Белая, загорелая, но всё же белая, Смелая, щурит солнце в глазах отражения Звонкая, засмеется и мне снова радостно. Гибкая, обошла все капканы сердечные… Скоростью опасных горных рек Забурлила в жилах алая, Быть с тобою рядом целый век — мало мне! ©
Воздух выстуженной комнаты неприятно холодил пятку. Эльф спрятал её под покрывало и перевернулся на другой бок. В постели было неожиданно свободно. Он открыл глаза, прислушиваясь к звукам — неужели Не Местная все-таки сбежала, как только он заснул? За окном у изголовья кровати что-то прошуршало, глухо бахнуло об землю и выругалось шёпотом. Седрик расплылся в улыбке, а набежавшее было разочарование, отступило, впуская в душу любопытство и такую непривычную утреннюю радость кроме похмелья. Эльф спустил ноги с постели, босых ступней коснулся ледяной пол. Странно, там должна была быть шкура. Оглядев комнату он не заметил ни одной. Пол был девственно пуст и чист. Чист… Дверь в дом отворилась, пригласила ещё холода и сквозняка, закрылась. Седрик снова нырнул в постель и притворился спящим, из-под полуприкрытых глаз подглядывая за вошедшей Юлантой. Сгрузив брёвнышки, она задумчиво сложила их в очаге, потом переложила. Заозиралась, поковыряла в кармане, достала оттуда смятую бумажку, сунула её в дрова и постаралась поджечь огнивом. Взрыкнула раздосадованно. А потом, бодро обошла его дом, суя свой нос в баночки, кастрюльки, заглядывая в шкаф, под крышечки и полотенца, подпрыгивала, чтобы разглядеть что-то на полках. Выудила сковороду, довольно осмотрев её и взвесив в руке, яйца, молоко… И остановилась посреди комнаты, покусывая губу. — Спи-и-ишь? — Седрик промолчал. — А ты знаешь, что для блинов нужна мука? Не дождавшись его ответа, Не Местная вышла из дома. Подождав немного, эльф встал с кровати и прошлёпал к выходу. Натянув сапоги, он выглянул во двор. Искомые шкуры обнаружились на кусте сирени. А так же: на поленнице, двери сарайчика, заборчике огорода — везде, где можно было развесить. Все шкуры. Откуда она их только вытащила? Холод стоял собачий, предвещая морозную зиму. Благо, хоть день выдался сухим и ясным. Седрик похватал раскиданные меха и вернулся в дом. Разжечь, натопить, застелить, натаскать — несправедливо много действий для утра, если хочешь провести его с понравившейся женщиной за завтраком. Напитавшиеся свежестью и холодом шкуры, явно были выбиты от пыли. Создалось даже ощущение чистоты в комнате. Ну точно как в праздник. По дороге из пекарни, за Юлантой увязалась худющая собака. Ланта пыталась наступить на горло своей сердобольности, но глядя в добрые карие глаза и на побитый нос, не смогла отпугнуть. Пёс так и протащился за ней по всей Биндюге, просяще застыв у двери. Поколебавшись, она впустила его следом. Эльф явно успел оценить её попытки уборки, вернул всё на место и разжёг огонь. Сам же видимо, был в подвале. И Ланта занялась обещанными блинами, пританцовывая и напевая. Удивительно спокойный выходной, один из немногих, но она была рада посвятить его Седрику. В последнее время ей жутко не хватало всегда спокойного и доброжелательного эльфа. Гусселя тоже нельзя было назвать шебутным и злым, но он был не Седрик. Как минимум вдвое ниже и бородатее. Да что говорить, краснолюд — не эльф! И как-то не представляла себе Ланта уютные обнимашки с Эйнаром. И не только обнимашки… Ланта со светлой грустью вспомнила звездопад, пьянки на обрыве и теплые руки Седрика, широкие и крепкие плечи, на которые она то и дело ненароком старалась опереться или потискать. Как например, сегодня ночью. И совершенно невероятный запах, где-то между разными ароматами одежды, вещей, самогона, шерсти убиенных зверей и прочего, витал личный запах Седрика, почему-то на уровне груди. Широкой, но едва уловимой ноткой, то и дело ускользая и смешиваясь, и так хотело гнаться за ним, вынюхивая и внюхиваясь. Совершенно дурманящий запах, от которого туманило голову. Задумавшись, Ланта подпалила блин. Пришлось бросить его Кире — так про себя она назвала собаку. Привлеченный аппетитным ароматом блинчиков, Седрик забрал найденный пояс и поднялся наверх, вслушиваясь в завывания Не Местной. Оказывается, он скучал по ним, даже уши уже почти не страдали, потому что в душе он всякий раз смеялся. — Не слышны в садууу даажее шоооорооохиии! Всё здесь замерлааааа до утраааа! — Седрик прислонился к дверному косяку и с улыбкой наблюдал, как она наливает на сковороду тесто, ждёт немного, потом поддевает вилкой и ловко переворачивает. — Ееееслииии б знаали вы, как мне доороооогииии… — она мечтательно застыла, глядя в пространство. Запахло горелым, спохватившись, Юланта подковырнула блин и разочарованно нахмурилась. Эльф усмехнулся — такая домашняя и милая, невозмутимая в некоторых ситуациях, она всегда эмоционально реагировала на незначительные мелочи: сопровождала смешным возгласом падающую вещь, разочарованным стоном неудачу или неловкость. Вот и сейчас, подгоревший блинчик вызвал очаровательное выражение на белом личике. Горе-завтрак отправился… На пол?! — Ну вот, тебе первому перепало блинов! — сказала Не Местная кому-то рядом с собой. Увлечённый разглядыванием женщины, Седрик только сейчас обратил внимание на нового гостя. — Этот ещё откуда? — эльф воззрился на серую бородатую дворнягу, заискивающе виляющую хвостом. Ланта обернулась на голос. — Это Киаран. — Кто?! — Киаран, — она рассмеялась. — Да не настоящий, не волнуйся! Седрик облегчённо выдохнул: — А почему Киаран-то? — Потому что он собака сутулая! Ты знал, что он назвался мне тогда «Аинм»? Имя! Имя, блин. Так что, вот, знакомься — Киря. Скрывая пояс за спиной, эльф двинулся к Юланте и незаметно надел ей его на бёдра. Она так и застыла со сковородой в одной руке и вилкой в другой, разведя локти. — Это что? — Подарок. — Подарок? — Ланта обернулась, непонимающе взглянув на него. — Первая часть. Сегодня первый день нового года у моего народа. Я не готовился праздновать его с кем-то, но планы изменились, — он отошёл подальше, разглядывая, как сел кожаный широкий ремень. — Оставшуюся часть получишь вечером. Ланта изогнулась, осматривая обновку: — Неожиданно. Спасибо! А зачем здесь крючки торчат? — Чтобы подвешивать колчан и прочее, — он довольно улыбнулся, видя каким счастьем осветилось её лицо, когда вскинула на него взгляд. — У меня будет свой лук?! — Седрик кивнул. — Вечером пойдём на ярмарку. — Но мне нечего подарить тебе в ответ, — Ланта погрустнела. — Допеки мне наконец блины — это и будет мой подарок. Дева встрепенулась и с энтузиазмом вернулась к тесту. Седрик расположился на стуле, продолжая наблюдать за ней. — Блины, — она фыркнула, — вот уж подарок. Ты давно не ел блинов? — Очень давно. — Попросил бы Анешку, делов-то! — Я не люблю холодные блины. Это особый ритуал — их надо есть свежими, чтобы по дому разносился запах, а кто-то… — он сглотнул, — …родной подкладывал тебе их в тарелку и садился напротив. Не Местная бросила на него задумчивый взгляд. — А ты любишь со сметаной, мёдом или вареньем? Я вот со сметаной, но у вас тут сметана густая, не обмакнуть, — защебетала она. — Первые пять готовы! — Юланта поставила перед ним завтрак. — Ланта? — М? — она оторвала пол-блина от предложенных и запихнула в рот. — Собака не ест твой блин… Ланта обернулась на пса. — Киря! Не подводи меня! А ну жри! Пёс недоверчиво понюхал лежащий на полу завтрак. — Седрик, они вкусные, уверяю! — она бросилась к собаке, и подхватив блин, стала засовывать ей в пасть. Киаран отплевывал его обратно, задирая морду. — Жри блин, сказала! Вкусный блин! — Седрик же содрогался от смеха, украдкой отщипнув себе кусочек на пробу. — Киаран, мать твою, я сдам тебя Йорвету на шашлык! Жри, а то меня выгонят вместе с тобой! — неизвестно какой угрозе внял пёс, но покорно дожевал блинчик. — Вот видишь, — Не Местная торжествующе повернулась к эльфу, — всё съел! Седрик сделал невозмутимое лицо и кивнул: — Да, вполне убедительно. Аж за ушами трещало! Допекай, и садись ко мне. Пока Ланта выходила к рукомойнику, он быстро доел принесённые блины, на самом деле вкусные, но пёс, видимо, ждал чего-то мясного. Эльф переглянулся с собакой: — Вот такая она женщина, друг — без опаски в пасть, со своим ультиматумом. Киаран процокал когтями по полу и уселся возле Седрика, положив морду ему на колено. Говорящий взгляд уставился на тарелку. — Я смотрю, вы подружились? — Юланта ворвалась с улицы как свежий ветер. — Может оставишь его жить у себя? — она прошла к очагу продолжить готовку. — Смотри, у него даже шрамик на носу, похож на твой. Так и представляю, как будешь окликать его не лаять на соседей или приносить палку. Седрик с сомнением оглядел пса. — Боюсь, кое-кто этого не оценит. Да и, ещё чего доброго, я их путать нетрезвым начну. Закончив приготовление завтрака, Не Местная принесла новую порцию и села рядом. — Как блины? — она разлила молоко в кружки. — Очень вкусно! — эльф свернул блин треугольничком и обмакнув в варенье, демонстративно задвигал челюстью. — Только мне налей чего-нибудь покрепче. Ланта опечалено покачала головой: — Опять видения? — Похмелье. Но так я убью двух зайцев. — Блины с водкой на завтрак — та еще романтика, — усмехнулась она. Не Местная завтракала, рассказывала о своих вилохвостах, которых вылупилось двое, облизывала пальцы, смеялась, звала пса познакомиться с тёзкой — Седрик смотрел на это, подперев щеку кулаком, почти не вникая в суть сказанного. Было просто хорошо и уютно. Размеренное утро, которое не стучало по голове головной болью и не давило одиночеством. Даже солнце сегодня сияло на небе, не прикрытое облаками, даря поистине праздничный светлый день саовины*. Сколько уже в его доме не разносился веселый женский голос по утрам? Как давно он не сидел сытым на кухне, впитывая беседы и наслаждаясь полным желудком? Кухня тогда, правда, была гораздо больше, с весь его нынешний дом. Светлые колонны поддерживали потолок, а широкие арочные окна выходили в сад. Тот самый, от которого осталась пара одичавших кустов у обрыва. А сегодня весь его вид из окна — унылая деревня, с подгнивающими деревянными хатами, вытоптанная земля без травы, да полуголые людские мужики. И дом под стать — корявый открытый очаг, грубая мебель, рассохшиеся маленькие окна, тёмное дерево стен — Седрик не вешал на них трофеев, в попытке спрятать мрачность, он не выносил голов животных с остекленевшими глазами. Пожалуй, только те самые шкуры были украшением комнаты, и то в целях сохранения тепла и хоть какого-то уюта. Единственным светлым пятном здесь сияла Юланта. Неутомимой энергией и задорным смехом она пробуждала закопанные поглубже воспоминания и совершенно не уместные теперь желания, вроде как: валяться на траве не пьяным, а просто потому что захотелось, и плевать что скажут проходящие мимо; лазить по деревьям из удовольствия, а не из необходимости; бегать летом по кромке реки, наслаждаясь теплой водой и мягким песком под ногами… Немногим что, он позволял себе до её появления, были, пожалуй те редкие вечера, когда они с Сегеримом танцевали со шлюхами и вели куртуазные беседы. Седрик сам себе малодушно не признавался, что делал это не столько ради женщин, сколь в попытке обрести былую беспечность. — Мне тоже нужно сделать тебе подарок, а то так не годится! — Ланта заметила его рассеянную улыбку. — Скажи, что тебе нравится? — Ты уже подарила мне замечательное утро. — Ну да, — она облизнула палец, — лучший твой подарочек — это я! — и надув губы, шутливо вымазала их мёдом жестом коварной соблазнительницы. — Это провокация. — Нет, — Юланта невинно хлопнула ресницами. Седрик отодвинул табурет, вставая. — Не обязательно мазать губы мёдом, чтобы я тебя поцеловал, — подняв Ланту, он обнял её за талию. — Я изо всех сил стараюсь не ляпнуть про дракона, — она покраснела. Эльф заинтересованно посмотрел на неё и порывисто накрыл своими губами её рот. Ланта довольно простонала, обмякая в объятии. Неторопливо и ласково перебирая мягкими поцелуями пухлые губы, он втянул нижнюю, слизывая сладость и закончил поцелуй в уголке её рта. Неожиданно чуть отстранившись, дева отвела глаза: — Ты меня смущаешь, — выдавила она. — То есть, ты ехидничаешь всем подряд, провоцируешь, без мыла лезешь Киарану в жо… гхм… а теперь я тебя смущаю? Юланта усердно разглядывала шкаф, но не делала попытки выпутаться из его руки. — Это я на эмоциях могу и азарте. А сейчас — стесняюсь. — Даже после звездопада? — Седрик провёл носом по её щеке к виску. — Да… — она потянулась за новым поцелуем. Громкий «гав!» заставил вздрогнуть обоих. — Мне кажется, он ревнует тебя, — эльф коротко чмокнул Не Местную в губы. — Гав!!! — Киа… нет, это ужасно… пёс, прекрати, у меня голова и так чугунная! — Седрик выпустил Юланту из объятий и вернулся на стул. — Дева, где ты находишь себе сомнительных друзей? Утопец, заложник-авантюрист, вилохвост, ревнивая собака… — Это такая способность — спасать несчастных и одиноких, — развеселилась Ланта. — Они сами попадаются мне на пути! Седрик посмотрел на пса, оценив его, и побитый нос: «Мы с тобой похожи, да, приятель?» Покинув дом эльфа, Ланта собралась как следует выспаться наконец, вымыться, а уж к вечеру погулять на долгожданной ярмарке. Это был её первый настоящий средневековый праздник: с развратом, элем и скоморохами. Надо быть нарядной и как следует повеселиться, жаль, что холодно. Но можно будет спрятаться в трактире, и это прям чудесно, что ей есть с кем туда пойти и можно не бояться пьяных амбалов Лоредо. Спать в своём новом доме ей нравилось безумно: нежиться в мягкой, уютной односпальной кроватке, утопать в пуховой перине, лёжа на животе поглядывать в маленькое окошко со второго этажа, как по узкой улочке ходят интересно одетые человеки. А напротив, вьётся по фасаду дома красный узор барвинка, соединяя чужие оконца. Вот ставенки с цветочными узорами, милые шторки, и кто-то до полуночи жжёт за ними свечу. Из её окошка не было видно площади с мрачной виселицей, часто выступающей как сцена для заезжих артистов. Ланте виделась в этом особая ирония. Вот ты поёшь, воодушевляя и веселя людей, а вот ты висишь — сраженный этим воодушевлением и веселя их не меньше. Крошечная комната, которую сдавал ей местный «Мойша», была сплошь в книжных шкафах. Откуда во Флотзаме такое богатство, Ланта не ведала, но в который раз убедилась, что городок был не так прост, как казалось. Только, один мерзкий офицер пустил всё коту под хвост. Ланта платила Гусселю за комнату, помогала убирать, готовила на двоих. Интеллигентный весёлый дядька подбирал ей интересные книги по истории мира или культуре народов, а за ужином часто делился наблюдениями о том или ином городском происшествии, метко и едко характеризуя участников. Эйнар посмеивался над её дружбой с Седриком, предрекая скорую гибель того от инфаркта, ревности или красоты Юланты. На последнее, она усердно кивала. «Хоть ты его взбодрила, а то ходит со своей трубой и бутылкой, глаза все высмотрел и печень пропил. А ради чего?». Ланта тоже терялась в догадках, ради чего Седрик продолжает торчать в фактории, с его-то любовью к бомбам и капканам, да с умением слушать лес. Чудесным бонусом к хорошему отношению Гусселя стала скидка в городскую баню. Пусть чистота оной вызывала у Ланты не больше доверия, чем деревенский туалет, но вода была горячей и доступной. Изголяться с тазиком и ведром ей было не привыкать, у краснолюда для этого имелась специальная ниша с ширмой и дыркой в полу. Но полноценно помыться не таская четыре ведра воды, можно было только в бане. Или у Седрика. Но Ланта стеснялась его об этом просить. Юланта внимательно разглядывала свою одежду. Выбор был ну совсем не богат: старые джинсы, эльфские штаны или двойное шерстяное платье с короткой камизой. Ланта терпеть не могла много слоев ткани и подрезала местную сорочку — всё равно никто не видит. Решив не отставать от городской моды, она надела платье, заплела волосы в небрежную косу набок, долго и усердно красила и тушевала глаза углём, и, укутавшись в тонкий плащ, пошла покорять женскую часть населения. Просто потому что мужская её не очень воодушевляла. Выйдя на улицу, Юланта поняла, что варианта не замерзнуть всего два: пить или плясать. Ей нравились оба. Седрик встретился с Не Местной у ворот города. Вся главная улица, от портовых мостков до площади, наполнилась десятками приезжих лоточников, рыжими лентами с сухими цветами, заклинателями огня, ворами, детьми, купцами, деловито рассматривающими местные товары и юными девами, торгующими калачами и горячим вином прямо с грудей, на подвешенных лотках. Где-то впереди голосил приезжий бард, смеялись и весело визжали. Дева начала свой осмотр ярмарки с покупки сладостей. Она всучила Седрику сладкий крендель, а сама увлечённо обсасывала круглую цветную конфету на палочке, пытаясь разом уместить её в рот. Попутно, откусывала от сыровяленой колбаски, прихваченной с соседнего лотка. Спровоцированный таким аппетитом, эльф купил им горячего вина в качестве аперитива. Веселая гулящая толпа создавала дискомфорт, то и дело в него упиралась чья-то спина или задевал локоть. И каждый раз Седрик дёргался от коротких образов, появляющихся перед глазами. Словно духи, привлеченные тёмным магом, видения слетелись сегодня на сборище народа. Но он обещал Юланте ярмарку, да и вторую часть подарка пора бы найти. Тронув Не Местную за руку он указал ей на нелюдскую улочку, где возле кузнеца сплотились торговцы разным оружием, весело споря и разливая махакамский алкоголь. Проявив восторг при виде луков и мечей, Ланта, быстро выдохлась, разочарованная ценами и придирчивостью Седрика. То дерево ему не то, то размер, то сила, то вот тут криво сделано. Скучающе рассматривая уже два раза перещупанное оружие, она обратила внимание на образовывающийся пустой круг на площади. Явно для танцев. Пара музыкантов что-то бренькала на пробу, а по толпе передавались большая бутыль и кружка. Оставив эльфа выбирать оружие, Юланта подтянулась ближе, рассматривая музыкантов и ожидая зрелища. В толпе было теплее, толпа пахла алкоголем, шерстяной влажной одеждой и, изредка, сладкими духами. Внезапно в руки Ланте опустилась здоровенная кружка. Золотистая жидкость приветливо плескалась в глиняных стенках. Решив, что пиво — не водка, Ланта, под одобрение соседей, глотнула предложенного. Не водка. Но и не пиво — сладкая медовуха тёпленько растеклась по желудку, поздоровавшись с глинтвейном. В круге грянули мелодию, сразу разудалую. Жаждавшая этого пара краснолюдов бодро выкатилась в центр, потряся Ланту чудесами гибкости при таком коренастом теле.Эля много не бывает, Бочка эля в самый раз! Бочка полная до края — В бочке пиво, а не квас!
Два куплета, припев, и кружка снова оказалась у неё в руках, Юланта не глядя выпила пару глотков и передала её дальше, увлеченно наблюдая за танцем.Двадцать кружек опрокинув, С места задницы не сдвинув, С белой пенной бородою Я выкрикиваю снова: «Славься, эль!!!»
К краснолюдам добавились двое людей, устроив негласное соревнование. И вновь припев, и снова кружка, Ланта пригубила, отдавая её соседу. Народ взорвался радостными криками, плеская из кружек напитки.Вздымайте кружки вы горой, и пойте веселей Псалмы и гимны во хмелю! Зовите всех друзей!
Музыканты заиграли что-то помелодичней, в круг потянулась молодёжь. С удивлением она заметила, что уже совсем сумрачно, а на бордюрах и перилах домов стали зажигаться огни — свечи в железных плошках или фонариках. Бодро притопывая ножкой, Юланта не отрывала взгляда от танцоров, впитывая энергию праздника и ритм. Какой-то мужчина из толпы попытался подхватить её и пуститься в пляс, но не готовая ещё к такому, она аккуратно отстранилась. Пока не очень холодно. Пока слишком любопытно смотреть. Слишком важно слушать, наслаждаясь картинкой зданий, в серости приближающейся ночи, желтоватыми пятнами света на стенах и ступенях, свистящей и смеющейся толпой. Такой незамысловатой радостью от музыки и всеобщего сплочения. Потеряв Ланту из виду, Седрик был уверен, что найдёт ее в самом активном месте сегодняшнего праздника. А если не там, то у лотка с едой. Потому, он особо не торопился подбирая подарок — от скупости на минуты торгов зависела её жизнь в дальнейшем. Пробираясь через веселящихся, эльф приметил среди них Анешку, та приветственно помахала рукой. Тут же его похлопали по плечу и подсунули кружку с медовухой. Эльф благодарно кивнул, хлебнув половину и стал высматривать Не Местную. Если светлых макушек было несколько, то голубая коса всего одна. Окруженная крепкими мужчинами, Ланта тянула шею над головами зрителей, внимая менестрелям. Седрик почти подобрался ближе, и протянул руку, обозначить себя, но был оттеснён активной парочкой, лезущей в круг. Когда он снова оказался у места где стояла Юланта, успел увидеть только мелькнувшую впереди косу, а потом, дева уже оказалась в круге танцующих, подхваченная каким-то широченным парнем. Седрик перехватил вновь ползущую по рукам кружку и остался стоять, ожидая возвращения девы. Плотная крикливая толпа уже не раздражала, но особо яркие видения всё же прорывались краешками, и ощущения от них прыгали как черти на углях. Обратившись к кружке, Седрик обнаружил там уже виски. Это кого тут разорили? Мимо проскакала в танце Анешка, встретившись с ним глазами. Эльф чуть улыбнулся, поймав весёлый взгляд. Движение на той стороне круга привлекло его внимание: оттанцевавшая Юланта, уворачивалась от хмельных заигрываний щуплого горожанина, увлечённо хлопая музыкантам. Улыбка довольная, а глаза уже злые. И видений не надо было, чтобы эльф направился к ней. Ланта уже собралась всерьёз ругаться, как рука Седрика обвила её талию, а он протянул ей горячий стаканчик вина, уводя в сторону: — Пойдём погреемся в таверне, там тоже весело сейчас. Там и правда оказалось разгульно, шумно и ощутимо теплее. Сочный аромат жареного мяса смешивался с запахами табака, пива и пота. Через гул разговоров рвался писклявый звук дудки и волынки, выкрикивал указания трактирщик, громко смеялись шлюхи — концентрированная деревенская веселуха. — Лепота-а-а, — Ланта сняла плащик и ухватилась за Седрика, чтобы не потеряться. Столы были сдвинуты в длинные ряды вдоль стен, оставляя место для танцев или мордобоя. По выбору и настроению. Эльф выбрал крайний стол и подозвал разносчицу. Пора было поскорее набраться, концентрация людей грозила неадекватным поведением, а уходить с праздника тоже не хотелось, проникнувшись задорными мелодиями и общим куражом — он давно не веселился. После виски гадкая темерская водка не шла, эльф выбрал самогон — скоро всё равно ни того, ни другого не останется и ему будет не важно, что пить. Ланта тихонько цедила эль, из-за огромной кружки наблюдая за посетителями. Народу набивалось всё больше, многие приехали на ярмарку из окрестных деревень, кто с товарами, кто погулять, и Флотзам бурлил как никогда. Духота заставила распахнуть все двери в холодную ночь ноября, на подмостках, выходящих в порт, собрался люд: курили, смотрели представление — у воды крутили огненные факелы и ленты заезжие артисты. Узнав об этом, Не Местная потащила Седрика тоже поглазеть. Горящие шары мелькали мельницами, оставляя в воздухе светящиеся разводы. Зеркальная вода гавани отражала всполохи, добавляя света и волшебства в окружение. Словно в угоду огненному танцу, в зале зазвучала музыка, таинственная мелодия, подчеркнутая ритмом бубна, постепенно перерастала в разудалую, заставляя пританцовывать на месте. Зрители хлопали и топали. Эльф почувствовал ласковое прикосновение к руке и, повернув голову, увидел уходящую в глубь трактира травницу. Женщины и мужчины выделывали лихие кренделя ногами, двигаясь в быстром ритме музыки. Седрик потянул было Юланту обратно, но она захотела смотреть на огонь, махнув рукой, мол — иди, я потом. Пребывая на волне чужих и своих эмоций, Седрик решил не отказывать себе в удовольствии и выловив ближайшую деву, увлёк её танцевать. Всколыхнувшийся кружениями и прыжками алкоголь, сильнее ударил в голову, и эльф неожиданно резко опьянел. Пары сходились и расходились, кружили по полу, подбрасывая партнерш и передавая их друг другу.Время пришло набивать амбары, В силу вступают зимние чары…
Перед Седриком оказалась Анешка, игриво коснувшись поцелуем перед тем, как он подбросил её вверх. Два шага, поворот, Седрик передает её следующему мужчине, разворачиваясь к новой спутнице.Щедро лей виски и эля, Чтобы все плясали и пели…
Ритмичные удары бубна отдавались в теле толчками крови, сердце подпрыгивало в груди вторя ногам. Седрика закружили за руки, мягкий женский смех раздался рядом, незнакомая прелестница тронула щеку губами, на мгновение прижавшись чуть больше нужного.Стёрты границы света и темени, Танец кружит вне мира и времени…
Счастливая и немного пьяная улыбка возникшей напротив Ланты вызвала у него ответную, сцепив ладони они шагнули назад, не разжимая поднятых рук. Под ними прокружилась пара, уходя вперёд и вставая так же. Теперь уже эльф с Не Местной, вращаясь вокруг своей оси скользнули в арку их рук. Пальцы в его ладони сменялись со скоростью мелодий, чужие, знакомые и снова чужие, пухлые и теплые Анешкины, длинные и холодные Юлантины, сухие и мозолистые, даже детские. С такой же скоростью мелькали лица и одежды, плечи, груди, спины. Кто-то даже ущипнул его за зад, и эльф надеялся, что это проделки юных особ, а не скачущей рядом дамы. Мысли давно выветрились, вместе с любыми образами. Во рту пересохло, было жарко, Седрик всё ни как не мог вырваться из этой безумной круговерти, глотнуть хотя бы сидра. Голова кружилась, эйфория грела щёки и грудь, а тело двигалось на рефлексах, вспоминая движения танцев. Эльф даже пожалел, что игнорировал последние праздники. Сюда бы еще Сегерима и пару бочек браги. Менестрели наконец затихли, сменяясь, взмыленная толпа разошлась, тяжело дыша. На заплетающихся ногах эльф пробрался к стене, забрав по пути чью-то кружку со стола. Выпив её залпом, даже не разобрал вкуса, только горячая волна прошлась по горлу. От усталости ли, или от выпитого, но Седрика повело. Привалившись к деревянной опоре, он старался восстановить дыхание и зрение — мир двоился и качался. Уверенная ладонь прошлась по плечу, её обладательница прижалась горячим ртом к его шеё, скользнув ближе. Анешка. Разгорячённая танцем травница розовела щеками, губами и сверкала глазами. Седрик через силу улыбнулся — долго так плясать он уже не в силах, и выглядит не так бодро. А вот пристроиться где-то в уголке, усадив её на колени, вполне не против. Мягкое тело вжало его в колонну, очередной поцелуй пришелся в подбородок и травница испарилась в толпе. Эльф огляделся. Сегерим всё же тоже был здесь, осторожно прижимая к себе пьяную Малену. Он поискал глазами Ланту, её как раз приглашал приезжий. Но медленная мелодия, нежная и чувственная, не меньше прочих дурманила разум. Дхойне пылко дернул к себе Не Местную. Она хихикнула, обвивая его талию руками и укладывая голову на плечо. Людей вокруг было мало, многие разошлись выпить и отдохнуть, стало слишком просторно и заметно. Нельзя и прижиматься-то так. Какие-то не правильные танцы. К мелодии добавился низкий женский голос, выводя затейливый мотив без слов. Дева, закрыв глаза и вторя музыкальному узору флейты, плавно покачивалась и немного изгибалась, вызывая в наблюдающем это Седрике желание уволочь к её стене. Мужской голос подхватил женский, вкрадчивыми бархатным нотами выводя:Алмазный блеск сырых дорог и всполохи огней Ещё дымящихся костров златых, осенних дней Прогонят прочь суровость дум, прохладу ноября Коснутся вдруг незримых струн лишь только для тебя.
Ланта открыла глаза и встретилась затуманенным взглядом с Седриком, слегка улыбнувшись. В стороне жизнерадостно засмеялась Анешка, заигрывая с кем-то. Эльф посмотрел в её сторону. Томная, мягкая, сейчас как никогда похожая на колдунью. Он словно наяву ощутил недавний будоражащий поцелуй… Подошедший балагур Марек завел какую-то беседу, протягивая бутылку. Но Седрик слабо улавливал слова, настроение было возбужденное со всех сторон, мысленно уже раздел Анешку, и упрятал подальше от чужих жадных рук Юланту. Стоило отставить опустошённую бутылку, как его потянули за руку, снова увлекая к танцующим. На этот раз пришлось разделиться на группы мужчин и женщин. Удивительным образом он успевал не путаться в прыжках и движениях ногами. Напротив в рядок скакали, наверно, все окрестные девицы. Седрик поразился, когда это веселье приобрело такой размах и почему он сейчас в центре него, а не пьет за вон тем столом. Грохот от выбивающих ритм каблуков и стучащих кружек, стоял невообразимый. Словно в отместку вчерашней Саовинской тишине. Их ряды сошлись, снова разошлись, оказавшись в конце, эльф постарался незаметно ретироваться, но натолкнулся на веселящихся краснолюдов, которые с громкими криками отправили его обратно. От резкого движения верх-низ потерялись, и Седрик чуть не рухнул, вовремя оперевшись о кого-то. Юланта. Шально сверкнули глаза, она обхватила его за шею и пригнула к себе, лизнув губы. Седрик не успел удержать её, как Не Местную увели веселящиеся девушки, отправляя в хоровод. Его тоже потащили в круг, который двигался в противоположную сторону. Вприпрыжку двигаться по кругу, хлопки в полуразвороте, снова хлопки. Возбуждение, желание и радость накрывали Седрика с головой. Он уже сам не понимал от чего пьян сильнее. Кое-как выбравшись на улицу, он вздохнул, наконец, полной грудью. Ночь мерцала звездами и лампадками, десятками свечей у домов, лоточники прикрыли товары, но улица продолжала веселиться, скакал на коротких ходулях шут, размахивая цветными лентами, пела тонким голосом девушка, наигрывая незатейливо на лютне, обнимались парочки и кто-то самозабвенно лупцевал друг друга за углом. Из темноты возникла Анешка с подругой, похихикивая они шли мимо, но заметив его, травница нежно улыбнулась, окатив жарким взглядом. Жар этот ощутимо прошелся по его телу, сокращая мышцы. Определенно пора было уходить. Оставалось забрать Юланту, пока не нажила приключений и очередного убогого на свою задницу. Вспомнив её в своих штанах, Седрик простонал и потряс головой. Эльф вернулся в таверну, нетвердым шагом добравшись до Не Местной. Уставшая, счастливая, раскрасневшаяся, она сидела за столом, жадно глотая из кружки. — Пойдём, я уже на ногах не держусь, а тебя надо доставить домой. Да и подарок твой там ждёт. Грустно обведя глазами гуляющую таверну, дева кивнула, печально вздохнув и протянула руку. Подняв со скамьи, Седрик сопроводил её к выходу, придерживая за плечо от чужих порывов — ещё одного танца он не выдержит, а играть в догонялки нет сил. — Седрик, тебя бы самого сопроводить! — Ты меня недооцениваешь, женщина. Я пьян, но ходить способен. Стоило выйти из дверей, как спускавшегося из борделя посетителя, удручающе звучно стошнило едва ли не им на головы. А следом, с последних ступенек свалился и он сам, перегородив путь. — Да, радость полным ходом, — протянула Юланта. — Седрик? Седрик, только не говори, что последуешь за ним! С тобой всё хорошо? — Эльф задумчиво рассматривал перегородившую им дорогу лужу и тело. Подняв Не Местную на руки он направился к дому Гусселя, вихляя и огибая темнеющие колдобины и лужи. Дева мертвой хваткой вцепилась в его плечи, попискивая на каждом повороте. — Седрик, мы убьёмся! Ты меня уронишь нафиг, Седрик! Ты ж еле идёшь сам! Эльф встряхнул её, чтоб не пищала на ухо, но Юланта только плотнее вжалась в него, взвизгнув и зажмурившись. «Донести и отпустить. Отпустить и уйти», — он повторял это про себя как заклинание. По дороге очень удачно попался сам Эйнар, не любитель шумных гуляний, краснолюд курил неподалёку от дома. Седрик поставил деву прямо перед ним: — Бди. Охраняй и доведи. И не пускай никого. Все врут. Гуссель обалдело смерил взглядом шатающегося эльфа и смеющуюся квартирантку. — Ну ты, Седрик, даёшь! Я-то побдю, но ты и сам уж определись от кого бдить, — пошарив в кармане, Эйнар протянул Юланте ключ. Проводив её голодным взглядом, Седрик поплелся домой, широко глотая холодный воздух, чтобы хоть немного прояснилось в голове и стало видно куда ступать. Тело потряхивало и ныло от неудовлетворенного желания, искушение вернуться и найти Анешку становилось сильнее. Или хотя бы Гарвениных воспитанниц. Хотя, у них там сегодня аврал. Небо ни как не хотело стоять на месте, подрыгивая и мельтеша звёздами. В Биндюге горели костры и шепталась молодежь, не испытывая уже холода. Впрочем, Седрик его тоже уже не чувствовал. В ушах продолжала призрачно играть музыка, её так много было сегодня вокруг него. Как много было и тел, улыбок, мягких бёдер, объятий. Особенно таких неприкрытых и откровенных как Анешкины. И Юлантины. Что они себе думали, весь Флотзам теперь шептаться будет. Или не видел никто, а это ему казалось? К чёрту, это меньшая из проблем. Ввалившись в дом, эльф упал ничком на постель, еле стянув с себя верхнюю одежду. Показалось, что подушка пахнет ванилью. На своей постели он Ланту еще не трахал. Да и Анешку кажется тоже. Только у неё и на берегу… и в амбаре… Запустив руку в штаны Седрик стал вспоминать. Черты Анешки расплывались, тугие косы превращались в голубые волосы Ланты, мелькали губы, разные, но всегда вкусные. К чёрту. Он уткнулся лицом в подушку, стараясь отрешиться от всего и восстановить дыхание, успокоив возбуждение. И даже почти заснул, когда от двери донеслось тихое: «Это я». У изголовья возник силуэт, женская рука осторожно перевернула его на спину, и заботливо провела по лицу. Седрик перехватил её и опрокинул женщину на себя, переворачивая к стене; прижав своим телом с вожделением и страстью, горячечно и жарко целуя шею, грудь, стаскивая ворот платья, снова шею, губы. Словно в бреду он видел мир не целостно, частями: изгиб плеча и шеи, мягкую голую грудь, мочку уха. Всё хочется успеть поцеловать, попробовать языком. Женщина под ним несмело вырывается, но его заводит это ещё сильнее, рваными поцелуями передавая свое возбуждение, почти кусая кожу и тяжело дыша, он шарит руками по телу, губы поцелуями узнают эти скулы и нос. Ланта. Ланта — это хорошо. Положив её пальцы себе на пах, вжимается, сам сминая рукой ягодицы, срывает белье и приспустив штаны входит, почти ничего не соображая, лежа на боку, зажимая женское тело между собой и стеной. Ланте некуда деться, неудобно и жарко, шерсть плаща колет грудь, хочется обнять Седрика, но руки зажаты, притиснутая спиной к стенке, полуодетая — всё это сумбурно, но очень возбуждающе. Эльф кусает её в шею и плечо, опаляет ухо дыханием, стягивает чуть ниже и уперев локти по обе стоны, уткнувшись лбом в подушку, глубоко и сильно толкается в ней, испуская низкий стон. Слыша этот возглас, с придыханием, заставляющий мурашки пробежать по телу, Ланта кончает следом. В неожиданном смущении прикрываясь телом эльфа. — Один-один, Седрик, — прошептала она в темноту. Седрик мыкнул что-то, постепенно тяжелея и придавливая всем весом к постели. Полежав немного, Юланта осторожно выползла из-под спящего эльфа. Биндюга догуливала праздник, но уже вяло и невразумительно. Осторожно пробравшись в город и вернувшись домой, Ланта улеглась в мягкую постель, и закусив костяшку пальца, судорожно вздохнув, медленно перебрала в голове произошедшее, представляя Седрика в этой мягкой перинке, наконец-таки без мешающих им вещей.