Кровавые Мемуары

      Дженнифер пришла в умиление, когда увидела, что Эдди в своем дневнике упомянул о ней в такой нежной форме, назвав ее красивой и доброй девочкой. Она сама прекрасно помнит, как пыталась завоевать его доверие и подружиться с ним. Не сразу, но ей это удалось. А вот его описание того, как он хотел разделаться с Бредли ее огорчило. Задатки агрессии у него начались уже тогда, в столь юном возрасте. Она все больше и больше узнавала о нем, так как в подробности своей личной жизни он редко вдавался. Он вообще был не очень разговорчив. Стыдно ему было говорить о своих проблемах и бедах, но она его не осуждает за это. А того хулигана Бредли она запомнила как вечного задиру. Задираться он продолжил и в колледже, откуда был отчислен через год за отвратительное поведение. Об этом она узнала на встрече одноклассников. Что с ним сейчас, она не знает, ее это и не интересует. Она продолжила читать:       Я опять вспоминаю все муки моей мамы. Ральф с каждым днем все больше и больше деградирует. В этот раз он, не стыдясь моего присутствия, разорвал одежду на моей маме и изнасиловал ее прямо у меня на глазах. Я снова почувствовал зверский страх и ненависть одновременно. Мама мне изо дня в день говорила, что каким бы ни был Ральф, он в глубине души любит нас. Только я за все время ни разу не увидел даже малейшего намека на любовь. Если его любовь проявляется в таком вот к нам обращении, то это не любовь, а извращение. Видеть слезы матери и то, как с ней жестоко обращается Ральф, в тот день оказалось выше моих сил. Наблюдать за этим я не мог, но мама, когда я хотел заступиться, не позволила. Она просила меня закрыть глаза, не смотреть на ее страдания. И я закрыл, но все слышал. А после, когда все закончилось, она, истекая кровью, закрылась в ванной и долго оттуда не выходила. Нет, я больше не мог это выносить. Я не мог видеть это изо дня в день, жить с мыслью, что вот-вот мой отец сделает со мной или с мамой что-то ужасное. Но мама снова и снова ничего не предпринимала. Я всегда знал ее как красивую женщину с пышными волосами и румяным лицом. Ральф превратил ее своими выходками в бледную, измученную женщину с синяками под глазами и сединой в волосах. В свои двадцать шесть лет она выглядела старше лет на десять. Как можно все это терпеть? Ее молчание и смирение было вне моего понимания. Это я не мог ей простить. Но даже в совсем кошмарной обстановке бывает проблеск надежды. Когда Ральф привел в дом собутыльников, я и мама спрятались в моей комнате. Тогда она призналась, что давно уже мечтает бросить его и уехать как можно дальше, лишь бы не видеть его. Тогда же я узнал от нее и о солнечной Калифорнии, где она когда-то побывала. Ее мечты сводились о небольшом домике на берегу ручья у окраины леса. Я до сих представляю себе эту картину, хотя сам живу в других условиях. Она даже пыталась накопить нужную сумму денег, чтобы купить дом в этом штате и вместе со мной переехать туда. Но Ральф все ее сбережения находил и, либо пропивал с дружками, либо проигрывал в карты все до последнего цента. Она уже отчаялась осуществить свою мечту, пока я не уговорил ее снова попытаться скопить нужную сумму денег. Сумма оказалась по тогдашним меркам немалой - пятьдесят тысяч долларов. Для меня это тогда было равносильно миллиону. Но когда мама сказала, что снова попытается накопить денег на покупку дома, я воссиял надеждой и радостью. Но чтобы не возлагать на нее такую тяжелую ношу, я вызвался ей помочь. Для начала я попросил ее научить меня шить. Я открыл для себя столько нового, когда она начала меня учить этому тонкому делу! Но могу с уверенностью сказать, что шитье меня заворожило и оно стало моим хобби. Я быстро учился. Но и без дела я тоже не сидел. Я устроился разносчиком газет. Правда тех денег, что я зарабатывал, было очень мало, чтобы весы сдвинулись с мертвой точки. Обидно было, что мама не воспринимала мое рвение к переезду всерьез. Только когда я свой заработок стал складывать в коробку из-под обуви и прятать под кроватью, она поверила, что я настроен решительно. Но возникли сложности с моей подругой Дженнифер. Да, она стала моей подругой! Когда у нас было свободное время, мы проводили его вместе на игровой площадке. Мы оба с ней ходили в группу продленного дня, чтобы сразу сделать в школе домашнее задание после занятий. Ей я рассказал о том, что с мамой перееду в Калифорнию. Обиделась она тогда на меня и при этом огорошила! Она сказала, что надеялась после того, как мы вырастим, я на ней женюсь. Странные мысли для девочки такого возраста. Мы оба были детьми и, разумеется, не относились к подобным вещам серьезно. Мы не понимали всей этой ответственности. Над этим я могу посмеяться. Это мелкая искорка в моем мрачном воспоминании о детстве. Но вернусь к маме. Часть денег со своей зарплаты она отдавала мне на хранение. Повезло, что Ральф никогда ко мне не заходит в комнату и ему не взбредет в голову искать заначку у меня. Так что все те деньги, что нам удавалось накопить, я хранил у себя и на дню по несколько раз проверял их и пересчитывал. Какими бы тяжелыми не были дни под одной крышей с Ральфом, как бы он ни пугал меня, я засыпал с надеждой в душе, что все будет хорошо, а во сне я видел себя на пляже с мячиком в руках. Мне уже тогда снилась Калифорния и то, какая у меня там началась жизнь. Эти сны только подкрепляли мою надежду и рвение и я упорно стремился к своей цели. Оно мне помогало не думать о той боли, что приходится переживать каждый день. Я воспрянул духом. У меня появилась цель, появился смысл бороться с трудностями.