Intimate feelings

      Лежать в его объятиях очень приятно. Гладить его тело. Целовать. Мы провели в объятиях друг друга всю ночь, но мне мало. Я вообще не выпускал бы его из постели, жаль, что до моих желаний здесь никому нет дела.       Уже утро. Ненавистное утро. Я бы хотел, чтобы сегодня оно не наступало. — Мой господин! — зову я, глянув на безжалостное солнце за окном. — Вам пора вставать. — Ну куда ты так спешишь, — он не даёт мне подняться и снова лениво целует. Медленно и властно, как и положено господину, но в то же время чертовски нежно. Обожаю его нежную силу. — Ещё рано. — Сегодня Ваша свадьба, у Вас много дел.       Мой голос спокойный и твёрдый, но слова пропитаны горечью. Ненавижу сегодняшний день. Ненавижу его будущую жену. Его положение и свою неспособность сделать хоть что-нибудь. — Мне нет до этого дела, — фыркает мой господин и легко подминает меня под себя. — Знать не хочу эту девицу. — Слышала бы Вас Кого*. Посмотрим, как Вы запоёте в брачную ночь. Ваша невеста недурна собой и… — Да будь она хоть трижды красавицей!.. это вынужденный брак. И брачную ночь я проведу с тобой. Ты что, ревнуешь?       Мой господин целует меня, и мне остаётся только плавиться под его сильными руками и горячими губами.       «Её Величество прибыла-а!» — раздаётся снаружи голос слуги.       О, дзигоку* и все его демоны! Сама пожаловала?! В такую рань! Я быстро вскакиваю, вырвавшись из объятий моего господина, и спешно одеваюсь. Если Кого застукает нас в таком виде накануне его свадьбы!.. Для неё не секрет, конечно, с кем спит любимый племянник, но сплетни — это одно, а увидеть собственными глазами — совсем другое. За это и жизнью поплатиться можно.       Сёдзи раздвигаются, едва я успеваю запахнуть верхнее кимоно и собрать растрепавшиеся после ночных утех волосы, но всё равно прекрасно видно, что только поднялся с постели, а мой господин и вовсе не одет. Воздух в комнате тяжёлый и душный. Не понять, чем тут занимались, не сможет только полный идиот.       Кого замирает на пороге. В шаге за её спиной евнух и служанка, неизменно сопровождающие свою госпожу. Их лица излучают высокомерие и… жалость? И если ледяной взгляд Кого заставляет меня нервничать, то их показательное презрение только злит. Неразлучная парочка, украдкой кидающая друг на друга томные взгляды, да как вы смеете взирать на меня свысока?! Вы?! Бесхребетные людишки, не способные последовать за собственными желаниями. Так и будете всю жизнь смотреть друг на друга, облизываться тайком и делать вид, что между вами ничего не происходит, следуя долгу, отдавая дань приличиям и правилам. Все эти правила — чушь! Но за ними так легко спрятать собственную трусость. Я, может быть, проживу недолго, но по крайней мере у меня есть смелость делать то, что хочу.       Кого внимательно оглядывает помещение. Меня. Моего господина, что успел натянуть только хакама. Разворошенную постель и разбросанную одежду. Поджимает губы, превращая рот в тонкую бледную линию. Делает шаг вперёд. Совсем небольшой, но такой уверенный и властный, что кажется, комната уменьшилась в размерах. Рядом с ней любой почувствовал бы себя никчёмным, маленьким и жалким. Безупречная осанка, идеально завязанный оби. Гордо поднятая голова. В чёрных как смоль волосах золотом переливается тиара в виде цветков хризантемы, подчёркивающая высочайший статус своей обладательницы. Острый взгляд в свете утреннего солнца тоже отливает золотом, пронизывает меня, словно пика. Будь её воля, она линчевала бы меня на месте. Останавливает её, пожалуй, лишь упрямство моего господина, который совершенно не боится своей царственной тётки, но по велению долга и чести исправно выполняет её приказания, в обмен на неслыханную вольность — оставляя меня рядом. Я ненавижу это. Ненавижу, что завишу от него. Что не способен ничего изменить. Я могу защитить его от меча, но бессилен против императорской воли.       Императорской. Только нет никакого императора. Он слёг с неведомой болезнью, и уже давно никто его даже не видел. Быть может, его уже нет в живых. Того и гляди, разразится гражданская война, а у императорской семьи нет наследника, нет даже наместника, чтобы удержать хотя бы номинальную власть. Такая хрупкая сейчас она — в руках императрицы и её советника, что с каждым днём вызывает всё большее недовольство народа и армии. Что же делать? Собственных детей у Кого нет, зато есть племянник. А у одного их могущественных сёгунов — как удобно! — дочь.       Я склоняюсь в почтительном поклоне. Что я ещё могу? Она императрица, а я всего лишь катанамоти* моего господина. — Пошёл прочь! — выплёвывает она ледяным тоном. — Слушаюсь, Ваша Милость, — отвечаю сквозь зубы, но всё же не смею поднять глаза.       Подхватываю дайсё*, всю ночь покоящиеся возле постели, и спешно покидаю покои моего господина. Оставляю его, чтобы слуги могли одеть и подготовить его к церемонии. К свадьбе! Оплётка рукояти меча скрипит под ладонью — я до зуда в пальцах хочу кого-нибудь убить!       Быстро пересекаю двор, никто не обращает на меня внимание — с самого утра все заняты приготовлениями к предстоящему событию. Доски энгавы вымыты и натёрты до блеска, обычные сёдзи заменены на расписные, газоны вычищены, а пышные кусты вдоль аллей аккуратно подстрижены, опоры крыши украшены гирляндами цветов, повсюду фонари и таблички с пожеланиями будущей семейной паре. Готовятся самые изысканные блюда и самые дорогие напитки. Церемония пройдет в Зале Фениксов Императорского Дворца. На прием в Зал Тысячи Блюд приглашены главы всех великих благородных семей и послы соседних государств — Кого не терпится показать всем, что у Хризантемового трона появилась надежда и защита.       Я не разделяю всеобщего воодушевления и сбегаю подальше от этой суеты.       В оружейной тепло и немного душно, пахнет деревом, кожей, металлом и травами, отпугивающими вредителей. Здесь в тишине я могу побыть один, успокоить мятущееся сердце и привести в порядок мысли. Опускаюсь на колени перед стойкой для мечей и аккуратно укладываю на нее оружие моего господина. Дайсё — неразлучная пара мечей. Чёрные саи скрывают длинный белоснежный клинок катаны с чёрной рукоятью и красным шнуром оплётки. Короткий вакидзаси из воронёной стали покоится в белых ножнах с красным рисунком. Сегодня они не понадобятся моему господину, оружию не место на брачной церемонии, как и оруженосцу.       Мне не по себе, я не нахожу себе места; пытаюсь тренироваться, но ката* получаются неуклюжими, а в ударах нет силы, клинок не поёт, не отзывается, как будто я держу в руках деревянную палку. Медитация мне тоже не удаётся — образы, всплывающие перед внутренним взором, совсем не способствуют умиротворению и укреплению духа. Я решаю вернуться и посмотреть на моего господина и его невесту. Не всё ли равно — умереть от жажды или, наглотавшись солёной воды, умереть позже?       Мой господин безупречен в свадебном одеянии. Он сейчас кажется старше и серьёзнее своих лет. Находясь рядом с ним каждый день, я не заметил, как из дерзкого мальчишки он превратился в молодого мужчину. Формальная одежда и прическа подчеркивают его стать и благородное происхождение. Темно-синее хаори с белыми кистями украшено фамильными гербами. Он потомок древнего и могущественного клана, одной из пяти великих благородных семей. Ещё до рождения моего господина после таинственной смерти главы клан попал в немилость к Императору и, несмотря на родство, был предан забвению. Незадолго до этого отец моего господина покинул клан и поэтому избежал императорского гнева, после он женился на чужестранке, и у пары родился сын. Когда мальчику исполнилось пятнадцать, о нем вспомнили и решили сделать из него надежду и опору императорского трона. Я с ним с тех пор как он впервые взял в руки меч, сначала по долгу чести, потом по зову сердца.       Господин немного напряжен, он хмурит брови и как будто ищет кого-то взглядом. Неужели меня? Глупое сердце сладко замирает от этой мысли, и я уже готов нарушить запрет и подойти, но советник императрицы наклоняется к нему и что-то говорит, указывая сложенным веером в сторону аллеи.       В этот момент со стороны Зала Принцесс в сопровождении придворных дам появляется невеста. Прекрасная, словно небожительница, в белоснежном, расшитом золотом свадебном наряде. Многослойный* свадебный наряд, подчеркивающий статус невесты, окутывает её хрупкую фигуру и едва слышно шелестит при каждом легком плавном шаге. Бант оби на спине напоминает крылья бабочки. Головной убор скрывает лицо с нежным румянцем от всех, кроме жениха, взгляд опущен, кисти рук спрятаны в широких рукавах — сама невинность и покорность. Прекрасная и свежая, как ранняя весна, она вся словно светится изнутри мягким и тёплым светом, не позволяющим оторвать взгляда и сдержать улыбку. Меня же слепит этот свет, глаза застилает кровавым маревом и всё, что я хочу, это сжать пальцы на её тонкой шее, медленно перекрывая доступ воздуха и наслаждаться её агонией, пока она не перестанет трепыхаться в моих руках.       Мой господин приветствует её поклоном. Улыбается ей, словно любимой, словно забыл, что этот брак всего лишь фарс и действительно не может дождаться, когда она станет принадлежать ему. Очарован её красотой и непорочностью, как и все здесь, все, кроме меня. Я вижу её истинную сущность, не могу объяснить словами, но чувствую, что этот ангел далеко не так чист, как хочет казаться. Вместо прекрасного света я вижу вокруг неё призрачное зелёное марево, и кажется мне, что рожки под белым ватабоси* совсем не символические.*       Под звуки музыки все направляются к святилищу, где после обряда подношения богам молодые выпьют три чаши сакэ, принесут брачную клятву и будут объявлены супругами. Церемония закрытая, только самые близкие, я в их число не вхожу. Смотрю со стороны и не верю, что это на самом деле происходит.       В Зале Тысячи Блюд — пышное торжество. Кого — на возвышении, все внимание приковано к ней и прекрасной молодой паре рядом. Императрица излучает спокойствие и довольство, вежливая улыбка придаёт её лицу мягкости, по незнанию её даже можно перепутать с искренней радостью любящей матери, но острый ледяной взгляд ни на секунду не даёт мне забыть, как сильна и коварна эта женщина. Она с лёгкостью способна манипулировать чужими жизнями и с такой же лёгкостью возглавит войска, которые она, собственно, с помощью этого брака и получит. Кого ловит мой взгляд, и радушная улыбка на секунду превращается в злорадную ухмылку победительницы. Спору нет, этот бой за ней, но война ещё не окончена.       Рядом с ней по правую руку — советник прикрывает извечную улыбку шёлковым веером, с которым не расстаётся, похоже, даже во сне. С виду он похож на добродушного чудака, но мне сложно представить более хитрого и загадочного человека, готов поставить собственную жизнь на то, что идея с браком принадлежала именно ему. Он и Кого — парочка интриганов, при должном старании смогут манипулировать целым миром; родили бы уже своих собственных детей и оставили моего господина в покое.       По другую сторону отец невесты, хотя никакой он ей не отец на самом деле и одного взгляда достаточно, чтобы это понять.       Огромный как скала. С аурой и оскалом дикого зверя. Тонкий длинный шрам пересекает глаз справа, левый вовсе скрыт чёрной повязкой. Шумный варвар, невоздержанный в словах и поступках, он много пьет и пугает остальных гостей, которые вынуждены терпеть его. Он смотрится совершенно неуместно посреди свадебного великолепия, поглаживая рукоять меча на поясе с таким лицом, словно в любой момент готов устроить кровавую бойню. Невеста моего господина стала ему «дочерью» всего пару месяцев назад после гибели её старшего брата, не знаю, что могло тронуть сердце этого демона во плоти, но сейчас посмотрите только, девка без роду и племени выходит замуж за члена императорской семьи «во имя благополучия страны».       Я задыхаюсь, находясь в просторном светлом зале. Меня душит запах благовоний, торжественные звуки кото и сямисэнов* сливаются в чудовищную какофонию, изысканные блюда горчат, а вино подобно воде. Поклоны придворных, пожелания молодоженам, наигранные улыбки на лицах. Какое радостное событие! Смотреть, как мой… мой господин женится на нелюбимой женщине во имя страны и благополучия народа. Дитя этого брака станет наследником короны. Дитя… при мыслях о брачной ночи и наследниках меня начинает мутить. Мой господин говорит, что этот брак лишь формальность, что он не собирается ложиться со своей невестой, но то лишь слова. Гороскопы проверены, лучшее время для зачатия определено. Вскоре Кого потребует «внука» наследника ради «благополучия страны», и он подчинится, а я не смогу помешать.       Весь день Кого не спускает ястребиного взгляда с молодых, не позволяя жениху не то что отвлечься от невесты, но и просто посмотреть в мою сторону. Впрочем, не сказать, что он сильно рвётся сбежать от неё. Пьёт вино. Улыбается. Смотрит на неё. Подавая сакэ, касается её руки. Поправляет несуществующие складки кимоно. А я с ужасом представляю, как сегодня ночью слой за слоем он будет снимать тонкий шёлк с её тела. Целовать алые губы. Ласкать гладкую кожу. Вдыхать сладкий запах рыжих, словно закатное солнце волос, упиваясь невинностью чистотой и нежностью. Я не могу дать ему этого. Никогда не мог. Наша любовь резкая, жадная и жесткая, словно битва. Я не могу сравниться с прекрасным трепещущим в его руках ангелом.       Наконец, молодые, одарив гостей символическими подарками, отправляются в уединенный павильон, чтобы провести ночь на брачном ложе. Молодая жена подарит моему господину свою чистоту и невинность, а он ей — самые изысканные ласки, утренние нежные поцелуи и отрез алого шелка, в который после рождения завернут их первенца.       Мой господин ни разу не оглянулся по пути, чтобы хоть на секунду поймать мой, с каждым шагом, с каждой секундой наливающийся алой ненавистью взгляд.       Шорох закрывающихся сёдзи, словно приговор. Потому что я остаюсь за ними. Я вижу лишь размытые тени на рисовой бумаге, но потом исчезают и они, свет гаснет. В темноте я до скрипа стискиваю рукоять меча, сжимаю зубы, изо всех сил стараясь перебороть желание ворваться в покои новобрачных. Я могу только ждать. Он обещал… — Словно верный пёс охраняешь своего хозяина, — раздаётся за спиной тяжёлый раскатистый голос.       Оборачиваюсь, чтобы встретиться взглядом с «отцом» невесты. Склоняюсь в почтительном поклоне, а у самого сейчас зубы раскрошатся от того с какой силой сжимаю челюсти. Смотрит на меня так, будто всё знает. Знает, какие отношения связывают меня с моим господином. Знает, что, стоя по эту сторону сёдзи, я действительно чувствую себя паршивым псом, готовым выть на луну от досады. Знает и упивается этим знанием. В его глазах веселье, торжество, издёвка. В моих — ненависть. Она душит, застилает глаза. Пальцы сводит от того, как хочется вытащить меч и наброситься на этого монстра, выместить на нём всю свою злость и гнев. Он сейчас один без должного сопровождения и охраны. Может… Но я лишь крепче сжимаю зубы и молчу.       Посмеиваясь, словно безумец, он уходит.       Я пью. Много. Не чувствуя вкуса. Жду уже несколько часов, но мой господин так и не вышел, и надо признать, уже не выйдет. Слишком хороша оказалась невеста. Красива, нежна и невинна. Какое право я имею осуждать моего господина. Кто я вообще такой?! Всего лишь щит! Всё что я могу и должен это закрыть его от вражеского меча или стрелы, а большего и желать не в праве. Что ж, хорошо, я готов быть щитом и даже мечом, готов умереть за него, если он того пожелает, но не готов смотреть, как он улыбается своей жене.       …Не надо смотреть, глупый, я никогда тебя не покину. Всегда буду рядом. Ты мне веришь?       Нежный знакомый шёпот. В голове плывёт. Горячие губы касаются моей скулы. В груди тоже разливается что-то горячее.       …Верю.       Успеваю ответить перед тем, как мой язык захватывают в плен. Влажно и нежно. Приятно и настойчиво. Я отвечаю. Растворяюсь в тёплых объятиях. В надёжных руках. Хочу, чтобы эти руки обнимали меня всю жизнь. Чтобы этот голос всегда шептал: «глупый, я никогда тебя не покину…»       … люблю тебя. Мой господин, я так люблю тебя… не уходи… не покидай меня.       Но он растворяется в рассветной дымке, словно призрак забирая с собой тепло и сладость объятий… прикосновений. Изо всех сил стараюсь схватить, удержать, но видение рассыпается, утекает, как песок сквозь пальцы, не оставляя мне ничего, кроме всепоглощающего страха одиночества. А затем я слышу смех. Ядовитый. Едкий. Смех императрицы, советника, прислуги — все они смеются надо мной и смотрят со снисхождением. Все они знают что-то, чего не знаю я, во что не желаю верить. Их взгляды липнут ко мне, вызывая физическую боль, подталкивают к краю, топят в лживой жалости, утягивая меня на дно бездны, во тьму и холод, под толщу воды, откуда не выбраться… Я все еще здесь, у входа. Лучи восходящего солнца касаются моего лица и, кажется, оставляют ожоги на ледяной коже. Сердце запинается, когда вижу, как мой господин заспанный и помятый, небрежно запахнувший нижнее кимоно, покидает покои своей… жены.