Арс, я тебя сейчас поцелую

В жизни бывает много странных вещей. Иногда кажется, что все происходящее вокруг не реальность, а кино какое-то или даже хуево снятый ситком. Потому что едва ли в реальности могло такое происходить, это явно плохая шутка или дурной сон. Руки у Арсения красивые, он этими самыми руками в волосы длинные зарывается, гладит по затылку нежно. И двигается всем телом так, что в паху сразу тесно становится. Девушка очаровательная, другие слова сложно подобрать, держится за плечи и послушно позволяет все, что мужчине вздумается. А, да, еще Арс целует ее, страстно так, крепко. Антону хочется посоветовать им номер себе в отеле снять и уединиться, но он точно этого не хочет. Вообще, блять. Они встречаются-то всего пару недель, а он уже застает своего мужика за попыткой вылизать гланды какой-то девахе. Или трахнуть ее через этот самый рот, Шастун пока не до конца разобрался. В душе просыпаются очень противоречивые эмоции, потому что, с одной стороны, Арсений сейчас безумно горяч. Эта черная рубашка так сексуально обтягивает его бицепсы, что приходится футболкой стояк прикрывать. Но еще он целует кого-то, кто не Антон Шастун, и, ну, это пиздец. Ревность обжигает, будто кто-то на сердце перцем посыпал. — Все, снято! — кричит режиссер, и в ту же секунду Попов отходит назад на два шага, вежливо улыбаясь девушке. Та машет рукой легкомысленно, подставляет лицо подбежавшим гримерам. — Арсений, можешь быть свободен. — Отсняли? — интересуется мужчина, проводя ладонью по волосам. Лица он избегает, чтобы не размазать весь тот слой штукатурки на нем. Режиссер только кивает, отвлекаясь на очередного сценариста-световика-звуковика, и Попов с чистой совестью уходит с площадки, идет в дальний угол, где устроился Антон. Взгляд у парня странный немного, тяжелый такой, от такого внутри что-то екает. — Шаст? — тихо зовет он, присев рядом. Вокруг люди бегают, но их никто не замечает. Медленно, словно загипнотизированный, Антон переводит взгляд с площадки на мужчину. Смотрит пару секунд, а потом резко притягивает его к себе и целует. Глубоко, мокро и немного жестко. Арсу чуточку больно, но еще очень приятно, он даже тихо стонет от удовольствия, вцепляясь в Шастово плечо. Целоваться он умеет, с оттяжкой так, что поджилки трясутся и хочется ненормально сильно. Отстранившись, Антон смотрит пару секунд на то, как ошалело Арсений его оглядывает, и вдруг начинает улыбаться. — Дурак, — фыркает Попов, пихая его в плечо и быстро оглядываясь. Но никто на них не смотрел, все заняты съемкой клипа для человека с трудновыговариваемым ником. — Твой дурак, — поддакивает парень. Все эти мелочи, из которых состоит весь Шастун, душу греют. Антон будто знает, когда и что нужно сделать, сказать, как заставить погрустневшего Попова развеселиться. За те недели, что они встречаются (не так долго, но будто всю жизнь), ушастый дизайнер успел прочно обосноваться в закостенелом сердце актера. Таких чувств даже жена бывшая не вызывала, а ее Арсений любил безмерно. Но только у Антона такая очаровательная улыбка, только он смеется всем телом, так что стоящие близко люди сразу попадают в зону риска. И никто в жизни, кажется, не умеет так целоваться, как Антон. — Ну что, поехали? — интересуется Арсений, окончательно придя в себя. Легко поднимается на ноги, подхватывая свой рюкзак. — Ты прям так поедешь? — оглядев количество макияжа на мужчине, скептически спрашивает Антон. Глаза у Арса накрашены, на губах остатки помады девушки, и весь он обсыпан блестками. Попов только пожимает плечами, мол, что такого. И не подобное приходилось делать, актерская карьера — это такая странная штука. Как-то раз еще в Питере он на метро до дома добирался, с ног до головы облитый кровью, да еще и в гриме давно пролежавшего трупа. Какая-то бабуля на него воду в тот раз вылила, а шумные студентки попросили сфотографироваться. Или как он на спор, выжрав полбутылки коньяка, в День студента в женском платье на барной стойке стихи читал. Волосы еще тогда длинные были, так что образ сложился, если бы не ноги волосатые. Поэтому всего лишь накрашенные глаза и блестки — это мелочи. По дороге до метро на них особо никто не смотрит. А вот в вагоне метро пару впечатлительных бабушек даже перекрестились. К счастью, удобное местечко в конце вагона оказалось свободно, и они с удобством там встали. Антон его к стенке припер и закрыл своим не очень накачанным, но широким плечом. По мнению Попова, это было излишне, но все равно приятно. Однако без эксцессов не обошлось. — Пидоры, — злобно бросает невысокий мужичок, сидящий около них. В его лысине Арсений легко может разглядеть каждый глиттер на своем лице. Арсений уже собирается его проигнорировать, как делает каждый раз (слишком часто, если честно). Но Антон, похоже, нет. — Стопроцентные, — говорит он достаточно громко, чтобы на него обернулись и остальные. А потом кладет свою широченную ладонь на Арсов зад. И обводит всех таким взглядом, как бы спрашивая, есть ли у них претензии. Претензии не находятся, и руку он спокойно смещает на его бок. Тише уже произносит: — Прости. — Не извиняйся, — шепотом ему отвечает Арсений, придвигаясь ближе так, что он носом уха почти касается. — Это было горячо. — Правда? — игриво спрашивает парень, сильнее сжимая руку. Улыбается еще, паршивец, сексуально так, до мурашек по телу. — А я думаю, что это ты горячий. — Макияж мой понравился? — Очень понравился, — едва не мурлычет парень. — Поехали ко мне. — М-м, займемся чем-нибудь интересным? — О-очень интересным. Стараясь игнорировать возбуждение, медленно разжигающееся внутри, Арсений улыбается, обольстительно так, с намеком. Антон, будь он неладен, с пол-оборота заводится. — Молодые люди! — громко произносит женщина, стоящая недалеко от них. — Бога ради! Уединитесь уже где-нибудь, а то я за себя не ручаюсь. Полвагона перетрахаете. Всю оставшуюся дорогу до дома они не могут унять рвущийся смех, глупо улыбаясь друг другу. Но стоит зайти в квартиру — веселье развеивается, и остается только желание. Арсений с порога снимает с себя рубашку, поспешно расстегивая пуговицы, постоянно отвлекаясь на поцелуи. И именно когда ему это удается, и ненужный кусок ткани летит на пол, Антону звонят. На рингтоне у него играет имперский марш из «Звездных войн». Арс в который раз задумывается, не стал ли он случайно встречаться с ребенком. — Бля-я, — стонет, в этот раз не от удовольствия, Шастун, откидывая голову назад. Больно бьется о стену, шипит, как рассерженный кошак. — Это босс. — Так ответь, — предлагает мужчина, уже руками забравшись под футболку парня. Тот стонет снова, правда, уже иначе и трубку поднимает. Разговор Арсений не слушает, занятый более интересным делом. Он, растянув ворот, спускает Шастову футболку вниз и атакует ключицы и открытую шею. Черт возьми, после того странного недо-секса на диване и недо-минета в ванной, они-то дрочили друг другу всего раз — уже на территории Антона. Это было безусловно горячо, но, черт возьми, мало. — Ага, понял, — произносит Шастун совершенно убитым голосом. — Пришлю, хорошо. До свидания. И, отключившись, громко орет. — Твою мать, сука! А-а-а, как я, блять, это ненавижу! — по стене еще кулаком для веса бьет. Арс от такого напора эмоций отстраняется, смотрит на него испуганно. Может, переборщил? — Сука! Не прекращая материться, Антон идет в спальню, а растерянный Попов следует за ним, забыв даже про валяющуюся на полу рубашку. — Ебучие дедлайны! Совсем забыл про это… Серьезно? Домик, сука, в деревне?! — рассматривая пришедший на почту файл, орет он. — Нечестно, пиздец просто. — Что случилось? — наконец решается спросить Арсений, замерев рядом с ним. Успокаивающе гладит по плечу. — Мне нужно доделать проект, — севшим голосом говорит он. — Хорошо. — К завтрашнему утру. — Уже хуже. — И прислать все боссу до двенадцати ночи. — Плохо. Антон выглядит таким несчастным, как щенок, перед которым поманили косточкой, а потом забрали ее. Арсений его понимает, потому что у самого от возбуждения уже внутри все свело, и, ну, что это за пиздец? — Прости за это, — тихо говорит парень, тяжело опустившись на диван. — Совсем забыл обо всем. — Ничего страшного, Тош, — потрепав его по волосам, улыбается мужчина. Быстро проводит по красивой линии челюсти, щеку гладит. — Поеду домой и проведу вечер с Сережей и своей рукой. Шастун смеется коротко, при этом под ласкающую руку подставляется, позволяя Арсу зарыться пальцами в его волосы. — А можешь остаться? — просит он едва слышно, Попову даже наклониться ближе приходится, чтобы расслышать. — Могу, — мягко улыбаясь, отвечает он, а в следующую секунду оказывается уже у парня на коленях. Антон обнимает его поперек спины, лицо прячет в солнечном сплетении. Совсем как ребенок. — Ну, ты чего? — Я с тобой хотел побыть, — бубнит он, обдавая горячим дыханием обнаженную кожу. — А не с работой. Я соскучился. Ничего не говоря, Арсений просто гладит его по голове, а потом в макушку целует, чувствуя, как парень дышит, как у него сердце стучит. Глубоко, с силой втягивая воздух и с шумом выпуская его. — Я тоже скучал, — признается Арсений, мягко массируя согнутую шею. Из-за напряженной работы Антона они редко виделись. Да и у него самого началась какая-то полоса удач. То в короткометражку позовут сниматься, то в клип, а то и вовсе роль в полноценном фильме предложат. К сожалению, из-за всего этого страдал, в первую очередь, театр. Попов до последнего не думал, что может сложиться так, что ему придется выбирать между мечтой и реальной работой. Он просто хотел забраться в теплое местечко (объятия своего парня, например) и пересидеть, пока все не решится. Только так в жизни не бывает, и решать приходится. И вот теперь это — очередной заказ и очередной сорванный вечер. Увлеченный странными графиками и таблицами на экране своего ноутбука, Антон буквально игнорирует его присутствие рядом. Нет, Арсу совсем не обидно, но очень быстро становится скучно. По телеку ничего интересного не идет, книжек у Антона нет (надо будет подарить), а лента в инстаграме вся просмотрена от начала до конца. — Ша-аст, — тянет он, устроившись на кровати. Парень только головой дергает, даже не смотрит, ожидая дальнейшей реплики. — Ну, Антон! В конце концов, голову парень поворачивает, тут же удивленно уставившись на голого — в одной простыне — Арсения. Достоинство его прикрывает только тонкая ткань, а поза напоминает давний мем. — Ну что, я красавчик? — невинно хлопая накрашенными ресницами, интересуется Арс. Шастун только кивает, громко фыркает и снова возвращается к работе. Голым лежать становится скучно еще быстрее, так что мужчина натягивает джинсы с бельем и шлепает босыми ногами к шкафу, не замечая, что за ним наблюдают. Роется в куче толстовок-футболок-что-это-вообще-такое, подыскивая что-нибудь удобное. В итоге находит огромную, почти до колен, ярко-красную толстовку с капюшоном, способным закрыть его лицо полностью. Она мягкая и очень приятная. В конце концов, умывшись, Арсений снова разваливается на диване рядом с Антоном, как большой кот, лениво листая каналы на телеке. Потом достает телефон, выкладывает пару фоток в историю. Даже Антона фотографирует, как он что-то очень внимательно рассматривает на ноутбуке, забавно высунув кончик языка. — Тебе идут мои вещи, — вдруг говорит Шастун, не отрывая глаз от чисел. — Даже больше, чем мне. — Мне вообще все идет, — фыркает Арс, потягиваясь, пальцами цепляя его за щиколотку. — А тебе одежда совсем не идет. Антон, конечно, обиженным не кажется, но Попов всерьез начинает беспокоиться, не комплексует ли парень. Устраивается под боком, благо тут диван большой — места хватает. Только приходится Шастову дрыщавую задницу отодвинуть в сторону. — Тебе одежда не идет, — повторяет он. — Потому что без одежды намного лучше. И с удовольствием наблюдает, как у Шаста уши краснеют. Время тянется медленно, противно так, Арсению вообще кажется, что прошло уже часа два, а на самом деле — двадцать минут. Такова уж деятельная натура актера, неспособного сидеть на месте дольше получаса. Еще и квартира у Антона совсем неуютная, к релаксу не располагает. Даже плед с ярким восточным узором, валяющийся на кровати, не спасает ситуацию. Заметно, что Антон молодой еще парень, холостой (больше нет), редко бывающий у себя дома. Еще и пол этот голый, вставать на такой по утрам не очень приятно (Арсений теперь это точно знает). Идея приходит неожиданно, как обычно, и Арс даже на ноги вскакивает. Антон только взгляд короткий кидает, стараясь не думать о том, насколько все-таки мужик на котяру похож. — Я приду через… Приду, в общем, — последнее, что слышит Шастун. Арсений уже кричит из прихожей, а в следующую секунду хлопает дверь, и Антон остается один. Навигатор удачно подсказывает, что необходимый магазин в одной станции метро от них, а работает он еще полтора часа. Так что Арсений не спешит, включает спокойную музыку в наушниках и мысленно уже план составляет. Страшно немного, что Антон его порыв не оценит, но всегда можно все в шутку свести, правда? То, что уехал он в Шастовой толстовке, Арс понимает уже на обратном пути, когда с неба начинает капать мелкий дождик, и капюшон оказывает как раз кстати. Из спальни Антон перекочевал на кухню, поэтому вернувшегося Арсения не видит, слышит только, как тот топает мимо. Кричит что-то в качестве приветствия, получая в ответ невнятное мычание, и снова возвращается к работе. Осталось совсем чуть-чуть, и он сможет, наконец, вернуться к приятной части вечера. За стенкой Арс шумит, чем-то шуршит, но Шастун старательно его игнорирует, доделывая последние штрихи. Работу он боссу присылает за час до крайнего срока. — Ох, — со стоном потягиваясь, слушая, как хрустит спина, Антон широко зевает. Усталость неприятно наваливается на плечи. — Я закончил! — Молодец, — кричит Попов из спальни. — А теперь иди сюда. Антон плетется на голос, на ходу разминая плечи. Застывает на пороге, удивленно оглядывая комнату. Непонятно, каким образом, но все выглядит иначе. — Давай, нам надо диван подвинуть, — отвлекает его от созерцания мужчина, махнув рукой. Шастун, не проронив ни слова, помогает ему. Послушно двигает диван, а потом столик и немного сдвигает кровать. Для этого им обоим приходится поднажать, она тяжеленная. Зато, закончив с этим, Арсений улыбается довольно и расстилает на полу красивый темно-красный ковер, придирчиво поправляя его по длине. Кроме ковра, Антон замечает два кактуса на подоконнике, лампы на прикроватных тумбочках и новые подушки на диване. В книжном шкафу, который он использует как подставку для бумаг и сувениров всяких, стоят несколько свечей. — Обожаю ваниль, — улыбается Арсений, с чувством выполненного долга садясь на диван. — Нравится? Антон продолжает молчать. — Эм, — улыбка у Арса тает, он от неловкости мнет одну из подушек. — Если тебе… Если это слишком, скажи, пожалуйста. Я просто подумал, что твоему интерьеру не хватает, ну, знаешь, интерьера. И вот… — Мне нравится, — наконец, говорит Шастун, в два шага преодолевая разделяющее их расстояние. Рядом садится, сгребая мужчину в крепкие объятия. — Очень нравится. Спасибо. — Да не за что. — Есть за что, — серьезно произносит он, отстранившись, чтобы смотреть Арсению в глаза. — Никто никогда для меня такого не делал. Я очень рад, что встретил тебя. — Я тоже рад. Взгляд у Антона теплый, горящий, в нем чувств столько, что задохнуться можно. Арсению становится неловко, неудобно под таким взглядом, поэтому он чуть отсаживается, улыбается нервно. — Так все нормально? — снова спрашивает мужчина. — Арс, я тебя люблю, — быстро говорит он, а потом тише добавляет. — Очень сильно.