Связанные вечностью

Я проснулась от липкого холода, который коконом окутал тело. Тело ломило, тянуло и сковывало. Щекой я чувствовала мягкую подушку, на ноге — повязку, перед собой видела темно-красное покрывало. Комната однозначно принадлежала не мне. Я пробежалась глазами по лифчику, валявшемуся на полу. Воспоминания комом снега, пренебрежительно брошенного в лицо, обрушились на меня. Обрушился весь вчерашний день. И ощущения походили не на ком, а на лавину. Кухня — поднос. Терраса — масло, гвозди, нога. Сундук — кисточка. Коридор — Охотник. Комната — Охотник, ласки. Последняя мысль буквально обожгла. Тепло растеклось по венам, заставляя затаить дыхание. Внутри вспыхнула злость. Сукин сын. Трахал и недотрахал. Я резво встала с кровати и потопала к двери в стене. В ноге боли не было от слова «совсем». Дверь легко поддалась, чуть заскрипела. В маленькой комнатке было темно, и я, не закрываясь, попыталась нащупать и рассмотреть её содержимое. Пальцы чувствовали каменную кладку, когда я проводила рукой по стенам и, обследовав маленькое помещение по всему периметру, обнаружила бадью, банные принадлежности, надо полагать, мыло и мочалку, и полотенце. Отлично. Только как мыться во мраке? Хоть бы, сучонок, светильник или свечку оставил. Ни с чем я вернулась обратно в покои. Принимать водные процедуры в темноте — на это согласится только безумец. Шлёпая босыми ногами по полу, подошла к окну, раздвинула тяжёлые занавески. В комнату тотчас влился предутренний сумрак, позволяя видеть очертания предметов. Из окна покоев Охотника была видна площадка для тренировок, прямо сейчас залитая каким-то бело-грязным маревом рассвета. Конечно, удивляться здесь нечему. Осень. Тёплых деньков и летнего солнышка ждать больше не стоит, но мне почему-то увиденное не нравилось. Оно вселяло в душу тревогу. Казалось, будто кто-то невидимый пришёл, чтобы лишить последних крупиц душевного равновесия. Или это взвинченные нервы со мной играли злую шутку? Осторожно пятясь от окна назад, я села обратно на кровать, посмотрела на круглый столик, где одиноко лежала кисточка. Взять снова в руки я её не решилась, но это не мешало мне думать, прокручивая в голове все известные детали. Получалась следующая картина: как только я ушла в конюшню после смерти Брана, Бритта пробралась в комнату и легла на пол, притворившись мной? Провернуто всё было, получается, заранее? Но когда я рылась в вещах в поисках свечей, всё было на месте. Однако опять же, если все спланировано, и несколько минут достаточно, чтобы воплотить план в жизнь. И мотив имелся — ненависть ко мне и страх, что я раскрою какую-то тайну. Но какую? Из людей я здесь ни с кем не общалась. Да и не в моих правилах лезть в чужие жизни. Чем больше вопросов, тем меньше ответов и ни одного из них толкового. Я подавила усталый вздох, растирая пальцами виски. Голова ощущалась странно тяжёлой. Когда совсем рассвело, разнёсся звон большого колокола. Возвестили о наступлении нового дня. Следом за этим дверь без стука отворилась, впуская посетителей. Я вздрогнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки, обернулась. В комнату вошли Эллайрэ и Айрилин. Явились без стука, запросто. Никакой культуры и совести. У целительницы руки были пусты. Эллайрэ держала два свёртка. Один торчал под мышкой, другой она прижимала к груди, в руке были сапоги. — Чем обязана столь раннему визиту невоспитанных особ? — я встала, скрестив руки на груди. Благо, на мне было то, что осталось от платья, но без нижнего белья. — Видимо, вас стучаться не учили, да. Не вопрос — утверждение. — Светлого утра, Яра, — первой заговорила сестра Варнара, чуть улыбаясь. — Лорд Келегорм просил передать это. Она положила на постель свою ношу. Вот как? Самому прийти слабо? Учту, кобелина. — Хорошо, — я улыбнулась подруге в ответ и перевела взгляд на Айри. Мы с ней не были друзьями, потому её присутствие я расценила как присутствие постороннего. Наконец она сказала о цели своего визита, сдержанно и по существу: — В крепости обнаружена вспышка неизвестной болезни. Слегли все слуги, принадлежащие к племени людей. Мне приказано тебя осмотреть. Разденься, пожалуйста. С кем-то из сородичей контакты были? Информация полилась очередным потоком и не хотела раскладываться по полочкам. Я какое-то время пыталась сообразить, чего от меня хотят. Руки машинально убрали одежду, обнажая тело. Я позволила осматривать себя. Айрилин обошла вокруг, обращая особое внимание на кожу, пощупала лоб. — Можешь одеваться, — наконец сказала она. — Хорошего дня. — Постой! — окликнула я, переодеваясь уже в принесённую Эллайрэ одежду. Штаны, тунику и сапоги. Обувь оказалась мягкая, изготовленная, похоже, из качественной кожи. Целительница остановилась, ожидая вопроса. — Что случилось? Какая болезнь? — поинтересовалась я, расчёсывая волосы гребнем, который откуда-то достала подруга. Тонкие зубцы драли голову, но я терпела, только чуть морщилась, понимая, что других расчёсок здесь не имеется. — У всех жар, слабость, у некоторых на коже красные высыпания, головная боль, — чуть помедлив, ответила Айрилин. — Похоже на оспу, — отстранённо заметила я, заплетая волосы в косу. — Это такое заболевание, для которого характерны признаки, о которых ты говоришь. — тут же пояснила, чтобы избежать недопонимания. Обе эльфийки посмотрели на меня с любопытством. — Эта хворь лечится? — уточнила Айрилин, смотря на меня. — В моем мире от неё изобретена вакцина, — я обулась и обнаружила, что ногу не больно и в сапоге. Чем всё-таки намазал меня этот нахальный эльф? — Вак-ци-на? — лекарша уставилась на меня с нескрываемым интересом. Она по-прежнему стояла у двери, но было очевидно, что пока не отвечу на её вопрос, меня никто отсюда не выпустит. Вздохнув, я покорно принялась рассказывать о чуде медицины, стараясь всё объяснить как можно понятнее и короче. — А сделать такое возможно? — деловито спросила Айрилин. — У меня на подобное нет времени и знаний, — я зябко повела плечами. Новость о возможной эпидемии настораживала. — Если прикажут свыше, куда ты денешься? Перед лицом Врага все едины, независимо от происхождения, — едко заметила целительница и ушла, хлопнув дверью. Замечательно, однако, началось утро. Что ж, чтобы оно стало ещё лучше, пора сходить поесть. Кухня впервые за длительное время встретила полной тишиной. В сердце Химринга не было ни души. Оставленный беспорядок до конца не успели убрать. Посуда стояла на столах с продуктами, приготовленными для нарезки, вычищенный для розжига очаг так никто и не тронул. Взглядом пробежавшись по тому, что внезапно оказалось брошенным, я не решилась ни к чему прикасаться. Оно могло быть заразным. Немного поразмыслив, вместо этого взяла совершенно чистую посуду, хлеб и мясо на бутерброды. Воды, к сожалению, не нашлось, а идти за ней мне было лень. Завтрак всухомятку, без горячего питья, тоже нормально. Самое главное — есть еда. От этих мыслей я облизнулась. Какое бы паршивое настроение ни было, поглощение вкусностей его заметно улучашало. Как раз за поеданием бутербродов меня застал Келегорм, которого в этих стенах я не ожидала увидеть. — Если ты пришёл за мной, сейчас доем и можем идти, — я не утруждала себя лишними словами, пустыми разговорами. Более того, я не обернулась, потому что того, кто стоял за спиной, видела боковым зрением. В душе вспыхнула обида, но я притупила эмоции мыслями о деле. — Пожалуй, я приму твоё вчерашнее предложение. Мы разделимся, — феаноринг нарушил повисшую колючую тишину, вырывая меня из раздумий. К своему стыду, о преступлении я думать не могла, как бы ни старалась. В мыслях были руки и губы этого засранца. И вёл ведь себя так, словно ничего не произошло. Язык так и чесался нахамить. Боги, если вы тут есть, помогите мне, не усугубляйте ситуацию. Я едва не подавилась оставшимся куском хлеба с мясом. Хорошо, что поднесла его ко рту, но не успела откусить. Медленно повернулась, вытирая рот тыльной стороной ладони и наблюдая, как глаза Охотника приобретали цвет тёмного асфальта. Манеры мои не нравятся? Мне как-то наплевать. Мне тоже много что не нравится. — Ты с Хуаном пойдёшь к Бритте. Я поищу свидетелей для полноты картины, — невозмутимо закончил свою мысль эльф. — Я не буду допрашивать эту крысу, — огрызнулась в ответ. Аппетит пропал окончательно, я села спиной к столу и подпёрла голову рукой. — Это было бы логично. Вы одной расы, — на лице Келегорма не шевелился ни один мускул. Оно походило на безупречно чистую белую маску. — Это не значит, что нам легко найти общий язык, — сквозь зубы возразила я, незаметно для себя одной рукой растеребливая собственные волосы, а другую сжимая в кулак на колене. — Келегорм, — сказала уже спокойно, тихо, встречаясь с его глазами, на дне которых плескалось серебро, — я никогда ни о чем не просила прежде, но можно просьбу сейчас? — Что такого ты хочешь, что разрыдаться готова? — Охотник по-птичьи склонил голову на бок, в глазах загорелся интерес. — И да, ты просила. Поцелуев, например. Тебе напомнить прошлый вечер? — Речь идёт не о мелких просьбах, лорд Келегорм, — язвительно заявила я, чувствуя, как кровь прилила к лицу, а через несколько минут отхлынула. — И вчерашний вечер вы, скорее всего, уже забыли. Как ни странно, но в душе до сих пор отдавало болью от мысли, что это светловолосое создание, возможно, искало утешение на стороне. — Ты невыносима, — теперь мою ранимую интонацию скопировал феаноринг. — Не более, чем Ты, — парировала я, давя тяжёлый вздох и прикрывая глаза. — Что за не мелкая просьба? — спросил, наконец сдавшись, Охотник. Я нутром ощущала, насколько сложно мужчине мне уступить. — Давай не будем разделяться. Возьми меня с собой, — казалось бы, простые слова, но до чего же сказать их сложно, да ещё и спорить приходится. Невыносимый эльф! — Поела? Вставай, пошли, — вместо ответа насмешливо бросил Келегорм. Я повиновалась. Сидеть смысла нет, оставшийся кусок в горло не полез, хотя надкусанный, жалко. Поразмыслив несколько секунд, я взяла бутерброд с собой. Доем чуть позже. Охотник, прежде чем мы покинули кухню, подошёл ко мне, пощупал лоб. — Я не заболела той дрянью, которую обнаружили в крепости, — терпеливо пояснила, закатывая глаза. — Кстати, сколько слегло? — Много, — брат Маэдроса нахмурился. — В лагере тоже есть заболевшие. Я кивнула и помрачнела. Кажется, понятно, откуда дует ветер, если госпожа главная целительница отвечает не только за крепость, но и за то, что происходит вне её стен. Жди вскоре новых приказов. Намёк на один из них недавно прозвучал. Ладно, решать возникшие проблемы, если потребуется, буду на ходу по мере поступления. Когда Тьелко убрал ладонь с моего лба, я облегчённо выдохнула, направляясь к выходу. Время утекало, словно вода сквозь пальцы, а мы разборками теряли драгоценные минуты. Как ни странно, но отчаянно хотелось жить. Жизнь сейчас была такой, словно ощущалась её поступь. Шаг, другой, третий. И в любой миг она могла оборваться. Острый меч, верёвка или что-то другое — и всё. А ведь я могу и заболеть. И тело тогда будет лежать в земле или его сожгут. Я невольно поёжилась, обхватив себя руками за плечи. От подобных мыслей стало стыло и зябко. Мы миновали полупустые коридоры крепости, вышли во двор, направились в конюшне. Там обнаружился Ньерро, занимающийся лошадьми. Увидев нас, эльф оторвался от работы. Мне улыбнулся, Келегорму поклонился, приложив руку к сердцу. Поскольку Ньерро был немым, беседу вёл Тьелко. Подобный диалог мне уже приходилось наблюдать. Взгляд глаза в глаза, внимательный и цепкий, мимика, эмоции. Общение длилось несколько минут и, узнав нужные сведения, сын Феанора обернулся ко мне, делая знак идти дальше. Недавний собеседник вернулся к работе. — Удалось что-то выяснить? — я нарушила повисшее молчание. Мы направились на крепостную стену. Маршрут я узнала по знакомой лестнице. — Немного. Незадолго до того, как пришли тушить пожар, его кто-то огрел по голове. Ньерро не разглядел лица. Оно было закрыто тканью, — охотно пояснил Келегорм. — Значит, он что-то мог видеть и помешал плану, — задумалась я, пряча руки в рукава от северного ветра. — Иными словами, оказался в ненужное время в ненужном месте. Где его ударили, он не сказал? — Недалеко от комнат прислуги, — наконец мы поднялись на смотровую площадку. Пусть я уже и была здесь, но от высоты захватило дух. Вдаль смотреть не хотелось. Я ощущала страх, холод и желание сбежать. Возникло такое чувство, что магия севера стала сильнее. По спине пробежали ледяные мурашки. И как ни странно, но я обрадовалась, что мой мозг в эту минуту думал. Усиленно думал над новой деталью. — Кажется, я догадываюсь, в чем дело, — хмыкнула я, переминаясь с ноги на ногу. — И? — пытливый взгляд эльфа впился в меня. — Ньерро помешал Бритте выполнять задуманное, — я неопределённо пожала плечами. — Время истекало, она торопилась. Хорошо, что он не сильно пострадал. — Логично, — задумчиво протянул Турко. — А ещё раньше получается, во время праздника, скорее всего, в сундуке нарисовали те проклятые знаки, — я вздохнула, устало прикрывая глаза, опираясь рукой о каменную преграду. Наше уединение нарушили шаги. Новый свидетель? Хорошо. Подошедший тем временем раскланялся с Охотником, кивнул мне. Я попыталась вспомнить, где его видела, и догадалась, что мы встречались как раз тогда, когда я звала на помощь, но этот тип пребывал в нетрезвом состоянии. Интересно, однако. Ему не пришлось задавать вопросы. Воин заговорил сам. — Я видел закутанную в тёмные одежды фигуру. Видел, как она проскользнула в сторону коридора, где находились покои Яры. Мне это показалось странным, — эльф опустил глаза, смотря на собственные сапоги. — Когда это было? — уточнила я, скрестив руки на груди и навалившись на зубец крепостной стены. Порывы холодного ветра теперь обжигали шею. —По-моему, в начале праздника, — собеседник нервничал, боролся с желанием броситься прочь. Охотник прожигал в нем дыру. — Суматоха, сами понимаете. Я… позволите идти, кано Келегорм? — Не позволяю! — рявкнул Тьелко, подходя и хватая его за грудки. — Не позволяю, раукар тебя раздери! В темницу пойдёшь, за содействие преступникам. — Я н-ничего… — едва слышно пролепетал несчастный. — Ничего? — голос Келегорма звучал обманчиво ласково, и всё внутри меня сжималось от грядущей бури. — Ничего?! Ты… — Охотник цветисто выругался. — Способствовал тем событиям, что произошли. Если ты такой чистенький, как считаешь, то почему не известил о подозрительном субъекте в крепости? Это одна из обязанностей стражников. — Это была не моя смена, — прошептал одними губами предатель. — Смена, — прошипел Келегорм, — продолжается, даже если ты не в карауле. Никогда не знаешь, в какой момент может ударить Моргот. — Охотник отпустил сородича. Тот едва устоял на ногах. В этот момент наверх поднялась стража, взяла его под руки и увела. Я переваривала услышанное. Картина становилась предельно ясной. Бран, а это, скорее всего, был он, пробрался в комнату и не только ждал меня, но и сделал мерзкие рисунки. Затем, незадолго до пожара, Бритта сменила образ, но на дороге ей попался Ньерро. Чтобы он не мешал, она ударила его по голове. Боясь быть узнанной, для предосторожности закрыла лицо тканью. Возможно, стояла в тёмном углу, выжидая время, и, собственно, видела, как я побежала в сторону конюшни. Часть задачи решена, оставалось лишь подтвердить мои догадки. Замечательно, хотя от выводов стало тошно. Я пересказала их Келегорму, и он одобрительно кивнул, ободряюще сжимая моё плечо. Внутри меня клокотало желание допросить Бритту, потому что я понимала изначально — мои подозрения не беспочвенны. Эта тварь даже не скрывала своей ненависти ко мне. Не говоря ни слова, мы спустились обратно. Охотник зашёл в свою комнату. Пробыл он там недолго, я успела доесть хлеб с мясом, и после мы направились вниз, в подвалы. Внутри всё скрутилось в тугой узел. Не люблю тёмные сырые места. — Ты думала, Бритта на свободе? — усмехнулся Тьелко, наблюдая за моей реакцией. — Я запер её сразу, едва забрал вещи. — Но как? — растерянно спросила я, идя следом за феанорингом по тёмному коридору. На стенах бледным светом горели светильники, зажегшиеся при появлении Келегорма. Они высвечивали железные прутья решёток, тёмный каменный пол. «Видишь, Яра, не всё так плохо, — прошептал внутренний голос. — И работать с Охотником не так страшно. Гораздо лучше, чем сидеть в камере или умереть». Да, конечно. Только нервы то не казённые. Кто знает, что будет вечером и кто займётся ужином, если прислуги нет? Что-то я вроде и завтракала, и сейчас закусила, а есть хочется. Пока я размышляла, Келегорм подошёл к самой дальней камере, предварительно сняв светильник. Отпер дверь, зашёл внутрь, ожидая, пока я сделаю то же самое. Я с трудом заставила себя передвигать ноги. Решётка с лязгом закрылась, заставив вздрогнуть. Я огляделась. Светильник освещал достаточно хорошо, позволяя увидеть наваленную в углу солому, а на ней лежащую к нам спиной Бритту. Ссутуленную, с растрёпанными волосами, мелко подрагивающими плечами. На звуки она обернулась спустя несколько секунд. Её взгляд впился в Охотника, и в нем читалось отчаяние, непонимание и надежда. Как же я тебя понимаю, дрянь. На свободу хочешь, но никто тебя не спасёт. Гребла мне яму — оказалась в ней сама. — Итак, — Тьелко без лишних приветствий начал говорить, не обращая внимания на взгляды, ему на них было плевать, как и мне, — ты прекрасно знаешь, почему мы здесь, Бритта из Дома Хадора. — Потому что вы обвиняете меня в том, чего я не делала, Келегорм, — преступница лениво села на подстилке, потянулась, будто её выдернули из сладкого сна. — Я была о тебе лучшего мнения. — заметила она, по-прежнему не сводя глаз с эльфа. Мне отчаянно хотелось выбить твари все зубы и вцепиться в её космы, но нужно было держать себя в руках. — Не делала? — я присела перед Бриттой на корточки. — Видимо, ты полагаешь, что никто из нас ничего не понял, — фыркнул Охотник, глядя на девушку, как на вещь. — Но знаешь, ты ошиблась. Крупно ошиблась. — Вот как, — уголок губ Бритты изогнулся в кривой усмешке, — и чем докажешь, Тьелкормо? Я заскрипела зубами. Почему этой шалаве можно его так называть, а мне нет? Где справедливость? — Слушай меня внимательно, Бритта из дома Задора, — в голосе Келегорма зазвенела сталь. Без особого предупреждения он схватил её за волосы, вздергивая на ноги. — Для начала я для тебя кано Келегорм. Поняла? — Бритта заскулила от боли, кивая в знак согласия. Даже при свете светильника было видно, как глаза превратились в два испуганных блюдца. — Дальше, — безэмоционально продолжил феаноринг, — сейчас ты ответишь на любые наши вопросы. — А если я не захочу? — нахально поинтересовалась бывшая служанка, попытавшись дотянуться до эльфа, но тот, уловив манипуляцию, отпустил девушку и, достав моток верёвки, связал руки за спиной. Умно. — Добровольно или принудительно я заставлю разговаривать, поверь, — ласково улыбнулся Келегорм. Я сделала каменное лицо, села на пол, оперлась спиной на стену. Тебе бы не вякать, тварь ты дрожащая, добровольное сотрудничество хотя бы будет безболезненным. — А можно просьбу, лорд Келегорм? Тогда я, возможно, всё расскажу, — прошептала Бритта медленно, склонив голову на бок, облизнула губы. Внутри меня все напряглось, Я догадывалась, чего ОНА хочет, и мне захотелось сбежать, потому что стало страшно. Страшно ждать, как поступит Тьелко. Не знаю почему, но я в нём не была уверена. Возможно, виной тому — грубость с его стороны и события последнего дня. Но факт оставался фактом. Душу от боли раздирало в клочья. — Шантаж не прокатит, милая, — беззлобно усмехнулся Охотник. — К тому же ты меня никак не интересуешь. Красивая внешность не скроет гнилую душу. — На свою душу посмотри, убийца, — прошипела в ответ Бритта, вытягивая ноги. — Ты и твои братья прекрасно знаете, что Клятва никогда не будет исполнена. Тешите себя и народ ложной надеждой, что мир избавится от зла. В голосе служанки звучало ехидство. Я вздрогнула от её слов, нутром чувствуя злость и холод. Ненависть. Клятва. Слово вонзилось под кожу, будто тысяча игл, а я ведь о ней ничего не знала. Это всего-навсего слово из шести букв. Краем глаза я наблюдала за Келегормом, и оттого, что лицо его побледнело, а глаза загорелись так, будто передо мной стоял зверь, захотелось стать незаметной, слиться со стеной. — Не смертному отродью и предателю говорить о том, чего он не знает, — Охотник был в ярости. — Раз ты такая разговорчивая, перейдём к делу. Где ты была в ночь Праздника Урожая? Пришёл мой черёд говорить, но язык не слушался. Страх ледяными пальцами вонзился в плечи. Я размяла затекшую шею и, бросив взгляд в сторону коридора, увидела сидящего возле решётки Хуана. Эльф меня не торопил. Он медленно подошёл к двери, открыл её, впустил собаку. — Там же, где и все, — Бритта пожала плечами, опасливо поглядывая по сторонам. Да, я бы предпочла проводить допрос без верного пёсика владыки Химлада. На лице допрашиваемой, однако, появился страх, потому что четвероногий посетитель сел напротив неё и зарычал. — Я не советую мне лгать, — холодно произнес Келегорм. — Примерная картина действий у нас есть. Спрашиваю снова: где ты была в ночь Праздника Урожая? — Мне не здоровилось. Я была в комнате прислуги, — подозреваемая обняла себя руками. Хуан лёг возле её ног, не сводя глаз. — Я так не думаю, — подала наконец голос я, прочистив горло. С трудом, но удалось взять себя в руки, надеть на лицо маску невозмутимости. — Ты, быть может, и была в комнате прислуги, но не лежала точно. Ждала время, готовилась. Надо же было примерить мой образ. Задача не из легких, правда? — Если ты эльфийская подстилка, это не значит, что тебе можно говорить. Место твоего рта — там, — процедила сквозь зубы Бритта, глядя на живот Келегорма. — Но ты с ней справилась, — продолжила, как ни в чем не бывало я, стараясь не обращать внимания на то, как кровь прилила к лицу и как бешено заколотилось сердце. — Взяла мою одежду, покрасила волосы. Надо полагать, даже причёску мою попыталась скопировать. Возможного свидетеля ты убрала, огрев по голове. Одного из стражников накануне подкупила. — Как ты… — Бритта смотрела растерянно-ошарашенно. Она явно не ожидала такого поворота событий. — Более того, — я вошла во вкус, ободренная тем, что меня не перебивают, — это всё планировалось заранее. Накануне, примерно в начале сентября, у тебя была беседа с дочерьми Халдис. Вы, не стесняясь, обсуждали, как избавиться от меня. И ваш основной план состоял в том, чтобы я забеременела, заткнулась. Я вам явно мешала. Халдис, очевидно, больше всех. Но, разумеется, у вас был план «Б». Я замолчала, переводя дыхание. Келегорм с бесстрастным лицом стоял у стены, пёс лежал все так же, не сводя взгляда с моей собеседницы. Притихшая от услышанного, она превратилась в зверька, которого поймали в капкан. — План «Б» состоял в том, чтобы обвинить меня в том, чего я не совершала, — медленно я продолжила добивать несчастную влюблённую аданет. — Для этого, разумеется, у тебя были помощники в лице Брана и стражника-эльфа. — Бран пробрался в комнату Яры, нарисовал символы в крышке сундука, — подал голос Келегорм. — Затем вместе с одним из воинов через ворота крепости, не парадные, притащили труп. Голову отнесли в комнату Яры, тело посадили на трон. Но знаешь, Бритта из Дома Хадора, — феаноринг подошёл к ней, склонился, взял за подбородок, заставляя смотреть в глаза, — я хочу знать кое-что другое. Откуда вам известны знаки, нарисованные внутри крышки? Знаки, которые являются символами нашего общего Врага. И чем же не угодила вам обычная девушка, работающая так же, как и вы, чтобы выжить? От слов Охотника я смутилась. Вроде ничего такого не сказал, но все так жизненно. — Я не думала, что герб Моргота — секретные сведения, — Бритта усмехнулась, но дерзость не скрыла бледности. — К твоему сведению, мой народ тоже был знаком с Тьмой и пострадал по её вине. — Пострадал настолько, что одна из женщин считает Моргота богом? — поинтересовалась я, вклиниваясь в разговор. Наступила тишина. Напряжение пеленой повисло в воздухе. Бритта стала белой, словно мел. — Она просто с ума сошла от горя, — наконец нашлась аданет, усилием воли отводя глаза, но почти сразу возвращая взгляд обратно. Противостоять сыну Феанора было сложно. — От потери семьи… — Слишком много совпадений, — Келегорм скривился. — Хуан! — пёс вцепился в ногу девушки. Та попыталась отдёрнуть, дрожа от ужаса, но хватка усилилась. — Слушай меня внимательно, девочка, — терпению эльфа пришёл конец. — У тебя два варианта. Либо ты всё расскажешь сейчас сама, либо это придётся узнать с применением силы. Я не шучу. То, что мы выяснили, это лишь часть правды. Заключённая вздрогнула всем телом. — Хочешь знать правду? — на губах местной появилась змеиная улыбка. Собака, вцепившаяся в ногу, видимо, уже была не страшна. — Узнаешь, когда рабом в застенки Ангбанда попадёшь. Ну, если тебе хочется узнать побыстрее, иди к Эред — Линдон. Там ты найдёшь все ответы, а я устала и хочу спать, — скалясь, отчеканила Бритта. Эред — Линдон. Что это? Меня посетила неприятная мысль. Неужели поселение втайне поклонялось этому самому Морготу на самом деле? И этим вопросом озадачилась не только я. Охотник стал мрачнее тучи. — Ты покажешь мне, куда идти. У гор протяжённость большая, — бросил эльф, отзывая Хуана, и за шкирку, словно пушинку, поднимая Бритту на ноги. — Через десять минут, Яра, жду в конюшне. Удивительно. На этот раз никаких приказов вроде «оставаться на месте». Это щедро со стороны Келегорма. Или у подобной щедрости есть причина? Если моя часть в этом деле, скорее всего, закончена, зачем я феанорингу? Проверка на прочность? Конечно, я не из робкого десятка, но чем может быть полезна в вылазке фактически ничего не умеющая смертная? Сердце выдавало бешеные кульбиты, и просыпалась интуиция, подсказывающая, что поездка изменит многое. Что именно — этого, увы, мне знать было не дано. Оставалось лишь ждать и надеяться, что грядущее событие не перевернёт всё с ног на голову. На данный момент для меня достаточно потрясений. Очередную гадость со стороны этого странного мира я могу и не пережить.