Глава 35
8 апреля 2021 г. в 18:21
История о моих злоключениях в семье, кажется, никогда не закончится. Но я продолжу все равно рассказывать. В школе по истории рассказывали, что в средневековье, когда случился религиозный раскол, католики массово убивали лютеран. Одни ненавидели других. Кэтрин и Глен были ярыми католиками, а я лютеранин. Как следовало ожидать, Кэтрин меня за это ненавидела, но свою ненависть скрывала за слащавой, лицемерной улыбкой. Когда к ней приходили ее подруги после воскресного богослужения, она запрещала мне выходить из комнаты. Она считает, что я, как лютеранин, не достоин даже поздороваться с его подругами. Больно надо было мне это! Хотя меня, как раба, она с радостью отдавала им в прокат! Да-да! Именно так я это называю. Мной она могла распоряжаться как вещью. По истории нам рассказывали, что раб в древнем Риме был разумной, говорящей вещью. Так что мое положение было именно такое. У меня не было прав, только сплошные обязанности. Я не мог сбежать из дома, так как идти мне было некуда, не мог взбунтоваться против такого к себе обращения, так как по всем показателям мои опекуны являются образцовыми. Мне бы не поверили в органах опеки, если бы я пришел туда пожаловаться. Так что влачить мне жалкое существование в качестве раба до совершеннолетия. Но в один не самый прекрасный день Кэтрин привела странного, даже загадочного человека, вид которого у меня вызвал неприязнь. Это был католический священник полного телосложения, лысый и с горделивым взглядом. Звали его Мартин. Кэтрин при нем меня назвала "неверным". "Приятный" комплимент, ничего не скажешь. Он меня спросил, хороший ли я мальчик. Не успел я открыть рот, как Кэтрин ответила за меня. По ее убеждению лютеране хорошими не бывают. Я не мог понять, что ему от меня нужно, и с какой целью вообще Кэтрин велела мне придти. Оказалось, что она хочет меня крестить в католицизм. Вот и здрасте! Она решила, не спросив, хочу ли этого я. Хорошо, что этот священник прекрасно понимает, что для крещения в католицизм нужно мое добровольное согласие. Я бы согласился, не задумываясь, если бы это сулило мне более достойную жизнь. В том смысле, что Кэтрин перестала издеваться надо мной, стала бы более доброй и справедливой. Когда Мартин спросил, хочу ли я креститься, то мне хватило беглого взгляда на вечно ухмыляющееся лицо Кэтрин чтобы понять, что ее отношение ко мне после этого останется таким же. И все же я спросил, что может дать католицизм, чего нет в лютеранстве. Он ответил, что я узнаю истину, получу любовь, заботу, щедрость и доброту. Зная католичку Кэтрин, я в этом сильно сомневался. Моя мать была лютеранткой, но она не жалела для меня ни ласку, ни любовь, ни внимание. Так что ответ Мартина меня рассмешил. Этот человек показался мне глупым и возможно даже порочным. До меня доходили слухи, что католические священники любят маленьких детей, а точнее они педофилы. Так что я рассмеялся и над ответом Мартина, и над картиной, которую я себе представил (типо Мартин обнимает ребенка, прикрывая рукой свою потенцию). Когда он спросил о причине моего смеха, я не мог ему сказать правду. Я ответил вопросом на вопрос. Типо он считает Кэтрин благочестивой католичкой? То есть в его понятии ее издевательства надо мной считается благочестием и добрым поступком? Вот уж здрасте! Я спросил у него, что такое благочестие и в чем оно заключается. Он перечислил те качества, которые она на самом деле по отношению ко мне не выполняла. Либо он ее не знает, либо он такой же, как она. Я ему прямо сказал, что он не видит разницу между великодушием и равнодушием, сочувствием и унижением, послушанием и рабством, щедростью и жадностью. Ведь Кэтрин именно такой и была: безразличная, корыстная, лицемерная, алчная. Я ему без утайки рассказал, как она со мной обращается в надежде, что он заступится за меня, хотя это выглядело сомнительно. Но от него я не добился заступничества, наоборот. Он сказал, что она все правильно делает. Типо "Наказывайте плоть, чтобы спасти душу". У меня тогда сложилось такое впечатление, что он не знает Библию. Я у него это спросил. Разумеется, он знает с его-то слов! А я ему сказал, что на деле он не знает ее. Хоть я и протестант, но хорошо помню слова "Милости хочу, а не жертвы". Этим я поставил его в тупик. Когда он спросил, намерен ли я стать католиком, мой ответ поразил его и Кэтрин. Я сказал, что лютеранство и католицизм оба не являются совершенными. Себя я давно уже не отношу себя к лютеранству. Я верю по-своему.
Кэтрин никогда не простила мне мою дерзость отцу Мартину. А я и не нуждался в ее прощении. Для нее я всегда буду виноватым. За мою дерзость отцу Мартину она наказала меня еще более строго, чем раньше. Я снова голодал и работал до седьмого пота. На меня она смотрела как на животное. И ей, похоже, доставляло удовольствие, что я ее ненавижу. Она знала, что я ничего не могу сделать против нее. Но она не знала, что рано или поздно всему приходит конец. Когда-нибудь мое терпение лопнет и я заставлю ее заплатить за все обиды, что она мне причинила.