Глава 11.
10 февраля 2019 г. в 15:05
Дженнифер припоминает тот день, когда Эдди из-за своей несдержанности попал в изолятор. Ее ныне покойный дядя Джон его тогда арестовал. Она не знала основных подробностей, а дядя о подобных вещах не распространялся, ему должность не позволяла. Своего дорогого друга она увидела чисто случайно и не могла понять, что он такое натворил. Она думала тогда, что это какая-то ошибка, что Эдди ничего плохого не сделал, но на деле оказалось, что он чуть не убил в порыве ярости свою бабушку. Позже, когда его выпустили под залог, он ей рассказал, как все было. "Удивительно, как он все помнит!" - подумала она и продолжила чтение.
Снова воспоминания, снова эти записи. Чтобы снова начать нести чушь о своем прошлом, мне пришлось заглянуть на предыдущие записи. Так, закончил я на своем заключении за решетку. "Добрый" легавый упек меня в клетку, будто разъяренного льва. Признаюсь, именно так я себя тогда и ощущал - раздразненный лев, готовый растерзать любого, кто отважится меня потревожить. Я был в отчаянной ситуации и мне в тот момент нечего было терять. Надолго ли меня посадили? Думаю, там бы я просидел не один день, если за меня не внесли залог. Но об этом я еще не знал. Про такие заморочки дети моего возраста практически ничего не знают, разве что в школе нас учителя пугают детской колонией за жестокие драки и мелкие кражи. Мне же грозил серьезный срок за покушение за убийство в состоянии аффекта. Хотя такой статьи вроде в Уголовном кодексе нет. В юриспруденции я не просвещен. Но тем не менее срок мне грозил приличный. Вряд ли мой дорогой папуля стал тратить бы денежки, чтобы вытащить своего сынулю из тюрьмы. Он их лучше пропьет. Пока по поводу меня оформляли документы, я торчал один за решеткой и переваривал то, что сегодня пережил. Могу сказать, что бабушки и дедушки у меня больше нет. Пока на меня заводили документы, я слонялся по клетке. Мое одиночество скрасил мужской журнал PlayBoy, на обложке которой красовалась секс-символ 70-ых годов актриса Уэлч Ракель. Ее я видел первый раз. В каких она фильмах снимается? Хотя зачем мне это? Но да ладно. Мне нечего было делать и я просто листал этот журнал. Тогда-то я и узнал, что есть женщины, готовые полностью раздеться. Это было первый раз, когда я увидел женщин в их естественной красе и не думал, что у них бывают такие...! Скажу прямо - сиськи и...! Ну, и так понятно. Сказать, что у меня возникло соответствующее ощущение, значит, ничего не сказать. Мне сразу стало тесно в штанах, ширинка больно давила на пах. Терпеть стало трудно и я расстегнулся. Так легче! Только вот не подумал я о том, что меня могут заметить. И за свою беспечность я поплатился! Легавый Джонни меня застал с приспущенными штанами и наш разговор начался с его вопроса, интересный ли журнал. На этот вопрос я не ответил. С виду этому мужчине около сорока лет, волосы русые, брови густые, глаза зеленые, телосложение плотное, средний рост. Его точно я нескоро забуду. Знакомство с ним у меня началось что-то вроде с допроса. Спросил мое имя, фамилию, дату рождения. Удивило меня то, что он удивился, услышав мою фамилию. Оказалось, он знал мою маму, более того, был в нее влюблен, приходил в ее магазин, чтобы перекинуться парой слов и просто увидеть ее. А мне всегда казалось, что у нее никого, кроме Ральфа не было. Как оказалось, Джонни любил ее. Скажу, что я тогда подумал. Я думал о том, почему же она не ушла от Ральфа, зная, что есть человек, который искренне ее любил даже после того, как она вышла замуж. Этот полицейский, которого уже тогда я называл дядя Джон, мне понравился сразу. Раз он любил мою маму, то смог бы полюбить и меня, заменив мне отца. Пусть он грубо тогда меня арестовал, то была моя вина, но после короткого с ним разговора я понял, что он очень хороший и великодушный человек. В людях я редко ошибаюсь! Его я стал уважать еще больше, когда он не стал держать меня здесь. Я ему объяснил причину своей недавней агрессии и он, хоть и не одобрил это, но не стал меня осуждать. Проникшись к нему симпатией, я не постыдился сказать, что в смерти моей мамы виноват мой отец, которого я стал ненавидеть так сильно, что иногда из глаз текли слезы. Знал бы я, что кошмарная жизнь с ним еще будет какое-то время длиться. Так что дядя Джонни в тот день стал для меня символом верного и доброго друга. Я и сам удивляюсь, почему так быстро проникся к нему уважением. Обычно люди вызывают у меня подозрение, опасение и даже страх. Этот человек оказался исключением, как и Дженнифер. Для меня позже было открытием, когда я узнал, что они родственники. Дженнифер ему приходится племянницей. Вот так сюрприз! Хочу сказать, что они оба друг друга достойны: оба очень были добры ко мне и сострадательны. Но я остановился...забыл! Ах, да! Меня выпустили! Оказалось, что Дженнифер внесла за меня залог. Ну, не совсем она, а ее мама. Помню выражение лица ее мамы. Невзлюбила она меня! Еще бы! Такого голодранца, как я, любить невозможно! Ведь у меня ничего нет и мой отец конченный человек. Но я был благодарен ей! Думаю, вряд ли ее мама захочет в следующий раз мне помочь и своей дочери она скажет, что раз у меня нет ничего за душой, то со мной нечего дружить. Так обычно рассуждают люди, которые не обделены деньгами. Дженнифер такой не была, ее не смущало моя бедность и печальное положение. Только когда я вышел из полицейского участка, ко мне вернулось осознание, что моя мама умерла и я остался сиротой. Отца у меня нет! Это я понял, когда мне дали свидетельство о смерти мамы. Да и как можно называть отцом того, кто из года в год тебя унижает, избивает, не выполняет своих отцовских обязанностей? О, знал бы я, что он превратит мой дом в обитель порока, жестокости и зла! Уж лучше бы меня тогда приговорили к трем...или сколько там...годам заключения для малолетних преступников! Мне было бы легче там, чем с отцом, которого я боялся, как адского огня! Когда я вернулся домой, он сделал со мной то, что долго потом меня мучило в ночных кошмарах. Он заставил меня...в буквальном смысле сделать ему минет! Долбанный педик! Однажды он уже заставил меня ему подрочить. Мерзкий педофил! Совесть свою он давно утопил на дне бутылки виски. Вот он опустился до содомии! Это положило начало моего презрения ко всем представителям этой мерзости! Не могу и не хочу описывать то, что он делал со мной! (следы от слез) Это только начало! Я это понял сразу. О, лучше бы точно сидел бы в колонии для малолеток! Может, там было бы не намного лучше, но точно такого кошмара бы не было! Со смертью мамы я остался под одной крышей с отцом, а значит я попал в ад! О, мама, забери меня с собой на тот свет! Я не могу так жить! Помоги мне! (Последняя строчка смазана следами слез)