На что похожа любовь?

       Фестиваль проходил там же, где мы были с Нацу на выставке - в ДДТ на Парке культуры. У входа висело объявление-растяжка с названием фестиваля, а у кассы толпились люди. Мы с мамой прошли по пригласительным, которые Нацу взял для нас у своей мамы.        - Ваше представление будет в этом углу,- сказала та самая тётенька, которая месяц назад записала в программу наш с мамой интерактив.        Я знала, что её зовут Леви и что она организатор детской программы на фесте, а она обо мне ничего не знала. Ну, кроме того, что я буду представлять сказки своей мамы.        Мама сидела тут же на стуле. И стоило мне отвернуться, как она быстро приподнималась и отодвигала стул назад на один шаг. Потом ещё на один. Мама потихоньку от меня удалялась и пятилась в угол, думая, что я не замечаю её детских игр.        - Как дойдёшь до кофейного автомата, возьми мне капучино,- громко, через ввесь зал, сказала я.        Она покраснела, подскочила и вышла за кофе. Да, от мамули сегодня проку будет как от воздушного шарика, который мне вручили при входе на фест. Нужен Нацу, нужен Нацу.        Но его не было. Пока не было. Времени ещё было полно, мы с мамой пришли на фестиваль заранее. Я тащила сумку с реквизитом, в которой были всякие тряпки, деревянное дерево, стимулирующее лес, красные нитки, символирующие огонь (тут у меня были большие сомнения, но Нацу и бабушка в два голоса меня убедили, что это очень-очень похоже на огонь), и два резиновых мячика, символирующие мой страх и волнение.        Пока мы волокли всё в наш зал, минуя лотки с книгами, маму, как репейник, попытались отцепить от меня какие-то знакомые из книжного мира. Однако я прошипела: "Только попробуй сбежать, предательница мышиная!" - и она с несчастным видом потащилась за мной. Как будто корова, которую на базар ведут продавать.        Зря мы притащились так рано, на "нашем" месте бегали какие-то весёлые девицы в париках и с красными носами и выкрикивали что-то задорное, веселя толпу детей вокруг.        - Надоели мне эти индюшки!- вдруг сказал мальчик лет восьми рядом со мной.        И я вдруг похолодела. Если ему надоело это веселье, то что он скажет про меня с моим спектаклем? "Надоела мне эта мрачная гусыня?" У-у-у! Зачем я в это ввязалась?! Где Нацу?        Я оглядела людей, пришедших на книжный фестиваль. Кто-то рассматривал книги на лотках, кто-то протягивал деньги, кто-то слушал выступление какого-то писателя с микрофоном. Вдруг я увидела в толпе маму Нацу. Я не видела её в жизни, но Нацу показывал мне фото с презентации очередного номера журнала "Переплёт". Я рванула к ней.        - Добрый день, меня зовут Люси, извините, а Нацу здесь?        Она растерянно посмотрела на меня и промямлила какое-то приветствие.        - Мы выступаем вместе,- растолковала я,- он мой аккомпаниатор!        - А-а,- протянула она, но по её лицу было видно, что она всё равно не понимает, о чём идёт речь.        - Аккомпаниатор, который играет ногами,- сказала я в отчаянии.        - Это он может,- откликнулась мама Нацу,- но я не знаю, где он. Дать вам его мобильный?        - У меня есть, просто телефон недоступен.- я топнула ногой и выпалила.- Надо было его у меня оставить с ночёвкой!        Мама Нацу посмотрела на меня как-то странно. Но не успела я объявить ей, что имела в виду совсем другое, к ней подлетел какой-то бородач, стал обнимать, что-то говорить про успех "Переплёта" на Фейсбуке, и я ретировалась в свой зал. Мамы по-прежнему не было. Наверное, она отправилась за кофе в Чили, или где там его выращивают.        "Индюшки" надували теперь воздушные шарики. Длинные и узкие. Вредный восьмилетка взял в руки один, коричневого цвета и со смехом стал обсуждать с другом, на что похож этот шарик.        - У вас три минуты!- сказала мне Леви, непонятно откуда вылетевшая, и тут же побежала дальше.        - Подождите!- окликнула я её.- Мне нужен стол!        Она обернулась на меня. На её лице было написано удивление, словно я попросила космический корабль.        - Реквизит разложить,- объяснила я.        Она кивнула, и через минуту дядька в синем комбинезоне принёс мне стол.        - Я вам и стул захватил, надо было?- спросил он.        - А? Да, да... наверное,- пробормотала я.        Я была в ступоре. Нацу не было. Мама тоже усвистела. «Индюшки» закончили свои прыжки и, послав детям воздушные поцелуи, убежали. Дети потоптались на месте и начали собираться вокруг моего стола. Я села. Достала из сумки дерево.        - О!- заговорили они.- Это что?        - Лес!        - Какой же лес, если это одно дерево!        - А где вы его купили? Тут? А почём? Я тоже такой домой хочу! А почему в нём дырка? В нём кто-то сидел?        Поморщившись, я достала нитки, символизирующие огонь.        - А что это?        - Огонь!        - Ха-ха! Какой же огонь! Это же нитки!        - А где вы их купили?        Я обвела взглядом зал. Нацу не было. Зато была Лисанна. Она смотрела на меня и стучала пальцем по наручным часам.        «Он просто опаздывает»,- сказала я себе. Как мантру, повторила несколько раз. Гул вокруг меня нарастал. Дети хотели знать, где я купила дерево и нитки. Кто-то уже вытащил из моего пакета шарики для снятия стресса и стал или кидаться друг в друга.        «Смирись! - сказал кто-то внутри меня, и, наверное, его принято называть голосом разума, только я никогда не думала, что у моего разума такой печальный голос.- Ты всё это уже переживала в детстве,- напомнил голос разума,- вот это взлёт ожидания, а потом - падение. Не помнишь?»        Я не помнила. И не хотела вспоминать, не хотела отрывать взгляд от входа. Я была уверенна, что сейчас увижу, как он вбегает на руках.        И тут мне попали моим же мячиком прямо в висок. Бац!        - А ну прекратите все!- заорала я.        Дети стихли. «Ой-ой-ой»,- сказал с притворным ужасом вредный восьмилетка и вернул на место мои красные нитки, которые порядком успел запутать.        - Вот вас тут сейчас веселили,- начала я, как мне показалось, дружелюбным тоном, но сквозь него явно просвечивало что-то зловещее,- а я вам расскажу кое-что серьёзное. Вы не против?        - Люси!- услышала я поверх детских голов и увидела маму с двумя бумажными стаканчиками. На её лице был ужас. Неужели я собираюсь рассказать детям её новые сказки? Мама сама говорила ещё утром, что они «сырые», словно они были овощами на суп.        Да, именно я это и решила сделать. Безо всяких мышей и деревьев громким голосом я пересказывала мамины серьёзные сказки о том, что надо друг друга любить, верить и поддерживать. Дети слушали внимательно. Наверное, потому, что просто приятно переключиться со смешного на серьёзное. Человек ведь не может всё время хохотать. А вдруг у мамы и правда получилось написать что-то увлекательное... Не знаю. У меня в голове стучала только одна мысль: «Дети должны знать, что жизнь - серьёзная штука. Чтобы не вырастали в таких, как Нацу».        Когда я замолчала, мне захлопали. Ну, то есть не то чтобы зааплодировали. Так, редкие хлопки. Пара детей, мама и какой-то седой дядька в белой рубашке и синей жилетке.        - А кто автор?- крикнул дядька, когда хлопки смолкли, а к детям снова выскочили какие-то аниматоры в колпаках.        - Лейла Сердоболия!- объявила я и указала на маму.        Мама, конечно, смущённо заулыбалась, сказала мне одними губами «спасибо», а дядька проговорил:        - А! О!        И подбежал к ней, чуть не наскочив на её руку, по-прежнему сжимающую бумажный стаканчик. Извинился, взял осторожно под локоть и вывел из зала.        «Издатель,- поняла я,- надо с ними, что ли, пойти... Сейчас купит у неё сказки за пять копеек. И права попросит на двадцать лет. А мама на радостях всё и подмахнёт».        Я подняла сумку, сделала шаг и поняла, что сил у меня на то, чтобы пойти с ними, не было. Я ощущала опустошение. И боль от предательства Нацу.       Всё было именно так, как и предсказала эта Лисанна. И почему я её не поверила? Просто потому, что она была в шортах, которые я в жизни не куплю?        Я вышла из зала. Странно, сумка не казалась мне такой тяжёлой, когда я тащила её на выступление. Я прошла мимо нескольких лотков с книгами и снова увидела толпу детей. У всех были в руках карандаши и маленькие книжечки. Я узнала флипбуки! Оказывается, тут проходил мастер класс по тому, как рисовать в них мультики. Я спустила сумку с плеча, нащупала в боковом кармане свой флипбук. Усмехнулась.        Дура наивная. Надо же было такое придумать: «На что похожа любовь?»        - Дайте и мне карандашик,- попросила я у ведущей мастер-класса и, присев рядом с детьми, которые рисовали мультики в уголке альбомчика, написала в своём флипбуке три слова: «Боль». «Разочарование». «Одиночество». Зачеркнула «разочарование». Написала: «Ярость».       Всё, с любовью закончим.        Будем деловыми. Сейчас мама заключит контракт на сказки, и я переверну эту страницу в своей жизни, оставлю в прошлом и фестиваль, и зубного, и кафе на берегу озера, и Нацу. Вот только как теперь я буду ездить в дом престарелых? Как посмотрю на остановку, где мы с Нацу пили чай с корицей из его термоса и смеялись?        Ну ничего, я и раньше заставляла себя туда ездить насильно, так что мне не привыкать бороться с собой.        Вот и мама. Идёт, улыбается. Только в руках у неё не белые листочки формата А4, исписанные условиями договора, а пакет с какими-то чёрными тряпками.        - Это что, мама?        - Это... э-э... так... костюм.        - Какой костюм?!        - Женщины-кошки.        - Женщины кого?! Откуда? Ты с ума сошла? А где договор?        - Какой договор, Люси?        - Ну вот тот дядька в жилетке, он разве не издатель? Разве он не предложил тебе договор?        - А, нет, это же Макао! Мой друг. Он писатель тоже. И переводчик. Сейчас занимается комиксами. Пойдём, я тебя с ним познакомлю. Ему, кстати, очень понравилось твоё выступление. Он сказал, я могу гордиться тобой. Спасибо, дорогая!        - Костюм,- повторила я,- женщины-кошки... дорогой ведь, наверное...        - Ну, Макао сделал мне скидку,- замялась мама.        Я села на корточки, уткнулась лицом в колени и заплакала.        Всё было тупо. Всё было напрасно.        И всё - из-за Нацу.