Вечера на хуторе близ Биндюги

Куда бы ни уплыл моряк От смерти не уплыть ему И ждет его зеленый мрак Пока моряк на берегу Hо в эту ночь он не один До гроба пьян и вдрызг любим Она целует без конца Его безумные глаза ©

      — Ты стал больше пить, — вынув гвоздь изо рта, Сегерим вколотил его в крепление, которое они собирали. Оно должно было стать опорой для площадки вокруг гигантского ствола дерева.       — Видения стали чаще появляться. И я становлюсь рассеянным, а мне это не нравится, — Седрик оперся о столб и сложил руки на груди.       — А хмельным ты не рассеян? — усмехнулся эльф.       — Хмельным, я хотя бы не застываю внезапно, смотря в пустоту и распугивая окружающих.       — И что, что-нибудь важное увидел? Не зря же наверно они участились. Помоги, — Сегерим отложил молоток и развернулся к стопке досок, вытаскивая сразу две.       — Ну, например, что Мориль сегодня спалит курицу, или…       — Блять! — съехавшая доска приземлилась Сегериму на ногу.       — …что ты уронишь на себя доску.       Друг недовольно зыркнул на Седрика:        — А ты не подхватишь! Ужинать, значит, сразу в трактир пойду…       — Господа! — раздался рядом женский голос.       Эльфы обернулись.       — Вы позволите утащить у вас несколько досочек небольших? — лучась задором, на них взирала Не Местная.       — Насколько небольших? — уточнил одноглазый.       — Вот таких, — дева не широко развела руки, — можно даже не совсем целых. — И инструменты!       — Вперёд, вон в куче поломанные возьми, — Сегерим неопределенно махнул рукой в сторону.       Он отошел подальше от дерева и окинул то взглядом:        — Хороший пост получится, можно еще один этаж сделать. Скажи мне, мой пьющий ведун, чего ты не предложил нам эту идею раньше?       — Не разводилось столько нечисти в округе, вот и не было нужды. Что-то будет здесь плохое, Сегерим, — прищурившись, Седрик наблюдал, как дева вытягивает несколько деревяшек и пытается уместить их в руках.       — Это видения тебе твои говорят? — эльф проследил за взглядом друга. — Зачем ей доски?       — Это мне наблюдательность моя говорит. Нечисть плодится там, где всякое дерьмо происходит, она чует, — Седрик стал выбирать гвозди из ящичка. — Я, вон, накеров уже два гнезда нашел, осьминог на болоте растёт как гриб. Мне кажется, видения, они тоже… чуют. Вот и зачастили.       — Седрик, — Сегерим заглянул другу в глаза, — так посмотри, а? Один раз. Может здесь правда случится беда? Комендант что-то затевает, — приглушил он голос.       — Нет, — Седрик жестко сжал губы. — Нет, и не проси. Стул делать будет, — добавил он.       — Что?       — Стул. Или стол, — эльф задумчиво сравнил длину гвоздей.       К ним подошла довольная Не Местная, в обнимку с добычей. Седрик протянул ей молоток.       — Спасибо! Я верну скоро. Сюда суй, — она повернулась к нему боком, выпятив бедро. Эльф недоуменно оглядел её.       — Ну в штаны сунь, у меня же руки заняты, а то еще уроню!       Рядом совсем не по-эльфски заржал Сегерим.       Седрик аккуратно отогнул край штанов и просунул туда рукоятку молотка.       — Женщина, давай я лучше помогу тебе их донести, а? — улыбаясь он поднял на нее взгляд.       Дева кивнула. Седрик ссыпал гвозди в карман и забрал у неё доски.       — Ко мне несём! — она направилась в сторону берега.       Эльф шагнул было следом, но Сегерим удержал его.       — Я сделал Мориль предложение, — произнес он, и как-то испытующе посмотрел.       — Рад за тебя! — Седрик искренне улыбнулся, но под напряжённым взглядом друга улыбка растаяла. — Я постараюсь, — сдался он. — Хотя ты и знаешь, что я не могу выбирать.       — Спасибо, — Сегерим сжал его плечо. — Ну, раз ты спас меня от ужасного ужина дома, — продолжил уже весело, — то я оплачу твой! После заката жду в таверне.       Солнце шпарило во всю, и от мелководья, казалось, шел пар. Седрик сгрузил доски возле развалин дома и посмотрел на Не Местную.       — И что теперь?       — Ничего, спасибо. Можешь идти. Гвоздики только оставь, — она протянула ладонь и эльф ссыпал в неё гвозди. Вынув молоток из-за пояса, Юланта сложила всё на землю.       — Ты собралась заколачивать крышу? — он отошел на пару шагов, рассматривая фронт работ и затаив хитрую улыбку.       — Нет, крыша мне не мешает, пока тепло. А в дождь даже свежо, — дева сложила руки на груди. — Стол буду собирать.       Мужчина обернулся, сделав вид, что несказанно удивлён. Юланта предупреждающе выставила руку.       — Не смотри на меня так, я в шесть лет маме помогала сарай строить! Так стол сколочу уж как-нибудь. Мне маленький нужен.       Эльф приблизился к ней и демонстративно окинул насмешливым взглядом: ростом ему чуть до плеча, тонкокостная, бледнокожая, с обгоревшими на солнце плечами и носом. Одним словом — чахлик.       Юланта в ответ отставила вперед ногу, перенеся опору на бедро, прищурилась и поджала губы в полуулубке, став похожей на дерзкую лохматую лису.       — Почему нельзя было просто попросить? Меня или Сегерима, да вон хоть краснолюдов из кузницы.       — Не хочу быть должна? Мне проще самой сделать.       Седрик закатил глаза и, капитулируя, поднял руки.       — Если правда хочешь помочь, то можешь, конечно, сделать его сам. Я буду признательна, — она внезапно сменила тон. — С меня булки или пирог!       Седрик улыбнулся:        — И лестницу твою убогую починю. Того и гляди, уронит тебя накерам в лапы.       — Что не так с моей лестницей?!       — Она шатается.       — Подо мной не шатается, — Ланта внезапно изменилась в лице. — Седрик! Ты лазил ко мне домой?! — она возмущенно треснула его по предплечью.       Не ожидавший таких эмоций эльф, рефлекторно втянул голову в плечи.       — Да какой это дом, — попытался оправдаться он, — я должен был знать, что ты затеваешь, вдруг там контрабанда.       — Уганда! Вдруг там тру… бельё моё раскидано! — она снова шлёпнула его, угодив в подставленное плечо. — Ну что ты за эльф такой!       — Нет там трусов, я внимательно смотрел, — Седрика трясло от смеха, — да что ТЫ за женщина такая, сначала заставляешь меня валяться под кустом, потом спаиваешь, а теперь бьёшь!       Юланта задохнулась притворным возмущением.       — Да ты сам кого угодно споишь! И под кустом я не… — она внезапно стушевалась, отошла и, задумчиво потирая шею, стала разглядывать облака, — слушай, а на обрыве… Я нормально себя вела?..       — Не знаю, я был не многим трезвее тебя, — Седрик сделал невозмутимое лицо и стал подбирать досочки для столешницы. — А что?       — Да мне просто привиделось всякое. То ли снилось, то ли нет… —  Юланта была почти уверена в реальности тех ощущений. На утро, едва проснувшись, она тихонько ушла, оглушенная похмельем и образами. — В любом случае, я была пьяная и мало что помню! Так что извини, — дева искоса посмотрела на пальцы эльфа, крепившие гвоздь. И воспоминания ушатом обрушились на неё, остро отдаваясь там, где эти пальцы касались.       — За то, что привиделось, или за то, что не помнишь? — Ланта поймала настолько хитрый взгляд Седрика, что вдруг ясно поняла — он тоже все помнит, и ни черта ей не приснилось!       Она покраснела до ушей. Надо было срочно что-то делать, чтобы не чувствовать себя перед ним смущённой девчонкой.       Эльф ощутил, как от воспоминаний тепло разливается по телу и скручивается внутри в возбуждение.       — За то, что могла неприлично трогать тебя за… — дева мялась, подбирая слова, — уши.       Седрик промахнулся молотком по гвоздю.       — Уши? — он удивлённо воззрился на неё.       Юланта поняла, что выбрала верный маршрут и села на любимого конька. Напустив серьезный вид, она подошла к сидящему эльфу.       — Я понимаю, что уши для вас, вероятно, сакральная часть тела, — вкрадчиво начала дева, сделав невинные глаза. — Но Седрик, ты — мой первый эльф! У меня возникло такое желание..!       Седрик напрягся, чувствуя подвох в её словах. И дело было, скорее, в этой интонации с тоненькой издевкой. Он не мог понять — оскорбиться ему или рассмеяться, потому что дева, и правда, с восхищением разглядывала его уши. Да и что значит — первый эльф?       Причудливая Не Местная продолжала удивлять его своей манерой поведения: то неприкрытым заигрыванием с ним, то смущением, то опасливым и брезгливым взглядом, который бросала на мужичьё или деревню. Непредсказуемая, словно она не может выбрать одну линию поведения, или то и дело прикрывает что-то, усердно подавляемое.       — Тебе говорили, что ты контуженая?       — Шепчутся в городе, слышала, — она засияла довольной улыбкой.       Седрик покачал головой.       — Сейчас у меня желание — сделать тебе стол. А о двусмысленных выражениях, — эльф понизил голос, — первом разе, ушах и не только, мы поговорим позже, когда пригласишь к этому столу на пироги. — Говоря это, он довольно наблюдал, как с каждым его словом меняется выражение ее лица, от самоуверенного до растерянного, с жарко блеснувшими глазами. Седрик мысленно усмехнулся — ему тоже не сто лет!       Юланта сверзилась с воображаемого коня и предпочла ретироваться на чердак, оставив эльфа стучать молотком.       Там она успела пять раз блаженно вспомнить и десять раз пожалеть о той пьянке, потому что не могла определиться, как теперь себя с ним вести. С одной стороны — ничего криминального не произошло, всё можно замять если надо. Но надо ли?       Одно дело — в шутку заигрывать с одним из самых видных обитателей деревни, будучи уверенной в его адекватности и доброте, и, хоть так ощущая себя в своей тарелке в этом безумном средневековье.       И другое дело — дошутиться всерьез. Он эльф, которому лет в десять раз больше чем ей. Настоящий, мать его, эльф! И что там у него в голове, не ясно. Переспит она с ним, вдруг, и… И вот на этом месте мысли застревали.       Вдруг что? Седрик перестанет с ней общаться? Она успела его немного узнать и это не было в его характере. Она поняла, что больше всего её пугает мысль оказаться не интересной Седрику. Именно в том самом плане.       И дело было не в том, что её остроухая абстрактная мечта пошла с ней на контакт именно в его лице. Мысленно сравнивая его с Сегеримом и каким-то эльфом из города, Юланта признавала, что у Седрика особый шарм. И это не пары алкоголя.       Сегодня вечером, вернувшись от Не Местной, эльф твёрдо решил исполнить обещанное Сегериму. Тот прав, стоит прислушаться к видениям, раз они так участились. В городе явно собирались тучи и могли молниями ударить не только по жителям, но и по скоя’таэлям, что скрывались в лесу.       Можно было бы не пить несколько дней, ожидая, что видения, не встретив блока, начнут прорываться чаще и он найдет нужное. Но это был долгий способ, хоть и довольно комфортный. А можно было спровоцировать их. В отличие от алкоголя, который рассеивает внимание и подавляет чувства, наркотики имеют силу порождать образы и обострять восприятие. Он уже делал так несколько раз. И каждый раз зарекался повторять. А потом пил не просыхая неделю, стараясь заглушить как видения, так и чувства, что они оставляли в нём.       На всякий случай, дверь Седрик не запирал. Он отодвинул сундук, прятавший вход в подвал и, взяв масляную лампу, спустился вниз, в свой склад. Пошарив в шкафу, нашёл травы и зажёг их в плошках по периметру комнаты. По подвалу разнёсся специфический аромат. Другими эльф набил курительную трубку вместо табака; усевшись посреди комнаты он расслабился и закурил. Изо всех сил надеясь, что сегодня всё обойдётся.       Минуты текли, комната стала медленно заполняться белесым дымом. Седрик же уже знал, кто скоро причалит к ним в порт, на какую цену Гарвена сторгуется за рулон шёлка и как нежны будут эти простыни…       Туман стелется по подлеску, эльф дрожит от этой влажности и сильнее укутывается в стёганку. Уставшие глаза вглядываются в ночной лес… Хочется есть и спать.       Он бежит, старается успеть за мячом, еще немного, чуть-чуть! Нога попадает в ямку и острая боль прошивает лодыжку. Седрик морщится. Страх сковывает колотящееся сердце — ему наверняка влетит от матери!       Огонь, бушующее пламя в груди, родное, горячее, оно рвется наружу, хочется открыть рот и выпустить этот жар. Но в лицо бьёт ветер, остужая, а душа заходится в эйфории от скорости… Он чувствует, что летит. Летит, а внизу простираются луга, деревня и копошащиеся точки. Ярость, долг, азарт, всё смешалось внутри.       Жгучая боль во всем теле: ногти, рёбра, лицо. Поток холодной воды падает на спину и стекает по нему. Тело дрожит. От боли и холода. Ледяная вода тушит боль, но лишь на мгновение, что бы тело огласилось новыми взрывами, а суставы скрипели на изломе.       Эльф открыл глаза, но перед мутным взором продолжали собираться образы, а комната совсем заполнилась дымом. Неловко поднявшись, с замирающим сердцем, шатаясь он направился к стене. Надо успеть, пока он ещё осознаёт себя.       Пальцы свело судорогой, ребра болят так, что трудно сделать вдох. Кто это? Стражники? Знакомые лица. Значит Флотзам, я во Флотзаме. Вот оно, вот…       На секунду он почти теряет сознание, но дрожащей рукой шарит по стене, и нащупав кожаные ремни, наматывает их на руки. Больше, до локтя…       Уже висит или ещё идёт? Успел?.. Ступени, что ведут наверх… Надо сделать глубокий вдох… в воздухе витает запах мыла и ароматного масла для тела. Он завораживает. Ланта… Вот она, у окна — почти обнажена, блики от света свечи, играют на её светлой коже. Хочется прикоснуться к ней. Нет, не так, хочется целовать и прикусывать её кожу, всасывать в себя её нежные губы и наконец, глубоко войти в неё, двигаться, двигаться… не останавливаясь. Нужно услышать крики и громкие стоны удовольствия. И я услышу. Неконтролируемое раздражение снова одолевает, эта бестия постоянно выводит из себя, но что она сделала? Не помню… Одежда и снаряжение отправляются на пол, там им место.       Девушка оборачивается и вскакивает, её глаза расширяются от удивления, а красивые губы размыкаются — чувственный рот, что не давал мне покоя все дни. Хочется, наконец, заставить её заткнуться единственным способом.       Удивлена? Напугана? Хорошо, это заводит ещё больше. Её тело всё ещё влажное и пахнет чистотой. Губы — нежные, податливые — охотно отвечают на поцелуй. Мой язык уже внутри, исследует сладкую влажность. Заветный стон удовольствия будоражит. Быстро же ты сдалась… Вот так. Выгибайся ко мне на встречу, хочу посмотреть, чего ты стоишь.       Она стонет, извивается и трётся о моё тело, подобно змее. Её рука скользит по члену вверх и вниз, торопливо. Вот так, сжимай его и проведи большим пальцем по головке. Хорошая девочка. Подхватываю под ягодицы и сажаю на подоконник. Располагаюсь между ног, а она берет ими в плен мою талию. Ланта проявляет инициативу, лаская мои губы языком и гладя татуировку. Пока позволю, но я не привык быть ведомым. Одним движением вхожу в неё и слышу вскрик, он как музыка для моих ушей. Да, кричи как тогда, только для меня, я не буду глушить твои крики ладонью. Как же тесно и влажно… Ещё глубже, до самого предела… Чувствую, что вошел до конца. Куда ты отстраняешься? Больно? Ничего, скоро привыкнешь.       Нежная шея прямо передо мной, беззащитная и изящная. Я тоже люблю кусаться, и не только словами, и целовать, оставляя свои метки. Пусть все знают, что ты была со мной. Двигаюсь в бешеном ритме, теряя сознание от ощущений. Дева сильнее вжимается в меня, впивается пальцами в плечи, суматошно целует лицо. За её спиной, в окне виден большой, каменный город, перевожу взгляд на стекло. Вижу своё отражение — высокие скулы, губы изогнутые в дьявольской улыбке, тёмные пряди падают на правую сторону лица, под ними грубый шрам… глаза нет… Левый смотрит на меня насмешливо. Я всё продолжаю, и продолжаю двигаться в ней… Я уже близко, а Ланта подо мной дрожит от нахлынувшего оргазма.       — Йорвет! — хриплый возглас словно боевой клич. Страстный и громкий, он хлыстом ударяет по нервам. Ещё несколько толчков и я последую за ней.       — Седрик! — звонкий голос взрезает туман безумия.       Лицо обжигает пощечина.       — Седрик! Очнись!       Новая пощечина всколыхнула реальность, и та задрожала. Эльф потряс головой, пытаясь сбросить наваждение. Чьи-то тонкие пальцы стали быстро гладить его лицо: щёки, лоб, нос, снова щёки. Седрик постарался сфокусировать взгляд на размытом пятне перед собой. Юланта? Она взяла его за подбородок и встревоженно заглянула в глаза. Сердце совершило испуганный кульбит, показалось, что он снова в бреду. Седрик хотел дотронуться до неё, проверить, настоящая ли, но не смог. Рука оказалась крепко связана. Стоило сосредоточиться на этом, как вернулось ощущение ремней на коже, удерживающих его.       Мир вокруг медленно приобретал чёткость, дым от трав почти рассеялся, а в подвал просачивался свежий воздух. Но ощущение экстаза и желания, обуревавшие его минуту назад, ни куда не ушли. Седрик тяжело дышал и старался не смотреть на Ланту, в который раз возблагодарив эти ремни и самого себя за предусмотрительность.       — Что это было, наркоман ты хренов?! — противореча своему тону, она нервно погладила его плечи и стала разматывать руку.       — Стой, — Седрик дернулся, сопротивляясь. — Не надо пока! — дева замерла и недоуменно посмотрела на него. — Это видения. От видений. Выйди, подожди наверху. Я сам потом.       Взгляд Юланты стал еще более недоуменным и сочувствующим, но она всё же отстранилась.       — Точно? Справишься сам? У тебя тут вонь такая, что я боюсь тоже скоро окосеть, — она окинула его внимательным взглядом.       Седрику вдруг стало неловко, от осознания, что у него всё еще стоит, пускай это были и не его эмоции. И не объяснишь же ей… «Извини, это не моё»? «Я мысленно трахал тебя в теле Иорвета и возбудился»?       — Дай мне несколько минут, — произнес он.       Придя в себя и поднявшись в дом, эльф обнаружил Не Местную сидящей за столом и за обе щёки уплетающей его рагу. Встретившись с ним взглядом, она смутилась.       — Господи, мужчина, это просто божественно! — она блаженно застонала, а Седрик вздрогнул. — Если это готовил ты, то я уже влюблена! Кто это? Кролик? Да с морковочкой…       — Заяц, — вышло как-то хрипло, Седрик прокашлялся и натянуто улыбнулся.       — Прости, что нагло ем твою еду. Я пока нервничала за тебя, хотела чай заварить, но наткнулась на мясо. И не удержалась, — Ланта отставила тарелку и виновато развела руками.       Эльф обошел стол и зажёг огонь в печи.       — Зачем ты пришла… так вовремя? — он поставил воду кипятиться и сел рядом.       — Вообще, я хотела узнать, какие пироги ты любишь, чтобы вдруг не принести что-то невкусное, в благодарность за стол. Зашла, а тут запах странный и кумар валит из подвала. Ты правда, в порядке? — дева участливо взяла его за руку и усмехнулась. — Выглядишь потрёпанно. И дрожишь, — она потерла его плечо.       «Потому что, после такой сцены я хочу уложить тебя на этом полу».       Эльф не отвечал несколько долгих минут, глядя в огонь.       — Это видения, эффект от них. Я не помню, рассказывал ли тебе… У меня есть дар, довольно гадкий, — Седрик поднялся и дрожащими руками стал заваривать зверобой, — эльфы называют таких Знающими. Знающие учатся управлять своим даром, у меня же навыков мало, и видения бесконтрольны.       Он поставил перед ней чашку и продолжил, опускаясь на стул:        — Обычно я подавляю их. Алкоголем. Он рассеивает внимание. Но сегодня, мне нужно было постараться кое-что узнать.       — Узнал? — Ланта отхлебнула чай и привалилась к Седрику боком.       — Не то, что хотелось бы, — эльф обхватил кружку ладонями и прислонил к щеке.       — Предвидение, хороший дар, как по мне. Зачем ты его подавляешь?       — Потому что, мои видения буквально проходят через меня. Я их чувствую. Оказываюсь на месте одного из участников события. И ощущаю всё, что будет ощущать он. Боль, радость, голод, страх… Чаще это печальные видения.       — Всех чувствуешь? Это ужасно, — отставив свою кружку, Не Местная обняла его.       — Не всех, бывает, просто приходит знание, — Седрик усмехнулся, — например, курицу, которую сожгла сегодня Мориль, я не чувствовал. Только очень сильные видения приходят вместе с ощущениями.       — Я очень перепугалась за тебя, увидев в этих петлях, — прошептала она ему в шею. — Зачем ты это делал?       — Когда чужая боль или другие эмоции захватывают, я себя не контролирую, и могу бежать куда-то, натыкаться на предметы. В зависимости от того, какое видение стоит перед глазами. Поэтому я решил привязывать себя.       Он замолчал, глядя в окно. Сегерим уже наверно поужинал без него. Солнце село и на улице сгущались сумерки.       Легкий поцелуй коснулся его шеи.       — Седрик?       — М?       — Трахни меня?..       Это был один из тех моментов, когда она умудрялась его удивлять.       Эльф отставил кружку и перетянул девушку себе на колени. Ланта по-прежнему утыкалась ему в шею, обвивая руками талию, только прижалась еще крепче. Седрик ласково провел рукой по её позвоночнику, через ткань той самой жёлтой рубашки. Он осторожно отстранил её от себя, открывая обзор на лицо и шею. Глаза Юланта держала закрытыми. Эльф невесомо погладил шею и ключицу, медленно обвел небольшую грудь.       — Теперь ты стесняешься смотреть на меня?       — Нет, просто сосредотачиваюсь на ощущениях, — прошептала она и откинула голову назад, подставляясь под прикосновения вернувшихся пальцев.       Поглаживая шею у затылка, второй рукой Седрик развязал узел её рубашки, и откинул полы, открывая грудь. Мягкие губы эльфа коснулись кожи, медленно целуя. Ланта мелко задрожала и судорожно выдохнула.       Седрик обхватил талию девушки и резко притянул к себе, накрывая влажным ртом сосок и пробуя его языком. Томный стон разнесся по комнате.       На пороге послышались шаги. Эльф вскинул голову к открывающейся двери. Юланта пискнула, запахивая рубашку, и соскользнула с его колен. В дверях показался Сегерим.       — Седрик, я ждал тебя на ужин, но… — он замолк и обескураженно оглядел их.       С криком: «Я пойду!», Ланта ужом проскочила мимо Сегерима, выбегая из дома.       — Если ты еще не поужинал, то я скоро подойду, — Седрик укоризненно посмотрел на друга.       — Да, я вернусь в таверну тогда, — Сегерим понимающе улыбнулся и вышел.       Седрик притворил за ним дверь и, витиевато выругавшись, ударил по стене кулаком.