Стены

      Ничто не мешало любоваться видом звёздного неба. Флоку нравилось ехать по равнине, свободной от лесов и прочих преград. Их будто бы накрывал чёрный купол, усеянным красивыми огоньками света. Те окрашивали какие-то облака в вышине, создавая иллюзию диковинного полотна или же дороги-ленты сверху, тускло освещали группы всадников внизу. Тихая и спокойная ночь. Но ещё больше Форстеру нравилось то, что они все возвращаются домой. Живыми. Море оставалось где-то за спиной, подобно любому прошлому. Прибоя было уже не слышно, но ветер ещё доносил запах этой великой солёной воды. Парень, ведущий свой малый отряд из дюжины солдат, думал о том, что теперь предстоит сделать. Вопреки самым скверным ожиданиям никто не появился: ни на кораблях, ни из потайных лазов, ни ещё откуда-то. Чужой порт был будто покинут, брошен. Найденные записи не стали забирать с собой, их просто переписали. Точнее сказать, перерисовали как умели. Рисовкой занимались почти всю вторую половину их визита. На бумаге старались запечатлеть всё. Пристани, ступени, виды со стены, саму стену, даже то, как волны движутся и омывают берег. Хоть увиденного было немало, однако сведений всё равно не хватало. Кто знает, как скоро они вновь прибудут сюда? Им надо быть готовыми гораздо лучше чем в этот раз, а они почти ничего нового не могут сказать о своём враге. От этой досады офицер Разведкорпуса едва ли не выл в голос. Снова выжидательная фаза и именно тогда, когда им нужно действовать. Устроить базу рядом с чужой, ждать врагов, защищаться. Ничто не мешало марлийцам продолжать свои бесчинства на землях Парадиза. Но Флок не мог не признавать, что на текущий момент сделано всё возможное. Сперва надо вернуться в Шиганшину, а оттуда в Трост и свой штаб. И хоть весь путь на юг оказался безопасен, как и само море, парень не терял бдительности и требовал от своих подчинённых того же. Перед отправкой на север в очередной раз напомнил им о том, сколь важно быть собранным. Вообще его лишь хвалили за организаторские способности и соблюдение порядка. Что Зое, что более опытные вояки из Гарнизона, вызвавшиеся восполнить недостающий состав легиона разведки. Все говорили, что из него выйдет толк. И Форстер действительно очень старался сделать всё правильно. Обиды на выпускников 104-го, которые на пару с прямолинейностью и разжигали все их внутренние ссоры, он уже почти отпустил. Или по крайней мере, не позволял тем мешаться, ведь он отвечает за себя. Ну и за тех солдат и новеньких, что ему вручили. С ними он «не по делу» говорил лишь на привалах, оставляя всё время в дороги наблюдательности. Не зашевелиться ли что-то на горизонте? Не послышится ли какой-то новый звук? Рука периодически, как бы невзначай, отпускала повод и ложилась на рукоять сигнальной ракетницы. Новой, даже экспериментальной, как значилось в накладной. Она могла запускать и боевые снаряды, не только дымовые и шумовые. «Впрочем, воспользоваться ими, кажется, не придётся», подумал парень и в очередной раз заставил себя вернуть руку на повод. Лошадь под ними покачивалась более обычного из-за песка, по которому они шли. Рыхлая опора под копытами вынуждала животных прикладывать больше усилий, чтобы пройти расстояние, не вызывающее на твёрдой земле ни малейших трудностей. Это делало их более уязвимыми на открытой местности. Что, конечно, Флоку не нравилось особенно. Открытые пространства вообще вызывали у него неприятные воспоминания, однако здесь хотя бы было на что отвлекаться от накатывающих образов. Просматривать горизонт, прислушиваться к тишине и редким переговорам позади себя, периодически поднимать глаза к небосводу. Что даже радовало в какой-то мере: они доехали, выполнили возложенные на них задачи, а теперь возвращаются домой, неся внутри какую-то новую ношу. Возможно, увиденное, или же достигнутое — первое реальное и успешное продвижение на юг за многие года, соприкосновение с внешним миром; сказалось на каждого по-своему. Флок видел это. Очень хорошо и достаточно ясно, да только никому не говорил об этом.       И вряд ли скажет кому-то в ближайшие пару месяцев. Так он заметил, каким усталым и даже постаревшим выглядел капитан Аккерман. Впрочем, офицер ни жалел его и ни осуждал в тот момент. Как и Ханджи, по которой эмоции читать было куда проще. Тоска, боль, та же усталость и какая-то обречённость. Растерянностью называть это язык не поворачивался, и всё же реакция старших говорила сама за себя. Они уже не так полны сил и ярого желания к действу. Помрачнел и Жан и Эрен. Последний на берегу моря выглядел откровенно разбитым, однако сумел собраться, за что Форстер мысленно отдал ему дань уважения. Парню-то приходилось тяжелее прочих. Длинного разговора не вышло из-за занятости офицера, собиравшего людей для отряда Леви. — Держишься, Йегер? — спросил он, проходя мимо в поисках Блаус. — Да, справляюсь, — решительно ответил владелец атакующего и как-то недобро улыбнулся. — Столько работы, да? — Не то слово, — хмыкнул рыжеволосый парень.       Улыбка Эрена сказала ему больше, чем могли бы любые слова. Они были на одной волне и думали об одном и том же. О делах, а не об этой мелкой возне. Впрочем, Флок смиренно уговаривал себя подождать планов начальства, прежде чем заочно плохо к ним относиться. Хотя он очень сомневался в том, что «старикам» удастся выдумать что-то очень уж прорывное, поэтому думал сам о том, что может им предложить. Столько нужно учесть: найти быстрый и удобный маршрут, выбрать безопасное место для временной базы, для основной, а ещё придумать, как ускорить работу гонцов. Новая застава не самая ближняя. Офицер порадовался тому, что его не оставили на берегу изучать бесполезную пристань, а взяли с собой в разведку. Увидел он не то, чтобы шибко много, однако всё же это было лучше чем ничего в представлениях о местности, на которой предстоит работать. Очень много. Сейчас, правда, ночь смыла практически весь этот настрой, подобно тому, как волны этого чёртово моря размывали следы ног на влажном песке. Сколько бы Форстер не презирал остальных разведчиков за беспечность и за то, что восторг от нового места смог пересилить всю серьёзность и весь груз ответственности перед павшими, сейчас он не испытывал той острой необходимости действовать. Словно бы, все переживания и тревоги отступили ненадолго, дав спокойно дышать. Парень кинул взором песчаные дюны, отмечая про себя расстояние между отрядами. Шли веером, никаких отклонений от отработанной схемы. «Почти как на учениях», офицер кивнул и обратился к своим спутникам: — Хорошо идём, не отставайте.       Своевременная похвала. В следующие минуты света стало меньше — начался подъём на пригорок. Обычно они старались объезжать холмы и возвышения, однако этот подъём напоминал по своей протяжённости почти что стену возле города ковчега, и проще было взобраться наверх, а потом спуститься, чем всей толпой огибать препятствие, либо кучкуясь, либо заметно отдаляясь друг от друга. Собственно эта «гора» почему-то была единственной на всём пути. Возможно, её сделали для чего-то марлийцы. Может, чтобы обозначить свою границу или хотели когда-то что-то построить. «Но теперь это всё наше, всегда было», мелькнуло в голове у Флока, и он пришпорил лошадь, призывая ту быстрее подниматься. В этот момент угол песчаного вала стал ещё круче, и у парня появилось ощущение, что их, его и животное, может опрокинуть. Тело тянуло вниз с седла, вынуждая наклониться вперёд и крепче ногами обхватить бока коня, который не особо протестовал. Под копытами осыпались дорожки крошечных песчинок, с тихим шуршанием сползали вниз. Вскоре эта «пытка» кончилась, и всадники из тьмы, отбрасываемой холмом, выбрались на тихий звёздный свет. Впереди раскинулась вся песчаная долина, только показался её тёмный край, где появлялась более твёрдая земля и первые полноценные подлески. Ветер задул прохладнее и сильнее, заставив полы плащей колыхаться, а капюшоны слетать с голов. Форстер, чувствуя, как ерошатся и без того спутанные волосы, тут же постарался вновь прикрыть голову. Он подождал, пока остальные поднимутся на верхнюю грань, пока животные отдышаться, только потом, убедившись, что всё в норме, негромко скомандовал: — Спускаемся.       И прежде чем самому пустить животное вниз, бросил один единственный взгляд за спину. Назад. Там оставалось море, раскинувшееся чёрной, колыхающейся массой, в которой смутно отражались огоньки звёзд. И так тянулось до самого горизонта, где отражение и небо сливались в одно целое. Флок отвернулся и продолжил путь вперёд.       «Ночи определённо стали теплее», пришла к выводу Кива, не сбавляя взятого темпа и продвигаясь вперёд по проулку. Эта мысль грела даже сильнее, чем холодил ночной воздух. Ещё свежий и зябкий, но уже не морозный, не пробирающий. Весна открывала сезон особой продуктивности, поскольку погода чинила не столь много препятствий для передвижения, слежки и действий. Женщине нравилось это время года почти так же как и лето. Вообще, она любила все сезоны. Нравилась и снежная пелена, чистая, белая, укрывающая всю грязь. И осень, что напоминала дрёму природы своим листопадом и сыростью. И лето, полное красок, тепла и запахов. И весна, когда мир пробуждался ото сна. Просто в тёплые сезоны работалось лучше. А эффективные труды гарантировали большую безопасность и довольство Кенни. И сейчас почти всё осталось по-прежнему. Отстаивать место в новом правительстве ведь было надо. Её ведомство добилось вполне определённых успехов — меньше убийств, краж, снизились количество «трат» в казне, так как одно дело велось над расследованием растрат. И самое главное, удавалось вовремя пресекать попытки недовольной или же встревоженной знати вернуть себе прежнее влияние. Это особо приветствовалось не только Закклаем, но и прочими чиновниками Генштаба, перед которыми временами приходилось отчитываться. В целом, новая должность напоминала прежнюю. Только спокойней в одной области, в то время как в другой нагрузка увеличивалась. «Теневой» фронт ложился на неё, благо тут она сумела лишь упрочить свои позиции. Способствовали борьба с инакомыслящими, разборка с Фрицами предшествующие до вступления в должность. На ближайшие пару лет в Подземном Городе, основной арены для разборок и кровопролития, будет относительное спокойствие. Никаких излишних и, самое главное, частых неожиданных барагозов, поскольку никому не было резона портить отношения теперь уже не просто с несуразной тенью прошлого, а целым отделом полицейских. К тому же, Кива в равной мере помогала и проворачивать всякие незаконные схемы. Можно сказать: гармония и равновесие. Единственное, что испортил новый образ жизни — заметно снизилось время на шпионаж и сбор информации. А это, между прочим, было самой привычной деятельностью. Одной из самых важных, поскольку обладать информацией ещё до того, как та могла понадобиться, просто бесценно. Пришлось эту работу доверить Алонзо, который раньше был просто на подхвате. Не то чтобы парень плохо справлялся, просто женщине казалось странным целиком довериться кому-то кроме себя и почивших Кенни и Ури. Впрочем, мир не стоит на месте, всё должно меняться и приспосабливаться. Приходилось осторожно принимать и это новое. Лже-Вербоуген выдохнула и остановилась возле угла дома. Впереди виднелась освещённая яркими фонарями улица, и просто так пересечь ту было опрометчиво. В голове тут же возникла зазубренная сетка новых патрулей. На этой мостовой должны были пересекаться два отряда. И женщина осторожно выглянула, стараясь не нарушить границу теней вокруг ореола света. В одной стороне не было никого, а вот с противоположного конца как раз медленно приближались солдаты. Кива отступила подальше в темень, в глубь проулка, присела возле одной из стен. Лучше просто переждать, заодно и отдохнуть. Всё равно, никуда кроме Стохесса она сегодня не успеет. Постепенно звук нестройных шагов стал приближаться. Со своего места соглядатай могла видеть патрульных, без особой спешки идущих по маршруту, а вот те даже не всматривались в проулки. «Что-то остаётся по-прежнему, как не меняй», хмыкнула женщина. Эта мысль отдавала приятным успокоением. Как бы не трясли солдат: ни поощряли, ни штрафовали, ни ругали, ни облегчали, ни загружали — через какое-то время они теряют необходимую бдительность. Что позволяло вполне уверенно проходить тропами ночи далеко не ради благородных целей. Мир меняется, хотя правильней сказать, что он крутиться как колесо. И нужно лишь уметь следовать этому движению. Кива полагала, что вполне неплохо держится в этой круговерти. Жить хотелось, а ещё цель и мечта, пускай уже заметно потрескавшиеся и потускневшие, продолжали маячить где-то там, впереди. Как и нового. Ради этого стоило продолжать трепыхаться. Бегать ночами, периодически лишая себя необходимого сна, обшаривать секретеры, искать переписки, вести слежку, а потом днём играть капитана Военпола. Порой измотанного и злого больше нужного.       Она потёрла переносицу, продолжая выжидать того момента, когда патруль скроется за поворотом. Что ж, у сегодняшней ночи имелись свои планы на «прокат жизни по этой колее». Сперва псевдо-Линсей нахмурилась, когда поняла, что навстречу-то первому отряду второй не спешит идти, хотя их маршруты предполагали пересечение и сверку обстановки. Не было слышно их шагов. Объяснений такому существовала масса. И пока Кива обстоятельно прокручивала их у себя в голове и прикидывала: может ли она позволить себе небольшое, а потенциально затяжное, отклонение от своего плана; со стороны освещённой улицы донеслись голоса. Несколько повышенные и нервные. Впрочем, в тишине эхо от каменных домов лишь смазало их. Вроде бы спор или что-то похожее. Женщина не стала медлить и тихонько забралась на крышу, благо привод был на ней. Нынешняя обстановка не располагала для бездумных прогулок — ещё нужно было много куда успеть. Уже на скатной крыше, служительница закона и не очень закона пригнулась и потрусила вперёд, чтобы с высоты взглянуть на то, что приключилось у армейских. Огибая ещё тёплые каминные трубы, следя за тем, чтобы всегда оставаться в тенях, капитан сыскного отдела приблизилась к месту действа. Картина открылась вполне обычная для этого города, страдающего, а может наслаждающегося, от активности контрабандистов. Уже встреченный отряд стоял на перекрёстке, что-то теперь заметно тише обсуждая с двумя военными из другого, что столпился возле дома с открытым окном. Что не очень-то типично для этого времени года, когда тепло огня берегли как могли. Женщина наблюдала какое-то время за жестикуляцией, вслушивалась в долетающие обрывки фраз, смотрела за тем, как как полицейские осторожно заглядывают внутрь дома, светя переносными фонарями. Кто-то влез в этот дом, причём совсем недавно, и служащие должны были сами исследовать его и окрестности на предмет чего-то или же кого-то подозрительного. Будь Кива при исполнении, она могла бы тем даже подсказать в какой стороне искать. Ведь покрутив головой, тщательно всмотревшись глазами в ближайшие к ограбленному дому проулки, она смогла различить смутные силуэты притаившихся виновников. Она потёрла подбородок, хмыкнула и решила самой подобраться поближе, пока силы закона решали в какой очерёдности и что лучше предпринять. Перемахнув пару крыш, женщина без всяких шорохов взглянула сверху вниз на прячущихся. Она рассматривала их недолго, без новых для себя эмоций или удивления. Дети. Двое молоденьких подростка. Девочка и мальчик. Лет одиннадцати или двенадцати. Тусклого остаточного свечения кое-как хватало, чтобы разглядеть их лица. Собранные, хоть и испуганные донельзя. Девочка, вроде была старше, закрывала рот товарищу ладонью, а второй прикрывала свой, чтобы приглушить частое дыхание. И их лица и без всяких слов и клейм сообщали любому желающему, что их обладатели выходцы из подземелья. Куда красноречивее ободранной и залатанной по десятку раз одежды. Им бы уходить отсюда, до только страх сковал их, и они боялись, что как только начнут двигаться — будут замечены, а там уж ничего хорошего их не ждёт. Наверняка, исхитрились выбраться на поверхность, рассчитывая что-то украсть. Впрочем, это что-то могло оказаться и более серьёзным. Поэтому Кива вернулась на конёк крыши, спустилась к другой стороне. Натянула на лицо повязку до самых глаз. Без особых проблем отодрав несколько полос черепицы, она швырнула одну в другую в противоположную сторону. Как только раздался стук, зашвырнула в проход ещё одну. Шум привлёк внимание полицейских, ломанувшихся в переулок, соседний тому, где вжимались в каменную кладку стены дети. Женщина не стала задерживаться, дабы оценить умственные способности этих патрульных, а вернулась на противоположный скат крыши, где и спустилась на приводе, к пока ещё ничего не сообразившим детям, напоминая громадного паука. Те уставились на неё, готовые, по всей видимости к какой-нибудь глупости, но готовая к этому Кива опередила их, прижав палец к губам и прошелестев на самом краешке слышимости. — За мной.       И пошла вглубь переулка, прекрасно зная, что полицейские скоро начнут обыскивать и его, что надо уходить быстрее и перепрятаться подальше. И это уже будет решение детей: следовать за ней, довериться ей или же оставаться на месте.       Либо тех жизнь очень побила, либо ещё щадила. Они выбрали меньшее, на первый взгляд, из зол и доверились незнакомому человеку. Не мешкая и так сильно стараясь не шуметь, что женщина могла чувствовать, как напряжены их тела, поспешили следом за фигурой. У угла та остановилась и указала рукой направо, пропуская молодняк вперёд. Чтобы лучше контролировать ситуацию, а то эти зверёныши сами себе на уме. Они успели втроём миновать ещё пару поворотов до того, как доблестные служители порядка догадались рассыпаться по проулкам. А если верить шуму, долетавшему до ушей старшей, некоторые влезли на крыши. Это послужило сигналом. Кива обогнула семенящих детишек и присела над первой попавшейся канализационной решёткой. Само собой открученной, ведь это Стохесс. — Сюда, — произнесла она, отодвигая заграждение.       Конечно, там тоже ходят полицейские, но место подойдёт, чтобы пересидеть какое-то время, а затем перебежками, пока те, что сверху, будут обыскивать углы, ящики и закутки на улицах, дойти до другого выхода, а там уж ночь поможет им раствориться без следа. Две худые фигурки без особых проблем и сомнений попрыгали вниз друг за другом, а начальница сыскного отдела военпола взяла решётку в одну руку, а второй придерживаясь за край лаза, соскользнула вниз. Ногами упёрлась в сводчатую стенку, повиснув на руке, и начала закрывать за собой проход. Удалось даже не прищемить руку, а раздавшийся металлический стук не должен был прозвучать слишком уж громко. Едва она спрыгнула вниз, ощущая знакомый запах дерьма и сточных вод, девочка выступила вперёд, пряча руки в карманах штанов. Сомнений в том, что там что-то вроде заточки или камня на верёвке, не возникало. — Что… — начала маленькая воровка, однако Кива прервала её. — Идём.       Разговаривать в том месте, где звук через решётку без препятствий поднимается наверх, верх глупости, что только говорило в пользу неопытности двоих ребятишек. Женщина повела их дальше по туннелям, где основной шум создавала вялотекущая, по случаю уменьшения весенних паводков, вода. Однако шуметь всё равно не стоило. И как только взрослая убедилась, что поблизости нет полицейских и что они уже на достаточном расстоянии, они остановились. Из нескольких проёмов сверху лился свет, видать одна из улиц, оснащённых кристаллическими фонарями, рядом. — Что мы тебе должны, — негромко выпалила девчонка, смотря спасительнице прямо в глаза, оторвав ту тем самым от прислушивания. — Ничего излишнего, — хмыкнула Кива и скрестила руки на груди. — На этот раз. Что вы там делали? — Ничего излишнего, — прошипел младший спутник, — не твоё дело.       Теперь же женщина оскалилась, пускай ткань и скрывала её лицо, но видать в глазах что-то поменялось, потому что девочка отступила и сжала парнишку за руку. Она явно была старшей и не могла решить, как относиться к произошедшему. Дать дёру? Вдвоём напасть? Подчиниться и переждать? Мальчишка-то просто боялся и пытался это скрыть за наглостью и нахрапистостью. — Манерам вас явно никто не учил, но так я просвещу, — угрожающе произнесла Кива, не двигаясь с места и не мигая. — Я спрашиваю вас по-хорошему. Пока по-хорошему, и если вы не хотите, чтобы я получила из вас то, что хочу, просто дайте мне это. — Мы просто украли немного денег. Просто деньги. Следили пару дней за домом, выгадали момент и всё, но солдаты как-то заметили что-то неладно. Вот мы там и притихли, — ответила девочка и насупилась. — Что дальше?       Мальчуган хотел что-то добавить, но его подружка сжала его руку, призывая пока ничего не говорить. Картинку они представляли собой, если честно, будничную: жалостливое недоразумение и потешность двух ребят. Просто сражающиеся за своё существование дети. — А дальше вы пойдёте вон в ту сторону и там уж выберетесь наверх сами, — сказала Кива и пошла прочь, оставив парочку недоумевать.       Не было у неё причин как-то вредить или делать что-то плохое таким же странникам ночи. У них у всех есть ещё куча дел: детишкам скрыться до рассвета, пока темнота заполняет все уголки, а ей успеть обшарить десяток домов и вернуться в столичную ратушу.