Кровавые Мемуары

      Дженнифер немного повеселило начало дневника, пока она не дошла до момента, где Ральф совершил первую попытку совратить сына. Она, пока встречалась с Эдди, думала, что все о нем знает. На деле оказалось, что он полон загадок и секретов отнюдь не самых приятных. В дневнике все то, что она раньше о нем не знала, описано четко и подробно, в первую очередь он сделал акцент на свои чувства и эмоции. Эдди и вправду боялся своего отца, и тихо его ненавидел. Он его называет по имени, что обычно дети не делают по отношению к своим отцам. Эдди с детства, помимо побоев, боится непредсказуемости отца. Она бы тоже боялась, окажись на его месте. Но только что же такое произошло, что Ральф заставил сына сделать это? Надо почитать дальше, может найдется ответ на этот вопрос. Сунув в рот шоколадную конфету с ореховой начинкой, Дженнифер перелистнула страницу и продолжила читать. Итак, я продолжаю чиркать свои каракули. Черт, как порой мерзко вспоминать прошлое! Всё как заново переживаю! На чем я остановился? Ах, да, вспомнил! Я совсем забыл упомянуть о своей дорогой маме. Прекрасная и необыкновенно добрая женщина, но со слабым характером и отсутствием силы воли. Прекрасная Долорес Глускин! Я совсем забыл ее девичью фамилию. И после этого еще считаю себя ее сыном! Как стыдно! Прости меня, мама! Как вспомню, так сразу черкану сюда. О тебе я не могу не упомянуть. Один момент из своего раннего детства никогда не забуду. Помню, как ты и я гуляли по городу. Я увидел большую разноцветную афишу с объявлением, что через месяц (или сколько там) приезжает цирк. Ой, как я тогда хотел побывать в цирке! Все дети любят цирк! Я не был исключением, хоть и не был там никогда. Но увы. Не понимаю, зачем ты тогда сказала Ральфу об этом! Знала бы ты, какую цену я тогда заплатил только за одно такое детское желание! Но я знаю, что ты ничего не узнала. Так даже лучше, что все осталось в тайне. Мне до сих пор страшно представить, что бы было, если бы ты все-таки узнала об этом. Не думаю, что тебе удалось бы что-то исправить. В тюрьму бы ты отца не смогла посадить. Я уже тогда догадывался о его безнаказанности. Ты меня тогда долго успокаивала, думая, что я поругался с соседской девочкой. Но я из-за какой-то смазливой избалованной соплячки не стану так плакать и переживать. Да и не по-мужски это - плакать. Ты сама мне это неоднократно говорила. Но лучше не вспоминать об этом. Как вспомню, так и хочется Ральфа в ванной этой утопить. В конце концов с тобой мне было хорошо и никого тебя ближе у меня не было. Так, об этом упомянул. Аж сердце разболелось и слезы навернулись! С тех пор, как я переехал из того ада, ни дня не проходит, чтобы я не думал о матери. Но помимо нее был кое-кто, кого я не скоро забуду. Я забыл упомянуть, что моя мама была протестантка. Меня она и посвятила в эту веру. Ральф, мой горе отец - католик, но на мое воспитание в плане веры ему было наплевать. Мать решила за меня, кем мне быть, хотя ни лютеранство, ни католицизм мне никогда не были близки. Я в этом деле остался при своем мнении, не относя себя ни к тем, ни к иным, за что потом был осужден своей бабкой Кэтрин. Но о ней потом. Проклятие! Только подумаю о ней, как хочется дневник этот злости порвать! Итак, на чем я остановился? Ну вот! Опять! Сейчас! Ага, вспомнил! От этих воспоминаний вечно забываю, что хотел до этого написать. Когда я только начал вести дневник, сразу началось это безобразие! Думал бросить это дело. Даже забросил его на несколько дней, а потом все же снова за него взялся, сам не знаю почему. Здесь, в Санта-Монике, я по настоящему живу и чувствую себя свободным. Записи начал делать я с тех пор, как поселился тут. Ну да ладно!!! Самое лучшее, а может и худшее, будет позже! Ладно, не хочу, но все же вернусь к тому, о чем хотел рассказать. Помню один такой не самый лучший день, когда мама отвела меня в протестантскую церковь к отцу Эндрю. Помнится, ей не с кем было меня оставить под присмотром. Отец вечно пропадал где-то с очередной бутылкой дешевого виски, а одного меня оставлять она не хотела. Думаю, даже если бы отец был дома и был бы трезвым, она все равно меня с ним не оставила, да я и сам не остался бы, тем более после того, что он заставил меня ему сделать. Кто такой отец Эндрю? Пастырь и духовный наставник многих местных лютеран, а помимо этого еще и тайный женоненавистник. Открыто он в этом никому не признавался, но я это быстро смекнул в одной из его проповедей. Но об этом я узнал позже и после этого сильно его не взлюбил, а раньше всегда им восхищался за его заботу обо мне. Да, я малость преувеличил, сказав, что он был заботлив. Если у него были дела, помимо меня, то я оставался один в церкви с книгой Псалтири или на заднем дворе с одной единственной игрушкой. В первый же день я по своему малолетству залез в старый сарай, где нашел старые газеты, из которых узнал о некоем Эдди Гейн. Многие дети в моем возрасте не умеют читать, но меня мама научила, пусть и читал я по слогам тогда. И я, как и все любопытные дети, стал читать эту газетную статью. Ой, вот уж не думал я тогда, что человек способен на такие зверства, тем более этот человек с таким добрым лицом! Мало того, что Гейн родился в не совсем благополучной семье, так еще и больной на всю голову. Поначалу я считал, что мы с ним похожи. Его зовут Эдди, и меня тоже. Его фамилия начинается на Г, и у меня так же. Он родился в неблагополучной семье, и я тоже. У него отец алкоголик, и у меня та же ситуация. Но потом я эти сравнения и сходства послал на все четыре стороны! У него мать была ярая фанатичка, у меня же мама никогда до такого не опускалась. Его мать часто лупила и унижала, меня же моя мама очень любит и иногда балует. Удивляюсь, как он мог не смотря на все это так преданно ее любить. Хотя его воспитанием, как я понял, тоже занималась она, а отец жил своими привычками. Но все же мы с ним разные люди. Он был психопат и, как написали газетчики, некрофил и каннибал, любящий выкапывать женские тела и проводить с ними ужасные вещи. Про убийства я вообще молчу. Писать об этом не буду. Больной он на всю голову садист. Хорошо, что такой по улице больше не разгуливает. Помнится, я тогда был более чем просто удивлен этой статьей. А ведь еще слухи не утихали и о кровавом и, якобы ритуальном убийстве, знаменитой голливудской дивы Шерон Тэйт и других людей. Тогда я только вскользь об этом слышал. Это уже позже, когда я переехал в Калифорнию, делал генеральную уборку в своем доме, наткнулся на старую газету тех времен, узнал об этом жутком инциденте. Меня ужаснуло то, что случилось с ней и остальными ее гостями. Бедняжка Шерон готовилась стать матерью, была на девятом месяце беременности. Не понимаю, каким нужно быть извергом, чтобы убить беременную женщину! И в этом кровавом убийстве обвинили некоего Чарльза Мэнсона и его ярых последователей. Кажется, он со своими дебилами были хиппи. Здесь, в Калифорнии, я их частенько встречаю, а потом и вовсе был готов кричать "Кошмар", когда оказался в Сан-Франциско и узнал, что этот город является их главной столицей. Один как-то ко мне прикопался, гнал пургу про любовь и мир, что нужно заниматься любовью, а не войной. Кончилось все тем, что я его хорошенько окунул головой в мусорный контейнер, а хот-дог, что я не успел доесть, пустил на то, чтобы изуродовать изображение Джона Леннона на его футболке. Здорово же он меня тогда достал! Но сейчас я вспоминаю об этом с таким умилением и мне это отлично поднимает настроение! Так, я опять отвлекся! Вредная моя привычка! Начал про одно, а закончил про другое! Надо с этим завязывать! Ах, да! Отец Эндрю! Он хорошенько хотел меня разработать в лютеранстве. Хотел, чтобы я знал Псалтирь наизусть, а помимо этого он иногда любил катать меня верхом на лошади. Я в свои пять лет выглядел довольно рослым и проблем у меня в уроках верховой езды практически не было. Не было такого, чтобы я упал с лошади или чтобы лошадь меня не слушалась. Первые несколько уроков я, конечно, очень боялся, но лошадь животное умное, быстро поняла, что я еще совсем ребенок и вела она себя спокойно. Как я уже говорил, первое время я испытывал к отцу Эндрю глубокое уважение, только потом в нем разочаровался. Своим заявлением о том, что все женщины по своей природе шлюхи, он навсегда меня отдалил от себя и с тех пор ни одно его учение я не воспринимал всерьез. Но об этом я еще упомяну. В остальном, ближе к концу дня мама забирала меня домой, где нас с ней снова ожидали не самые приятные приключения. Так, что-то я опять начал заводиться! И это все из-за этих не самых приятных воспоминаний. Лучше оставить это на потом. Вчера я чуть не разорвал свой дневник, но вовремя остановился. Эти записи нужны мне, нет сил держать все в себе. Так, все, хорош! На сегодня пока все! Как будет время, я снова возьму в руки ручку и буду выкладывать свою жизнь на бумагу.