночь обычно? Облегчённо выдохнула, вспомнив, что да, и начала стучать в дверь. Настойчиво, не слишком громко, но продолжительно. Несколько раз оглядывалась во мрак коридора, боясь либо увидеть там незнакомца, либо ощутить на шее чужую, душащую руку. Спустя мучительно долгие минуты по ту сторону послышалось ворчание, перешедшее в слабую ругань. Пока ещё беззлобную. Послышался шорох и щелчок запорной задвижки, и дверь открылась. — Чего тебе, Элизабет-Олин, — Кармела стояла в ночной сорочке, достаточно откровенной для её фигуры, и ещё сонно смотрела на пришедшую. — Там следы на снегу. Из леса, — выдохнула Бетти, обдав старшую винным дыханием.       Взгляд серо-зелёных глаз прояснился ото сна. Теперь женщина пристально оглядывала силуэт. Увидев характерные винные пятна на вороте халата и рубашки, хмыкнула и прищурилась. — О каких следах ты толкуешь, милочка? Уж не упилась ли ты до горячки? — она упёрла руки на широкие бёдра. — Сколько ты уже успела вылакать? — Человека, — ответила девушка и попыталась зайти внутрь комнаты, ощущая затылком смутную угрозу куда большую, чем, злеющий прямо на глазах, вид Кармелы. — Нет-нет, стой, милочка, — та преградила рукой путь в свою спальню. — Что это ты творишь посреди ночи? Напилась пади. Ты вообще думаешь, что ты творишь, а?! Неблагодарная паршивка. Ты живёшь тут задарма, работаешь из рук вон плохо, а теперь ещё…       Наверняка, тирада продолжилась бы, и тогда бы обе они разругались бы в пух и прах. Но на тот момент Бетти просто пропускала всё мимо ушей. Им грозила, возможно, уверенности поубавилось; опасность. Поэтому она просто протаранила руку и ввалилась внутрь, отметив, что ноги самую малость заплетаются.       Отметка об этом мелькнула где-то на краешке сознания, и особого значения не приобрела. Да и как-то все эмоции притупились, осталась лишь идея о том, что надо донести всю ситуацию. Женщина было двинулась за ней, может, чтобы выставить за порог — сил ей наверняка бы хватило, дабы вышвырнуть отощавшую за последние месяцы девицу; однако та круто развернулась, беспорядочно хватаясь рукой за стенку, и ещё раз произнесла уверенней: — Там следы снегоступов, свежие. Идут к нам из леса. Целина и эти следы. Кто-то либо вокруг нас обошёл, либо прямо к нам.       Эти слова внесли больше ясности и остановили Кармелу от её первичной реакции и не особо добрых намерений. Женщина в шёлковой сорочке замерла и ещё раз всмотрелась в лицо навязанной обитательницы её домов. С минуту думала, затем всё же выдохнула и направилась за своим халатом, небрежно брошенным несколько часов назад на спинку стула. — Покажешь, где ты их там разглядела.       Тон не предполагал спокойствия, скорее сулил девушке большие неприятности в случае неправды. Но Бетти испытывала облегчение от того, что теперь их двое, и они вместе идут по тёмному коридору. Это куда лучше, чем быть одной. Владелица шагала уверенно, впрочем половицы, да дверные петли не часто скрипели. Она двигалась с полным знанием своего дома. Проходы, небольшой лестничный спуск, и обе оказались в комнате, где пахло свежепролитым вином. Туч на небе, по всей видимости, ещё не было, так как света вполне хватало. Достаточно, чтобы Кармела сразу увидела тускло поблёскивающие осколки на столе и на полу. С шипением выдохнула, плотно сжав зубы, но прошла к тому самому окну. Девушка же семенила за ней, ощущая некую нереальность, вызванную лёгкостью в голове. Пока ещё не через чур лёгкой, дабы терять связность мыслей. Она выжидательно смотрела в женскую спину и затылок, где были собраны в косу и заколоты в пучок курчавые, смоляные волосы. В какой-то момент женщина заметно напряглась, не поднималась даже грудь для вдоха. — Идём, проверим двери, — сказала она оборачиваясь.       Лицо стало строгим. О похищенном и пролитом вине не было и речи. У одной из дверей Кармела взяла подобие кочерги, перехватила поудобней. И это подтвердило тревожные опасения: оружия дома нет за исключением бытовых вещей, что можно было пустить в самооборону. Бетти же не стала ничего брать в руки. Во-первых, из швабры ощутимого оружия не выйдет, не с её тонкими руками. Во-вторых, эти же руки ощущались немного странно. В-третьих, будет просто держаться рядом с более сильной и взрослой женщиной — будет действовать походу. Свободные ладони и пальцы тоже очень неплохо. Теперь они вдвоём крались, намереваясь проверить весь периметр дома, так как выходов было пять. И каждый на ночь исправно запирался. И у первого же они получили неопровержимые доказательства. Не нужно было даже подходить к двери, чтобы понять: она открыта. На полу под ногами были лужицы. Это потаял принесённый чьими-то ногами снег. Кармела прошла вперёд, потянула дверь за ручку, но та, на удивление, не подалась. Ощупала задвижку — закрыта, а вот засов разрезан. — Чёрт, — выплюнула женщина, прикидывая масштабы проблемы.       Лучшим решением было бы сейчас вдвоём отойти в свою комнату и там забаррикадироваться. А когда выйдет солнце и осветит все тёмные углы, начать обыскивать владения. Судя по следам, незнакомец был один, но явно не из тех, кто просто вламывается для разбоя. Иначе бы не запер за собой дверь. Такие о таких мелочах не задумываются. Вопрос в том: насколько отбитый их пришлец. — Значит, сейчас идём обратно в комнату, ждём утра, — тихо сказала Кармела, отступая от двери, одной рукой в темноте ища плечо или локоть спутницы. — А если нас подкараулят? — пискнула Бетти. — Не неси чепу… — тут её голос оборвал другой. — Я не хотел вас пугать и не думал, что встанете сейчас. Но раз вы здесь, то думаю, что боятся вам надо не меня.       Незнакомый. И однозначно мужской. Он доносился с другой стороны коридора.Не далеко и не близко. Он заставил Бетти вздрогнуть от неожиданности. Уровень страха подобрался к опасной грани, горло сжалось. Ну почему, почему это случается вновь? Женщина же сделала шаг назад, заставляя и девушку сделать так же. Сама она как-то подобралась и всматривалась в темноту.       Увы, окон в этой стене не было, следовательно и света, чтобы разглядеть фигуру на таком расстоянии. Впереди зиял лишь мрак. Стены коридора теряли свою форму, позади девушек ещё было хоть какое-то освещение достающее из примыкающей комнатушки. Но оно было слишком слабым. Скорее всего, их ночной визитёр видел их, ну или хотя бы их силуэты. Стало быть, обладал преимуществом. Кармела осознавала неудачность их положения. Допустим, что Бетти вытолкнуть за угол она успеет, но что дальше? Они не знали, чем вооружён незнакомец. Однако он сам выдал своё присутствие вступив в разговор. Этим надо пользоваться и как-то сменить расположение. — Кого же тогда? — женщина бросила попытки засечь движение и обратилась вслух. — Вламываешься в чужой дом ночью. По мне так достаточно для опасений.       Она говорила спокойно, щупая почву. При этом сделала ещё шажок назад и незаметно сжала предплечье Элизабет, а затем поскребла ногтями, призывая собраться. Её лица видно не было, и Кармела понятия не имела, в каком состоянии духа сейчас её подвыпившая подопечная. Молодая и не особо опытная. Плохо. — Я не вламывался к вам, — устало возразил голос, скорее юношеский чем мужской, а затем вновь повторил. — И не хотел вас пугать. Просто мне нужно место для ночлега, так уж вышло.        Теперь женщина сумела определить примерный рост парня и расстояние. Может, в рост с ней или чуть выше, и метров пять их разделяет. Вооружён ли он огнестрельным оружием? Держит ли сейчас их на мушке? Много вопросов и мало ответов, надо было отходить на более безопасное расстояние. Но разговор продолжался, хоть умудрённая опытом жизни в Подземном Городе Кармела не верила ни единому слову. Нельзя доверять. — Так постучал бы, — хмыкнула она, делая ещё шажок ближе к освещённому месту, пока можно было. — Мы бы тебя приветили, пригрели бы чин по чину. — А кто в здравом уме откроет такому гостю как я? — теперь уже он фыркнул и досадливо цыкнул. — Да и не об этом надо думать, я уйду на рассвете — мне нужно лишь место поспать в тепле. Но вполне вероятно, что после меня к вам заглянут другие. И вот их вам надо поостеречься. — Другие? О чём говоришь? Ты же один пришёл. Или ты кому-то не угодил, маленький? — безопасное расстояние было достигнуто: Бетти за угол, там убежит, если жить хочет, а самой за дверцу комнаты и пытаться что-то дальше уж придумывать. — Не угодил, — подтвердил незваный гость. — И мои преследователи, скорее всего, будут злые как свора голодных псов. Лучше бы вам отправиться куда-нибудь на пару дней. Может, это даже и хорошо, что вы встали сейчас. — Ну надо же, какой заботливый. Может, ещё и скажешь куда нам податься? — прищурилась Кармела, перехватывая кочергу поудобнее.       Рывок, один удар и пришедший прекратит говорить странные вещи… или не странные? Тонкие брови сощурились. Парень ни разу не угрожал им лично, да и видел он наверняка, как они пятятся, и ничего не сделал. Ни приблизился к ним сам, ни щёлкнул затвором. Да и говорил он спокойно, пускай в обстановке всё виделось сумбурным. Может, он и сам их опасается? Губы сжались плотнее, пока она размышляла. Ничего плохого если она попытается перехватить контроль не случится. — Покажись уж, раз не умышляешь чего, а то мы тут простоим до рассвета, — женщина задержала дыхание, готовая сделать рывок вперёд, если же часть предположений окажется ошибочной.        Однако воцарилась тишина, затем раздалось безобидное тканевое шуршание. Не скрип половиц или металлический звон или лязг. Кармела слышала справа от себя тяжёлое дыхание Бетти. Напряжённая девушка лишь наблюдала за диалогом и благоразумно не делала резких движений, выжидая момента. «Умница, хоть чему-то ты научилась», похвалила её про себя хозяйка пивоварни, уповая, что вино ещё не слишком бродит у той в голове. Наконец раздалось чирканье спички, а затем шипение от вспыхнувших искр. Они превратились в жёлто-оранжевый огонёк, создавая участок света в темном коридоре. Отблески призрачно заплясали на стенах, появились тени и стали видны руки, рукава зимнего, рабочего бушлата. Кармела отметила полное отсутствие оружия в этих руках, но взор успел различить большой, явно охотничий кинжал в ножнах на поясе. А потом спичка начала подниматься и отклоняться чуть в сторону, к ним. Парень остановил её на уровне лица. Он сам всматривался в ставшие более ясными и светлыми лица девушек, чей покой ему пришлось таким образом нарушить. Две стороны молча рассматривали друг друга с опаской, оценивая и пытаясь решить: что делать дальше. Кармела убедилась в своих догадках по поводу примерного возраста и роста, и несколько смягчилась. По крайней мере пока ничего ужасного не произошло, учитывая как оно обычно бывает в таких вот случаях. Огонёк угас, и незнакомец бросил огарок на пол. — Мог бы и не пилить засов, — проворчала женщина и сделала шаг уже вперёд. — Откуда ты такой свалился к нам? — С севера, — неопределённо ответил он, затем недовольно засопел. — Я не думаю, что для вас будет лучше, если скажу вам. Я очень спешил добраться до прибежища — часть моих вещей пришлось оставить. А ваш дом был единственным на многие мили. Да и выглядел он, если честно, заброшенным. — Скажешь мне тоже, просто зимой дело стоит, вот и кажется, — огрызнулась Кармела. — Идём на кухню, посидишь у камина и расскажешь, что у тебя приключилось. Раз ты уже здесь, и раз за тобой идут. Как тебя зовут хоть? — Курт.