Купеческая дочь

На следующее утро Тоня проснулась, как обычно, рано. С некоторой растерянностью посмотрев по сторонам, девушка подумала: «Что на меня вчера нашло? Это только надо было придумать, такую глупость вчера сказать. Особенно про конвертик. Хотя, надо признать, Дарья меня из-за этого шантажа и оставила в гимназии, другой причины придумать не могу… Чем бы теперь заняться эту неделю, чтобы и родителям глаза не мозолить, и слишком скучно не было?» Неспешно позавтракав, Тоня решила сшить себе новое платье, более свободное. «Пусть незаметно привыкают к тому, что я слегка другой крой начала носить, может, и не привлеку к себе лишнего внимания», — подумала Тоня. Взяв из кладовки ткань и расстелив ее по полу, девушка начала обдумывать фасон своего платья. Недовольно морщась от того, что она не может ни сесть из-за вчерашнего эпизода, ни улечься на живот, боясь причинить вред будущему ребенку, Тоня кое-как нашла более-менее удобное положение. — Тоня, что делаешь? — спросила девушку мать. — Платье решила сшить, а то скучно дома без дела сидеть, — ответила Тоня. — Шей сразу с запасом, чтобы до лета новое шить не пришлось, — сказала Анна Паисьевна, — А там или новое сошьем, или еще что-нибудь придумаем. — Мама, да ты что, я не беременна, — уже в который раз упрямо повторила Тоня, — А в гимназии я просто глупо пошутила. — Да хорошо, не беременна ты, только шей платье с запасом и не лежи на полу — застудишься еще, — ответила женщина, — Давай хотя бы мерки с тебя сниму. Взяв сантиметр и обмерив дочь, Анна Паисьевна записала цифры на бумажке и сказала Тоне: — Шей по тому, что я тебе написала, тогда точно до конца лета носить сможешь. Взглянув на бумажку, девушка немало изумилась. — Мама, ты зачем столько набросила? — спросила Тоня, — Платье же будет на мне болтаться! — Недолго будет болтаться, зато потом будет впору, — сказала женщина, — И папе бы уже все сказала, как есть, сколько можно тайну делать. Он наверняка уже обо всем догадывается, но услышать от тебя подтверждение было бы не лишним. Промолчав, Тоня начала раскраивать ткань. Сшив себе платье, девушка примерила его. «Вполне неплохо получилось», — подумала девушка и посмотрела на часы — скоро на обед должен был прийти отец. «Сейчас пообедаю и пойду к девочкам», — подумала Тоня. Через полчаса домой пришел Степан Аристархович. Увидев дочь в новом платье, мужчина сказал: — Красиво получилось, шить ты умеешь, всегда это говорил… Внимательно посмотрев на Тоню, Степан Аристархович добавил: — Летом замуж выйдешь, а через три месяца недоношенный ребенок родится, прямо чудо какое-то. У Симоновых дочь родилась через семь месяцев после свадьбы и то все шутили, что наука идет вперед, все ускоряется и сроки беременности тоже, а ты и Симоновых переплюнешь… Может, уедете с Евстигнеем после свадьбы куда-нибудь, а потом будто на вокзале найдете подкидыша? «Конечно, так и сделаю, прям разбежалась», — подумала Тоня, однако, вслух сказала другое, — Папа, тебе все показалось, я просто платье сшила чуть-чуть не по размеру. — Да показалось мне, показалось, — отмахнулся Степан Аристархович, — Потом классной даме с инспектрисой что-нибудь покажется и не доучишься ты, Тоня. Может быть, уже и сейчас уходить надо, только после вчерашнего скандала тебя обратно уже не возьмут на следующий год… «Раз папа затронул эту тему, надо бы спросить, почему меня оставили», — решила Тоня и сказала, — Папа, а меня вчера из-за чего окончательно отчислять не стали? — Из-за того, что нужно давать людям второй шанс, — ответил Степан Аристархович, — И из-за того, что жандармерия не нашла в мезонине ничего запрещенного. Может быть, действительно они адресом ошиблись. «Значит, не зря Дарью пошантажировала», — подумала Тоня, — «Может, это действительно как-то связано». — Кстати, Тоня, твои вчерашние слова у меня до сих пор вызывают недоумение, — сказал Степан Аристархович, — Дарья Кирилловна — взрослая женщина, с кем хочет, с тем и обнимается, ты зачем себя так по-хамски вела? И про то, что случайно увидела, и про деньги. Совсем ты совесть потеряла, Тоня… — Может, я совесть и потеряла, но за это вчера и от тебя получила, и из гимназии меня исключили, пусть и временно, — ответила девушка. — Не будешь вести себя после возвращения идеально — отчислят же уже навсегда, — сказал Степан Аристархович, — У меня одна надежда на то, что ты сделаешь себе нужные выводы и больше так вести себя не будешь. Пошли обедать уже, мама нас заждалась… «Да, выводы я сделала», — подумала Тоня, — «И самый главный из них — это то, что пусть не самым хорошим и достойным образом, но я добилась того, что меня не исключат за беременность». Пообедав, Тоня решила сходить к подругам. Зная, что Лариса с Аллой часто гуляют по Литейному проспекту, девушка пошла туда, но неожиданно вспомнила, что сегодня по расписанию уроков должно было быть чуть больше и занятия окончатся только через пять минут. «Значит, встречу их у гимназии», — подумала Тоня и подошла к окну их класса. Встав возле стены, чтобы ей было видно все, но саму девушку было незаметно, Тоня увидела, как учитель уходит из класса, однако, гимназистки не расходятся. «Весь класс после уроков оставили?» — подумала Тоня, — «Да не может этого быть». С легкой грустью взглянув на свое пустующее место, девушка подумала о том, что сейчас ей бы хотелось больше всего оказаться рядом с классом, а не стоять здесь на улице в ожидании подруг. — Садитесь, — услышала девушка голос классной дамы через открытую форточку. Осторожно посмотрев в окно, Тоня увидела, что в класс пришла Софья Ефимовна с инспектрисой. «Собрание у девочек», — подумала Тоня и решила прислушаться к тому, что говорят в классе. «Видел бы Миша, как я подслушиваю, сразу бы возмутился», — с улыбкой подумала Тоня и, услышав первые же слова инспектрисы, сразу расстроилась. — …Алексеева вела себя непристойно, дерзила учителям, классной даме — она исключена из гимназии. Вы захотите отличиться далеко не примерным поведением — вас исключат… — услышала Тоня речь Дарьи Кирилловны и расплакалась. «Правильно говорят, нельзя подслушивать, только плакать потом будешь», — подумала Тоня. — …у Алексеевой есть неделя на то, чтобы осознать свое поведение, у вас тоже есть эта неделя, чтобы понять, что даже из выпускного класса отчисляют… — услышала девушка следующую фразу и обрадовалась. «Все будет хорошо», — подумала Тоня и, вполуха дослушав остаток того, что говорилось на собрании, отошла от гимназии. — Девчата! — радостно сказала Тоня, увидев подруг, — Рассказывайте, как дела на учебе? — Все по-старому, — ответила Лариса, — Тоня, рассказывай, ты чего такого натворила, что уже второй день тебя на учебе нет? — А что вам Дарья сказала? — задала встречный вопрос Тоня, — Она же явно к вам приходила. — Дарья сказала, что ты бесстыдница, точнее не изъяснялась, — ответила Лариса. — А ты уверена, что тебе нужно знать остальное? — улыбнулась Тоня, — Если сама инспектриса не пожелала рассказать о предосудительном поведении гимназистки, может быть, действительно вам это знать не положено? — Да хватит уже шутить, Тоня, мы же подруги, — сказала Алла, — Что ты натворила? «Еще одна живая душа узнает о том, что ты увидела — вылетишь из гимназии в этот же день», — вспомнила Тоня предупреждение Дарьи Кирилловны и подумала, — «А вдруг девки растреплют все кому-нибудь. Не со зла, а по своей глупости? И все, с учебой уже можно прощаться». — Так что же ты устроила, Тоня? — снова спросила Лариса, — Стыдно сказать, что ли? Так мы же свои, нам можно все говорить. «Про подпольный кружок и жандармерию тем более не поймут», — подумала Тоня, — «Еще сторониться меня будут». — Тоня, ты специально так делаешь? — спросила Алла, — Хочешь, чтобы мы умерли тут от любопытства? — Да просто нехорошо поступила, — решила протянуть время Тоня, надеясь на то, что она сможет придумать себе и довольно серьезное нарушение правил поведения, и не выставит себя уж слишком в дурном свете. — Я боюсь подумать, как ты могла нехорошо поступить, — сказала Лариса, — Ну не в полицию же тебя за кражу забирали. — Обещайте, что никому не скажете, не хочется позориться на всю гимназию, — ответила Тоня, усиленно придумывая себе проступок. — Да не скажем, никому не скажем, честное слово, что ты, не веришь нам? — спросила Алла. — Верю, — ответила Тоня, — Просто признаться не могу… Глубоко вздохнув, девушка решила рассказать случай, который ей когда-то давно рассказывал Миша и который произошел в их гимназии: — В общем… Помните, меня Софья оставила после уроков? В тот день в класс зачем-то заглянула Дарья и спросила меня, за что я наказана. На что я ответила, что это не ее собачье дело. — Грубовато, конечно, — сказала Алла, — Но отчислять за такое на неделю… Слишком жестоко, я думаю. — Уже ничего не изменить, — ответила Тоня, — Что делать, посижу теперь недельку дома. Погуляв с подругами и вернувшись домой, Тоня была довольна тем, что смогла придумать себе более-менее нейтральный проступок. «Девки мне поверили», — подумала Тоня, — «Это хорошо». Стоя у окна и читая книгу, девушка вдруг увидела, что к дому подходит Лариса. — Что хочешь? — спросила Тоня подругу, открыв окно. — В гости хочу, — ответила Лариса, — И принесла тебе листочек с тем, что сегодня проходили и что на дом задали, чтобы ты от программы не отстала. — А через дверь нет желания войти? — удивилась Тоня, — За листочек спасибо, пригодится обязательно. — Не хочу твоих родителей волновать, — ответила девушка, — Скажут еще, что мало того, что дочь обнаглела, так еще и гостей водит. Тебе же наверняка попало вчера, я же вижу, что ты читаешь стоя. — Наблюдательная, — рассмеялась Тоня, — Ну заходи через окно, раз так уж хочется. — Я ненадолго, — сказала Лариса, ухватившись за протянутую руку Тони. Сев на подоконник, девушка добавила, — Тоня, за что тебя Дарья исключила? Честное слово, я никому не скажу. Но ты из меня дурочку не строй, я же сразу догадалась, что ты себе придумываешь проступок. Алла явно не смекнула, а мне это уж очень заметно было. Совершенно неожиданно на Тоню нахлынула волна откровенности. «Пусть хотя бы Лариска правду знает», — подумала девушка и заплакала. — Тонечка, ты чего плачешь, что произошло? — обняла Лариса подругу. — Лариска… — прошептала Тоня, — За такое и из дома выгоняют, и в тюрьму сажают, и с волчьим билетом из гимназии отчисляют так, что потом в церковно-приходскую школу не возьмут полы мыть… — А теперь расскажи все более подробно и не волнуйся, — ответила шокированная Лариса. — В общем, Лариса, я уступила Евстигнею… — начала Тоня и вдруг замолчала. — Ты не шутила про беременность? — ахнула Лариса. — Не шутила, — вздохнула Тоня, — Софья у нас тоже не слепая и дамочка с жизненным опытом, вот и смекнула, что я могу быть в положении, и тогда, когда я в обморок упала, спросила меня в коридоре, не беременна ли я, и предложила, в случае чего, чтобы родители меня сами забрали по собственному желанию. Я ответила, что не беременна и мы разошлись. — А что потом было? — спросила Лариса, — Или ты дома не хочешь говорить, чтобы родители не услышали? — Сейчас расскажу, — тихо сказала Тоня, — Родительская комната дальше по коридору, а мы с тобой не кричим. Уверена, что они даже не догадываются, что ты ко мне пришла. Вздохнув, девушка продолжила рассказ: — Неправильно говорить, что я уступила Евстигнею, в глубине души мне этого очень хотелось, только самой предлагать было стыдно. Все-таки, неправильно же это. А так Евстигней предложил, я согласилась. Переночевала у него, вернулась домой наутро, потом мне влетело — мама не горюй и, вроде бы, все забылось. — Это тогда ты на учебу не ходила якобы по болезни? — спросила Лариса. — Да, тогда, — ответила Тоня, — Евстигней стал моим официальным женихом, все нормализовалось. А потом папа узнал, что я снова в кружок ударилась и что Евстигней тоже этим занимается. Опять мне попало, но я занятия кружком не бросила. Потом я получаю ноль по педагогике, сижу наказанная в классе и, возвращаясь домой, случайно вижу в одном из классов, как Дарья со Степаном Сергеевичем обнимается. Ты только не говори это никому. — Конечно, не скажу, не мое дело, — согласилась Лариса, — Ты не волнуйся, буду молчать как рыба. — Ну и вот, я потом прихожу на явку к Евстигнею, а там жандармы к нам с обыском приходят, — сказала Тоня. — Да ты что… — прошептала Лариса, — Тонечка, теперь я понимаю, почему ты говорить ничего не хотела. Такое не рассказывают, об этом молчат… — Дальше будет еще интереснее, — усмехнулась Тоня, — Листовки были все розданы, поэтому при обыске ничего не нашли. А потом, на следующий день, меня вызывают на беседу к Дарье и Софье. И я с порога говорю, что буду молчать о том, как Дарья обнималась со Степаном Сергеевичем, так же как, надеюсь, и Дарья будет молчать о моей беременности. — Дурочка ты, Тоня, — вздохнула Лариса, — Совсем головой не думала, видать. — Потом я предлагаю, мол, папа принесет в гимназию конвертик, чтобы меня не отчисляли. Дарья окончательно на меня злится и выгоняет к чертовой матери на улицу. Вызывают моего отца, сообщают ему обо всем. Папа, выдрав меня как сидорову козу, идет со мной обратно в гимназию. Я извиняюсь, пытаюсь сгладить ситуацию. Софья запирает меня в соседнем с кабинетом Дарьи классе и я слышу, что меня исключают на неделю и дают второй шанс. До первого замечания, как говорится… — Тонечка, все так окончилось — и хорошо, могло быть гораздо хуже, — сказала Лариса подруге, — Так я, все-таки, не поняла, тебя оставили по какой причине? Что стало решающим фактором? — То, что я Дарью пошантажировала, — ответила Тоня, — Видать, именно поэтому она решила дать мне второй шанс и закрыть глаза на беременность. Ну и, как Алла однажды сказала, то, что папа в попечительском совете состоит, не хотят ссориться, — подумав, добавила девушка, — Хотя, думаю, первое в больше степени. Знала бы ты, с какой-то ли злобой, то ли презрением Дарья на меня посмотрела. Сказала, что если хоть кто-то узнает о том, что я видела — вылечу из гимназии в этот же день. Она же со свету меня сживет теперь… Самой бросить учебу захочется… — Тонь, тут правило одно, не хочешь видеться с инспектрисой — не нарушай правила, — сказала Лариса, — Веди себя нормально и больше Дарью не увидишь. Не будет же она просто так к тебе приходить, чтобы позлить? — Не будет, — вздохнула Тоня, — Но она же на выпускных экзаменах присутствовать будет, а вдруг специально завалит? Без аттестата останусь. — Специально завалить ей комиссия не позволит, а если будет просто вопросы задавать — тут способ другой, учить надо, — ответила Лариса, — Ты не переживай раньше времени, все будет хорошо. — Надеюсь, — вздохнула Тоня. Проводив подругу, Тоня снова осталась в одиночестве. «Скучно», — подумала девушка, — «Совсем скучно…» Вдруг неожиданная мысль о том, что экзамены уже не за горами, заставила Тоню изучить листок, который принесла Лариса. «Ничего себе, неплохо девочки вперед шагнули», — подумала Тоня, — «Надо бы хоть поучиться сегодня, а то весь день ерундой прострадала». Достав тетради, девушка начала учить уроки.