Ловушка для Шарлотты

19 июля, 02:33. Вашингтон, ОК. Вашингтон встретил их проливным дождем. Моника весь полет спала, Кэш смотрел в иллюминатор, а Джон не находил себе места из-за случившегося. Моника, насколько он понял, не говорила о нем Кэшу. На основании чего мальчик сделал такой вывод? Шестое чувство? Подсознательная связь? В любом случае, это произошло. И Джону, наверное, должно быть легче. Вот только сердце почему-то не отпускало. Такси довезло их до Мемориального госпиталя. Моника чувствовала себя хуже некуда и держалась из последних сил. Крепко взяв ее под руку, Джон направился к стеклянным дверям приемного, напротив которых было припарковано несколько машин скорой помощи. Внутри в такой час было относительно спокойно. - Сэр, я могу вам помочь?, - увидев их, вышла навстречу дежурная сестра. - Да. Мы отдыхали за городом, моя жена сильно поранила руку, - соврал он, стягивая с Моники куртку. - Похоже, дело серьезное, - разглядывая рану, пробормотала сестра. - На месте зашивали? - Да, - кивнул Джон. - Кровотечение не останавливалось. - Посадите ее в кресло. Я позову врача. Отыскав взглядом инвалидное кресло, Джон помог Монике сесть. Выглядела она хуже некуда, и у нее не было сил этого скрывать. - Все будет хорошо, - пробормотал он. - Потерпи еще немного. - Присмотри за Кэшем. Если что-нибудь случится... - Все будет хорошо, - не дал закончить Джон. - Скоро увидимся. Монику забрали в операционную. Джон и Кэш устроились на диване в приемном, ожидая новостей. Стянув с сына куртку, Джон откинулся на спинку и закрыл глаза. В разрывающейся на части голове все перемешалось, тело гудело и по-прежнему невыносимо хотелось спать. Присев рядом с Джоном, Кэш прижался к нему, ища защиты и утешения. Не сказав ни слова, Джон обнял его. Они так нуждались друг в друге. Все эти годы... После того, что случилось с Люком, Джон потерял свою жизнь. Лишился души и сердца. Осталась лишь серая тень. Он знал, что не имеет права на второй шанс. Смерть сына накрыла его словно стеклянный купол, отрезав от окружающего мира. Он привык к одиночеству. Привык жить наедине со своей болью... потому что она стала частью его самого. А потом в его жизни появилась Моника. Вспыхнула, словно яркая звезда и повела за собой. Он пытался сопротивляться, но ее любовь оказалась сильнее. Сам не понимая почему, но Джон пошел за ней. Выбрался из-под невидимого колпака и ожил. Снова научился улыбаться и поверил во второй шанс. Она сделала гораздо больше, чем можно было сделать. Время словно застряло на месте. Джону не терпелось как можно скорее увидеть Монику. Уткнувшийся ему в плечо Кэш за все это время не произнес ни звука. Джон знал, что должен как-то успокоить сына, чем-то его приободрить. Вот только не мог подобрать подходящих слов. В голове крутилось множество вопросов, но сейчас он не мог найти в себе силы их задать. Джон не знал, сколько они просидели вот так без слов и без движений. Он хотел только одного - увидеть Монику и больше никуда ее не отпускать. Странно, но неопределенность их положения и все еще грозящая опасность отошли на второй план. Джон просто хотел вернуть то, что так нелепо потерял. А с трудностями они как-нибудь справятся. - Сэр, вы в порядке?! - голос сверху заставил его вернуться в реальность. Подняв взгляд, Джон увидел перед собой врача, забравшего Монику. - Как она? - устало спросил он, с трудом заставив себя подняться. - Операция прошла хорошо. Инфекция не успела попасть в кровь. - Слава Богу... - облегченно вздохнул Джон. - Можно ее увидеть? - Конечно, - кивнул врач. - Сестра вас проводит. 05:46, Мемориальный госпиталь. Они поднялись на лифте на третий этаж. В отделении стояла тишина. Пройдя мимо сестринского поста, Джон быстро отыскал нужную палату. Над кроватью горел тусклый ночник, мигали огоньки какого-то монитора. На стойке с капельницей висел пакет с кровью и флакон с какой-то прозрачной жидкостью. Головной конец кровати был чуть приподнят. Одетая в больничную рубашку, Моника лежала с закрытыми глазами. - Она скоро проснется, - послышавшийся сзади голос медсестры заставил Джона обернуться. - Да... - кивнул он. - Я говорил с доктором Райвером. Сняв с плеча сумку и опустив ее на стоящий около двери стул, Джон подошел к кровати. Лицо Моники по-прежнему было уставшим и бледным. Губы пересохли. Взяв ее руку в свои ладони, Джон вдруг почувствовал невероятное облегчение. Молча взобравшийся на кровать Кэш, просто лег в ногах у матери, уткнувшись лицом ей в бок, и моментально отключился. Убрав сумку и придвинув к кровати стул, Джон склонился над Моникой, вглядываясь в ее лицо. Впервые за все это время она спала крепко и спокойно. Пусть даже под действием лекарств. Она не знала тревоги, и не чувствовала боль. Что готовит им завтрашний день? Какое срочное дело появилось у Скиннера? Удастся ли им замести следы? Сейчас это было не важно. Только ее лицо... совершенное и спокойное. Как много раз он видел его во сне. Мечтал найти ее. Узнать, какой она стала. И вот теперь они здесь. Несколько переломных дней, соединивших две разбитые жизни. Веки Моники дрогнули, глаза открылись. - Привет... - улыбнулся Джон. - Видишь меня? - Да, - с трудом разлепив пересохшие губы, чуть слышно ответила она. - Все закончилось? - Да, - кивнул Джон, и, найдя на тумбочке марлевую салфетку, смочил ее водой и увлажнил ей губы. - Инфекция не успела попасть в кровь, так что операция прошла без осложнений. - Хоть что-то хорошее во всей этой истории, - так же через силу улыбнулась Моника. Джон усмехнулся. Нащупав плохо слушающейся рукой голову спящего под боком Кэша, она обняла его и снова перевела взгляд на Джона. - Ты так и не спал? - Вздремнул немного в приемном, - соврал он, не выпуская из ладоней ее руку. - В голове каша. - Тебе надо отдохнуть, - игнорировала его слова Моника. - Погаси свет. Джон послушался. А потом, скинув ботинки, примостился на край постели рядом с Моникой. 09:53, Мемориальный госпиталь. Боясь лишний раз пошевелиться, Джон, как ни странно, заснул очень крепко. Проснуться его заставил писк аппарата, оповестившего об окончании лекарства в капельнице. - Который час? - сонно просила Моника. - Почти десять, - ответил Джон, с трудом заставив себя спуститься с кровати и нажать кнопку вызова медсестры, которая появилась в дверях практически сразу. - Доброе утро. Как ваши дела? - приветливо поинтересовалась она, взявшись за капельницу. - Неплохо, - ответил Джон, стаскивая с кровати полусонного Кэша. - Когда можно будет поговорить с доктором Райвером? - Он скоро подойдет. Приведя в порядок Кэша, Джон отправил его умываться, а сам переключил внимание на Монику. Выглядела она значительно лучше вчерашнего, но едва ли врачи сразу разрешат ей уйти. Хотя, наверное, так будет даже лучше. - Как ты себя чувствуешь? - спросил он, поправляя ее растрепавшиеся волосы. - Хорошо, - устало улыбнулась Моника. - Впервые за долгое время. - Когда мы поедем домой? - подал голос появившийся из ванной Кэш. Джон обернулся. - Скоро. Мне нужно встретиться с одним старым другом. - Тот, который обещал нам помочь? - спросил он, подойдя к кровати. - Да, - кивнул Джон и, подхватив мальчика под руки, посадил его на край постели. - Встреча через пару часов. Могу я попросить тебя остаться здесь и позаботиться о маме? - Мы поедем все вместе, - ответила за него Моника. - Исключено, - переведя взгляд, отрицательно покачал головой Джон. - Ты еще слишком слаба, твоего профайла не было в списке, кроме того... - его голос дрогнул. - Там может быть все, что угодно. Вам нельзя "светиться"... по крайней мере - пока. - Джон, пожалуйста! Не оставляй меня здесь, я... я боюсь. - Все будет хорошо, - взяв ее за руку, через силу улыбнулся он. - Доброе утро, - дверь открылась, пропуская в палату доктора Райвера. Джон и Моника обернулись. - Как ваши дела? - Гораздо лучше, - вежливо улыбнулась Моника. Бросив беглый взгляд на монитор, доктор так же быстро произвел осмотр пациентки. - Как долго мне еще здесь находиться? - задала единственно важный для нее вопрос Моника. - Думаю, два - три дня. Вы потеряли много крови, организм пережил сильный стресс. Показатели еще не стабилизировались. На лице Монике появилось явное разочарование. Хотя она прекрасно понимала, что другого ответа ожидать даже не следовало. - Не расстраивайтесь, Моника. Отдохнете пару дней, наберетесь сил, а к концу недели даже не вспомните о случившемся. - Хотелось бы, - невесело усмехнулась она. После ухода врача Джон безуспешно попытался уговорить Монику съесть больничный завтрак, после чего они с Кэшем отправились вниз искать кафе. Мальчик выглядел озабоченно, и Джон прекрасно знал тому причину. Вот только сделать ничего не мог. Потому что в данный момент на первом месте было состояние Моники. Нужно было дать ей немного времени прийти в себя прежде, чем втягивать в очередную ФБРовскую заварушку. В больничном кафе в такой час было не слишком много народа. Устроившись за столиком в дальнем углу, Джон заказал себе кофе, а Кэшу - хлопья с молоком. В голове по-прежнему был бардак. Джон не знал, к чему им готовиться, и это выводило его из себя. Отогнав прочь навязчивые мысли, он сделал глоток обжигающего кофе и поднял взгляд на сидящего напротив мальчика. - Могу я сказать тебе кое-что очень важное? - неуверенно начал Джон, сам до конца не осознавая, что он делает. Не отрывавший от него взгляда Кэш молча кивнул. Отставив чашку, Джон протянул руку вперед и осторожно накрыл ладонью руку сына. - Я знаю, тебе сейчас очень тяжело... из-за всего, что случилось. Но я хочу, чтобы ты знал... - Джон запнулся, боясь подобрать неверные слова. - Я очень люблю тебя. И всегда буду рядом. Что бы ни случилось. - Я ждал тебя, - опустив взгляд, после небольшой паузы начал Кэш. - Мама говорила, что Карел - не мой родной папа. - Он плохо к тебе относился? - спросил Джон. - Нет, - покачал головой мальчик. - Однажды я услышал, как папа ссорился с Кейт. Она называла меня приемышем и еще одним нехорошим словом на букву у... Кричала на папу. Они вообще часто ругались. И с мамой тоже. Кейт хотела получить все наследство. - А маме ты об этом говорил? - не в силах переварить услышанное, спросил Джон. - Да, - кивнул Кэш. - Она расстроилась из-за того, что я это услышал. Сказала, что Карел - не мой родной папа, но он все равно меня любит. - А родной? - снова не выдержал Джон. - Она сказала, что он очень далеко и не может быть рядом. Но он тоже очень сильно меня любит... и когда-нибудь приедет, чтобы нас забрать. И я ждал. Джон сидел, не в силах пошевелиться. К горлу вдруг подкатил горький ком. Господи... Как же он ненавидел себя за эти потерянные десять лет и все, что пришлось пережить Монике и этому маленькому мальчику. - Почему ты так долго не ехал? - все так же глядя на него, нарушил тяжелую паузу Кэш. - Прости... - сорвавшимся голосом чуть слышно ответил Джон. - Я не знал, где ты. Искал тебя и маму, но не мог найти. Помедлив пару секунд, мальчик выбрался из-за стола и крепко обхватил Джона за шею. - Но ты ведь больше не уйдешь? - Никогда, – с трудом выдавив из себя улыбку, прошептал он, прижимая к себе сына. 11:07, Мемориальный госпиталь. Полусидящая на двух подушках Моника смотрела телевизор. Попытки уговорить ее съесть больничный завтрак успехом не увенчались, поэтому Джон прихватил для нее сэндвич и чай из кафе. Разговор с сыном никак не шел у него из головы и выглядел он, очевидно, потерянно. Как будто был где-то за пределами своего тела. Моника, разумеется, сразу же все поняла. - Что случилось? - глядя на Джона, озабоченно спросила она. - Все нормально, - пробормотал он. - Мне надо ехать. Кэш, ты присмотришь за мамой? - он перевел взгляд на сына. Мальчик молча кивнул. Вытащив из-за пояса пистолет, Джон быстро сунул его Монике под подушку. - Это на всякий случай. Береги себя, - он обнял ее, присев на край постели. - Возвращайся скорее... - уткнувшись ему в плечо, прошептала Моника. 11:54, Штаб-квартира ФБР. Вид у Джона был ужасный, но на душ, бритье и покупку новой одежды совершенно не было времени. Такси достаточно быстро довезло его до знакомого до боли здания, и он сам не успел понять, как оказался у дверей кабинета Скиннера. Когда он был здесь в последний раз? Десять лет назад? А, кажется, что все это было вчера - их подвальный офис, папки с делами, безумные теории... и ощущение того, что это никогда не закончится. Моника... Как сильно она любила свою работу - и как сильно теперь ее боится. Как хотела найти неуловимую истину - и как теперь хочет ее избежать. Когда он впервые увидел ее после долгой разлуки, то понял, как сильно она изменилась. Жизнь сделала ее такой – замкнутой, озлобленной и ни во что не верящей. Но потом из-под тяжелой маски холодной Шарлотты неуверенно забрезжил светлый образ агента Рейс. Он не имел права его упустить. Только не снова. Только не сейчас. Сбросив с себя груз тяжелых мыслей, Джон открыл дверь и неуверенно вошел в приемную. Секретаря на месте не было. "Заместитель директора У.Скиннер" - гласила, похоже, еще оставшаяся с их времен табличка. Постучав и получив разрешение войти, Джон так же неуверенно заглянул внутрь. - Входите, агент Доггетт, - выбравшись из-за стола, бывший начальник сделал шаг навстречу и пожал ему руку. И только после этого Джон узнал в сидящих напротив его стола людях Малдера и Скалли. Поднявшись, Скалли молча обхватила его за шею. Пожав руку Малдеру, Джон, в конце концов, опустился на свободный стул и переключил внимание на Скиннера. - Спасибо, что приехали. Дело, которое попало ко мне на стол, требует вашего вмешательства... точнее - два дела. - ФБР понадобилась помощь внесенных в черный список агентов? - ухмыльнулся Джон. - К сожалению, одно из них касается вас лично, - игнорировав его иронию, ответил Скиннер. Джон осекся. - Что вы имеете в виду? Взяв со стола пульт, он включил проектор, и на большом экране на боковой стене появилось изображение... фотография мужчины. Джон не успел сразу понять, но лицо почему-то показалось ему знакомым. - Карел Миллрайт - 60 лет, один из богатейших и влиятельнейших людей Техаса. Скончался от сердечного приступа в одной из клиник Эль Пасо четыре дня назад. Как утверждают его помощники - бизнесмену угрожали неизвестные. - Скиннер снова щелкнул пультом и на экране появилась фотография маленького мальчика. - Кэш Александр Миллрайт. Девятилетний сын бизнесмена. Похищен на утро после его смерти. Местонахождение неизвестно. Вжавшегося в кресло Джона пробил холодный пот. Что, черт подери, все это значит?! - Шарлотт Фишер Миллрайт, - продолжил Скиннер, выведя на экран фотографию Моники. - Вторая жена Карела. Пропала позавчера днем. Ей так же угрожали. До сих пор нет никаких зацепок или улик. - Мне показалось, или это... - не в силах оторвать взгляд от фотографии, ошарашено прошептала Скалли. - Да, это она, - кивнул Скиннер. Джону казалось, что он перестал дышать. Что теперь делать? Рассказать правду? Или посмотреть, как пойдет расследование? Какой вообще смысл его начинать? - Агент Доггетт, вам что-нибудь об этом известно? - отвлек его от размышлений голос Скиннера. - Они здесь, в Вашингтоне, - сдавленно ответил Джон. - Пока в безопасности, но, думаю, нам понадобится ваша помощь. - Хорошо, - с трудом переварив услышанное, кивнул Скиннер. - Обсудим это наедине. А теперь перейдем ко второму делу, - он снова щелкнул пультом и на экране одна за другой "поплыли" фотографии людей с подписанными под ними именами и годами жизни. Мужчины, женщины, дети, пожилые люди... - Что с ними случилось? - подал голос Малдер. - Именно это мы должны будем объяснить, - ответил начальник. - Здоровые люди совершенно разных возрастов и социальных слоев засыпают и не просыпаются. При вскрытии у каждого из них обнаруживается отсутствие какого-нибудь жизненно важного органа. Следов изъятия нет. Причину смерти установить невозможно. За последние три дня число жертв составило 9 человек. За полторы недели - 26. Мы провели расследование, но здравого объяснения так и не нашли. К сожалению, на данный момент в ФБР нет агентов, способных заниматься подобными делами. Директор передал мне приказ о временном восстановлении "Секретных материалов" - Скиннер снова перевел взгляд на бывших агентов. - Нам важны знания и опыт каждого из вас, поэтому вашу безопасность я буду контролировать лично. - Мы согласны, - бросив вопросительный взгляд на Скалли и получив молчаливое согласие, ответил Малдер. Скиннер перевел взгляд на Джона. - Агент Доггетт? - Согласен, - кивнул Джон. - Только у меня будет одно условие... касательно агента Рейс. 12:33, штаб-квартира ФБР. - Мне нужны подробности, - начал Скиннер, едва за Малдером и Скалли закрылась дверь. Джон поднял тяжелый взгляд, сомневаясь, стоит ли что-либо рассказывать бывшему начальнику. Но ведь они ехали сюда за помощью! - Агент Доггетт? - Я нашел ее случайно... - неуверенно начал Джон. - Мы расстались десять лет назад, после того побега... потому что вместе живыми было не уйти. Я потерял ее след, а потом смирился и прекратил поиски. - Как вы оказались в Техасе? - не выдержал Скиннер. - У меня были там дела. Монику я увидел на улице, из окна машины. Она рассказала о Миллрайте, попросила о помощи. - Как вам удалось уйти? - снова не выдержал Скиннер. - Через мексиканскую границу. У нее был план, поэтому все пришлось делать очень быстро. Нас не успели хватиться. - Я понял, - вздохнул Скиннер, массируя пальцами переносицу. - Нужно обрубить все концы и позаботиться о вашей безопасности. Где сейчас агент Рейс? - В больнице, - ответил Джон. - Мне пришлось зашивать ей руку. В рану попала инфекция. Выдвинув самый нижний ящик стола, Скиннер копался в нем до тех пор, пока не вытащил оттуда связку ключей. - Ключи от бывшей квартиры агента Рейс на Беннетт Авеню. Она закреплена за ФБР. Там относительно безопасно. Насколько я знаю, ваш дом был продан. - Спасибо, - пробормотал Джон. - Когда вы сможете приступить к расследованию? - Завтра. Если вы позволите мне сделать копии материалов дела. - Конечно, - кивнул Скиннер. Джон поднялся, чтобы уйти, но Скиннер окликнул его уже у самой двери. - Агент Доггетт! Джон обернулся. - Ребенок ваш? - Да... - кивнул Джон и, помедлив несколько секунд, вышел. Скалли ждала его в коридоре за углом. Сидела на диване, уставившись в одну точку. Она не слышала о бывших коллегах десять лет. Не знала, где они, как сложилась их судьба. Но почему-то была уверена, что они вместе. У них должно было все получиться. Моника была предана ему до последней капли, а Джон... Скалли была уверена, что он, в конце концов, сдастся. После смерти сына Джон замкнулся в себе, поставив крест на личной жизни. Моника была единственной, кто смог найти путь к его сердцу. Они так отчаянно нуждались друг в друге. Два одиноких, сломленных жизнью человека. Скалли была уверена, что один из них, в конце концов, сделает шаг навстречу. - Расскажешь мне что-нибудь? - переведя взгляд на присевшего рядом Джона, неуверенно начала она. Он молчал... Теребил в руках связку ключей, смотрел в одну точку и молчал. Грязные джинсы, давно не свежая толстовка, взъерошенные волосы и уставший взгляд... - Джон? - подавшись чуть вперед, она накрыла ладонями его напряженные руки, заставив повернуться. - Где она? - В больнице, - нехотя ответил он. - Мы почти пять часов шли по заброшенному подземному тоннелю через мексиканскую границу. Потом ехали полторы тысячи километров на машине, четыре с половиной часа на самолете. Я обещал своему сыну, что в Вашингтоне у нас будет дом и друзья, которые помогут. Он ждал меня 9 лет... Скалли попыталась переварить услышанное. Нет, она совершенно не удивилась. Когда Скиннер вывел на экран фотографию мальчика, она сразу же поняла, что по срокам он никак не может быть сыном Миллрайта. Ее заставил вздрогнуть его измученный вид и то отчаяние, с каким он выплеснул из себя эту информацию. - Она сильно изменилась? - нарушив затянувшуюся паузу, спросила Скалли. Джон тяжело вздохнул. - Сильно... Жизнь с Миллрайтом сделала ее жесткой, замкнутой и озлобленной. Она живет в постоянном страхе. Моментами мне кажется, что передо мной человек, которого я когда-то знал. Но потом... - он снова вздохнул, не сумев закончить фразу. - Она больше не хочет иметь ничего общего с ФБР. - А ты? - подняв взгляд, чуть слышно спросила Скалли. - Другого выхода у нас нет. На данный момент. Если Скиннер уладит дела с проблемами Миллрайта, то можно будет строить какие-то планы, а пока... - Где вы остановитесь? - после небольшой паузы решила сменить тему Скалли. - Квартира Моники свободна. Пока там. - Дай знать, если понадобится какая-нибудь помощь. - Да - кивнул Джон. - Спасибо. 18:10. Мемориальный госпиталь. Возвращаясь в больницу, Джон надеялся увидеть Монику отдохнувшей и выспавшейся. Но, открыв дверь палаты, сразу же понял, что ей было не до отдыха. - Джон... Слава Богу! - Привет, - пробормотал он, обнимая ее. - Прости, что так долго. Хотел сразу уладить все дела. А где Кэш? - Сестра повела его ужинать... Что в пакете? Присев на край постели, Джон вытащил два сотовых телефона, толстую папку с документами и связку ключей. - Скиннер получил приказ о временном восстановлении "Секретных материалов". Нас просят помочь в раскрытии серии убийств. И еще... - Что? - не выдержала Моника. - Дело Миллрайта передано в ФБР. Скиннер в курсе, что ты в городе. - Это хорошо или плохо? - Трудно сказать, - вздохнул Джон. - Он обещал "обрубить" все концы и позаботиться о нашей безопасности. Скалли и Малдер дали согласие на участие в расследовании. Я знаю, что ты не хочешь связываться с ФБР, но на данный момент у нас нет другого выхода. - Хорошо, - неуверенно кивнула она. - Но только одно дело. 20:25. Беннетт Авеню 67. Вашингтон, ОК. Оставаться в больнице не было больше смысла. Моника нервничала, Джон был измотан, а Кэш просто хотел домой. Поговорив с врачом и подписав все необходимые документы, Джон решил их увезти. Выделенный ФБР Форд Бронко оказался достаточно просторным и спокойно вместил в багажнике несколько пакетов с продуктами, постельное белье и даже упакованную в две коробки детскую кровать. Джон не был уверен, что бывшая квартира Моники спустя столько лет пригодна для житья, поэтому заехал в супермаркет и купил все самое необходимое. - Чья это машина? - спросил Кэш, когда они подошли к Форду на больничной парковке. - Наша, - ответил Джон. - И на ней мы поедем домой. - Здорово! - обрадовался ребенок, забираясь на заднее сиденье. Джон не сказал Монике о продаже дома. Не сказал о том, что Скиннер дал ему ключи от квартиры на Беннетт Авеню. Он собирался просто привезти ее туда. Туда, где когда-то было светло и уютно. Где они просиживали вечерами, занимаясь работой, или просто наслаждались компанией друг друга. Туда, куда он когда-то пришел в первый раз, держа в руках сверток с польскими колбасками, а она встретила его с улыбкой... Пробок в такой час почти не было, и они добрались до Беннетт Авеню достаточно быстро. Сидящая на переднем сиденье Моника все время молчала, и только потом Джон понял, что она спит. Кэш, не отрываясь, смотрел в окно, пытаясь что-то разглядеть в размытых огнях большого города. К вечеру на улице похолодало, начал моросить дождь. Проехав знакомый перекресток, Джон свернул на нужную улицу и припарковал машину напротив 67-го дома. Тот самый двор, та самая парадная, темные окна на последнем этаже. Как много раз он сидел в машине вот так, провожая ее взглядом до двери. Как много раз она останавливалась, ожидая от него большего. Как много раз он себя во всем этом винил... - Мы уже приехали? - нарушил мрачные воспоминания голос Кэша. Джон моментально "очнулся". - Да, мы дома. Переведя сонный взгляд за окно, Моника на секунду опешила. - О, Господи... Джон, я все еще сплю? Он улыбнулся. - А где же дом? - снова вмешался Кэш. Выбравшись из машины, Джон сначала открыл заднюю дверь, а потом помог Монике выбраться. - Вот он... Я знаю, ты ждал свой дом. Такой, в каком жили вы с мамой. Но прошло слишком много времени и теперь в нем живут другие люди. - Но я не хочу жить в квартире... - расстроился Кэш. Вытащив из багажника сумку с вещами, Джон повесил ее на плечо и, взяв сына за руку, не спеша направился в сторону знакомого подъезда. Прихватив здоровой рукой пакет с продуктами, Моника пошла следом. - Я тебе кое-что расскажу, а ты внимательно послушай и сделай вывод, хорошо? - Джон снова перевел взгляд на сына. Мальчик молча кивнул. - Много лет назад твоя мама жила и работала сначала в Нью-Йорке, а потом в Новом Орлеане. Она очень сильно любила свою работу и мечтала, чтобы ее пригласили в Вашингтон, потому что работа здесь была самая ответственная и сложная. Получить такую работу могли только самые лучшие. И твоя мама тоже мечтала стать самой лучшей. Когда я приехал сюда, и мне понадобилась помощь - я пригласил ее. Сказал начальнику, что хотел бы работать вместе с ней... и он согласился. Сначала она жила в гостинице. Все ее вещи были в двух сумках в одной комнате. А потом начальник дал ей ключи от этой квартиры. Ты даже не представляешь, как она была счастлива. Привезла все свои вещи, расставила по полочкам всякие мелочи. Квартира стала очень уютной и светлой. Когда я пришел к ней в гости в первый раз, то не поверил своим глазам. Кирпичные стены, деревянные перекрытия, высоченные потолки и даже стеклянный купол! Представляешь, как здорово было смотреть в потолок и видеть небо?! Вечерами мы сидели на полу в гостиной и разговаривали. Смотрели старые фотографии, которые собирала твоя мама. Пили чай, занимались работой или просто дурачились. Рассказывали друг другу какие-нибудь глупые истории, а потом смеялись до слез. У нас не было ничего - ни денег, ни друзей, ни близких, ни свободного времени. Только мы вдвоем. И сейчас я понимаю, что это было отличное время. - Да... - взяв сына за вторую руку, с грустной улыбкой вмешалась Моника, когда им оставался всего один этаж. - Мне тоже очень не хватает тех вечеров, фирменного ужина, который готовил Джон... и польских колбасок. - Польских колбасок? - не понял Кэш. Джон и Моника с улыбкой переглянулись. - Ну, все... - пробормотал Джон, когда они подошли к знакомой двери. Точнее, дверь как раз-таки была не знакомая. Ее заменили на более крепкую и современную. И окно над ней было заделано. Прежней осталась только табличка с номером. - Мы пришли... Вытащив из кармана связку ключей, он неуверенно протянул их Монике. Поворот ключа... потом еще один. Скрип металлической ручки. Щелчок выключателя за спиной. - Боже мой, - севшим вдруг голосом произнесла Моника, делая шаг вперед и глядя на то, что осталось от любимой когда-то квартиры. Все вокруг было абсолютно серым. Покрытым таким толстым слоем пыли, что невозможно было даже разглядеть цвета. Стены, перекрытия, накрытая пленкой мебель, ковер на полу. Квартира казалась крохотной и мрачной. Здесь пахло сыростью, и почему-то было очень холодно. Опустив на пол зажатый в руке пакет, Моника прошла вперед и, подойдя к шкафу, сунула руку под пленку и вытащила с полки покрытую толстым слоем пыли телефонную книгу. Подошедший следом Джон молча наблюдал за происходящим. Та самая фиолетовая обложка с какими-то карандашными записями на обратной стороне, календарик за 2002 год, куча закладок. Перелистнув несколько страниц, Моника вытащила оттуда старую фотографию. Эта же самая квартира, темно-красный диван, разбросанные по полу документы, знакомый шкаф на фоне... и два улыбающихся лица - ее и Джона. Кажется, снимок был сделан Скалли... Моника не могла вспомнить точно. Протянув руку, стоящий за спиной Джон взял у нее фотографию. - Ничего себе! Когда это было? - В другой жизни, - невесело усмехнулась Моника. 23:15. Беннетт Авеню 67. Вашингтон, ОК. Вместо долгожданного отдыха им пришлось заняться генеральной уборкой. Джон и Кэш собрали всю пленку, вычистили мягкую мебель и ковер, вытерли пыль, вымыли пол, собрали кровать, которая нашла свое место в гостиной за шкафом. Телевизор и оставленная в квартире техника, как ни странно, работали. Моника разобрала вещи, приготовила ужин и даже застелила постели. Спустя несколько часов работы квартира полностью преобразилась и вновь стала похожа на ту, какой Моника ее запомнила. - Джон, смотри, отсюда и вправду звезды видно, - пробормотал Кэш, дернув Джона за рукав и указав пальцем на стеклянный купол. - А я тебе что говорил?!- улыбнулся Джон. - Только стекло не мешало бы немного почистить. Иди-ка сюда... Застывшая в дверях кухни Моника с улыбкой наблюдала за тем, как Джон сажает на плечи Кэша, а тот пытается дотянуться мокрой шваброй до потолочного стекла. - Я крепко тебя держу. Сможешь дотянуться? - Никак... - Что вы делаете, там четыре с лишним метра?! - не выдержав, рассмеялась Моника. - Неужели? - изобразил удивление Джон, подняв голову вверх, словно желая в этом убедиться. Ужинали они молча. Несмотря на перенесенную прошлой ночью операцию, Моника чувствовала себя хорошо и почти не ощущала усталости. После всего, что было, происходящее сейчас казалось ей сценой из какого-нибудь романтического фильма. Одной из тех, на фоне которой играет какая-нибудь музыка. Все просто, понятно и героям не нужно подбирать никаких слов. Джон, эта квартира... Она словно вернулась в прошлое. В один из тех снов, которые снились тогдашней Монике. И вот они снова здесь. Спустя столько лет... - Иди в душ, а я все тут приберу, - отвлек ее от размышлений голос Джона. Моника подняла взгляд. - Да... Конечно. Только надо сначала уложить Кэша. Уже почти полночь. - Разберемся, - ответил Джон, переведя вопросительный взгляд на сына. Мальчик кивнул в знак согласия. - Будь по-твоему, - нехотя согласилась Моника. Она прекрасно видела, до какой степени вымотан Джон и ей не хотелось все на него сваливать. - Только долго не засиживайтесь. - Мам, стой! - выбравшись из-за стола, мальчик догнал ее в дверях. - В чем дело? - Я хотел кое-что тебе сказать. Идем в гостиную? - Идем, - взяв его за руку, устало кивнула Моника. Убрав со стола и быстро справившись с грязной посудой, Джон собрался выйти с кухни, но, услышав приглушенные голоса, остановился. - Потерпи немного. Мы здесь не навсегда. Разберемся со всеми проблемами и уедем. Куда захочешь. Купим большой дом, у тебя снова будет своя комната. - А Джон? Он больше нас не бросит? - Джон никогда нас не бросал. Он не мог быть рядом, но он очень сильно тебя любит. - А он на меня не сердится? - Из-за чего? - не поняла Моника. - Из-за того, что я пока не могу называть его папой. Хочу, но не могу. У меня не получается. - Конечно, не сердится. Вы же только недавно встретились. Не нужно спешить. Ты поймешь, когда будешь готов. - Как? - Сердце тебе подскажет. Забравшись к Монике на колени, мальчик крепко обхватил ее за шею. - Я люблю тебя, мамочка. - Я тоже люблю тебя, милый. Не в силах больше слушать, Джон вышел в гостиную. - Эй, вы еще тут?! - Я уже в душе, - поднявшись с дивана, выдавила улыбку Моника. Подождав, пока Кэш переоденется, Джон разобрал ему постель, выключил в гостиной свет, оставив только стоящий рядом с журнальным столиком торшер. - Хочешь, почитаем что-нибудь перед сном? - предложил Джон, поправляя сыну одеяло. - Нет, - покачал головой мальчик. - Можешь просто лечь со мной? Папа... то есть Карел... всегда так делал. - Конечно, - кивнул Джон и, стянув ботинки, пристроился рядом с ним на край постели. Прижавшись к Джону, мальчик уткнулся лицом ему в грудь. - Расскажи мне что-нибудь. - О чем? - спросил Джон, обняв сына. - Не знаю... Расскажи про Люка. Он ведь был моим старшим братом? - Да, - совершенно спокойно ответил Джон. Эта боль уже давным-давно не была такой острой, и он больше не вздрагивал от каждого упоминания. Джон знал, что рано или поздно ему придется с этим смириться... ужиться... принять. Боль от потери Моники и десять лет одиночества оттеснили ее глубже в сердце. - Я хотел бы иметь брата или сестру... А сколько Люку было бы лет, если бы он не... - Двадцать шесть, - так же спокойно ответил Джон. - Думаю, он был бы рад с тобой познакомиться. - Я тоже, - пробормотал Кэш, еще крепче прижимаясь к Джону. - Засыпай. Завтра тяжелый день. Много всего нужно сделать. Дождавшись, пока мальчик заснет, Джон поднялся с кровати и поправил ему одеяло. - Все нормально? - шепотом спросила вышедшая из ванной Моника. На ней была лишь длинная безразмерная футболка черного цвета. Влажные волосы, едва ощутимый запах геля для душа и еще чего-то очень свежего. - Все хорошо. Идем, я посмотрю твою руку. - Уже поздно. Иди, прими душ. На тебе лица нет. Я подожду в комнате. Молча кивнув, Джон решил последовать ее совету... потому что чувствовал он себя хуже некуда. Усталость, в конце концов, взяла над ним верх, и Джону хотелось только одного - упасть на кровать и отключиться. 20 июля, 01:36. Беннетт Авеню 67. Приняв душ и чуть смыв с себя усталость, Джон заглянул в спальню. Та же самая тумбочка, тот же самый шкаф, та же самая кровать... Моника сидела на краю постели, разглядывая свежий хирургический шов на предплечье. Взяв купленную в супермаркете аптечку, он молча присел рядом с ней и, обработав рану какой-то резко пахнущей прозрачной жидкостью, заклеил ее большим куском пластыря с мягкой подкладкой. Подняв взгляд, Моника устало улыбнулась. - Так лучше. Спасибо. - Давай отдыхать. Скиннер просил приехать к 12 часам. Нужно просмотреть материалы дела. Погасив ночник, Моника забралась под одеяло, где ее уже ждал Джон. Она невольно улыбнулась, вспомнив о том, как много раз она мечтала оказаться с ним в этой постели. Тогда, десять лет назад... Крепко обняв, Джон уткнулся губами ей в макушку и поцеловал. - Ты вся дрожишь. Замерзла? - Немного, - пробормотала она, прижавшись к нему еще крепче. Сунув руку под футболку, Джон стал растирать ей спину, постепенно опустившись на бедро. Кровь в жилах стала закипать. Подняв взгляд, Моника поймала на себе тепло родных глаз, которого ей так отчаянно не хватало все эти годы. Губы потянулись к губам. Поцелуй... Нежный, едва ощутимый. - Я люблю тебя, - чуть сдерживая слезы, прошептала она. - Я так тебя люблю. - Я тоже тебя люблю. Ты - моя жизнь, мое сердце, моя душа. Не представляешь, как мне было плохо без тебя все эти годы. Их губы снова встретились. Сильнейшая огненная волна прошла через тело Моники, эхом отдавшись в теле Джона. Они оба прекрасно понимали, что сейчас не время и не место. Но, Боже, как же им обоим этого хотелось! С трудом заставив себя сдержаться, Джон накрыл Монику двумя руками, словно пытаясь отгородить от внешнего мира. Прижавшись щекой к его щеке, Моника вдруг почувствовала, что дрожь незаметно перешла в приятное тепло, и она стала постепенно проваливаться в сон.