Связанные вечностью

Никогда я не ощущала себя настолько разбитой. Состояние после поездки в компании Келегорма и Куруфина по сравнению с теперешним казалось пустяком. Нет ничего хуже физической нагрузки на износ, без отдыха. Тело болело, голова раскалывалась, предутренний свет, слабо проникающий сквозь щель в шторах, раздражал. Схватив подушку, я закрыла ей лицо. Желание вставать и что-то делать отсутствовало. Если б было можно, я пролежала бы без движения весь день. Неважно, с закрытыми глазами или глядя в потолок. Но… моего внимания жаждала кухня. Как назло вспомнилась причина, из-за которой ощущался дискомфорт, хотелось лезть на стены. Проклятое наказание. Эмоциональное состояние тоже оставляло желать лучшего. Беседа посреди ночи изменила мнение о достопочтенном эльфе в худшую сторону. Кошачьи когти нещадно раздирали душу в клочья, будто она была для них картинкой, которая пришлась не по нраву. Может, мужчина, конечно, и не хотел задеть, обидеть, но мне что теперь думать? Что я лишний рот? Так почему не убьют? Возможностей полно. Убить за проникновение на чужие земли, за оскорбление некоторых особо ранимых остроухих или, наконец, за то, что я существо без рода и племени. И это сослужило бы для меня хорошее дело — избавило от страданий, которые нет сил выносить. Словно в подтверждение моих мыслей, едва я сползла с кровати, многострадальные колени и спина мгновенно отозвались болью, даже ладони в кулаки не сжимались. Отличия средневекового человека от современного в том, что раньше он был больше приспособлен именно к физическому труду, но век информационных технологий превратил homo sapiens в амеб, в большинстве случаев ведущих сидячий образ жизни. Я - наглядный пример подобного регресса. Ничего не хочется, кроме как сдохнуть… Но есть ли выбор? Выбора нет. Удрученно вздохнув, я переплела растрепавшуюся косу, завязала концы рубашки под грудью и потопала на кухню, чтобы убрать оставленный с ночи хрюшатник. Помещение встретило тишиной, рассветными лучами солнца и, к удивлению, чистым полом. Ни лужи, ни ведра, откуда ранее вылилась вода, не было. Это кто же так расщедрился на жалость? Халдис? На грымзу не похоже. Маэдрос? С чего бы правителю беспокоиться обо мне. Эллайрэ? Вряд ли… хотя, кто знает… Блять, ничего не понимаю! Поскольку для разжигания очага время не подошло, и начинать готовить тоже было рано, я улеглась на лавку, поджав под себя ноги. Невыспавшийся измученный организм требовал отдыха, и абсолютно без разницы, что лежать приходилось на твердом дереве. Идиллию уединения нарушила появившаяся смотрительница. Помяни лихо, оно и не заставит себя долго ждать! — Я смотрю, ты везде успеваешь. Без году неделя здесь, а хвостом умело вертишь. — с порога, не поздоровавшись, заявила женщина, скользя взглядом по моей сжавшейся на лавке тушке. — В чём я опять провинилась? — насмешливо поинтересовалась я, принимая сидячее положение. Сон окончился, так и не начавшись. Эта старая крыса словно инструмент из кабинета стоматолога. Пока мозги не прочистит, не уймется. — Негоже наедине с мужчинами по ночам разговоры разговаривать. — нравоучительным тоном произнес местный авторитет, буравя меня взглядом. Знает. Успели настучать. И кто, спрашивается, сдал с потрохами? — А что, по-вашему, я должна была сделать? Выставить за дверь? — вопросительно вскинула я бровь, выпрямляя спину и ощущая волну боли, прокатившуюся по позвоночнику. — Ты, смотрю, не понимаешь. — раздражённо пробурчала Халдис. — Чего я должна понимать? — почтенная особа явно злилась, сдерживая себя из последних сил. Её эмоции ощущались очень остро. Негодование. Злость. Агрессия. И внутри меня всё бурлило. Вспыхнуло желание выплеснуть на ком-нибудь негатив, иначе будет плохо всем, кто попадется под руку. Хотелось крыть матом в три этажа, убивать или просто оказаться в чьих-то руках. Забыться хотя бы на время. — Подобным поведением ты провоцируешь себя и доставляешь проблемы мне. — это был не спокойный голос, это был крик. Нервы совсем сдали у бедной мамаши. — В твоём возрасте детей имеют. Общение наедине — не шутки! Вот, оказывается, откуда ветер дует! Беспокоится о моей репутации или больше о своей? Скорее второе. Какая, спрашивается, разница, когда и от кого у меня будут дети? И будут ли вообще? Может, я в старых девах останусь? И ты мне вообще кто, чтобы указывать, с кем общаться? Близкая родственница? У нас слишком разные культуры. То, что считается провокацией в этом мире, норма в моём. Ничего зазорного нет в том, чтобы поддержать разговор с мужчиной. Да и как отказать, когда фактически не оставляют выбора? Как говорят, каждый судит по своей распущенности. — Мне плевать на ваше мнение. — тихо, выделяя каждое слово и глядя ей в глаза, проговорила я. — Я буду общаться с кем захочу и когда захочу. По меркам моего мира совершеннолетие наступило давно. Здесь пришла окончательная самостоятельность. Конечно, хотелось заботы и поддержки, но не от такой противной особы. — Выпороть бы тебя. — сквозь зубы прошипела женщина. Пышная грудь под платьем часто вздымалась и опускалась. Лицо побагровело от злости. Слова, видимо, возымели действие красной тряпки на быка. Помнится, в древние времена имелся подобный обычай. На бой с быком выходил специально обученный человек и перед сражением бросал ткань, раззадоривая животное. Так и я, похоже, бросила тряпку перед местной. Но её реакция не остановила - наоборот, придала больше уверенности. Любой другой бы, наверно, подчинился. Но если позволить командовать сейчас, что будет дальше? У всего должна быть граница. — Тронете меня хоть пальцем, пожалеете. — я изобразила самую милую улыбку, на какую оказалась способна. — Угрожать вздумала? — ядовито поинтересовалась смотрительница за слугами. Взгляд горел яростью. — Что вы… — присев в показном реверансе, я опустила глаза в пол. — предупреждаю всего лишь. Госпожа кислых щей. Думает, управы на неё не найду. Найду. Способ нервы помотать точно. Наверное, перепирались мы бы ещё долго, если бы в кухню, залитую утренним светом, не стал подтягиваться рабочий класс. Кивком головы они здоровались с Хадис, заинтересованно поглядывая, потому что недовольная мина с её лица не убиралась, и приступали к работе. Наблюдая за всем происходящим, я отметила одну интересную вещь — эльфы не подчинялись приказам командирши. Они были либо сами по себе и знали, что делать, либо у них имелся собственный негласный старший повар. И почему, спрашивается, до моих мозгов сей факт так поздно дошёл? Теперь понятно, с чего Маэдрос закрывает глаза на выходки смотрительницы. Скорее всего, люди не трогают границы остроухих, а последние не задевают их. Но тогда что объединяет два народа? Война с Морготом? Надо будет спросить у Эллайрэ. Только бы выловить. В последнее время поговорить почти не удавалось. Загруженность лишала этой возможности. К тому же имелись личные проблемы. Гардероб, книги, поиск способа универсального общения со всеми и страх перед "этими" днями. Организм не обманешь. Ему плевать, что его хозяйка шляется чёрт пойми где. — Ты будешь работать или продолжишь стоять каменным изваянием? — ехидно прошипел до тошноты надоевший голос, возвращая меня в реальность. Какафония звуков обрушилась на сознание, заставляя вздрогнуть и заметить, что место за нарезкой овощей занято. И слава Богу. Халдис, а размышления прервала именно она - прожигала дыру взглядом. Не нужно было оборачиваться, чтобы ощутить это. Горячее дыхание возле уха бесило ещё больше. Не люблю, когда над душой стоят. Арр! — Моё место заняли. — невозмутимо нашлась я, попытавшись увильнуть от работы и отправиться спать. Делать что-либо после перепалки? Хрен тебе! — Будешь замешивать тесто на пироги и мыть посуду. — ядовито сообщили мне. — На кухне, девочка, всегда руки нужны. Ртов много, да и поговорка есть — кто не работает, тот не ест. Опять упрек. Хотелось огрызнуться, сказать: да подавитесь вы пирогами и прочей снедью, но положение не позволяло. В поганой душонке, видимо, негатива много. Тихо шипя от боли в пальцах, я делала то, что мне поручили, периодически ловя на себе взгляд Эллайрэ. На этот раз подруга стояла на нарезке мяса. Улыбнувшись ей и подмигнув, я принялась устраивать противень над огнём, боясь, что не удержу его, и он позорно рухнет к ногам, угробив все старания. Пронесло. Миновал завтрак. Что не было никакого желания делать, так это заниматься мытьем посуды. Оперевшись ладонями на стол, я стояла и пожирала взглядом выросшую гору ложек, тарелок, кубков - и это не считая того, что очереди ждали противни и котлы. И почему всё, что хочется, не делается по-щучьему веленью? Вздохнув, я подошла к кажущейся невыполнимой работе, взяла первую попавшуюся посудину, собираясь окунуть её в чан с горячей водой, когда по помещению разнесся глубокий мужской голос, требовавший помощника в конюшню. Оказалось, один работник отбыл сегодня рано утром с лордом Маэдросом, другой покинул службу, потому что у него на днях родился ребёнок. Я думала недолго, и не знаю, думала ли вообще. Желание сменить обстановку и покровителя разгорелось внутри ярким пламенем. — Позволите мне? — задав вопрос, я смутилась, украдкой рассматривая пришедшего. То оказался эльф с волосами оттенка темного шоколада, облаченный в одежды на тон светлее, чем собственные волосы. Глаза мужчины напоминали небесную лазурь. Необычно и красиво одновременно. Незнакомец, в свою очередь, внимательно посмотрел на меня, видимо, оценивая, и спустя некоторое время поманил за собой. В дверях мы столкнулись с близняшками. На остроухого они бросили презрительные взгляды, а меня одарили такой волной ненависти, что я поняла — либо они настучат мамаше, либо рано или поздно подстроят пакость. Мелькнула мысль вернуться назад, но была настойчиво загнана туда, где спали остальные опасения. Да, я боялась лошадей, но лучше попробовать побороть страх и проводить время на свежем воздухе, чем до конца дней мыть посуду, находясь в рассаднике явно недовольных жизнью баб. Выйдя во двор, я вдохнула полной грудью и блаженно зажмурилась. Как давно я не была на улице! Стояла та самая погода, когда не наступили холода, но и не было жарко. Осматриваясь по сторонам, я поймала себя на мысли, что это всё же больше маленький посёлок, чем крепость. Территории, прилегающие к белокаменной постройке, оказались огромных размеров. Здания разной длины и ширины стояли на расстоянии друг от друга. Видимо, для соблюдения противопожарной безопасности. Мощь и изящество ощущались повсюду. Не было ничего лишнего, помпезного, громоздкого. Заметив мой интерес, мужчина усмехнулся и, наконец, остановился перед двухэтажным деревянным зданием, к которому вели широкие двустворчатые ворота. Сердце бешено заколотилось. Лошади. Гордые своенравные животные. В школе, помнится, меня водили на занятия по конному спорту, и поначалу даже получалось, но испуг, заработанный на одной из тренировок, перечеркнул все возможности. Пришлось уйти, потому что заниматься больше я не смогла. И вот, спустя столько лет, возвращалась к старому, по доброй воле, пусть и в другой роли. Главное — побороть страх. Как некстати перед глазами вспыхнул образ Келегорма. С ним… с ним не было страшно. Наоборот, я чувствовала уверенность и безопасность. Однако сейчас готова была бежать обратно к котлам и немытой посуде. Боязнь не справиться, не суметь побороть панику, если она одолеет с головой, толкала трусливо повернуть назад, но… мысль об участи рабыни отрезвляла. — Твоя задача вычищать стойла и денники, присматривать за лошадьми. Поить, кормить, выпускать на прогулку, следить, чтобы не дрались. — голос эльфа вырвал из тягостных раздумий. Пришла — отступать некуда. Кивнув в знак согласия, я принялась осматриваться по сторонам и запоминать, когда остроухий показывал расположение основных помещений. — Если будут проблемы, зови меня или Силмэона. — напоследок сказал местный и ушел, оставив меня в одиночестве. Не сказать, что новое положение оказалось лучше предыдущего. Изменились локации и характер работы, но наблюдение осталось. Двуногих тварей заменили четвероногие, правда, в отличие от сородичей, не такие привередливые и противные. Лошадям нужно было внимание, мне — тишина. Мы нашли общий язык. Принести сено, сменить подстилку, почистить, накормить, выгулять — на это уходил день и добрая часть вечера. Идти на полноценный контакт с лошадью поначалу было страшно. Неслыханно повезло, что никто не видел этого позора. Однако нервные испытания того стоили, сменившись привязанностью. Иногда я даже ночевала в конюшне на втором этаже, не желая возвращаться в крепость. Халдис, на удивление, вела себя тихо, изредка зыркая в мою сторону и как-то странно ухмыляясь. Довольно ухмыляясь. Что-то замышляла. Поведение заставляло думать, прокручивать возможные варианты пакостей, однако в голову ничего не приходило. Чтобы что-то предугадать, нужно больше знать о человеке, а у меня кроме фактов жгучей ненависти ничего не имелось. Требовалось выяснить хотя бы какие-то детали. И вскоре такой случай подвернулся. — Эллайрэ, — тихо окликнула я подругу, ополаскивающую в чане посуду. После очередного ужина я специально осталась на кухне, вызвавшись помочь, и мне вручили полотенце, попросив вытирать вымытое. Это был единственный способ поговорить без лишних ушей. Стремительно сгущающуюся тьму разгонял принесённый эльфийкой светильник. — Скажи, а Халдис всегда была такой? — Сколько помню, да. — служанка усмехнулась. — Когда пришла, сразу повела себя как командир. Буду честна, я никогда не лезла и не вникала в её разногласия с Маэдросом. — Они не ладят? — я вопросительно выгнула бровь. — Первое время не могли найти общий язык. — Эллайрэ окунула в воду очередную тарелку. — Люди, когда пришли поступать на службу в Химринг, были, мягко говоря, похожи на дикарей. Их пришлось многому учить. И кто-то делал, как требовали, кто-то по-своему. Со временем возникла другая проблема. Молодые девушки стали заглядываться на эльфийских воинов. Влюблялись без памяти и погибали, потому что чувства оставались безответными. Мы бессмертны, люди — нет. Такие отношения не приняты. Халдис, к тому времени ставшая старшей, решила пресекать подобное на корню. Она устроилась на кухню, как и большинство женщин, чтобы приглядывать, и озаботилась стабильной рождаемостью в своем племени. — Получается, она смотрительница только потому, что здесь много людей? — уточнила я, вникая в услышанное. — Отчасти. С одной стороны — да, она оберегает свой народ, с другой — просто любит власть. У неё прозвище есть — Сводница, Железный Кулак. — А Маэдрос как к происходящему относится? — продолжала допытываться я. Девушка улыбнулась, вздохнула. Похоже, я утомила её расспросами. — Едва ли ему до всего есть дело. Жизнь сына Феанора как и всех его братьев — Война и Клятва. Большую часть времени он проводит в осадном лагере. — Клятва? — цепкий разум, постоянно находящийся настороже, мгновенно ухватился за это. Эльфийка резко замолчала. Ответа не последовало. Прежде чем разговор возобновился, прошло несколько томительных минут ожидания. — Слова такие, которые нужно сдерживать. — проворчала Эллайрэ, переводя взгляд на окно, за которым окончательно наступила ночь. — Пойдём спать. — не вопрос, а приказ. — Время позднее, вставать рано. — голос звучал обыденно, спокойно, волнения как не бывало. Подхватив светильник, остроухая особа вышла в коридор, ожидая, когда я последую за ней. — А крепость? — не отставала я. — Она построена с определённой целью? Вопрос, возможно, глупый, но мне нужно знать больше. — Прежде всего, это граница земель эльфов и Моргота. — по коридору мы направились к покоям. — и… — в голосе спутницы промелькнула затаенная надежда. — символ победы, знак того, что эльфы Севера не могут быть сокрушены. Всё, звездных снов. — подруга толкнула дверь в комнату в приглашающем жесте отправиться в объятия кровати и ушла к себе. Раздражение захлестнуло изнутри, напрочь прогнав желание спать. Информация, добытая с таким трудом, не объясняла того, что хотелось знать, оставляя после себя множество вопросов. Из всего сказанного можно было сделать определённые выводы. Первое — прежде, чем беседовать со мной, все сведения тщательно обдумывались. Второе — я значительно отличалась от людей, живущих в этом мире, умственным развитием и ценностями. Третье — от смотрительницы можно ожидать пакости в любой момент. Перво-наперво Халдис, скорее всего, попытается сделать из меня марионетку. Подчинить законам племени. И как этому противостоять, я пока не знала. Утро выдалось туманным и по-осеннему холодным. Прохлада ощущалась в комнате. Кажется, от ветра шевелились занавески. Я зябко обняла себя руками, как будто это бы защитило от липкого сырого воздуха, пробирающего до костей. Взгляд упал на кровать и кокон одеяла, из которого я недавно вылезла. Как никогда отсутствовало желание выходить на улицу. Посетовав на несдержанный язык, отсутствие терпения и желание мириться с судьбой, приведшие к вынужденному свиданию с мерзкой погодой, я направилась в конюшни. Силмэон, ожидающий возле ворот, «осчастливил», сообщив, что мне не придётся больше в одиночку тащить на себе всю работу. Нашли помощника. А меня спросили?! Я может хочу продолжать тащить на себе всё в одиночку и наслаждаться покоем? Да, к вечеру ощущение, словно ты фрукт и из тебя выжали все соки, но не это ли мне нужно, чтобы сразу отрубиться, едва голова касается подушки? Именно это. Иначе со сном проблемы. И подобной возможности бессовестно лишают. Оставалось гадать, кто будет моим напарником. Или напарницей. Эльф, поделившийся столь радостной новостью, исчез с глаз. Я подставила пылающее лицо прохладному воздуху. В конце концов никто не заставляет общаться с этим работником, если он не вызовет симпатии. Симпатия. Как ни странно, едва я оказалась в этом мире, это слово преследовало повсюду, привязалось словно банный лист к пятой точке. Эльфы смогли расположить к себе, люди — нет, пока что вызывая лишь отвращение. Более менее успокоившись, я вернулась к делам, однотипность которых затягивала и вела по кругу. Ловко орудуя щёткой по боку лошади, я уловила шорох, а затем появился силуэт в дверном проеме. — Тебя прислали? — не отрываясь от дела, бросила я незнакомцу. Жеребец примерно такого же цвета, как мои волосы, терпел внимание к своей персоне, время от времени вертя головой или утыкаясь мордой мне в руку. Он был одним из тех, с кем доверие установилось хрупкое и с большим трудом, поэтому в пределах разумного приходилось выполнять его желания. — Догадлива. — мужчина самодовольно улыбнулся и вальяжно направился в мою сторону. Так ходят, когда имеют определенную цель, явно выходящую за рамки приличий. Я напряглась. Отложив орудие чистки, окинула взглядом наглеца. Свет, падающий в окна, позволил рассмотреть гостя со всеми подробностями, заметить каждую деталь. Мужчина оказался невысокого роста, раздавшийся вширь, с круглым румяным лицом, маленькими, почти бесцветными глазками и вьющимися волосами. Одежда складками обтягивала грузное тело. Кабанчик. — Давай сразу разъясним несколько вещей. Первое — подкатывать ко мне нет смысла, второе — обращаться по имени и при необходимости. — не откладывая в долгий ящик, я решила расставить все точки над "I". Ощупывающий взгляд мне совсем не понравился, а внутренний червячок говорил об опасности. — Ух, какая неприступная. — в голосе нового работника появились заинтересованные нотки. Чёрт! Что я творю? Неприступные девушки таких типов, как этот, привлекают сильнее обычного. — Не боишься быть наказанной за дерзость? — на круглом лице появилась ухмылка, не предвещающая ничего хорошего. Непринужденно улыбнувшись в ответ, я понимала, что если парень начнёт приставать, шансов против него ноль. Или нет? В принципе, могу изловчиться и ударить в пах. Женский удар, конечно, слабее мужского, но немного времени выиграю. — И что ты мне сделаешь? Будешь бить слабую и беззащитную? — не дождавшись ответа, вопросительно выгнула я бровь. — Не бить. — мужчина слащаво ухмыльнулся, подошел чуть ближе. — Иметь. Его глазки подозрительно заблестели, и от этого сделалось не по себе. Радовало то, что нас разделяла внешняя стена денника. Он не видел меня всю, но инстинктивно я ощущала его лапающий предвкушающий взгляд. — Иди в задницу. — выдохнула я, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Вновь берясь за инструменты - собиралась завершить начатое, но лошадь не позволила прикоснуться к себе. Прижав уши, взбрыкнув, едва не ударив и не повалив меня на землю, она вырвалась на волю, сбив с ног нежеланного собеседника. Подобный поворот событий ожидался меньше всего. Точнее, совсем не ожидался. Будь проклята эта пьяная рожа! От него несло, словно он валялся где-то на помойке или находился в запое несколько месяцев. Кто, интересно, позволил ему появиться в конюшне в таком виде? Куда смотрел Силмэон, если он здесь главный? Лошади не любят тех, от кого дурно пахнет. А ругать меня будут — не уследила. Хотя чего я-то? Кто виноват, пусть тот и отвечает. — Чего встал? Иди, лови! — окликнула я горе-помощника, стоя со скрещенными на груди руками. Показное спокойствие, безразличие, но сердце словно птица в клетке, беспомощно трепещет, пытается вырваться, но не может. Будто в тиски зажало. — Тебе надо, ты и лови. — огрызнулся парень. — Я на сеновал, спать. Нормально вообще? Какого хрена ты тогда припёрся?! Размышлять, искать причины, с какой целью сюда притащился толстяк, времени не было. Нужно выловить и вернуть беглеца. Не хватало ещё и тут разборок. Проводив взглядом наглеца, я вышла из конюшни во двор. За что взяться? Как поймать взбесившееся животное? Очередное испытание на прочность. Растерянно глядя на снующих очень остроухих и не очень, я лихорадочно соображала, как действовать дальше. Вокруг кипела привычная жизнь, будто здесь и не пронеслась стрелой лошадь, одуревшая от неприятного запаха. Понимая, что если стоять, ничего не изменится, окликнула местного слугу, спешащего в одну из построек, и когда он подошёл, сбивчиво изложила суть проблемы. Знаю, можно было говорить не столь эмоционально, спокойнее, но накопленное отчаяние выплескивалось изнутри, словно случайно кто-то тронул за край переполненный сосуд. Тем не менее, меня терпеливо выслушали и снабдили нужной информацией, которая, впрочем, не была дослушана до конца. Я рванула в сторону крепостных ворот. Чтобы оказаться за пределами белой твердыни, пришлось приложить усилия. Пойти на хитрость. Солгать, что разрешено покидать пределы Химринга. Окидывая взглядом раскинувшееся сбоку от дороги поселение, я высматривала сбежавшее животное. Оно не могло быть неприметным среди домов и заборов. Уши пытались уловить любой звук, глаза — движение, хотя стопроцентным зрением я не отличалась. Тёплый ветерок играл волосами, лучи солнца скользили по крышам домов и холмам, покрытым не изумрудной зелёной травой, а травой, готовящейся к зиме, постепенно меняющей цвет. М-да… раньше такой наблюдательности я за собой не замечала. На меня так повлияло перемещение? «Интересно, дома тоже близится осень?» — пронеслось в голове. Было бы здорово вновь прогуляться по парку, попасть под листопад и услышать шелест под ногами. Напомнив себе, что я здесь не для воспоминаний, загнала мысли подальше и решительным быстрым шагом направилась к поселению. Ждать надоело, да и зря, что ли, я снова рискую своим здоровьем и расположением местных? Эта выходка более опасна, чем та, что повлекла за собой мытьё пола. Да где эта несносная лошадь, наконец? Или… не зови, Яра, лихо, пока оно тихо. Кто знает, как она отреагирует на мою персону? Ранее мне не приходилось укрощать диких лошадей, а пребывание в конном клубе закончилось так же быстро, как и началось. Как на зло перед глазами появились злополучные кадры — эпичный полёт из седла, приземление на землю и удар по грудине. Тогда я относительно легко отделалась. Сломала рёбра и заработала испуг. Страх остался по сей день и буквально хватал призрачными пальцами за горло, сдавливая его, цепляясь изо всех сил, будто от этого зависела моя жизнь. Ощущая гулкие удары сердца и рвано вдыхая, я с трудом переставляла ноги. Достигнув развилки на дороге, очевидно, ведущей к посёлку, я уловила ржание и крики. Похоже, настал мой час. Пришлось перестроиться на бег. Приложить неимоверное усилие. Ноги предательски не слушались, периодически заплетаясь то друг о друга, то о траву. Несколько раз я встретилась носом с землей, но поднялась снова. Расстояние неумолимо сокращалось. Интересно, меня хватятся? Добежав до источника звука, на земле я увидела распростертую девушку, зажмурившую глаза. Над ней навис конь, норовящий ударить. Скорее всего, она чем-то его разозлила. Хлопнула дверь, вырывая меня из размышлений. На крыльце показалась женщина с топориком в руках. Сей факт заставил хмыкнуть. В этом мире, похоже, царит взаимовыручка. Или попавшая в беду девушка — её дочь, а может — другая родственница. Вернее всего, конечно, первое. Ради родного ребёнка мать пойдёт на всё. «Не дам убить. Не позволю.» — с раздражением подумала я, догадавшись, чего хочет вышедшая на улицу женщина. Отворив деревянную калитку, я бесцеремонно вошла на территорию двора, привлекая к себе внимание. Хозяева посмотрели в мою сторону испуганно, даже растерянно. Искомое создание — враждебно. Повернувшись ко мне, оно заржало, встало на дыбы, намереваясь ударить, сбивая с ног. Умный бы немедленно побежал прочь, но, во-первых, моя персона по количеству приключений на пятую точку к особо умным не относилась, во-вторых — бежать от разгневанной лошади — обречь себя на смерть. Попытаться для начала успокоить? Впрочем, и меня, наверное, ждёт участь быть поверженной. Эмоции крепко держали в негативной ловушке. Лошади, будучи очень чуткими животными, ощущали испуг, раздражение, ярость также остро, как реагировали на неприятные запахи. — Тише… — голос предательски подрагивал. Поймав взгляд беглянки, удерживая его, я смотрела между глаз, протянула руку ладонью вверх. — Эти люди не враги тебе. Мир вокруг сузился до шоколадной морды коня, до его блестящих, внимательных глаз, до действий, что он может предпринять. Минуты ожидания показались вечностью. Животное навострило уши, принюхалось, громко заржало, лягнуло в плечо и унеслось прочь. Досадно вздохнув, я приложила ладонь к ране, чувствуя, как одежда пропитывается кровью. Красивый, грациозный, свободолюбивый и непокорный… Постояв немного, я рванула следом, не обращая внимания на боль, на крики: «Сумасшедшая!», «Иди в крепость, пока не поздно!». Мной завладел азарт. Бег никогда не был моей сильной стороной, как и физкультура, в частности. Я не знаю, сколько пробежала, но пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Ноги дрожали, колени подгибались. Отголоски боли, проносившейся по всему телу, застилали глаза. Почему до сих пор никого нет? Ветер, ударивший по лицу холодом, донес отзвуки ржания. Похоже, виновник моих страданий наслаждался свободой. Вскоре догадки подтвердились. Конь кругами носился по холмам, не замечая ничего вокруг. Интересно, долго беднягу держали взаперти? Конечно, можно было плюнуть, сославшись на "мол, набегается и вернётся", но оставлять дела незаконченными не в моих правилах. Не могла я вернуться. Слишком много поставлено на чашу весов хорошего отношения. Возможно, если я приведу строптивца домой, мне смягчат наказание за своеволие. Наладить контакт не получалось. Любые попытки проваливались. Скакун продолжал носиться по вольному простору, вставал на дыбы, шёл на задних ногах и снова переходил на бег. Оставалось гадать, что его так разозлило, и надеяться, что сюда пришлют того, кто сможет справиться с этим монстром. В конце концов, совсем отчаявшись, я легла в позу эмбриона, прикрыв голову руками. Так, для безопасности. Рваная пыльная одежда, ноющее тело и нестерпимо болящее плечо… Знатно таки досталось. Стараясь не обращать внимания на это, я просто ждала, потому что добраться самостоятельно была не в состоянии. Те из сверстников, кто бы меня сейчас увидел, сравнили бы наверное с Арагорном из фильма «Властелин Колец». Несмотря на моё нежелание воспринимать фэнтези, жить им, как это делали современные подростки, этот шедевр киноискусства я смотрела. Невозможно пройти мимо, когда обо всех событиях и персонажах постоянно говорят под ухом. Однако реальность далека от вымысла и жестока. Она забирает надежду и убивает существо, не приспособленное к подобной жизни. Следопыт из меня тем более никакой. Как долго продержусь - насущный вопрос. Ухом, приложенным к земле, я уловила приближение всадника. Наконец-то! И беглец будто присмирел. Остановился, зашевелил ушами. Со стоном сев, я отметила, что стук копыт доносился не со стороны крепости, посмотрела вдаль на стремительно приближающегося всадника и… упала обратно на траву. Выдохнула, едва не заплакав. Путником, спешащим на помощь, оказался Келегорм. Его не узнать было невозможно. Господи, почему ты так нещадно мучаешь меня? Мне на глаза ему стыдно показываться, не говоря о том, чтобы остаться наедине. Сознание предательски подкинуло ворох мыслей. Руки на моей талии, губы напротив моих, глаза в глаза и близость сильного, красивого, совершенного тела - предмет лютой зависти в моём мире. Лицо стало красным, словно тепличный помидор. Твою мать! Похоже, я влипла, как человек, утопающий в болоте и не способный выбраться, и причина проблемы — отнюдь не своеволие. Замерев и перестав дышать, краем глаза я наблюдала, как мужчина остановил коня, спешился и направился ко мне. Легкая непринужденная походка, грация хищника — от одной мысли об этом по телу пробежала предательская дрожь. Первой не заговорю, не дождётся. Неприлично? Плевать. — Почему, когда ты попадаешь передряги, рядом непременно оказываюсь я? — прошипел подошедший эльф, присаживаясь на корточки и осматривая рану на моём плече. Цепкий оценивающий взгляд пробежался по телу, пальцы щупали повреждение, и боль… будто затихла, притупилась. — Никто не виноват в том, что тебя именно в ЭТО время тянет оказаться поблизости. — огрызнулась я, двигая плечом и тут же морщась от боли. — Можешь продолжать путь дальше. Сам остановился. В Химринг едешь, верно? Просто пришли кого-нибудь. Я не церемонилась. Никаких «вы» и титулов. Обойдётся. Незаслуженный наезд был обиден настолько, что на глаза наворачивались слёзы. Будто я специально искала с ним встреч. Ага, да. Сдался он мне как собаке пятая нога. — И давно ты тут? — поинтересовался Охотник, не отреагировав на брошенные слова. Вместо этого он выпрямился во весь рост и смотрел на меня сверху вниз. — Примерно с полудня. — за всеми приключениями счет времени потерялся, а мозги и память напрягать оказалось неимоверно трудно. Келегорм хмыкнул. — А позволь спросить, тебе разрешали покидать крепость? — мужчина прищурился, выжидательно смотря, словно караулил, когда я отступлюсь, сделаю неверный ход. И что ему сказать? Поймал же, гад! Но ведь он не имеет здесь власти? — Решила вернуть сбежавшую лошадь. — честно призналась я. Лгать не поворачивался язык. Рано или поздно правда выплывает наружу. — Интересно… — задумчиво протянул эльф и предложил мне руку. — Как я вижу, попытки не увенчались успехом. — подколол он. Проигнорировав протянутую ладонь, я обиженно засопела. Мне не нужны были жалость и сочувствие. — Не надо себя утруждать, если я тебе в тягость. — фыркнула я, поднимая взгляд на стремительно темнеющее небо. — Вставай. Я не намерен торчать здесь до ночи. — раздражённо бросил сын Феанора. Не просьба, приказ. Я усмехнулась. Мне нравилось злить остроухого - нечто среднее между индюком и павлином. — До крепости недалеко. За чем дело стало? — насмешливо поинтересовалась я. — Будь рыцарем, спаси девушку, приведи помощь. Или ты настолько черствый? Я понимала, что перехожу грань, но, видимо, таким образом выползали старательно скрываемые эмоции. Не истерика, и то хорошо. У всего есть предел. Глаза Келегорма, резко нависшего надо мной, приобрели цвет мокрого асфальта. Красиво и страшно. Красиво, потому что завораживали, страшно — владыка Химлада был зол. — Сейчас. Ты. Встанешь. И. Мы. Поедем. C. Тобой. В. Крепость. — он не кричал, говорил мягким бархатным голосом, и от этого всё внутри переворачивалось и трепетало, заставляя сердце бешено колотиться. — Не принуждай меня применять силу, Ярославна. Это не походило на шутку. К собственному удивлению, я повиновалась. Страх пересилил упрямство. Едва встала - от ног до позвоночника прокатилась волна боли, ударила в плечо. Стараясь отвлечься, я осмотрелась по сторонам и изумленно выдохнула. Сбежавшее животное покорно шло рядом с Келегормом, позволяя трепать себя по шее. Невероятно! Попробовала сделать шаг, но ноги подогнулись, вынуждая упасть на колени, упереться ладонями в травяной ковёр. Дыши, Яра, просто дыши. Прикрыв глаза, ещё немного собралась с силами, чтобы встать, но внезапно оказалась подхвачена под руки, затем — на руки. — А разрешения спросить? — выгнула я бровь, поражаясь такой наглости. То орет, то помогает — хрен разберёшь настроение царской особы. — Могу бросить, но ты же на ногах не стоишь. — спаситель ухмыльнулся, готовясь разжать руки. Мысль об очередной встрече с землёй отрезвила шальную голову. — Не надо. — жалобно пискнула я, вцепляясь в него сильнее. — Значит, не дергайся. — беззлобно усмехнулся Тьелкормо, преодолевая не столь большое расстояние и усаживая мою уставшую тушку на лошадь. И я затихла. Прижимаясь, ища защиты, когда он оказался сзади. В кольце горячих рук было спокойно и тепло. Окончательно накатившая усталость заставила провалиться в полудрему, тем более, ответ за мою безопасность нёс пришедший на выручку Келегорм.