Арс, я тебя сейчас поцелую

Время пролетает совершенно незаметно. Шастун возвращается на работу, где ничего не изменилось. Разве что Виталий Евграфович уже не так много треплется о личных делах и ведет себя с ним подчеркнуто вежливо. Антон уверен почти на сто процентов, что через неделю они снова будут отлично общаться. Но в остальном работа осталась работой, знакомой и любимой. Пропущенное время никто ему не прощает, и всю неделю он пашет, отрабатывая задержки по проектам. Тот, что отдали Юле, уже окончен и хорошо принят клиентами. Это к лучшему. Кажется, только вчера был понедельник, а уже конец недели, и начальство требует отчетов по проделанной работе. Антон такие собрания всегда ненавидел, тихо прогуливая большинство, но в этот раз послушно отсидел весь час. Даже рассказал что-то там, особо не вдаваясь в подробности. Все равно интересных проектов пока нет. Зато до Иры добирается без пробок, фривольно раскинувшись аж на двух сидениях. Уже выходя из метро, он вспоминает, что обещал коньяк. Ну, приходится идти. Выбор оказывается меньше, чем Антон ожидал, так что он берет что поприличнее, на закуску — шоколад и лимон и идет на кассу. Перед ним стоит парочка молодых девушек, обсуждающих, почему некий Эдуард не позвонил и что с этим делать. Антон слушает краем уха, ну, а вдруг пригодится? Взгляд как-то сам перемещается на блоки с сигаретами и всякой мелочью вроде зажигалок. Берет пачку, припомнив, что прошлая почти подошла к концу, и, уже потянувшись к сигаретам, замечает брелок. Он абсолютно обычный, с фалангу пальца в длину, но с красивой буквой «А» в черном, красном и синем цвете. Рядом еще несколько других букв самых разных оттенков, но Шастуна они не интересуют. Он берет красную «А», улыбаясь сам себе уголками губ. — Это все? — оглядев куцый набор продуктов, интересуется мужчина за кассой. Антон молча кивает, расплачивается и с неожиданной легкостью в душе широким шагом идет к подруге. Брелок брынчит в кармане вместе с пачкой сигарет. Дверь ему открывают почти сразу, резко распахивая ее, и Антон едва не падает из-за девушки, которая, видимо, решила просто на него залезть. Она крепко стискивает его шею, стоя на носочках, и парень сжимает ее свободной рукой, удерживая. — Я скучала, — как-то хрипло говорит Ира, немного отстраняется, разглядывая его лицо. Конечно, замечает почти прошедшие следы от синяков и как-то болезненно морщится, будто сейчас расплачется. — Эй, ну ты чего, — смущенно бурчит он, мягко погладив ее по растрепанным волосам. — Я тоже по тебе скучал. В прихожей непривычно прибрано, так что парень легко разувается и проходит на кухню, кладя пакет на стол. Девушка топчется рядом, будто не зная, за что схватиться, и в итоге предлагает подогреть еды. Антон с удовольствием соглашается, но в процессе поиска чего-нибудь съестного они находят только пачку бубликов и пакетик орехов. Но потом Ира уходит в гостиную и возвращается с большой коробкой пиццы, в которой, к сожалению, осталось всего пара кусочков. — Боже, Ир, просто сядь! — стонет Шастун, глядя на то, как она мечется туда-сюда. — И не суетись. — Чаю будешь? — Сядь, — снова повторяет он, поднимаясь сам. — Я все сделаю. И просто ставит на стол две рюмки. Ирина начинает улыбаться. — Так бы сразу, — фыркает она, раскрывая шоколадки. От лимона они, видимо, решили отказаться. Закусывая пиццей, Антон с удовольствием наблюдает за девушкой. Он действительно успел соскучиться, будто Москва без Иры опустела, перестала быть Тем Самым городом. И сейчас, глядя на нее, он чувствует себя почти счастливым. И вот это самое почти становится огромной неожиданностью, хотя теперь он знает, в чем причина. В ком. — На самом деле, мне безумно понравилось, — рассказывает она. Вертит в руках рюмку, разглядывая переливы жидкости на солнце. — Люди там душевные такие, добрые. Громкие только чересчур. Шастун, чей опыт общения с другими народами чрезвычайно скуден, слушает с интересом, задает вопросы и всячески пытается разузнать побольше. Ему с удовольствием все выдают, рассказ Иры затягивается на добрые пятнадцать минут, но Антон и эту болтливость любит в ней. Ему иногда кажется, что они с ней всю жизнь знают друг друга, будто Ира всегда была. — Там, конечно, было очень круто. Только я слишком соскучилась по родным человечкам здесь, — грустно говорит Ира. — Я бы не смогла там одна. — Понимаю, — Антон глубоко вдыхает, словно перед прыжком. — Я рад, что ты вернулась. Не знаю, что бы я без тебя делал. Глаза у нее подозрительно блестят, но девушка улыбается. Только улыбка у нее кривая, на изломе, хватает всего на пару секунд. Потом она срывается, подскакивает со своего стула к нему, обнимает порывисто. Антон только и успевает, что руки раскинуть, когда она буквально врезается в него. Руки у нее теплые, мягкие, а объятия уютные и совсем родные. Шастун обхватывает ее поперек туловища и отпускать совсем не собирается. — Я знаю, дурашка, — тихо говорит она, сжимает руки почти до боли. Голос у нее дрожит, но парень чувствует, как она улыбается. Они замирают в такой позе на минуту, просто наслаждаясь теплом друг друга. Антон понимает особенно остро, что без нее не справится, но еще впервые осознает, что он ей тоже нужен. Пусть даже для того, чтобы ходить на всякие мастер-классы, доставать с верхней полки предметы и обнимать на крошечной кухоньке. Они нужны друг другу, слова лишние. — Что-то я расклеилась, — смеется Ира, отстраняясь. Трет глаза, неловко улыбаясь, но потом снова обретает над собой контроль. — Ты в порядке? — серьезно спрашивает он, все еще держа ее одной рукой. Ира смотрит на него, всего пару секунд, но прямо в глаза. А потом улыбается и кивает. — Теперь да. Снова усевшись на свое место, она разом опрокидывает рюмку и смешно морщится, откусывая шоколадку. Волосы она собрала в неопрятный пучок, футболка у нее огромная и растянутая, Шастун почему-то помнит, что забрала она ее у своего бывшего. Это объясняет, почему на спине череп в огне. Ира выглядит так по-домашнему, а коньяк такой вкусный, что Антон с удовольствием остался бы здесь навсегда. Когда пицца кончается, они берут с собой бутылку, неаккуратно режут лимон и, прихватив шоколад, располагаются в гостиной прямо на полу. На улице уже темнеет, так что девушка притаскивает большую лампу с красивым нежно-розовым абажуром, чей свет не раздражает уставшие глаза. — В общем, тогда я… — Точно! — кричит девушка, прерывая его, и от эмоций подается вперед. — Я вспомнила. — Что? — охмелевший мозг обрабатывает информацию медленно, словно нехотя. — Ты должен был мне рассказать, — она делает паузу, видимо, чтобы заинтриговать, но пауза в итоге затягивается, и Шастун вынужден пихнуть ее в коленку пяткой, чтобы она снова заговорила. — В кого это ты там втюрился. — Кузнецова, бля, тебе шесть лет, что ли? — Вообще-то, мне уже восемь годиков, — паясничая, подыгрывает девушка. — А вообще ты давай, это, не отвлекайся. Любовь. Ты. Кто-то второй, кто не я. — Разочарована? Ира смотрит так, что Шастуну самому смешно становится. — Ладно-ладно, расскажу, — с театральным вздохом произносит он. — Я ее знаю? — тут же вклинивается девушка. Она ложится на пол, стащив себе с дивана подушку, а парень удобно сидит, опершись о диван и уложив голову на сидушку. — Красивая? Выше меня? — Да. — Выше тебя? — Не настолько, — фыркает он. — Ты да, знаешь. — Охуеть, — выдает девушка и машет рукой в сторону стакана. Антон, сосредоточившись, передает ей его, не разлив ни капли. Это достижение, которое стоит отметить, поэтому он подливает и себе. И Шастун снова задумывается, стоит ли ей все рассказывать. Вряд ли, конечно, Ира гомофобка (точно нет, он видел ее фотки с парада в Питере), но как она воспримет то, что ему нравится именно Арс? Что, если она разочаруется в его выборе? Это, конечно, мнение самого Шастуна не изменит, но будет неприятно. — Да, ты его знаешь, — повторяет Антон, с интересом наблюдая, как округляются глаза девушки. Ну да, о его прошлом опыте она не знает. — Охуеть, серьезно? Его? — от неожиданности она даже привстает, опираясь на руку. — Ага, — и, вдохнув поглубже, произносит: — Арсений, вы на танцах в паре даже были. Пару секунд ничего не происходит, потом Ира молча берет бутылку, наливает себе и ему полную рюмку и разом ее опрокидывает. Антон следует ее примеру. — Ладно… Воу, я не этого ждала, но… Ну, он красавчик, это не удивительно, — бормочет она, откусывая лимон. — Вы уже целовались? Трахались? Мне покупать платье на свадьбу? Не особо стыдливый Антон смущенно опускает глаза, чувствуя, как горят уши. — Он меня в щеку целовал, — тихо признается он. Половину гласных, правда, съедает, но не менее пьяная подруга прекрасно его понимает. — А ты его? — А я его за руку держал. Девушка громко фыркает, переворачивается с бока на живот и упирается локтями в пол, удерживая голову руками. Глаза у нее поплывшие, впрочем, вряд ли у него лучше. — Тебе он прям нравится? — Да, — не задумываясь, отвечает Шастун. — Уехала, называется, на неделю, — бормочет она, при этом улыбаясь. — А откуда он, кстати? И впервые за вечер Антон вспоминает, что прямо сейчас Попов может быть прямо над его головой. Может, киношку смотрит или чай пьет. Может, даже его, Шаста, вспоминает. Ох уж эти мечты. — Сверху он. С другом живет, они твои странные соседи. Ира садится так резво, что едва не переворачивает и стакан, и бутылку. — О-ху-еть, — тянет она, подняв глаза к потолку. — И что, прям наверху? — Прям на шестом этаже. — Круто. Воцаряется молчание, которое прерывает грохот — Ира встала на ноги. — Мы идем в гости. Встать оказывается сложнее, чем ему казалось. Сначала он заползает на диван, а потом уже от него — с толчка — поднимается. Пустая бутылка коньяка дает о себе знать. Не то чтобы трезвый Антон был особо ловким человеком, но пьяный он — катастрофа. Как и Ира, которая пытается натянуть левую туфлю на правую ногу, опасно покачиваясь на одной ноге. Шастун идет к ней, одной рукой держась за стеночку. По дороге наворачивает стойку для одежды, которая с ужасным шумом падает на пол, но, кажется, остается целая. — Пошли! — командует девушка, наконец, расправившись с обувью. Антон поспешно кивает, надевает легкую куртку и спешит за ней. Вывалившись в подъезд, они, хватаясь за перила, идут на лестницу. Ира в домашней одежде, но красивых туфлях, а Антон в куртке и одних носках. Вначале дело идет неплохо, они преодолевают пролет без проблем, но на последних ступеньках Ира спотыкается. Антон, дернувшийся ее поймать, падает вместе с ней. Валяясь перед дверью любви всей своей жизни (пьяный Шаст в этом даже не сомневается), он чувствует странную смесь чувств и эмоций. С одной стороны, он безумно счастлив, потому что ну вот Арсений же прямо там, за дверью, а с другой — колено Иры упирается ему в бок, сама она лежит поперек его туловища. — Ир, давай, — Шастун спихивает ее с себя. — Ты, тыж… тяжелая. Девушка мычит что-то недовольно, но послушно пытается встать. Вдвоем, держась друг за друга, им это удается. — Сам ты, — бурчит она, держась за его туловище, как за столб, упершись лбом в грудь. — Тяжелый. В ее голосе такая искренняя обида, что Антон невольно отвлекается от попытки попасть по звонку, чтобы скосить глаза на девушку, когда рука сама попадает по кнопке. От звука вздрагивают они оба, дергаются. Ира даже выпрямляется, только теперь держится за его футболку, как маленький ребенок. — Кто там, бля, в две… О, привет, — от неожиданности Сережа даже хмуриться перестает. Обводит их пошатывающийся дуэт растерянным взглядом, даже руки в стороны разводит от удивления. — Антон? Интонация подразумевает, что парень ждет объяснений, но пьяный Шастун интонаций не разбирает, поэтому с улыбкой лезет обниматься. Ира, которая пьяна не меньше, с восторгом присоединяется к объятиям, обхватывая Сережу с другой стороны. — А-арс! — почти истерично зовет Матвиенко, хватаясь за косяк, чтобы не свалиться от тяжести свалившихся тел. — Живо сюда! Из квартиры раздаются какие-то звуки, а потом недовольный стон человека, которого оторвали от его дел. К тому моменту, когда мужчина подходит к двери, Антон успевает слегка задремать. — Сережа, что… Вау, — вздыхает Попов, оглядывая представившийся вид. За двумя телами друга почти не видно, только хвостик торчит. Зато Антон, кажется, занимает весь проем двери. — Антон? Услышав знакомый голос, Шастун резко выпускает Сережу из объятий и пытается протиснуться ближе к мужчине. Матвиенко отступает в сторону, одной рукой придерживая девушку, пропускает парня. — А-арс, — довольно выдыхает Антон, буквально падая в объятия мужчины. Тот, не задумываясь, обнимает его, удерживая от столкновения с полом. — Я та-ак скучал. Совершенно охуевший Попов смотрит на вдрызг пьяного Антона, который улыбается так счастливо, что в сердце щемит. Глаза у него горят, а губы красные, будто он их вишней измазал. Блядские губы. — Здравствуй! — весело кричит Ира, сумевшая, наконец, обрести равновесие и встать прямо. Сережа закрывает дверь, одним взглядом выражая все, что он думает по поводу этой ситуации. — Привет, Ира, — улыбается Попов (он же вежливый). — Как долетела? — Отвратительно, — так же радостно говорит она. За ту минуту, что Арсений обменивался приветствиями с девушкой, Антон успел удобнее устроиться в руках мужчины, сцепив руки за его спиной, обнимая за талию. Как это странно, Арс вроде мужик, а талия все равно есть. Сейчас же Шастун с интересом исследовал шею с родинками. Губами. — Эм, А-антон, может, мы пройдем… Ай! — невольно вскрикнув оттого, как зубы сжимают его кожу, Попов умоляюще смотрит на Сережу. Тот только плечами пожимает, улыбается гаденько. — Прости, — и в качестве извинения зализывает место укуса. Пиздец. — Нас, кажется, не представили, — заговаривает Сережа, поворачиваясь к девушке. Та в шоке наблюдает за другом, который ведет себя как дорвавшийся до добычи вампир. — Сережа. — Ирина, — представляется она, отворачиваясь от обнимающихся мужчин. — Подруга этого… Этого, в общем. Удивительно, но она кажется трезвее парня. По крайней мере, руку жмет твердо и совсем не шатается. — Ира, может, — Попов честно пытается говорить ровно, но прерывается на судорожный вдох, когда Антон начинает вылизывать оголенную ключицу. — Кофе? Сережа, пожалуйста. — Ага, пойдем, — почти утаскивая девушку на кухню, кивает Матвиенко. Та не слишком сопротивляется, удивленная поведением друга. Оставшись наедине с парнем, Арсений вздыхает с облегчением, чувствуя, как жжет щеки. В этот момент успокоившийся Антон утыкается ему в волосы, приподнявшись на носках, и глубоко вдыхает. Трется щекой, словно расшалившийся кот. Решив оставить слова на потом, Попов отстраняется, еле-еле отрывает парня от себя и тянет в гостиную. Антон кажется обиженным таким поворотом событий, но слушается, крепко схватившись за его руку. Усадив Шастуна на диван, Арсений садится рядом, но не так близко, чтобы он мог снова добраться до шеи, на которой засосов пять, не меньше. — Антоша, — тихо зовет он. — Ты в порядке? Антон не отвечает, только смотрит прямо в глаза, моргая как-то замедленно. У него скулы красные, а ладони горячие безумно, и Арсений старательно не думает о том, насколько засранец красив. — Зря пришел? — в конце концов, спрашивает парень, не отводя своих ненормально темных глаз. Голос у него низкий, хриплый, обжигающий до дрожи в коленях. Он медленно облизывает губы, и все внимание Арсения моментально переключается на них. — Нет, — качает головой мужчина, не отрывая взгляда от красных пухлых губ, которые он всего минуту назад чувствовал на своей коже. — Не зря. Просто я не ожидал. — А я тебе подарок принес, — вдруг говорит Шастун. Магия момента исчезает. Арсений быстро-быстро моргает и с интересом смотрит на снова ставшего собой Антона. Тот суетится, лезет в карман на куртке, потом вовсе скидывает ее с себя, бросая на диван между ними, и спустя почти минуту возни достает брелок. — Это тебе, — серьезно говорит он и вкладывает подарок мужчине в руку. Чувства, разбуженные этим пьяным дурачком, вспыхивают острее. Будто в груди у него цветок, расцветший от такой мелочи, греется в лучах солнца по имени Антон Шастун. Иногда ему кажется, что Антон вообще не человек, а одно большое тепло и энергия. — Спасибо, — наконец, говорит мужчина, проводя большим пальцем по гладкой поверхности. — Не нравится? — почти обиженно спрашивает парень, хмурясь. Попов качает головой и проводит по складке на лбу парня пальцами, разглаживает морщины, наблюдая за тем, как Антон ластится к его руке, подставляет щеку, прижимается. — Очень нравится. Улыбка у Шастуна такая яркая и радостная, что он тоже невольно начинает улыбаться. А потом придвигается ближе, убирая брелок в карман, кладет и вторую ладонь на горящие щеки. Антон смотрит так открыто и доверчиво, без привычной смешинки в глазах. Так серьезно, как никогда не смотрит трезвым. — Спасибо, — еще раз повторяет Арсений и тянется его поцеловать. Но в последнюю секунду передумывает и прижимается прохладными — по сравнению с кожей парня — губами к его лбу. Длиннющие руки снова обхватывают его, обнимают, а Попов тянет на себя. Ложится на диван, упираясь затылком в подлокотник, укладывает Антона на себя. Тот довольно мычит, цепляется за воротник футболки, утыкается длинным носом в плечо. — Хорошо пахнет, — вдыхает он, глубоко втягивая воздух. — И ты тоже хороший. Арсений не отвечает. Просто гладит по вихрастой макушке, чувствуя, как он расслабляется в его руках. Во сне Антон на ангела совершенно не похож. Ангелы обычно не такие тяжелые и вряд ли слюни пускают. Нет, Арсений его, конечно, не винит, сам напивался до состояний похуже, но все это больше забавно, чем мило. Кроме того, рука, которую придавил парень, затекает, а еще дышать трудно, и вообще… — Нужна помощь? — раздается голос со стороны двери. Приходится вытянуть шею, чтобы разглядеть улыбающуюся девушку. Она стоит прямо, пьяной совсем не выглядит. — Да, пожалуйста, — хрипит Попов. Ира смеется, и вместе они освобождают мужчину от спящего Шастуна, перекладывая его на диван. — Ну что за идиотина, — недовольно произносит девушка, но при этом смотрит так ласково, что в искренность ее слов Арсений ни на секунду не верит. Она аккуратно садится рядом с другом, рассеяно поправляет упавшие на лоб волосы, а потом с размаха хлопает его по заднице. — Просыпайся, спящая красавица. — Может, оставить его здесь? — предлагает Попов. — Нет уж, мы барышни приличные, всегда ночуем дома, — кокетливо говорит Ира, а потом хорошенько так встряхивает парня, легко хлопает по щекам. — Ч-что? — не открывая глаз, стонет Антон. — Поднимай свою задницу. Вместе им удается поставить Шастуна на ноги, а с помощью вовремя подошедшего Сережи даже довести до дверей. К этому моменту он относительно сознательно уже стоит на месте, даже глаз один открывает. До квартиры Иры они доходят намного проще, Арс справляется один. — Еще увидимся, сосед, — с улыбкой говорит Ира. Быстро обняв Сережу, она легко спускается вниз и открывает дверь. Слушая указания девушки, Арсений дотаскивает парня до дивана. Кладут прямо так, в одежде, только пледом накрывают. Антон же, снова оказавшись на горизонтальной поверхности, сворачивается в клубочек, трогательно подтягивает коленки к груди и обнимает одну из подушек. Не улыбаться, глядя на него, невозможно. — Не хочешь чаю? — спрашивает Ира, застыв в дверном проеме. — Я, пожалуй, пойду, — с улыбкой отвечает он, не отрывая глаз от парня. — Но спасибо за предложение. — Завтра мы обязаны вместе позавтракать, — уверенно произносит она. Попов только кивает рассеянно, погруженный в свои мысли. Садится на корточки перед диваном, чтобы лицо Антона и его оказались на одном уровне, и не без умиления наблюдает за забавным парнем. Кажется, это вообще его особенность — в любой ситуации быть обаятельным засранцем. Вспомнив про девушку, Попов уже собирается выпрямиться, как вспоминает кое о чем. Поэтому, перед тем как уйти, целует спящего Шастуна в щеку, задерживаясь на пару секунд дольше положенного, просто чтобы запомнить, каково это. Теперь Арс не сомневается, что у него будет еще много возможностей поцеловать его. Просто, возможно, уже не только в щеку. — Надеюсь, он будет в порядке, — смущенно бормочет Арсений, подходя к девушке. Та задумчиво оглядывает его и кивает. — Хороший метаболизм, — неопределенно произносит Ира, быстро оглянувшись на спящего друга. — Похоже, ты намного крепче его, — с намеком на улыбку, говорит мужчина. — Просто выпила меньше, — равнодушно отвечает она. Они выходят в подъезд. Стоя перед неожиданно серьезной девушкой, Арсений чувствует себя некомфортно, будто он натворил что-то плохое. Такое бывает только с женщинами: они одни могут заставить его так себя ощущать. — Скажи мне, пожалуйста, — негромко произносит девушка, поднимая на него глаза. — Тебе Антон нравится? — Нравится, — не задумываясь, отвечает он. — Не обижай его, — просит Ира. При этом грозной или серьезной она не кажется, скорее, очень обеспокоенной. — Пожалуйста. Глаза у девушки большие и блестящие, и мужчина очень ясно осознает, что да, она тоже пьяная. Просто иначе. Просто вот этот блеск в ее глазах не из-за спирта, а из-за любви к своему другу. Что на самом деле они оба друг друга очень сильно любят. Удивительно, но это не вызывает в нем привычную ревность. Раньше вызвало бы, но теперь он намного четче понимает, что ради друга можно сделать очень многое. Возможно, вообще все. — Не обижу, — обещает Арсений, мягко беря ее за руку. Девушка не сопротивляется, только смотрит своими огромными грустными глазами. — Ни за что. — Хорошо, — неуверенно улыбается она. Легко поддавшись вперед, обнимает его, обхватив тонкими руками шею. Арсений держит ее в объятьях пару секунд, а потом выпускает, улыбается. — Спокойной ночи, милая. — Спокойной, Арсений. Наблюдая за тем, как закрывается дверь, он осознает сразу очень много вещей. Например, что Антон ему не просто нравится. Арсений, черт возьми, влюблен.