Арс, я тебя сейчас поцелую

Холодильник жалобно скрипит, но Антону глубоко на это похуй. Он чувствует себя как мучавшийся от жажды в пустыне человек, который нашел оазис. Шикарный такой, с синей водой, кружащей голову сильнее, чем водка. — Анто-он, — тихо мычит Арс, проводя короткими ногтями по спине парня. — Давай… — Чай? — Ага, — едва выговаривает он, и они, наконец, отлипают друг от друга. Выпускать мужчину, горячего и отзывчивого, из своих рук совсем не хочется. Шастун вообще убежден, что его руки были созданы для того, чтобы касаться этой бледной кожи с россыпью родинок. И теперь, поняв, каково это, он не может перестать думать о том, как это — почувствовать их языком. Пока Арсений сидит за столом, Антон разливает им чай, а еще пытается привести себя в порядок. Ну, потому что стояк на обычный поцелуй — вообще нихуя не порядок. Уши предательски горят, а дыхание все еще прерывистое, будто он марафон бежал. — Можно мне без лимона? — скромно интересуется Арсений. Его голос звучит обычно, ровно, но лицо горит, особенно щеки, а в голове одна быстрее другой мечутся мысли. Поставив чашки на стол, Шастун садится напротив мужчины, старательно избегая зрительного контакта с ним. Сейчас он слишком смущен и возбужден, чтобы встречаться с его бесстыдными глазами. Оно и к лучшему, думает заметивший это Попов. Потому он и сам в полнейшем смятении, будто только что целовался с мужиком, на которого дрочит уже месяц. Ой, так же и было! От неловкости их спасает, кто бы вы думали, Ирина. Телефон Шаста звонит, оставленный в гостиной, и он едва не подрывается, сбегая из кухни. Арсений, если честно, его не винит. Зато пока парень болтает о какой-то очень важной чепухе в соседней комнате, у него есть время все это обдумать. Правда, долго думать не приходится, он давно уже принял решение и менять его не собирается. Ему нравится Антон, Антону, очевидно, нравится он. Так зачем заморачиваться? — Да, Ир, я сейчас у Арса, — почти орет Шастун. Из любопытства Попов сам, захватив чашку, идет в гостиную. Заметив его, Антон коротко улыбается. — Он болеет. — Я абсолютно здоров, — кричит Арс прямо в телефон, приподнявшись на носках. — Привет, дорогая! — «Дорогая», вы посмотрите на него — наигранно возмущается Антон, отклоняясь в сторону. — При живом-то мне. — Ну, не злись — нахмурив брови, подыгрывает ему Попов, улыбка которого позже растягивается от уха до уха. — Какие же вы пидорасы, — очень отчетливо звучит голос Иры из динамика. — Геюги настоящие. Парни замирают на месте в совершенно нелепой позе. Первым срывается Антон, начиная откровенно ржать, даже пополам от смеха сгибается. Арсений предпочитает упасть на диван, пряча лицо в ладонях. Их истерика не продолжается долго, но Ира успевает трижды обозвать их идиотами и дважды пригрозить отключиться. Антон включает громкую связь, так что они оба могут прекрасно слышать ее ворчание. — Серьезно? Вы орете над этим? — Нет, — серьезным тоном отвечает ей Антон, падая на диван рядом с Арсом. — Ты сейчас дома? — спрашивает Арсений, окончательно успокоившись. — Да, — через секунду отвечает Ира. — Поднимайся к нам, — предлагает мужчина, придвигаясь ближе к Шастуну, чтобы его лучше было слышно. — Посмотрим… М-м, это «Рапунцель»? Действительно, по невыключенному телику крутят очередной мультик, в этот раз про длинноволосую принцессу. — Да, Ир, приходи, — подхватывает Антон, удобно устраивая свою голову на Арсовом плече. Это уже какая-то клиника, стоит им оказаться рядом — как желание касаться оказывается непреодолимым. — Если ты еще еду принесешь, будет вообще заебись. — Вы там одетые, я надеюсь? — со смехом спрашивает девушка. — Я толерантная, но видеть, как пердолят моего друга… — Ира! — Что, все наоборот? — Я передумал, — шипит покрасневший Антон. — Не приходи. Спустя десять минут в дверь стучатся, и Арс, как хороший хозяин, идет открывать. Девушка запархивает в их «обитель разврата» (цитата принадлежит Кузнецовой, и все права на нее зарегистрированы) с улыбкой. Обнимает Арсения, даже в щечку целует, а потом в качестве приветствия отпихивает валяющегося на диване Антона в сторону. — Прервала ваши гейские делишки, а? — с ухмылкой произносит она, но сразу отвлекается на происходящее на экране. — М-м, его я еще не видела. В итоге Антон оказывается зажат между девушкой и Арсением, что его ничуть не огорчает. Потому что спустя двадцать минут мультфильма он без стыда и совести обнимает мужчину за плечи, прижимается носом к открытому участку шеи. Попов вздрагивает, но не отодвигается, наоборот, сжимает Шастуновское бедро в опасной близости от паха. — А-арс, — едва не мурлычет Антон на грани слышимости, коротко целуя особо заметную родинку на шее. Легко закусывает, оттягивая кожу, чуточку больно, а потом зализывает это место, для интереса еще и челюсть лизнув. — Фу, Антон, я же потный, — ворчит мужчина, но никаких попыток прекратить истязание своей кожи не предпринимает. Если Ира что-то замечает (точно замечает), то вида совсем не подает. Продолжает пялиться в телек, привалившись к другу и старательно игнорируя совершенно гейскую атмосферу в комнате. Невольно в голову приходят мысли о том, насколько она одинока. Но девушка быстро вспоминает, что это совершенно сознательный выбор. Это Антон из них двоих ведет себя как кот мартовский — даром, что на улице май. К концу мультфильма на шее Арса живого места не остается, за что он мстит совершенно бесстыдным образом, искусывая губы Антона. Они становятся красными, еще более пухлыми, чем обычно, что навевает абсолютно порнографические ассоциации. — Я пиздец какой голодный, — стонет Шастун, потягиваясь, как большой кот. — Ириш, у тебя ничего готового нет? — Пиздюли для тебя у меня всегда готовы, — отзывается девушка, не отводя глаз от экрана. — Сам приготовь. — А вот приготовлю. — Ну и приготовь. Их бессмысленный спор продолжается почти две минуты. Арсений наблюдает за ними с детским восторгом и полностью оправданной мыслью «в какого же очаровательного долбоеба я влюбился». — Решено! — орет Антон, вскакивая. — Будет паста! — Ты что, готовить умеешь? — скептически интересуется Попов. — Вот сейчас реально обидно было, — сложив руки на груди, насупливается парень. — Вообще-то, умею. Я же не Ира. — Эй, — возмущается девушка. — Это же правда. — Да, но озвучивать ее не обязательно, — бурчит она. Вся троица перебирается на кухню, где Антон поручает каждому свое дело. Арсений, например, берет на себя чистку и резку лука, объясняя это тем, что никогда не плачет при этом занятии. Выражая свое уважение, Ира ему даже руку пожимает, а Антон отвешивает поклон. Сама девушка предлагает сделать салат из купленных Шастом овощей. Под медленную болтовню Антон неторопливо готовит обещанную пасту, краем глаза наблюдая за мужчиной. Часть его верила, что стоит ему выполнить свою шальную прихоть и поцеловать его — как чувства поутихнут. А вот нихуяшеньки. Если раньше его симпатия к Арсению была похожа на огонь свечи, то теперь это бушующее пламя пожара. Атмосфера царит дружеская, но с каким-то странным, непривычным подтекстом. Ира это нутром чует, все внутри напрягается словно в предвкушении, в ожиданиии чего-то. И каждый взгляд, которым обмениваются мужчины, поджигает воздух, вокруг искрится и горит так ярко, что смотреть на это некомфортно. Будто подглядываешь за тем, чего видеть не должна. Как у них выходит заниматься сексом взглядами, Кузнецова честно не понимает. — Ребят, — стонет она, в защитном жесте складывая руки на груди. — Вы траханье-то охладите, дождитесь хотя бы пока я уйду. — А мы что, мы ничего, — отнекивается Антон, падая на стул рядом с мужчиной. Они переглядываются, залипают на секунду, но быстро переводят взгляды на девушку. — Правда, Арс? — Да, — подыгрывает Попов. — Мы с Антоном просто о-очень хорошие друзья. — Близкие… По духу люди. Кузнецова не отвечает, со вздохом берет вилку в руку, официально объявляя время еды. К счастью, ужин проходит спокойно. — Уже поздно, — быстро глянув на экран телефона, говорит девушка. — Пойду я. — Может, еще немного посидишь? — вежливо предлагает Арсений, который за последний час стал выглядеть заметно хуже. — Спасибо, дорогой, но мне пора. Она быстро обнимает Антона и чуть дольше Арсения. Даже в щеку его целует, подарив одну из своих самых доброжелательных улыбок. — Поправляйся, — произносит Ира в качестве прощания и уходит, унося с собой все натуральное, что оставалось в квартире. Какое-то время они молча стоят в прихожей, не зная, что делать дальше. Антон никогда не признается, но нервничает жутко. Сделать хочется все и сразу, но он прекрасно понимает, что сам ко «всему» точно не готов. Зато к поцелуям — да. В этот раз они шагают друг к другу одновременно, и поцелуй выходит нежный, мягкий. Будто они только привыкают, не опуская руки ниже талии. Как подростки, исследующие тело партнера, слишком стеснительные, чтобы заходить дальше. Отстранившись, Попов коротко целует его в губы и тянет в сторону гостиной. В одном Ира права — уже поздно. За окном успело стемнеть, и все, что освещает комнату, —это свет от телевизора с все еще включенным детским каналом. — Пойду искупнусь, — говорит Арсений, неприязненно передергивая плечами. — Ощущение, что я год не мылся. Антон ему не мешает и ничего не отвечает, молча заваливается на диван, растекается по нему, как лужа. В конце концов, у него же тоже выходные. Думать об Арсении хочется нестерпимо, но Шастун старательно отгоняет любые мысли о мужчине. В особенности о том, что прямо сейчас он, голый и мокрый, стоит в каких-то нескольких метрах и все, что их разделяет, — хлипенькая дверь. Антон легко бы ее снес, расшиб что-нибудь, наверняка, но оно того точно стоило бы. Только вряд ли Попов его порыв оценит. А даже если и оценит, что дальше-то делать? Валить и трахать? Антону, конечно, не пятнадцать лет, но с мужиками он ни разу не трахался, а с мужиками, по которым сох месяц кряду, даже не целовался до сегодняшнего дня. Кроме того, с Арсом неожиданно хотелось не просто трахаться, а, как бы сопливо это не звучало, заниматься любовью. Ну, потому что он его любит, наверное.

От: Ира 20:47 Счастливо поебаться От: Антон 20:48 Мы не ЕБЕМСЯ ИРА От: Ира 20:50 Сочувствую От: Антон 20:50 ну бля я ссу От: Ира 20:51 Слушай, ну это тоже бывает у всех свои извращения От: Антон 20:51 зачем я вообще с тобой общаюсь От: Ира 20:52 Потому что я классная Все, удачной РУЧНОЙ РАБОТЫ, дружище

Мысленно поклявшись отомстить, Антон откладывает телефон, бездумно уставившись в телек. Там идет концовка какого-то бюджетного сериала про подростков времен нулевых, который неожиданно захватывает его внимание. Шастун даже выпрямляется, откидывается на спинку дивана. Таким его и застает Попов, вышедший из ванной. Поправочка. Мокрый Попов в одном ебучем полотенце, которое едва прикрывает его бедра и служит, скорее, для подчеркивания, чем сокрытия. Раньше Антон на него не смотрел. Так — точно не смотрел, предпочитая не опускать глаз ниже груди, но сейчас взгляд сам невольно скользнул по обнаженной бледной коже. Руки зачесались — так хотелось прикоснуться, почувствовать жар собственной кожей, оставить свои следы на нечеловечески идеальном теле. Что бы кто ни говорил, но Арсений для него личное божество. Это ненормально, ебануто совсем, но поделать с собой Шастун ничего не может. Поэтому и пялится, открыто, не скрывая вспыхнувшего в глазах желания, смотрит на россыпь родинок на груди. Смотрит на черные — наверняка жесткие — волосы и то, как красиво косые мышцы очерчивают пресс. Арс двигается, и под кожей двигаются его мышцы, приковывая все внимание к себе. Во рту скапливается слюна, так что Антон громко сглатывает, опуская взгляд ниже, бесстыдно разглядывая по-женски красивые бедра и тонкие, изящные щиколотки. Раньше он за собой такого не замечал, а сейчас становится интересно, как бы он смотрелся между этих блядских бедер. — Антон, — тихо зовет его мужчина, делая еще один шаг ближе. Все его движения плавные, как у огромной хищной кошки. Шастун глаз оторвать не может, замирает, словно олень перед пантерой. Сердце в груди бьется заполошно, а мысли, словно разозленные осы, мечутся в голове хаотично. — Скажи мне, пожалуйста. Еще один. Он оказывается прямо перед парнем, стоит, не стараясь прикрыть свое собственное возбуждение, смотрит, не отводя шальных глаз. Они темные сейчас, как морская вода во время шторма. Становится жутко, безумно страшно, и так волнительно, что ладони взмокают мгновенно. — Могу ли я, — Арсений говорит медленно, растягивает гласные, перекатывая их на языке. Но слова это цветочки, потому что вместе с ними он садится на Антона, прямо на его колени, а свои — уперев в диван. — Сделать так? И кладет руку Антону на член. Прямо вот так, слегка сжимая, но не даря нужных, правильных ощущений. Слишком мало. Антон подается вперед в попытке перехватить его губы, но мужчина отклоняется, нехорошо, опасно улыбаясь. Сильнее сжимает руку, так что парень беспомощно стонет. Их освещает только слабый свет телевизора, в котором Арсений выглядит как дьявол, а не человек, но Шастун никогда в жизни не чувствовал такого желания продать свою душу. Да что там продать, он готов прямо так — задаром — отдать ее в эти прекрасные руки. — Могу? — снова спрашивает Арсений, вторую руку кладя на его плечо. Словно удерживая, только непонятно, кого именно. — Арс, — тихо стонет парень, откидывая голову назад, пытаясь податься ближе, толкнуться в сжатый кулак. — Да. Да, боже мой, ты можешь делать все, что захочешь. Только… Ох, Арс… — Учти, Антон, — ласково смакуя имя, произносит мужчина. — Ты весь мой. Даже не думай пытаться сбежать, понял меня? — Да, — снова кивает Шастун, глядя ему в глаза. — Хорошо, если… Если ты мой. Такой ответ, кажется, удовлетворяет Арсения. Он улыбается, светло и нежно, сияет так, что Антон быстро осознает свою ошибку. Нет, Арс не дьявол. Он чертов ангел, божественное создание, которое по невероятному стечению обстоятельств оказалось в его руках. — На это я согласен, — хмыкает Попов, хочет сказать что-то еще, но все слова тонут в поцелуе. До этого Антон (честно!) пытался быть нежным и аккуратным, но прямо сейчас ему основательно сносит башню. Так, как не сносило ни разу до этого, напрочь расхуяривает любые остатки самоконтроля. Шастун целуется, как в последний раз, буквально вылизывает рот мужчины изнутри, заставляет его низко стонать на одной ноте, прямо в Шастов рот. Выходит влажно, совершенно развратно, но на этом Антон останавливаться не собирается. Боже, он вряд ли вообще когда-либо захочет остановиться. Полотенце слетает на пол, а сам Арсений оказывается прижат к дивану. Парень нависает сверху, одной рукой крепко держа его за заднюю часть шеи, не позволяя даже подумать о бегстве. Попов с долей смущения понимает, в какой именно они позе. Его колени сжимают бока парня в попытке прижаться ближе, одной рукой стараясь растрепать светлые волосы еще сильнее. Вторую же — он так и не убирает, с нажимом гладит через одежду, заставляя Антона издавать абсолютно очаровательные звуки. Они отрываются друг от друга, парень ловит воздух с открытым ртом и выглядит так охуенно, что Попов не выдерживает. Обеими руками тянет его футболку, побуждая снять ее, царапает кожу между лопаток. Шастун, быстро поняв, что от него хотят, выпрямляется, становясь на колени, и быстро откидывает ее куда-то в сторону, блестящими глазами оглядывая распластавшееся под ним тело. Именно в этот момент со стороны телевизора звучит заставка «Алладина». — Арабска-ая но-очь… — Сука блядская, — рычит Антон. Шарит рукой около себя, а потом, заметив валяющийся на полу пульт, нагибается за ним. Арсений со смехом наблюдает за ним, игриво шлепает по заднице. В груди искрится давно позабытое чувство. — А мне нравилось, — капризно говорит Попов, как только парень выключает телевизор. Освещения предательски мало, но его хватает, чтобы разглядеть окончательно поплывший взгляд парня. — Обещаю, я тебе понравлюсь еще больше, — произносит он неожиданно низким голосом, едва не рычит, заставляя всего Арса покрыться мурашками. Он возвращается обратно в объятья мужчины, налетает, как вихрь, растворяет в себе. Арсений не замечает, как парень умудряется снять штаны с бельем, только и успевает потребовать снять еще и носки. А потом сам же утягивает его в свои объятия, пытаясь прикоснуться к нему всему одновременно. Антон торопится еще сильнее, дергается, прижимаясь тяжелым, возбужденным членом к бедру. — Какой нетерпеливый мальчик, — мурлычет Арсений, слегка царапает нежную кожу внизу живота. Антон на это широко распахивает глаза, замирает, жадно смотрит на то, как мужчина обхватывает своими руками обнаженную плоть, примеривается. На пробу двигает кистью, пытаясь занять позицию поудобнее, но этого хватает, чтобы Шастун коротко застонал, роняя свою голову на его плечо. Быстро облизнув собственную ладонь, Попов продолжает прерванные было движения. Кусает манящее его ухо, несильно сжимая хрящ, с удовольствием вслушиваясь в тихие постанывания парня. Какое-то время они лежат так. Тишину нарушают только влажный, пошлый звук трения кожи о кожу и рваные стоны Антона. Но он быстро приходит в себя, сдвигается так, чтобы просунуть между их телами свою руку, и сжимает член мужчины. — Кольца! — шипит Попов, слегка ошеломленный контрастом боли от жестких колец и удовольствия от долгожданного прикосновения. — Прости, пожалуйста, прости, я… — лепечет Антон, неловко снимая свои побрякушки. Они падают куда-то за подушки, но обоим глубоко на это похуй. — Все но… — не договаривает он по одной простой причине. Видите ли, не был мужчина готов к виду Антона, вылизывающего свои собственные пальцы с таким наслаждением, будто занимается совсем другим. На диване узко, они оба немаленькие и приходится знатно извернуться, чтобы занять удобную позицию. В конце концов, они просто ложатся на бок — друг против друга — глядя прямо в глаза. Двигать рукой так не очень удобно, Арсений мысленно отмечает, что в следующий раз следует все-таки добраться до кровати. Первые секунды выходят неловкими, они оба не могут найти правильный ритм, но, в конце концов, приходят к чему-то единому, движутся в одном ритме, дыша буквально рот в рот. На одном из резких толчков Антон прижимается своим лбом к его, тычется носом в щеку, и это окончательно ломает что-то внутри Арсения. Добивает последние остатки сопротивления тому, что между ними происходит. — А-арс, — стонет парень, широко раскрывая рот. Губы у него припухшие, и Попов решает не сдерживать своего внутреннего извращенца. Чуть отстраняется, коротко гладит свободной рукой Шастову щеку, а потом проводит по мокрым губам, легко скользит пальцами внутрь. Антон стонет громче, кусает его пальцы, не больно, скорее, просто давит. В его рту отлично помещается указательный и средний, которые он начинает посасывать с каким-то потаенным удовольствием. Двигает рукой резче, быстрее, вынуждая Арсения содрогнуться всем телом, податься бедрами вперед, пытаясь получить больше, взять свое. — Да, вот… Так, мой хороший, — стонет мужчина, чувствуя, как скользкий язык гладит кончики пальцев. — Анто-он, быстрее! Антон, очаровательный послушный мальчик, делает как сказано. Уже сам чувствует, как близок к тому, чтобы кончить, но старательно удерживает оргазм, двигая рукой рвано, так резко, что может быть больно. Но, похоже, Арсений совсем не против. Оргазм накрывает неожиданно, окутывает волной. Антон до боли прикусывает Арсовы пальцы, весь вытягивается, как струна, совершенно не разбирая, что говорит ему мужчина. Но ведется на голос, интонацию, выпускает пальцы изо рта, вместо этого занимая его губами. Раньше Шастун не знал, что так сильно любит целоваться. На то, чтобы прийти в себя, ему требуется пару минут, в течение которых он лениво двигает кистью, доводя терпеливого Арса до совершенно бессистемного дергания бедер в попытке ускориться. — Боже мой, Антон, я тебя убью, — рычит Попов, сразу же срываясь на жалостливый стон в ответ на особо чувственное движение. — Если ты сейчас же… Не ускор… ускоришься… Чужой оргазм Антон чувствует лучше, чем свой, поэтому вовремя ускоряет движение. Арсений стонет коротко, высоко, уткнувшись парню в плечо. Но в последний момент Антон поднимает его голову за подбородок, заставляет смотреть на себя. Смотрит сам, впитывая каждую секунду. Кончает Арсений с протяжным «Антон», цепляясь руками за него так, что наверняка синяки останутся. Ну и пусть, думает Шастун, чистой рукой гладя любимое (теперь уже точно) лицо.