Blood and sex

       «Никакой смерти в сущности нет. Все, что происходит — это исчезновение одной из сценических площадок, где двадцать два могущества играют свои роли. Но те же силы продолжают участвовать в миллиардах других спектаклей. Поэтому ничего трагического не случается.»

© Виктор Пелевин, русский писатель.

      Где-то на очередной запутанной улице города, среди готических построек и невысоких домов проживает некий Локи Лафейсон, занимающий пост герцога. В свои двадцать он добился не малой известности и заслужил столько же стоящих заслуг. Его отец был известен как Лафей Ёркен, появившийся из ниоткуда, но почти сразу занявший место в высших слоях общества, получив статус герцога. Мужчиной он был неприступным и всегда добивался своего. Он удивлял окружающих своей стойкостью и умением подойти к делу с нужной стороны, решив любую проблему в два счета. Сказать что-либо о характере — трудно, для любого человека герцог был разным, не было ни одной персоны с повторяющимся отношением. Но уважение к этому человеку было даже со стороны неприятелей, которые часто рассказывали о нём своим знакомым. Вниманием женского общества он тоже не был обделен. Обычно хватало пару слов, чтобы дама растаяла и была готова отдаться полностью. Любовные романы стали частью жизни Ёркена, но, как и всему, рано или поздно этому должен был прийти конец.       На одном из балов у своего лучшего друга Джека Ранделла, герцог впервые по-настоящему влюбился. Она была невинным светом среди испорченной похотливой тьмы, исходящей из присутствующих. Сам мужчина понимал своё сходство с прогнившей частью общества и что его шансы очаровать данную девушку, были очень низки, но попытаться он всё же решился. Дама действительно отличалась, не только от гостей в тот момент, но и в целом. Мужчине не хватило и сотни слов, чтобы покорить сердце. Красивые предложения о красоте не особо затрагивали душу, безусловно, она слышала подобное не раз и не была готова жить с предсказуемостью, поэтому просто издавала смешки и не отвечала на комплименты. Спокойствие к девушке пришло только после её отказа на танец, тогда мужчина совсем отчаялся и решил просто наблюдать издалека. Бал шёл своим чередом, музыка играла, пары танцевали, алкоголь выпивали, а Лафей так и не смог отвести взгляда от покорившей сердце. Впервые герцог ощутил проигрыш, и это чувство, по правде говоря, не очень было по душе, хотелось всё-таки добиться своего, как и всегда. Когда оркестр играл предпоследний вальс, а девушка в одиночестве стояла на балконе, Ёркен решил быть не очередным героем-любовником, а тем, кем прибыл в Лондон — обычным, не знающим своего будущего, человеком. Пожалуй, это было самое верное решение за последнее время. Девушка немного удивилась, когда неудавшийся ухажер подошёл с одним вопросом: «Чем я Вас не устраиваю?». Разговор почти сразу пошёл на лад и вскоре дама, назвавшаяся Лаувейей Маркен, с улыбкой отвечала на вопросы, как оказалось, интересного и хорошего мужчины. В тот вечер они станцевали первый свой вальс, поразив своей легкостью и плавностью движений остальных.       Спустя немного времени Лаувейя сообщила о радостной новости — она беременна. Лафей был на седьмом небе от счастья, он и до этого ухаживал и, можно сказать, боготворил свою жену, а тут ещё и наследник появится. Наследник наследником, а судьба решила подарить наследницу — дочь, которую назвали Хелой, стала цветком жизни для обоих родителей радующихся от каждого ее смеха. Герцог часто покидал дом, уезжая куда-то по работе, но пытался как можно скорее вернуться к своей семье с новыми подарками из-за границы. Когда Хеле было пять лет, среди всех дорогих подарков, ей понравился только один — новость о скором появлении младшего братика. Локи родился на пару месяцев раньше положенного срока и, к сожалению, Лаувейя скончалась при родах. Младенец и пятилетняя девочка были отправлены на воспитание к родителям их матери, пока сам герцог пытался справиться с горем. Не прошло и трех месяцев, как Ёркен исчез без вести — уехал на встречу к одному из графов, так и не доехав до места. Все говорили, что он не смог пережить смерть любимой жены, поэтому решил уйти тихо. Маленькой Хеле ничего не говорили, но ей хватило пару недель, чтобы понять всю ситуацию. От любимого отца и матери у неё осталось куча игрушек, но она играла только с одной мягкой куклой, которую никому не отдавала, кроме своего младшего брата.       Локи всегда улыбался и был тихим ребёнком, никогда из-за него никто не просыпался посреди ночи, чтобы успокоить громкий истерический плач. Годы шли, Хела заботилась о брате с лаской и со всей своей любовью, конечно с помощью пожилых родственников и прислуги. Мальчик не задавался вопросом кто и где его родители, ему хорошо жилось в такой тёплой полусемейной обстановке с любимой сестрёнкой, готовой прийти на помощь в любой момент. Когда Хеле было шестнадцать, а Локи одиннадцать, бабушка и дедушка скончались по причине возраста, оставив дом на плечах молодой девушки. По документам, которые Лафей подписал за месяц до своего исчезновения, всё имущество и наследство должно было перейти к младшему сыну, как только тому исполнится восемнадцать, а до тех пор право на имущество имела дочь. В городе было немало случаев, когда старшие сестры убивали младших братьев, чтобы наследство осталось в их руках, но этот раз был исключением. Хела всем сердцем желала счастья родному человеку, единственному, кто остался у неё в семье. Хела, в свои годы, выглядела на пару лет моложе, черноватые и чуть седые волосы спускались до плеч, темно-зеленые большие глаза, пронзающие одновременно взглядом хитрости и ласки, бледноватая кожа, особенно на лице, но девушка всегда создавала контраст, нанося нежно-розовые румяна на свои щёки. Локи же в одиннадцать был очень начитанным и умным мальчуганом, способный поражать своими мыслями окружающих его людей. Ярко-зелёные глаза с чёрными, как смоль волосами, которые еле доходили до кончиков ушей, сильно выделялись на фоне бледного лица, но это только завораживало и заманивало. Мальчик был худым и стройным, его преимуществом, вместо щёк, были скулы, которые редко проявлялись так хорошо в столь юном возрасте. Почти во всех компаниях сливках общества, он стал вишенкой на вершине торта, которая никогда не была лишней. Он мог найти тему разговора с любым человеком, ему не был важен возраст и статус собеседника — этим он и выделялся среди всей этой кучи. Ему предназначалось в будущем занять пост герцога, но он вовсе не был похож на тех, кто презирает низших и не отличается от помойных крыс. В восемнадцать лет, по договору, наследство перешло в руки уже красивого и статного молодого человека. Локи Лафейсон заполучил уважение, которое когда-то заполучил его отец, но если Лафей сделал это неизвестно как, то Локи пришлось выложиться на полную, чтобы при встрече с ним люди снимали шляпы. С сестрой они переехали в отцовский особняк, хорошо сохранившийся за восемнадцать лет благодаря прислуге. Комнаты и коридоры не веяли в воспоминаниях юноши, и он не знал никаких потайных мест, поэтому переступив порог своего нового-старого дома, ему показалось, что он очутился в другом, неизвестном ему, мире. Хела несколько дней бродила по этажам, осматривая каждый знакомый ей узор и трещинку, она вспомнила, как со смехом носилась по узким и длинным коридорам, пока папа старательно поддавался в догонялках; вспоминала и кухню, на которой мать готовила с кухарками обед с ужином, порой девочке удавалось стащить с тарелки пару печенек; в памяти также появился большой бальный зал, в который она вышла лишь раз, в своём платье сероватого цвета и большим бантом на спине. Локи видел грустную улыбку своей сестры, и ему было не по себе, ведь он не мог разделить этой печали вместе с ней. Для него не было памятных мест в этом особняке и не было никаких воспоминаний с родителями, которых он видел лишь на вырезках из газет или черно-белых фото, чьи края уже давно пожелтели. Пройдёт два года, и в руки герцога попадёт утренняя газета с новостью о новой жертве вампира. Он не читал её сразу, ему нравилось это делать за чашечкой чая, который секунду на секунду должна принести сестрица. В ожидании молодой парень сидел в кресле, в своём черном махровом халате, под которым скрывалась такого же цвета пижама. Взгляд был устремлен в окно, за которым виднелся сад с разными цветами, статуэтками и фонтанчиками, садовник медленно передвигался по газону, обстригая торчащие ветки круглых и квадратных кустов, растущих вдоль тропы, ведущей от ворот до главного входа особняка. Представление прервал стук металлического подноса об деревянную поверхность стола. Голова с аккуратно уложенными волосами повернулась с улыбкой тонких губ.       — Доброе утро, как спалось? — спросил герцог, осторожно наливая час из маленького чайничка в белую фарфоровую чашку.       — Также как и всегда. — Девушка подошла к другому окну и распахнула тяжелые шторы, озаряя гостиную, комнату тусклыми солнечными лучами, пробивающихся из туч. — А ты, небось, опять всю ночь не спал? — Строгий и в тоже время заботливый тон всегда смешил юношу, и сейчас не было исключений.       — Не поверишь, спал как убитый. — Губы аккуратно коснулись края чашки, отпивая горячий напиток с привкусом ягод. — После трёх ночей без сна и не такое бывает.       Юный герцог и вправду не спал последние три ночи. Полгода назад он заинтересовался судьбой и жизнью своих родителей, и ему слабо верилось, что отец мог вот так просто пропасть, поэтому его кабинет, принадлежащий когда-то отцу, был завален всякими бумагами, в которых была хоть какая-то информация о Лафее Ёркене. Поиски не приносили никакого результата, но упрямость и желание добиваться своего передалось от предшественника, поэтому сдаваться Локи не собирался.       — Ты только посмотри… эти упыри совсем совесть потеряли! — недовольно проворчал герцог, встряхивая газету в руках. — Не могу поверить, что их вот так нельзя поймать. Уверен, если бы правительство поднапряглось, то всё это стало бы обычным страшным сном!       — Ты и есть часть правительства, дорогой. — Хела улыбнулась и поцеловала младшего в лоб, заполучив довольно хихиканье в ответ.       — Знаешь же, что моё слово пусть и учитывается, но никто не послушает молодого, не видавшего всех бед, герцога.       Девушка на это лишь хмыкнула, в очередной раз поправляя фотографию в рамке, стоявшей на столике. Герцогу нравилось наблюдать за плавными движениями своей старшей сестры, один раз он донаблюдался и напросился на один любопытный вопрос, заставший его врасплох. Это было год назад, а он все помнит, как будто было вчера.       — Ты девственник, братец? — она спросила это тогда с какой-то хитростью, вызывая жуткий красный румянец на бледном лице.       — Мне девятнадцать, о каком половом акте может идти речь? — юноша немного дрожал, стараясь не выдавать своей неловкости.       — Я часто видела тебя с девушками, но ты ведь ни разу не укладывал их кровать, ведь так? — сестра дождалась скромного утвердительного кивка и продолжила. — Ты боишься?       — Первый раз… всегда страшно.       — Но не с любимым человеком, которого знаешь очень давно.       Не было никакой страсти и дикого желания, была лишь любовь и желание помочь, чтобы братик не оплошал в следующий раз. Хела направляла его, давала указания, как целовать, как касаться, когда ускориться, а когда наоборот, замедлиться, и Локи её слушал, брал каждое слово во внимание и запоминал, чтобы принести в дальнейшем удовольствие себе и другим. Правда первая половая связь стала и последней, с тех пор Лафейсон только ухаживал за дамами и всё равно не водил в постель.       — Тебя считают вампиром, ты знаешь? — с шутливой улыбкой произнесла сестрица, присаживаясь на рядом стоящее кресло.       — Я знаю всё, что связано со мной. — Герцог самодовольно усмехнулся. — Пусть считают так дальше, если они будут меня бояться, может тогда я смогу заполучить полную власть над ними.       Ответа не последовало. Следующие пару часов Локи и Хела с интересом наблюдали за работой садовника, сквозь прозрачное окно, по стеклу которого медленно стекали капли начинавшегося дождя.