©Александр Дюма, Граф Монте-Кристо
Утро следующего дня, как на удивление, было солнечным. В лужах отражались лучи, создавая небольшую еле заметную радугу, тоже самое творилось и с запыленными окнами, на которых остались ещё и следы от дождевых капель. Первыми стали открываться булочные, откуда сразу повеял запах свежего хлеба и чего-то сладкого, будоражащего аппетит. Постепенно город наполнился стуком колес повозок, ржанием лошадей и звуками, издающимися плетью, когда кучер рассекает ею воздух. Город начал оживать после ночного сна, люди поспешно идут на работу, успевая здороваться друг с другом, желать хорошего дня и обмениваться реакциями, вызванные ясной погодой. Теплая, можно сказать семейная обстановка, если, конечно, не заглядывать в душу. Каждый второй, кто здоровается с милой улыбкой, в глубине души проклинает своего собеседника, вспоминая, к примеру, как тот зажал одну монетку для него. Лживую теплую и уютную обстановку Лондона прервал пронзительный крик, исходящий из одного переулка. Молодая женщина, лет тридцати, всего лишь хотела вынести мусор, но у баков увидела, как пара котов завтракала свежим мясом трупа. На крик сбежались все прохожие, громко что-то обсуждая, перекрикивая друг друга и жалуясь на такой беспорядок. Новость о такой находке сразу попала в газеты и заимела заголовок: «Монстры продолжают убивать». В то утро газетчики получили недельную свою прибыль. Газета попала и в руки высокого широкоплечего мужчины со светлыми длинными волосами, аккуратно заплетенные в хвост и спрятанные под цилиндр, щетину на грубой коже лица прикрывал воротник длинного темно-синего пальто. Руки были спрятаны в кожаные перчатки, в левой держалась трость с небольшими камушками алмаза, усыпавшими ручку, в правой была свежая газета. Мужчина подхватил трость под подмышку, снимая перчатки и аккуратно укладывая их в глубокий карман пальто. Главная страница с главной новостью утра, сразу попалась на глаза, вызвав недовольное цоканье и тихие возмущения. — Всё так плохо? — Голос послышался из-за спины, на щетинистом лице появилась улыбка — мужчина знал, кому принадлежит этот голос. Давний друг, с шарообразным телосложением, недавно прибывший из Франции. — Не думал Вас увидеть так скоро. — Светловосый сменил трость за пазухой газетой и повернулся лицом к знакомому, улыбаясь и кивая в знак приветствия. — Обстоятельства вынудили приехать раньше. — В темно-карих больших глазах было видно пьяное веселье. Уголки губ упирались в пухлые щеки, на которых выступил румянец. — Вы не ответили на мой вопрос, всё так плохо? — Эти монстры гуляют по городу, убивают, кого попало, как думаете, всё так плохо? — Мужчина печально улыбнулся, опуская свой взгляд куда-то вниз и о чем-то задумавшись. Он перебирал пальцами по ручке трости, гладя подушечками пальцев алмазы. Пухляш понимающе кивнул, он снял свой цилиндр, оголяя лысину, губы поджались в каком-то недовольстве. — Рано или поздно они подохнут. — Я в этом сомневаюсь, их даже найти невозможно. Они среди нас даже сейчас, кто знает, может Вы тоже вампир. — Издав тихий смешок, мужчина протянул газету своему собеседнику. — Прошу прощения, дела не ждут. — Удачного дня, лорд Одинсон. — Собеседник совершил полупоклон и пронаблюдал за сливающимся в толпе товарищем. На самом деле у лорда не было никаких дел, просто ему не хотелось вести беседу с этим мужчиной. Его путь направлялся к более приятному человеку, некому графу Блорсону, пригласившего его на чашечку чая, чтобы обсудить пару вещей. Тим Блорсон был очень известным и уважаемым человеком в обществе. Его взгляд серых хладнокровных глаз мог внушить всё, что он захочет, он почти никогда не улыбался, а если такое и случалось, то легкое дергание уголков губ вряд ли можно назвать улыбкой. Густые светло-серые волосы, на которых часто был не один слой какого-то геля, всегда были аккуратно зачесаны назад. Вдоль вытянутого лица, покрытого морщинами, спускались бакенбарды, они были чуть темнее волос на голове и немного выделялись. Граф был всегда рад провести беседу на определенные темы, хоть и не показывал этой радости, у него даже были свои любимчики, среди которых был и лорд Одинсон, всегда отвечающий согласием на приглашение. Блорсон, конечно, был хорошим человеком и собеседником, но его жена, Анна Блорсон-Роккет, была, пожалуй, главной причиной посещения особняка. Замуж за Тима она вышла не по любви, она даже его не знала толком, когда шла к алтарю, но ее родители не могли отказать вышеупомянутому мужчине. Анна была в раза два, если не в три, младше своего мужа. Каштановые кудри спускались до плеч, чуть прикрывая румяные щеки. Зеленые глаза, вечно горящие добротой и сочетающиеся с алыми губами. Она была полной противоположностью супруга, наверное, это и привлекло Тима, ну, и не только его. Блорсон пытался как можно реже показывать свою жену, чтобы никто не посмел на неё даже взглянуть, но в один из моментов, когда лорд Одинсон был у него в гостях, ей пришлось выйти в гостиную. Граф не проявлял особой ласки к ней, мог даже и ударить, из-за страха перед мужем Анна всегда смотрела вниз, скрещивая внизу пальцы рук и поднимая взгляд только по разрешению. Лорд наблюдал за переговорами супругов, не сводил взгляда с девушки, улыбаясь и прикусывая край чашки, чтобы не выпустить какой-нибудь комплимент. После разговора девушка поклонилась и послушно удалилась вон из гостиной, под суровый взгляд металлических глаз. Гостю удалось уговорить графа не провожать его до выхода — сам дойдет. Сам-то он дошел, но совершенно к другой двери, ведущей в комнату девушки. За дверью была тишина, прерываемая тихим пением нежного голоса, заставляющего сердце останавливаться или же биться чаще. Мужчина осторожно открыл дверь и уже стоял в проеме, незамеченный зелеными глазами — Анна сидела спиной к двери, и её взор был направлен на окно, за которым бились капли дождя. Тихий кашель распространился по комнате, отвлекая девушку от пения и заставляя ее повернуться. На ее лице было удивление, растерянность и страх — лорд смог разглядеть это и шикнул, по-доброму улыбаясь. — Я могу войти? — Но Вы уже… — голос девушки дрожал, но она пыталась говорить твердо и без эмоций. — Прошу, на «ты». — Мужчина закрыл дверь, входя в комнату и оглядываясь по сторонам. Стены были в обоях молочно-шоколадного цвета и увешаны парочкой картин Биг-Бена. В помещении также находилось три кресла, на одном из которых сидела дама, два остальных стояли за небольшим деревянным чайным столиком. Не маленькая, но и не большая, кровать была заправлена красным постельным бельем, ярко выделяясь на фоне обоев и спокойных тонов другой мебели. — Тор Одинсон… — он подошел к ещё больше перепуганной девице, — к Вашим услугам. — Ан-на. — Девушка по привычке протянула руку, которую лорд осторожно взял за ладонь и преподнес к своим губам, еле ощутимо целуя. — Вам… Тебе лучше уйти. Мой муж будет в ярости. — А он не узнает, что я был здесь. — Тор улыбнулся, заправляя прядь волос ей за ухо и смотря в глаза, пытаясь внушить доверие. Он подвинул к окну кресло и сел напротив собеседницы, откинувшись на спинку. Вначале разговор не вязался, но лорд смог разговорить запуганную, а после вовсе заговорить. Анна не заметила, как широкая мужская ладонь накрывала её руку, поглаживая пальцами кисть. Темно-голубые глаза мужчины внимательно изучали пленницу, гипнотизируя, и это, кстати, очень хорошо вышло. Через несколько минут Одинсон и Роккет мяли одеяло на кровати, одаривали друг друга поцелуями, заглушая тем самым стоны. После совокупления Тор надолго не остался, не желая быть замеченным. Перед уходом он хотел поцеловать любовницу, однако та лишь отвернулась, укрывшись одеялом. Лорд никак не расстроился, он совершенно ничего не чувствовал по этому поводу, поэтому просто издал хмыканье и, желая спокойной ночи, скрылся за дверью. Казалось бы, что это был первый и последний раз, но при второй встрече страсть снова проявилась, только уже в коридоре. С того дня запретный и тайный роман происходил при каждом посещении особняка, а хозяин-муж даже не подозревал об этом. Вернемся из прошлого. В этот день лорд и граф сидели в гостиной, обсуждая ненасущные дела и попивая зеленый чай. Анна иногда приходила в гостиную, что-то шепча на ухо мужу, отвечающему таким же шепотом на её вопросы и сразу прогоняя. Девушка не смотрела на гостя, хотя раньше косила зеленые глаза на него, замечая улыбку, и еле заметно улыбалась в ответ. Через некоторое время она прошла мимо отрытых дверей гостиной, за ней пошла пара прислуг, несущих чемоданы. — Ваша жена отправляется в путешествие? — Лорд отпил горячий напиток и отставил чашку обратно на поднос. — Она будет жить в другом городе. — Собеседник беспристрастно ответил на вопрос, в его серых глазах не проскользнула ни одна эмоция. — С чего вдруг Вы так решили? — Чтобы Вы, уважаемый лорд Одинсон, больше даже не могли смотреть на неё. — Уголок губ дернулся в секундной усмешке, вызывая небольшую дрожь по телу. — Я не понимаю о чем Вы. — Гость пытался не выдавать эмоций и прочего, он снова взял чашку, но не отпил, просто крутил ее в руках и старался не смотреть в глаза хозяина дома. — Вы прекрасно меня понимаете. Будь кто-то другой на Вашем месте, он бы уже не жил. Но Вы слишком ценны для меня. Тор тихонько кивнул, тихо сглатывая и отставляя чай снов на столик. Он не знал, что ему делать и как себя вести в подобной ситуации. Тим Блорсон славился своей жестокостью, и если сейчас он простил ему такую промашку, то третьего шанса не будет, поэтому стоило совершать все действия осторожно. В следующие минуты ни Тим, ни Тор не делали виду, что между ними была напряженная обстановка, они снова вернулись к своему обсуждению. После посещения особняка, лорд отправился на просторы города, желая посидеть в тишине и понаблюдать за падающими каплями воды из фонтана — единственное, что его успокаивало. Солнце затмевали тучи, скоро должен был грянуть дождь и лорд себя проклял за не взятый зонт. Люди кругом обсуждали утреннюю новость, рассказывая о ней с восхищением и ужасом одновременно. «Монстры кругом. — Мысли в голове возникали сами по себе. — Пожирают всех, кого можно. Разве так можно жить?». Первая капля дождя упала на черное пальто, оставляя мокрый след. Губы мужчины недовольно поджались, он натянул воротник чуть выше, чтобы не ощущать легкий мороз на лице. Серые улицы стали черными из-за раскрытых зонтов, под которыми прятались лживые радостные и истинные угнетающие лица. Отбросы города бежали под козырьки магазинов или под коробки, прижимались друг к другу, чтобы согреться — жалкое зрелище. На пути лорда возник мальчик лет семи, с грязным лицом и синеватыми губами. Взгляд темных глаз принадлежал жертве жестокой жизни, заставляя сердце сжиматься и вызывать жалость, а не отвращение. Одинсон смотрел на шмыгающего носом парня, он положил руку ему на плечо и повел куда-то в сторону, мальчик не сопротивлялся, он почувствовал какое-то спасение. — В мире есть добросердечные люди. — Мужчина поправил легкую порванную курточку на худых плечиках. На детском лице возникла улыбка. — Но у многих нет сердца… А у таких как я и подавно. Синие губы успели только раскрыться в предстоящем крике, когда вампирские клыки вонзились в холодную нежную кожу шеи. Лорд пил молодую кровь с наслаждением и удовольствием, потроша клыками горло. В конце концов он напился, отпуская вялое тело упасть вниз. Достав из широкого кармана платок, лорд вытер кровь со своих губ и подбородка. — Напряженный сегодня денек. — Шептал себе под нос, выходя в люд и смешиваясь с толпой. — А ведь это только утро…II
14 августа 2018 г. в 21:00
«Страсть ослепляет самые уровновешанные умы»