Стены

      Кива спешила к к зданию генерального штаба. Вечер поздней зимы не отличался теплотой или приветливостью, но девушка не обращала ни на грязь, ни на холод особого внимания. В последние дни работы привалило внезапно много. После пяти месяцев относительного затишья, оно разорвалось с громким звоном. Миротворцы. Посланники Зика Йегера. Первые люди, вступившие с ними в добровольный и союзнический контакт. Этим всем и были заняты, пожалуй, практически все военные чины в столице и за её пределами. Однако женщина торопилась на неформальную встречу с Закклаем, все рапорты к уже сделанным процедурам были поданы днём. И времени дожидаться официального приглашения не было. Серьёзная сподвижка, тем более такого рода не позволяла медлить — это один из перекрёстков на пути к развязке. Какой бы та ни была. Лже-Линсей выдохнула и остановилась в одном из примыкающих к плацу проулков. Она смотрела на тёмную махину, где свет горел не больше чем в дюжине окон, и прислушивалась ко всему вокруг. Прибытие марлийский сторонников Парадиза будто бы встревожило все инстинкты, заставляя видеть подозрительный силуэт в любой тени и слышать ненормальный шорох в любом дуновении ветерка. Женщина успокаивала себя тем, что этот всплеск подозрительности скоро пройдёт, но не отгоняла чувства. Эта чуткость ей пригодится в ближайшие месяцы: первые «допросы» с гостями уже были проведены. И Кива старалась уловить всё, что только могла при помощи многолетнего опыта и природной наблюдательности. Правда в анализе этих наблюдений она отставала от Кенни и тем более Дариуса, что сейчас создавало ей ощущение частичной слепоты. Ошибаться в выводах сейчас — смертельно опасно. Она выдохнула и потёрла руки, разминая пальцы. К чёрту парадную дверь, не сегодня. Через полчаса соглядатай, уцелевший со времён Райссов, уже залезал в окно командующего. Тот даже не обращал на шорох позади себя особого внимания, только по-началу обернулся, надменно скривился и покачал головой. Пока она вытирала обувь, чтобы не наследить, рассматривала чужое лицо. Выглядел он усталым и постаревшим, хоть в глазах читался острый, холодящий блеск. — Что скажешь, Дариус? — начала без приветствия женщина, закрывая окно так, чтобы держать старика в поле зрения. — Что доверятся им и по-серьёзному положатся на них лишь глупцы, — он ядовито хмыкнул и пальцами небрежно отбросил от себя лист, что читал до этого. — А таких у нас половина, как минимум.       Разочарованным Закклай не выглядел, его донимало что-то другое. И это что-то подсознательно тревожило и гостью. Только первый чётко понимал, что именно, а вторая нет. Кива обошла стол, следя за тем, как её шаги откликаются в тишине кабинета. Ковёр их приглушал, но всё же какой-то тихий звук имелся. Стул мягко и приглушённо заскрипел, когда на него сели. — Пока, — командующий не позволил прибывшей как-либо прокомментировать сказанное ранее, — хочу послушать, что скажешь ты. Ты же общалась с каждым из этих доброво-ольцев.       Последнее слово противно и насмешливо протянулось, заполняя пустоты пространства. Женщина прикрыла веки, выстраивая в голове то, что могла бы поведать сейчас, с глазу на глаз. Тишина позднего вечера прерывалась лишь тиканьем массивных часов. Дариус же сверлил её взглядом. Его даже не занимали бумаги на столе или недоделанный ворох работы. Что несколько нарушало заведённые здесь порядки. Возможно, их он в данный момент не считал более важными, чем то, что мог услышать. — Некоторые вполне искренни, — начала руководительница сыскного отдела, — некоторые определённо держат что-то на своём уме. А Елена знает так больше их всех вместе взятых. За ними нужно следить, за ней нужно следить и не оставлять с разведчиками. — Осталось их самих в этом убедить, сущий пустяк, — выплюнул старик и неодобрительно покачал головой. — Как дети малые, растеклись сразу. Слюнтяи.       В голосе впервые слышалось такое презрение по отношению к Разведкорпусу. Кива прекрасно поняла, что те его разочаровали, если не действиями, то оценкой ситуации. А если такое случалось, то было оно бесповоротно. И больше никогда особого содействия они не сумеют получить. Не от него. Но в этой ситуации Закклай не мог влиять единолично — судьба острова всё же не была его персональной ответственностью.       Приходилось мириться с мнением остальных, наделённых полномочиями и властью. Навязать своё и убедить всех было попросту невозможным даже при имеющимся влиянии. Да и после революции однобокий взгляд на ситуацию будет воспринят в штыки. Вербоуген не сомневалась, что Дариус не закрывает глаза на выгоды, возможности, что давал этот контакт. Дело было в другом, во взгляде на остальных на корень этой ситуации. После периода тишины, успехов и убеждений в том, что они крепнут, прибытие добровольцев восприняли как долгожданную лазейку и шанс на то, что «работать» придётся меньше и не так тяжко. Шанс, за который многие ухватятся. В то время как расслабляться и полагаться на чужих нельзя. Особенно на тех, кто говорит красивые речи. — Сытая жизнь развращает некоторых, — заметила Кива и криво улыбнулась, закинув ногу на ногу. — Что будешь делать?       В тон ей Закклай вальяжно откинулся на высокую спинку стула. Он смотрел на неё, и пауза растягивалась. В свете лам, да на фоне тёмного неба из окна его лицо не выглядело усталым или же мрачным. Наконец он сплёл пальцы в замок на животе и изрёк: — Ничего, — насмешливая улыбка, колкий неотрывный взгляд. — Ни-че-го. Они все будут иметь предостаточно времени, чтобы вблизи рассмотреть последствия своих ошибок. Это лучшее унижение для них. А там начнётся такое, что я с удовольствием и восхищение посмотрю. Это будет идеальным завершением. — Завершением? — тут же уточнила гостья, понимая, что наклонности командующего, до селе более или менее приемлемые, выливаются в не самый лучший для острова образ. — Я слишком стар, чтобы хотеть что-то кардинально менять, — честно ответил Дариус и прикрыл глаза. — Это не моё время. Посмотрю, что сделают молодые. Хотя…       Он хмыкнул, расцепил руки и забарабанил пальцами левой по столешнице. Явно что-то прикидывал про себя. Вербоуген же, почти как на допросах ранее, внимала ему целиком. Потому что он не лгал, не манипулировал, чтобы что-то куда-то направить и получить, а просто говорил. Делился мнением или планами на недолгое, в перспективе, будущее. И это говорило ей о том, что именно назревает, куда больше, чем простое изложение предположений. Не радостная тенденция. И если командующий мог позволить себе не переживать обо всём этом по физиологическим причинам, то она нет. Ей в этом ещё оставаться и вертеться. — Ничего правильного они не сделают, потому что не думают. Даже сейчас: некоторые требовали их повесить, забывая о тех знаниях, что мы можем получить. Зато это будет занятное действо — лучше чем стравливать голодных, — тем временем закончил старик со своими догадками, которые редко расходились с итогом. — Представь только себе, что начнётся. Эрен уже сознался в том, что недоговаривал нам о взаимодействии с титаном королевской крови. Детский лепет, это было ясно всем нам, иначе мы и не работали бы над сывороткой. Дрожь земли. О чём он ещё недоговаривает, а? — Я не знаю, — выдохнула Кива и потёрла лицо ладонью. — Доверия к нему нет. Ещё и второй Йегер. Он не один из нас и имел возможности не гадить нам. Если бы хотел. — А чего он хочет большая загадка. Ты берёшься гарантировать, что они исполнят часть своих обязательств, если мы примем этого подонка? — Закклай усмехнулся, проступили глубокие морщины. — Я нет. Мы даже проверить этого не сумеем. И все это умом понимают, но ты прекрасно знаешь принятое решение.       Она знала — начало сотрудничества между марлийской фракцией и ними. Осторожное, под наблюдением, но всё же пройдёт не очень много времени, и придёт доверие. Конечно же, для многих «дары» и сама такая поддержка будут говорить в пользу того, что не все за морем плохие. Если бы. Проблема в самом таком положении: там живут лю-ди. Такие же как и здесь. Со своей человечьей природой. Никто не плохой, ни хороший. И у Парадиза не может быть союзников до того самого момента, когда остров сам, под своим контролем, не выйдет на политическую арену.       Помогут ли в этом обещания миротворцев, которые сами же будут контролировать любое общение с соседними странами? Сделают лишь хуже, направляя всё так, как нужно им, а не элдийцам, не загнанным в гетто. И сделают это под видом блага и пользы, искренней помощи в нелёгкое время. Само оно не удивительно, но скверным было то, что по такой тенденции им позволят так сделать. Поверить во что-то нелепое. Теперь то, что смутно крутилось на подкорке обрело чёткие контуры. Без сомнений, командующий не ошибался в своих мысленных изысканиях, которыми он поделился. И за это Кива в благодарность решила ему рассказать кое-что занятное. — Знаешь, я могу добавить кое-что любопытное к этому. Тебе понравится, — она неожиданно наклонилась над столом, поближе. — У Разведкорпуса появилась группа деятелей. Ну как, деятелей.       Женщина прервалась на злорадное и тихое хихиканье. Дариус выглядел впервые за встречу хоть сколько-то заинтересованным. Даже не поторапливал её. Видать, вечер выдался действительно особенным. — Скажем так, они очень решительно настроены и так внушаймы, так серьёзны в своих играх, что, кажется, скоро перехватят тон у Зое, а та и не заметит, — она наклонила голову, чуть пожала плечами. — Но детские игры оборачиваются пожаром. Особенно, когда взрослые не смотрят, так ведь?       С целую минуту Закклай что-то прокручивал в голове, причём очень активно. В глазах буквально искрилось мельтешение мыслей, что будто отражалось в стёклах очков. На какие-то мгновения взгляд был направлен сквозь гостью. Вернулся из этого «проектирования» старик довольным ещё больше прежнего. Видать, эта «деталь» встала как раз туда, где её не хватало в том механизме, который очень скоро начнёт отсчитывать последние дни до чего-то страшного. — Очень занятно. А через месяц ещё пополнение новобранцами. Столько горячных юнцов, — он в издевательском сочувствии покачал головой, а потом продолжил серьёзней. — У меня к тебе будет два требования, Кива. Первое: я могу тебя в любой момент перевести в охрану королевы — будь готова.       Из его уст слово «охрана» звучало ну очень нехорошо. И не нужно было уточнять суть такого назначения. Теперь, когда её сверх важность подтвердилась, требовалось особо тщательно следить за ней и опекать от визитёров острова Парадиз. И убить девчонку, если хоть что-то пойдёт не так. Сила не должна достаться кому-то кроме острова. — А второе? — женщина кивнула, показывая понимание и принимание первого. — У тебя есть взрывчатка, мне нужно помощнее? По типу той, что используется в шахтах Утопии, — Дариус снял очки и постучал душками, выглядя очень воодушевлённо, что не слишком понравилось собеседнице. — Достань её. — Даже спрашивать неохота, но я спрошу. Зачем тебе? — Кива скрестила руки на груди и прищурилась. — На какой объём ты рассчитываешь? — Да хоть бы на этот, — командующий хмыкнул и обвёл руками свой кабинет. — Я всю жизнь сам принимал решения. И не собираюсь менять что-то в конце.       Женщина усмехнулась — не она одна готовиться к будущему. И такой выход из положения был вполне в духе Закклая. Самоубийство поставит точку, и лишь усилит анархию и раздрай внутри острова. Что старик вполне понимал и в складывающихся обстоятельствах даже приветствовал. Он мог кропотливо и тщательно выстраивать любое дело за которое брался… чтобы потом посмотреть, как детище будет рушится и ломаться. Получать от этого не меньшее наслаждение, а уж как его изощрённый мозг будет планировать и выбираться момент для взрыва… Лучшего конца действительно придумать сложно. Киве же о конце думать не приходилось — ей нужно было ухватить все те ниточки и крупицы, что только помогут ей пережить будущее. Чтобы потом продолжить жить. Такими темпами мечта Ури уйдёт в небытие, но с этим она ничего не могла поделать. «Хотя, быть может, что-то будет потом. Что-то, что стоит увидеть», женщина выдохнула. Разговор с Дариусом продолжился, а снаружи сгущалась ночь.       В сиротском приюте в этой время должен был наступить отбой, но в зале-столовой уже сменили догоревшие свечи на новые, в камин добавляли поленьев, а гомон всё не утихал. Это был один из тех редких дней, когда разведчики смогли доехать до этой обители, где Хистория проводила большую часть свободного от участия в управленческой деятельности времени. Здесь она находила отдушину и успокоение от сложных и тяжёлых моментов своей должности. И сейчас ей особо требовалась поддержка, отдых. Благо, что и друзьям удалось вырваться — в делах начальства их роли уже отыграны, участие в промежуточном совете принято. Эти вопросы, посыпавшиеся как снег в метель, решать было не им. Это же являлось главной темой разговора друзей. — Мне пока не довелось поговорить ни с кем из добровольцев, — ответила Райсс на вопрос Армина.       Они сидели у стены вчетвером, наблюдая краем глаза за тем, как остальные четверо прибывших беседуют с детьми, коих их рассказы просто заворожили. Настолько, что порядок дня, с разрешения воспитателей и королевы, был нарушен. Напоминало визит каких-то путешественников из далёких далей, потому что дети и подростки так жадно слушали, спрашивали разведчиков, как будто таких людей ранее не встречали вообще. Эрен хмыкнул, держа слова о действительно «ранее невиданных гостях из дальней страны» при себе. Сегодня ему хотелось покоя и тишины. Если с последним здесь было туго, то покой имелся. Хистория устала за день и просто сидела в стороне от взбудораженных детишек, поэтому просто он сам подсел к ней, а за ним уж потянулись через какое-то время Микаса и умиротворённый Арлерт. Какое-то время они пообсуждали воспитанников, каким славным домом был для них приют. Многих из детей забрали с улиц Подземного Города, спасая от незавидной участи. Кого-то, впрочем, привезли сюда из верхних поселений. И на взгляд разведчиков: всё в этом месте шло для сирот неплохо. Затем разговор свернул сам собой на волнующую тему, что переполошила всё, что только можно. — Да и нам тоже, если честно. По прибытию к «Передовой», нас разделили, — Армин покачал головой. — О многом надо поговорить, да и наладить доверительные отношения. Такую возможность нельзя упускать. Хотя можно понять и такую проверку. Нет никаких причин так сразу доверять им.       Несмотря на кое-какое противоречие в своих же словах, парень продолжал выражать надежду, что теперь «дело» сдвинется с мёртвой точки. Он был склонен верить в искренность намерений гостей, что на их глазах убили своего командира и предали остальных товарищей. Йегер, отбрасывая реали, полагал это смешным, при этом жалея друга детства. — Леви сказал, что мы должны будем вернутся к морю на случай, если Марлийцы пошлют ещё один корабль раньше срока, — Эрен усмехнулся и прикрыл глаза. — Так что говорить с ними нам ещё долго не придётся.       Он даже не стал копаться в имеющихся воспоминаниях о будущем, чтобы для себя уяснить такую мелочную деталь. Не имело значения, ведь правительство, пускай и осторожно, но шагнёт в силок. Пока что такой «успех» вскружил голову некоторым разведчикам, потому что прибытие добровольцев избавляло от ряда проблем, открывало новые пути решения. Скоро это цепной реакцией перекинется на людей выше званием. Расслабит их, толкнёт не в ту сторону как, например, сейчас Арлерта, что-то лопотавшего о том, что говорить надо было, что те, кто надо, конечно займутся этим. — Не может быть так, чтобы штаб этого не сделал, — он начал загибать пальцы, пытаясь доказать своё мнение. — Во-первых, мы получим новые технологии, что могут облегчить нам некоторые моменты. Во-вторых, получим более актуальные данные не только о положении Марлии, но и об их ближайших планах. В-третьих, это единственный возможный дипломатичный исход. Такой шанс! Это больше, чем удача!       Парень оглядел их голубыми, наивными глазами, будто бы подчёркивая значимость сказанного, затем вернулся к перечислению доводов «за».       В какой-то момент Йегер даже перестал его слушать. Выглядело так, как будто Армин хочет убедить не столько их всех в «мирном диалоге и решении проблемы», сколько себя самого. Владелец Атакующего пересёкся взглядами с Райсс. В её голубых, чистых глазах он увидел большее знание, взрослость, готовность делом что-то доказывать, а не пустословить. Как же ему порой не хватало этого взгляда. Захотелось пересесть к ней поближе, прижаться лбом к её лбу и просто сказать, как же сильно он устал. Она бы поняла его, она могла по-настоящему понять его. Но сейчас их разделяли на скамье двое друзей. Сморгнув, Эрен вернулся к беседе, отметив неприятно-пристальный взгляд молодой Аккерман. Он не знал, что делать с этим — всё слишком мешалось между собой. — Они проделали очень большую работу, почти что как реставраторы Элдии, — парень поскрёб щёку, и впервые осознанно понял, что там щетина. — Я бы таким людям, знаешь ли, не доверял. Вспомни, чего они добились. — Но это же другое. Вспомни нас, — Армин чуть посерьёзнел. — Мы прошли не меньше на своём пути, и тяжело было, и неправильно, да, но мы добились результата. Если продолжим и не будем отталкивать протянутую руку помощи, то мы можем хотя бы попытаться сделать всё лучше. Не превращать в бессмысленную бойню. — Я согласна с Армином, — неожиданно строго и кратко заявила Микаса. — Нам надо пытаться. Ужасно представлять, что нам ещё придётся сделать, если не получится решить всё без большого кровопролития.       Йегер почувствовал от её слов новую усталость, которую пришлось скрывать. Разговор продолжился. Периодически к ним подходили дети, периодически возвращался Жан, который уставал от ребяческих расспросов. Конни и Сашу, выросших в больших семьях, такие «приставания» не утомляли. Во всяком случае, внешне. А Флок и вовсе не вылезал из своего кружка, правда на его лице порой проскальзывало подлинное недоумение и растерянность. Но всё должно заканчиваться рано или поздно, и этот припозднившийся вечер не был исключением. Хистория вскоре объявила, что пора расходится, потому что завтра будет новый день со своими заботами, которые лучше встретить полными сил. Минут пятнадцать ещё царил гомон, когда дети возвращались в свои комнаты, а разведчики удалялись в гостевые. Приют погрузился в сон, здание окутало тишиной и мраком. Эрен почти что вслепую шёл по малознакомому коридору. Ведомый эмоциями и ощущением, что он проваливается на дно с каждым новым днём, приближающим будущее. Неотвратимый день Дрожи земли. Ему более не хотелось нести этот груз одному, падать одному. Парень остановился у двери и сглотнул. После отбоя прошло уже несколько часов. Он может постучать, и если ему не ответят — уйти. Но на первый же стук дверь распахнулась. — Эрен? — спросила в темноте Райсс отнюдь не сонным голосом.       И Йегер понял: его ждали. Тепло разлилось по сердцу, а к горлу поднялась горечь. Он ощущал себя сейчас таким слабым и бесконечно измотанным. А посему быстро шагнул внутрь, захлопнув за собой дверь. Обнял девушку без всякого спроса, игнорируя неприятные искорки в коже. — Хистория, — выдохнул он, ощущая, что девушка его не отталкивает, а сама прижимается сильнее. — Помоги мне. Помоги.       Его слова перешли в шёпот. Отчаянный и несчастный. Он ещё что-то бормотал, не зная, что делать с комом эмоций, что так долго копил в себе, подавлял. Её губы нашли его, прерывая тем самым. На секунду Эрен опешил — не ожидал именно такого, не был уверен в этом. Но затем пришло осознание и чувство правильности. Да, именно это им и нужно. Парень ответил на поцелуй, а руки заскользили по стану девушки. Пусть так. Его выбор. Её выбор. Свобода хотя бы в желании. Желание это то, что у них есть.