Стив.
Домой Стив ввалился на ватных ногах. Десятичасовой перелёт в крошечном самолёте дался нелегко. Он был совершенно выжат и упал на диван, не дойдя до спальни. В руке был зажат буритос. Капитан задумчиво жевал, разрываясь между чувством голода и желанием поспать. Первое всё же побеждало. Все полтора месяца своего отсутствия он практически ничем не занимался, кроме ожидания. Это была миссия подстать Романовой, сбор данных, разведка, и много-много времени на раздумья. Стив боялся, что свихнётся. Его отправили в какое-то богом забытое место заниматься совершенно не свойственной ему работой. Нет, он, конечно, напросился сам, но не думал, что всё будет вот так. Настолько плохо. Он будто был заперт в своей голове, постоянно проигрывая ненавистные моменты. Ему больше не хотелось думать, вспоминать, анализировать. Хотелось немедленно найти себе компанию и пообщаться. Может даже, рассказать о том, что так сильно его мучает. За всю свою жизнь он не поделился своими чувствами ни с одной живой душой. И если раньше это и правда было сложно, то теперь, в новом, более открытом веке он вполне мог поговорить об этом с той же Наташей или Сэмом. Но почему-то не делал этого. Конечно, в том, чтобы быть влюблённым в своего друга, не было ничего необычного, да только всё было слишком сложно. Вряд ли у кого-то найдётся совет, что делать, если ты жил и был влюблён в своего лучшего друга в одном столетии, потерял его, а потом очнулся в другом времени, и оказалось, что твой друг тоже жив, да только его мозги превратили в кашу, и он едва ли тебя помнит. И уж точно он не может помнить об одном-единственном вечере в вашей жизни, произошедшем 80 лет назад. Они провели столько времени рядом, но так никогда и не заговорили об этом. Стив горько усмехнулся. Может быть, уже пора двигаться дальше? Может, влюбиться в кого-то? Может, ему и девушки нравятся? Сколько можно оставаться столетним девственником?! Чёрт возьми, это был один из его самых страшных секретов. Наверное, пришла пора найти себе приключение на одну ночь и расстаться со своим позорным статусом. Поглощённый мрачными мыслями он забросил упаковку от бурито в сторону кухни и провалился в глубокий тревожный сон. Роджерс проснулся на рассвете, дрожа от холода. Разминая окоченевшее тело, он поднялся и понял, что окно открыто. Неужели он забыл закрыть его перед отъездом? Не придавая этому большого значения, он отправился в душ. Стоя под горячими потоками воды он согрелся, но спать всё ещё хотелось. Обернувшись полотенцем, Стив направился в спальню, рассеянно подошёл к кровати, наклонился, чтобы откинуть покрывало, но вдруг застыл. Покрывало было смято, и в складках отчётливо читался человеческий силуэт. На тумбочке лежал его альбом, открытый на странице с зарисовками Баки. Роджерс судорожно вдохнул через нос и стал оглядываться по сторонам в поисках других признаков проникновения. Впрочем, искать ничего не было нужно. Он был уверен, что это был Баки, и тот намеренно не скрывал следы своего пребывания здесь. Стив аккуратно присел на край кровати. Трясущейся рукой он провел по складкам ткани, будто они могли ещё хранить тепло тела. Внутри него бушевала буря. Отчаянье и радость переплелись в странную смесь. Эмоции накрывали с головой, и он не мог рассуждать здраво. Достав из шкафа запасное одеяло, Стив лёг с края и накрылся, представляя, что лежит рядом со своим другом. В голове стучала только одна разборчивая мысль: «Он рядом, он рядом, он рядом». Он рядом и хочет выйти на контакт. Казалось, ничего более прекрасного в жизни Стива ещё не происходило. Они потеряли столько времени, но, быть может, ещё не всё упущено. Надежда теплилась в груди Стива с тех самых пор, как треснувшая маска слетела с лица Зимнего солдата. За время добровольной миссии он практически отчаялся, но это сообщение, что оставил ему Баки, приводило его в эйфорию. Это было именно сообщение. «Я здесь, найди меня» – читал Роджерс в складках бежевого покрывала. Он даже думал, что стоит оставить ответное послание на своих окнах, но решил, что это будет совсем глупо. Впрочем, трезво рассуждать он был не в состоянии. Пролежав час, переполненный мыслями, он всё же смог уснуть, усталость не позволила вскочить и побежать в город на поиски. Конечно, он понимал, что вряд ли всё случится в тот же день, и Баки (или Зимний солдат, мысленно добавлял Стив) явится ему собственной персоной с распростёртыми объятьями. Но всё же он желал этого как ничего другого. Следующие пару дней Стив не находил себе места. Он раздвигал шторы шире и снова закрывал их, выходил на улицу и прогуливался вокруг своего дома, но потом бегом возвращался обратно, широко распахивая дверь. Брал в руки альбом и карандаш, но не мог ничего нарисовать. По ночам спать было почти невозможно, Роджерс прислушивался к каждому шороху, вставал, вглядывался в темноту, надеясь заметить хоть что-нибудь. Он продолжал лежать на покрывале, накрывая собой то место, где были следы от тела Баки.***
В одну из таких бессонных ночей его посетила мысль, что солдат, должно быть, имеет место, откуда смотрит в окна квартиры Роджерса, и на следующее утро Стив занялся его поисками. Обойдя район несколько раз, он вычислил несколько мест, которые могли бы подойти, и уже к обеду побывал на паре крыш. Оказавшись на третьей, он сразу понял, что это оно. Его окна были отлично видны невооружённым глазом. От волнения Роджерс наворачивал круги, представляя, как прямо здесь Баки наблюдал за ним. Смотрел, но не приходил. Почему он не хотел идти на контакт, Стив ведь ясно дал понять, что готов на всё, чтобы помочь другу? Совершенно растерянный он присел на самый край крыши и обхватил голову руками. Что ему теперь делать? Устроить наблюдение за этой крышей? Написать на собственных окнах «Баки, вернись?» Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, но стоило только представить, как он признается во всём, как всё внутри начинало протестовать.***
Через неделю стало немного легче. Стив почти смирился, что никогда не увидит друга. Ему нужно было только принять эту мысль, и станет легче жить. Но как же сложно избавиться от надежды! Ночью началась гроза, казалось, молнии сверкают прямо над ним. От оглушительных раскатов грома срабатывали сигнализации машин, ветер бушевал за окном с диким рёвом, с треском ветвистое дерево полетело на чью-то машину. Роджерс мрачно торжествовал без единой на то причины. Внутри него было столько печали и отчаянья, что отвратительная погода казалась ему отражением своего состояния. Он стоял посреди зала, когда очередная молния ослепительно сверкнула, осветив собой улицу. На секунду Стив увидел на своём балконе тёмную фигуру и вздрогнул от неожиданности. Он кинулся открывать дверь, пытаясь поверить своим глазам. Это Баки. Первоначальная эйфория скоро сменилась тревогой. Солдат держался за перила дрожащей металлической рукой, опустив голову. С волос капала вода, по насквозь мокрой серой толстовке расползались багровые пятна. Стив подскочил к нему, не думая, что делает, обнял, помогая сделать несколько шагов. Когда он затащил друга внутрь, то понял, насколько всё плохо. Роджерс почувствовал, как в сумасшедшем ритме колотится его сердце. Барнс упал на колени, обводя комнату мутным взглядом. Когда их глаза встретились, он только успел прошептать «Стиви», прежде чем потерять сознание. Капитан подхватил удивительно тяжёлого друга и отнёс на диван. Оглядев солдата, Стив непроизвольно охнул. Правая сторона лица была разбита, глаз заплыл, но, кажется, был в порядке. Расстегнув смутно знакомую толстовку, Стив увидел две глубокие, ещё кровоточащие ножевые раны. Вся грудь и живот были в синяках, но опасность представляли только ранения, и, взвесив все риски, Роджерс решился зашивать их сам.***
Моей подготовки на это хватит, – мысленно твердил себе Стив, делая аккуратный шов слегка дрожащей рукой. Никакой подготовки у него почти и не было, как и опыта, только отпечатавшаяся на подкорке мозга подробная статья о первой помощи и наложении швов. Сам он, конечно, бывал в больнице, был болен и ранен, знаком с перевязками, дезинфекцией и спасительным обезболивающим, но такого… Такого ещё не было. Он на мгновение прикрыл глаза от яркого света. В комнате витал запах медицинского спирта, которому почти удалось перебить металлический привкус крови у Стива во рту. Почти.***
Под утро гроза стихла, Барнс был зашит и тщательно забинтован. Стив устало вздохнул, собрал все инструменты и подошёл к раковине. Внезапно на него нахлынуло осознание того, что именно сказал друг, перед тем как отключиться. «Стиви». Так его звал только Баки. Капитан Америка твердил себе снова и снова, что оставил Зимнего солдата дома и решил сам зашивать раны только ради него самого. Отвези он друга в больницу, туда сразу бы нагрянули федералы. Если бы он обратился за помощью к Романовой, ей пришлось бы рассказать слишком многое. Стив не хотел признаваться даже себе, но краем сознания понимал, что хотел оставить Баки у себя, окружить заботой и добиться его возвращения. Он сделал это, как только появился благовидный предлог. Слишком уж долгой была разлука. Солдат мирно спал на диване, разорванная толстовка была вся в кровавых пятнах и лежала на полу, снятая Роджерсом и брошенная впопыхах. Вышитый на толстовке принт привлек его внимание, и только тогда он понял, чья это вещь. В его горле образовался комок. Воображение так и рисовало, как Джеймс бродит по его квартире, прикасается к его вещам, спит в его кровати и забирает толстовку на память. Если это не означало, что память возвращается, то Капитан не знал, что ещё это может быть. Он сидел на полу и откровенно разглядывал тело друга. Наверное, у него ещё ни разу не было возможности делать это без оглядки, не скрываясь. Баки помнился ему более стройным, хоть и сильным. Сейчас солдат представлял собой смертоносную машину с хорошо натренированным телом. В месте соединения металлической руки с плечом остались уродливые шрамы, глядя на которые, Стив начинал думать о том, сколько же боли перенёс его друг. Глаза скользили по тёмным соскам, по животу, к волоскам, уходящим вниз. Он тряхнул головой, смущаясь своих мыслей. Казалось, что это низко, плотоядно разглядывать друга, когда он в таком состоянии. Сон начинал одолевать его, но страх, что, очнувшись, он не обнаружит Солдата, не позволял уйти к себе. Он откинул голову назад, облокачиваясь на бедро Барнса и задремал. Роджерс был уверен, что лишь на секунду прикрыл глаза, когда громкий храп вырвал его из сна. Открыв глаза, он стал озираться по сторонам в поисках источника звука, пока не понял, что это был он сам. Бросив взгляд на диван, он наткнулся на холодный взгляд голубых глаз. – Баки, ты как? – Капитан подскочил. – Удовлетворительно. – Солдат настороженно смотрел, но не пытался встать или отодвинуться. – Прости, я тебя разбудил? – Да. – Извини. – Это не страшно. Мне нужно уходить. – Подожди. Пожалуйста, давай поговорим. Нужно проверить твою рану. Я не большой специалист в таких делах. Солдат сосредоточенно смотрел на Стива несколько секунд и только после этого кивнул, начиная снимать бинты. Его лицо выглядело значительно лучше, но разбитая бровь была воспалена. – Стой, я сам. – Стив коснулся руки Баки, и он покорно убрал её с бинтов. – Что произошло? – У солдата Гидры больше врагов, чем ты мог бы себе представить. – Капитан вздрогнул от упоминания организации. – Ты всё ещё считаешь себя одним из них? – Не считаю. – Ты многое вспомнил? – Достаточно. – Достаточно для чего, Баки? – Не называй меня так. Стив прикрыл глаза и замер. Было больно и странно слушать своего друга сейчас, когда он лежит раненый на диване и говорит так, будто в его теле совершенно другой человек. – Как же мне тебя звать? Зимним солдатом? – Нет. Зови меня Джеймсом, это оптимально. – Оптимально… – Эхом отозвался Роджерс, осматривая и обрабатывая раны. – Я мог бы сделать всё сам, если ты дашь мне зеркало. – Я уже почти закончил. Может быть, ты хочешь есть? – Да. – Хорошо, что ты предпочитаешь? Хлопья? – Для эффективного функционирования мне нужен высококалорийный завтрак. – Мне тоже, Бак… Э-э, Джеймс. Тебе ещё что-нибудь нужно? – Воспользоваться твоей уборной. – Ты можешь делать это, не спрашивая. Тебе помочь встать? – Нет. С видимым усилием Барнс встал с дивана, придерживая раненый бок. Он двигался медленно, хватаясь за стены. Стиву было больно, будто каждое слово друга резало его. Неужели он не может разговаривать как нормальный человек? Что стало с его весёлым и улыбчивым Баки? Можно ли его вернуть? Или это всё, что осталось, и прошлого не возвратить? Верить в это не хотелось, Стив просто не мог допустить мысль о том, чтобы сдаться. – Баки помнит многое. – Внезапно раздалось у него за спиной. Вздрогнув от неожиданности, Капитан развернулся и увидел Джеймса, держащегося за стул. – Садись, пожалуйста, сейчас будет готово. Надеюсь, сейчас ты любишь сосиски с яичницей… Раньше любил. – Сосиски с яичницей подойдут. – Так что он помнит? Баки. И разве ты и он не одно лицо? – Это сложно объяснить. Иногда он берет верх. Вчера он привёл меня к тебе. Я был слишком слаб, чтобы сопротивляться. – Но зачем тебе сопротивляться? Я не выдам тебя никому. Здесь ты в безопасности. – Он знает. Но я не доверяю тебе. – А я думаю, ты врёшь. – Смело заявил Роджерс, ставя перед Барнсом огромную тарелку. – Ты знаешь, что я твой друг. – Баки знает. Его тянет к тебе, но он… Он хочет сбежать от тебя… – Не надо. Стив смотрел с мольбой, и Солдат перед ним, казалось, анализирует всё произошедшее, переваривая одному ему ведомые мысли. Наконец, решив что-то, он коротко кивнул и принялся за еду. Роджерс не мог поверить, что вот так, одним кивком неуловимый Зимний солдат дал согласие остаться у него.