На что похожа любовь?

- Каждую субботу я встаю рано, часов в восемь, и еду на метро до станции "Молодёжная" (Прим. автора: я предупреждала :D). Там сажусь на маршрутку номер 594 и еду до конечной, до остановки "Ромашково". Когда выхожу из маршрутки, то иду по дороге на лево, снова налево, мимо церкви, вниз и дальше - мимо дачных участков до зелёного забора. - А не страшно вдоль дороги идти?- спросил Нацу. Он затаил дыхание, словно я пересказывала ему новый роман Стивена Кинга в подробностях. В доме престарелых, кстати, его любят. - Нет. Если кого-то подозрительного вижу на остановке, то прошу дяденьку, который работает продавцом в местном магазине, меня проводить. - Он, конечно, соглашается из-за твоей красоты! - Из-за моих ста рублей, скорее. И так, я дохожу до зелёного забора. За ним - серое здание. - Это дом престарелых? - Нет, это Ромашковская амбулатория. А вот следующее за ней здание, салатовое... - Твой Дом П? - Ага. - И что ты там делаешь? - Сначала отмечаюсь у охранника. Потом меня встречает социальный работник. Низенькая такая, добродушная женщина, Венди (Прим. автора: просто решила сделать Венди старше точнее старой :D). Ведёт к бабушкам. - Ты им еду какую-то привозишь? - Да, сладкое. Пастилу, печенье. Ещё книги. - Старые? - О нет, только современные! Детективы! Там такие читательницы есть, ух! - Так, и что дальше? Что ты с ними делаешь? - Нацу, ну что можно со старенькими бабушками делать, сам-то подумай! Сижу рядом с ними, слушаю об их житье-бытье. - Жалуются? - Когда как. Иногда наоборот - хвалят. - На кого жалуются? На директора? - Ну, про него говорят, что он бывший военный, и у него всё строго с дисциплиной. Но он и сам признаёт, чт у них там каждый день - как на войне. То проводка загорится, то трубы потекут. А есть такие бабушки, которые его просто обожают. Помнишь, мы на выставке видели "руки повара Полюшки"? Это как раз та самая Полюшка, она директора уважает, а он - к ней хорошо относится. - Откуда ты знаешь? Ты что, знаком с директором? - Да, конечно. За год, что туда езжу, успела познакомиться. - Люсь, а почему ты начала туда ездить? Я помолчала. Вот мы и подошли к самому трудному. - Там жила бабушкина подруга. Мавис. У неё не было семьи. А на старости потребовался медицинский уход. Ну, её и определили туда. Я стала к ней ездить, её навещать. А потом... Я собралась с силами. Надо рассказать ему обо всём. - А потом я начала встречаться с одним мальчиком из параллельного класса. Его звали Грей. Он говорил, что потерял от меня голову. А мне казалось - что я от него. Это было как раз прошлой осенью. В общем, мы гуляли все выходные напролёт. - Так этому Грею повезло больше, чем мне! - Нацу! - Прости. - Я перестала к бабушке Венди по субботам. Меня никто не упрекал, ни она, ни моя бабушка. Но один раз моя бабушка всё же попросила меня поехать. Надо было отвезти лекарство. Что-то для сосудов. А мне так не хотелось! Мы с Греем столько всего напланировали на эту субботу! Я была расстроена. Рассказала ему. Мне так хотелось провести эту субботу с ним! И я предложила: "Может, ты со мной съездишь? Это не долго, до обеда только!" Он кивнул. Теперь я понимаю, что он не хотел. Но тогда я не заметила. Или не захотела замечать. Всё, чего мне хотелось, это быть рядом с ним. Нацу молчал. - Ты не ревнуешь?- спохватилась я. - Ревновал бы. Если бы у тебя была другая интонация. Эта мне не осень нравится. Рассказывай дальше. - А дальше мы приехали к бабушке Венди. Она вскочила с кровати, начала нас обнимать. Грей дёрнулся с отвращением, когда она до него дотронулась. Это я заметила. Но тут же оправдала его тем, что он просто не привык. Мне кажется, все легко оправдывают тех, кого любят. Бабушка Венди усадила нас, налила нам чаю. Грей не притронулся ни к кружке, ни к печенью. Сидел, смотрел мрачно в окно, не вникая в разговор. А потом бабушка Венди сказала: "Молодчина, Люсь, что приехала. Так я по тебе соскучилась. И по Лейко (Прим. автора: я просто придумала имя и всё ^^) - ужасно". Лейко - это моя бабушка, Лейко Сердоболия. Они жили раньше в одном доме в Измайловском. "Помню,- говорит,- как мы с ней по парку гуляли. Хорошо нам было, молодые, здоровые!" Я и говорю: "Да вы и сейчас молодая и здоровая!" Нацу, ты понял, почему я так сказала? - Я похож на идиота? - Грей вот не понял. Он как раз на меня посмотрел, как на идиотку, посмотрел. И одними губами повторил: "Молодая?!" Мне как-то не по себе стало, словно он меня в чём-то нехорошем уличил. И я заартачилась: "А что, говорю, сейчас разве не погуляете по парку?" Мне так хотелось доказать Грею, что она, может, и не молодая, но "как молодая" - точно! А она смеётся: "По парку,может, и погуляю". - "Нуи поехали,- говорю,- в следующие выходные в Измайловский парк. А маму попрошу, чтобы она бабушку привезла туда. Сюда не получится, её в маршрутке укачивает, а там - на метро". - "Милая Люси,- улыбнулась бабушка Венди,- у меня уже не те ноги. В парке, может, и погуляю. Но до парка не доберусь". Грей приподнял брови: мол, довольна ты? Нет, я была недовольна. И брякнула: " А мы вас на такси отвезём!" Грей аж побледнел. - Ну, я бы тоже на его месте,- вставил Нацу,- это же сколько стоит из Подмосковья на такси до Измайлова? - Полторы тысячи рублей,- отчеканила я. - До не фига же. Но я бы нашёл,- поторопился добавит Нацу,- наверное. Я вздохнула. - Бабушка Венди стала меня убеждать, что, мол, дорого, не надо. А для меня это - как барьер. Ты же видишь, какая я? - Упрямая. - Точно. - Как коза Розка. - Розка - это корова. Ты ж читал в детстве "Папу, маму, восемь детей и грузовик"? В общем, я начала её переубеждать. Что, поездка. И когда она уже почти согласилась, Грей сказал мне: "Давай выйдем?" Мы вышли в коридор, и он спросил: "Ты с ума сошла? У тебя есть три штуки?" "У меня полторы,- говорю,- ты мне не дашь взаймы?" Он взвился просто: "Хочешь потратить три штуки, чтобы две бабульки посплетничали о тебе же на скамейке? Они что, по телефону не могут это сделать? Бесплатно!" - "Грей,- говорю,- они не виделись кучу лет. Обе будут счастливы". А он цедит: "Да я смотрю, ты наизнанку вывернешься ради их счастья... Торчишь тут, слушаешь архинею, которую они несут. Тебе что, правда интересно слушать, как она пересказывает программу "Пусть говорят"?! Кружки их облизываешь. Ты хоть видела, что в твоей кружке белые следы от кефира?" - "Я их смыла!" - "А кипятком обдала? Ты представляешь, сколько тут инфекции!" - "Не хочешь, не пей",- растерялась я. "Как же, не пей!- горько сказал он.- Вы же потом мне устроите. Ах-ах, не уважил, не попил чайку. Да даже если не пить. Она же обниматься сразу полезла. Какого фига, а? Мне что, приятно это должно быть?" В общем, я разозлилась ужасно. Я помолчала и продолжила с трудом. - Если бы я не разозлилась, всё могло бы быть по-другому. Но я закричала: "А что в этом неприятного?!" Как бешеная заорала. И он тогда в ответ заорал: "Да меня тошнит от твоей бабки! От её чая, от всего этого вонючего места тошнит! И если ты в следующие выходные хотела покатать двух вонючих бабок за моё бабло, то могу сказать только одно - иди ты!" Знаешь, я только тогда поняла, какой он на самом деле. "Сам,- говорю,- иди. На все четыре стороны". Он и свалил. В сторону остановки. Тут же. - Всё? спросил Нацу. - Нет,- хмуро ответила я,- я вернулась к бабушке Венди. Она слышала последнюю фразу Грея. Что его от всего тошнит. Я попыталась её как-то переключить, разговорить. Но по её глазам было видно - она всё перебирает в памяти слова этого придурка. Наконец, я уехала, пообещав, что или найду недостающие полторы тысячи, или накормлю свою бабушку средствами от укачивания и притащу сюда в следующие выходные. Бабушка Венди обняла меня на прощанье. Но так, осторожно, как будто боялась, что мне это тоже противно. Той ночью она умерла. Сердечный приступ. Мы помолчали. - Да,- наконец, сказал Нацу,- сказать тут нечего. - Мне тоже нечего было сказать. Долго ещё. - Т ы ощущаешь свою ви... Ну... как бы... у тебя есть чувство ви... короче, ты поняла! У тебя есть это чувство? - А ты как думаешь? - Слушай... не знаю. Это может быть совпадением. - Да, бабушка тоже так говорит. Она даже пытается вспомнить её так, знаешь, легко, ну, типа, к слову пришлось. - Может, правда к слову приходится! - Может, и приходится, Нацу, но только мне каждый раз больно. - Бедный ты мой человек. - Да нет,- я улыбнулась через силу,- всё о'кей. Я себя вполне контролирую. Просто бывают моменты. У бабушки есть чемодан с париками... - Люсь, погоди! Ну правда же! Это же вполне может быть совпадением! Она ведь могла расстроиться по любому поводу! - У бабушки есть чемодан с париками,- продолжала я,- бабушка Венди работала костюмером в Театре "***". И вот эти парики - всё, что осталось от бабушки Венди. Я даже смотреть на них не могу. - Люсь. - Ну? - А к кому ты ездишь сейчас? - Да ко всем подряд. - И... только не убивай, ладно? Зачем? - Как я тебя убью, мы по телефону разговариваем? - Интонацией своей. Молчанием. Так зачем? Я молчала. Не потому что хотела убить Нацу, конечно. Я давно научилась относиться снисходительно к людям, которые не были внутри моей ситуации. Просто думала, как объяснить... Сама-то я считала эти поездки чем-то вроде наказания. Мне не хотелось туда ездить. Там вещей, от которых начинало болеть сердце, было гораздо больше, чем в чемоданчике за шкафом. Её бывшая соседка, её кресло в холле, её стул в столовой, её любимые тряпочные цветы в вазе у телевизора, её любимые собаки, которых она подкармливала, её любимый маршрут для прогулки - мимо амбулатории, через детскую площадку. Каждый раз, когда мы гуляли мимо этой площадки, мы шутили. "Ну что, бабушка Венди? С горки скатимся?" И она каждый раз придумывала что-то новенькое, вроде: "Нет, сегодня мокро и грязно!" или "Нет, на мне парадно-выходное платье, Люси!" - Ладно, попробую угадать,- подал голос Нацу,- ты типа обета дала, да? - Да,- с облегчением согласилась я. Пусть считает обетом. Словно "наказание" ему явно не понравится. Начнёт спорить, доказывать... Зачем? - А мне с тобой можно? Я подскочила на стуле, оперлась руками на стол, свалила карандашницу. - Нет! Не надо! Ни в коем случае! Второго такого раза я не переживу! - Да перестань, я не брезгливый. Могу и из кружки кефирными разводами попить. - Нет, Нацу, не надо! Т ы что, ещё не понял? Это совсем не фан! - А я не хочу быть для тебя только "фаном",- сказал Нацу,- я хочу быть с тобой всё время. Даже, когда тебе не слишком весело. Что ты там говорила про "жизнь - серьёзную штуку"?