Война за неизбежное

Свадебная церемония откладывалась по непонятным причинам. Гости ждали, ждала и невеста, но минуты текли одна за другой, а ни жениха, ни отца Элизабет не было видно. Наконец, воцарившийся шум со стороны церкви заставил всех направиться в ту сторону, откуда доносился источник звука. Впереди послышались знакомые голоса; Джонатан Кловерфилд попробовал было удержать дочь, но не успел – толпа оттеснила его в сторону, а Лора уже рьяно прорывалась вперед, довольно скоро оказавшись впереди всех остальных. Возмущенный шепот толпы перекрывал голос Элизабет; кажется, ее и мистера Тернера обвиняли в пособничестве пиратам – точнее, одному пирату… Его прозвище заставило Кловерфилд вздернуть брови. Имя оказалось необычным и совсем не пиратским. Однако в голове не укладывалось – как дочь губернатора могли арестовать? Разве могла она иметь отношение ко всему произошедшему? В голове юной мисс начали всплывать какие-то воспоминания… Но сейчас для них было не время. – Есть ордер на арест некоего Джеймса Норрингтона… Он здесь есть? – высокий, раздражающий голос Беккета доносится до Лоры как сквозь вату. Девушка в ужасе замирает – те несколько секунд, на которые воцаряется тишина, длятся целую вечность. Все присутствующие недоуменно переглядываются, словно глазами спрашивая друг друга, здесь ли этот человек и в чем состоит его вина? Кловерфилд все еще боится: ей кажется, что он здесь, что вот-вот его найдут и схватят. Как сквозь сон она чувствует руку отца и с трудом сопротивляется его желанию увести ее отсюда. – Джеймс? Он?.. – Лора с немым вопросом в глазах повернулась к мужчине, который прекрасно все понял. Он обнял дочь, желая утешить; он еще не знал, как девушке рассказать правду о том, что Норрингтон пропал. Не имея возможности сказать правду, мы либо молчим, либо сочиняем ложь. Промолчать Джонатан Кловерфилд не мог – голубые глаза дочери ждали ответа. Поэтому мужчине пришлось соврать, сказав, что молодой человек сейчас в безопасности. Только после этого девушка смогла спокойно вздохнуть, в отличие от своего отца. Толпа гостей мгновенно рассеялась, когда Элизабет и Уильяма в кандалах повели в сторону тюрьмы. Дождь понемногу стихал, кое-где даже виднелось солнце, но никто не обращал на это внимание. Все шли, погруженные в свои невеселые мысли. Приглашенные с сожалением размышляли, как же это обидно – прервать праздник и лишить гостей пира, танцев и развлечений; кое-кто просто жалел жениха и невесту. А вот у Джонатана Кловерфилда проблема была совсем другая – он напряженно думал о том, как теперь помешать смертной казни (желательно, конечно, для всех троих). Мужчина не сомневался – этому можно помешать, вопрос только в том, каким образом это сделать… В субботу, когда был назначен бал, погода вновь устроила сюрприз жителям Порт-Рояла. Тропический климат давал о себе знать, и вот вместо проливного, теплого дождя, уже сияло солнце, накаляя воздух до нестерпимой температуры. Беккет, стоя у открытого окна и напрасно стараясь почувствовать ветер с моря, вдруг поймал себя на мысли, что ничего не понимает из речи Мерсера; а последний довольным тоном рассказывал, что корабль с мистером Тернером уже отплыл, что за юношей будут наблюдать, что при первой же его попытке побега придется принять меры… Лорд вскинул руку, прерывая речь слуги, и устало кивнул: – Хорошо, можете идти. Если возникнут какие-либо осложнения, немедленно сообщите… Голландец едва заметно поклонился и вышел, оставив своего господина в одиночестве. Катлер же, разочарованно посмотрев в окно и убедившись, что жара только усиливается, подошел к столу и налил стакан воды, при этом проведя рукой по волосам. В такие моменты необходимость носить парик была поистине пыткой, от которой можно избавиться, лишь оставшись одному. Мужчина решил провести остаток дня за бумагами, и только ближе к вечеру он вернулся в свой особняк. Оставалось около часа, чтобы собраться и выехать к дому казначея. В гостиной, куда вошел лорд Беккет, царила напряженная атмосфера. Катлер научился легко распознавать обстановку за долгие годы, проведенные в Лондоне. Вот и здесь беседы велись искусственно и словно вынужденно. Разговор был фальшивым, а все слова неискренними. Общества Беккета теперь словно сторонились – там, где он появлялся, смолкали голоса, а некоторые после ухода лорда позволяли себе многозначительные перешептывания. Новость об аресте дочери губернатора Суонна разнеслась в первый же вечер, облетела все гостиные, но теперь, когда «виновник» сего происшествия был рядом, никто не смел произнести на эту тему ни слова. – Могли ли вы предположить, что разразится такой скандал? – тихо спросил у Катлера Кловерфилд, подходя к своему гостю, чтобы поприветствовать новоприбывшего. – Разумеется, – спокойно кивнул Беккет, не без удовольствия глядя в растерянные голубые глаза. Все-таки, отметил мужчина, удивление у них с дочерью проявляется одинаково… – Понимаете, общественное мнение меняется каждый день. Сегодня они говорят об аресте дочери губернатора, завтра – о вашем бале, послезавтра – о постановке новой оперы… И так без конца. Темы сменяют друг друга даже чаще, чем нам кажется. Поэтому значение имеют лишь наши действия, а не слова других людей. – Что ж, лорд Беккет, – казначей окинул своего собеседника внимательным взглядом. – Тогда стоит бояться ваших поступков. Приветствием гостей занимался мистер Кловерфилд. Его дочь не могла улыбаться, кланяться и делать вид, что подобное времяпрепровождение доставляет ей удовольствие. Девушка предпочла затеряться среди своих шумных гостей, про себя словно решая, к кому присоединиться, и чье общество доставит меньше раздражения. Пребывание в одиночестве считалось для девушки чем-то неприличным, поэтому Кловерфилд принимали то в одной, то в другой небольшой группе молодых людей. Но у дам разговоры велись пустые и бессмысленные, у юношей – пустые и бессмысленные, но уже о политике. Обсуждали предстоящие скачки, породистых лошадей, кто рискнет участвовать и кто вероятный претендент на победу; дамы предвкушали этот день, чтобы блеснуть в новых платьях, шляпках и украшениях. Поэтому когда зазвучали первые аккорды, Лора была даже рада возможности вырваться из этого словесного ада. – А вид у вас такой, будто все еще хотите сбежать, – почти дружелюбно улыбнулся лорд Беккет, прервав разговор с господином Корфейном; последний направился к беззаботно болтающей жене, дабы пригласить ее на вальс. Им открывался сегодняшний вечер. Что ж, в этом танце не было ничего сложного, поэтому Катлер, помедлив пару мгновений, все же протянул руку в приглашающем жесте: – Вы позволите? Ничего не оставалось, как в очередной раз натянуто улыбнуться и неискренне заверить: – Почту за честь. К счастью, после этого танца лорду пришлось провести еще несколько партий с другими дамами, а девушке – с парой-тройкой молодых людей (от прочих она сбежала, не переставая извиняться). Настроение немного улучшилось – Кловерфилд на эти несколько часов наконец смогла забыть о печальной мысли, которая преследовала ее с того самого момента, как голос Беккета назвал фамилию Джеймса. Но сейчас, в саду, под черным ночным небом мрачное беспокойство снова вернулось. Что-то было не так… Одна часть Лоры хотела верить словам отца, а другая сопротивлялась, мучаясь безответными вопросами: где ее старый друг, жив ли он? Не смогут ли его найти и привезти сюда, чтобы исполнить жестокий приказ об аресте? Только отец знал правду, но открывать ее дочери явно не хотел. Обычно девушка смирялась с таким положением вещей и не задавала лишних вопросов, но в данный момент неизвестность давила с чудовищной силой. Еще больше настроение Кловерфилд испортили гости, решившие выйти прогуляться по саду и подышать свежим воздухом. Они гуляли группами или по парам, вели те же беседы, громко смеялись и обменивались фальшивыми любезностями. Оглянувшись по сторонам, Лора приняла решение вернуться в дом, где буквально в дверях столкнулась со своим отцом и лордом Беккетом. Последний выглядел озадаченным, а казначей – взволнованным. Одного взгляда на отца девушке оказалось достаточно, чтобы понять: он не рассказал про их знакомство с Норрингтоном. Следовательно, молчать следовало и ей. – Мисс Кловерфилд, можно мне поговорить с вами? – вопрос относился как к девушке, так и к ее отцу. Получив согласие от обоих, Беккет кивнул в сторону свободной части залы, где никого не было. Собственно, в помещении гостей оставалось совсем мало, что в данной ситуации было только на руку. – Вас, наверное, удивило недавнее происшествие… – Не только меня, – покачала головой собеседница, отчаянно надеясь, что ей удастся сдержать себя и не сказать всего того, что она думала. – Поверьте, мне было неприятно исполнять этот долг. – Разумеется, – Кловерфилд смотрела куда угодно, только не в глаза лорда. – Однако нельзя было исполнить этот долг одним днем позже? – Позже? – переспросил мужчина, и в его голосе послышались стальные ноты: – Возможно, мне еще стоило дождаться их возвращения из свадебного путешествия? Девушка замерла, удивленная такими словами, а Беккет продолжал, но уже говорил тише: – Что же вас расстраивает? Мисс Суонн совершила серьезный проступок, и теперь ей предстоит понести за него наказание. – Однако вы сами не верите в этот проступок, – покачала головой Лора, где-то в глубине души осознавая, что такие разговоры явно не доведут ее до добра. – Ведь если бы вы действительно считали ее соучастницей пирата, то уже казнили бы. Вам что-то нужно от них. – От них? – переспросил Катлер, весьма заинтригованный тем, как разворачивается разговор. – Право, мне начинает казаться, что вы имеете какое-то личное участие в этом деле. Кловерфилд вздрогнула. Беккет не мог знать правды, но эти слова вызвали в девушке ужас. К счастью, внимание мужчины привлек подошедший слуга с шампанским, и лорд не заметил, как предательски изменился голубой взгляд. – Так что же? Неужели вы близко общаетесь с мисс Суонн? Может, вы мне что-нибудь расскажете? Лора молчала. В ее голове пронеслись воспоминания, те самые, от которых она отмахивалась там, под дождем… Особенно радостным из них оказалось одно: то был далекий солнечный день. Отец, счастливый и гордый, известил ее о присвоении Джеймсу Норрингтону звания командора. Они оба тогда присутствовали на торжественной церемонии, когда девушка испытывала такую радость, словно сама получала высшую награду. А позже началась череда несчастий. На город напали, и чудо, что ни она, ни отец не пострадали. Элизабет тогда похитили, а Джеймс, о помолвке которого уже было известно (девушка услышала эту новость случайно), отправился на поиски. После всей этой истории и начались неприятности. Лора не знала, что именно произошло, но догадывалась – а догадки, как всегда, порой намного хуже реальности. – Я не общалась с мисс Суонн, – немного изменившимся голосом произнесла наконец Лора, и это было истинной правдой. Девушки часто бывали приглашены на одни и те же мероприятия, но обменивались при этом лишь вежливыми приветствиями. А после разрыва помолвки мнение мисс Кловерфилд еще больше изменилось. Возможно, в глубине души она верила вероятной правдивости вынесенного обвинения, а внешне сопротивлялась лишь потому, что нельзя было вынести приговор только одному. Такое решение показалось бы странным. – Я слышала, что в списке обвиняемых было три фамилии… Последний человек, которого не нашли, – кто он? – Командор Норрингтон, – с досадой ответил Беккет. Он был весьма недоволен тем, что вышеупомянутый господин каким-то образом ускользнул из его рук. – Но не волнуйтесь, я смогу узнать, где этот человек. Если он жив, разумеется… От последних слов Лоре снова стало не по себе. Лорд так легко и небрежно озвучил мысль, в которой девушка даже сама себе не решалась признаться; очень хотелось продолжить расспрос по поводу вероятных действий Беккета, но Кловерфилд вовремя прикусила язык – она понимала, что могла навлечь на себя лишние подозрения. – Простите мое любопытство, но почему вы решаете судьбу людей, а не учреждения, созданные для восстановления правосудия? – Лора озвучила вопрос, который вертелся на языке не только у нее, но и у всех здесь присутствующих. Ей не страшно было навлечь на себя неудовольствие лорда. Девушка понимала, что из-за своего юного возраста – ей исполнилось всего шестнадцать – этот мужчина даже не воспринимает ее всерьез. Она чувствовала это, и в иные моменты озвучивала то, чего не мог спросить никто другой, включая ее отца. – Мои действия полностью оправданы и вполне законны, – холодно бросил лорд, явно недовольный тем участием, которое проявляет эта особа по отношению к его замыслу. Девушка в ответ невесело улыбнулась, подняв на своего собеседника мрачный взгляд: – А сохранили ли бы вы жизнь Элизабет, не будь ее отец губернатором?