«Евгений Онегин» — хулиганская версия

LXIX Настали святки. Для гаданья Пришла пора в восход луны. Татьяна верила в преданья Простонародной старины. Та на Евгения гадала, Колечко в воду уж кидала, И воском капала вослед. Бубновый выпал ей валет, — Судьбой назначено самою И уготовано за сим Навеки быть ей вместе с ним И стать Онегина женою. Татьяна счастлива сейчас, Пустилась с Ольгой вместе в пляс. LXX Едва она в ту ночь уснула, Крутилась, как веретено, С окошка холодом подуло, И им виденье рождено: Вот на пустой она поляне По пояс вся в снегу, в бурьяне Стоит столбом и надо ведь: Вдруг вылезает к ней медведь! От страха Таня завопила, — Как настоящий этот сон! — По-человечьи молвил он: — «Превед, медвед» сказать забыла. Та в морду снег давай кидать И попыталась убежать. LXXI Напрасно Таня отбивалась, Звала на помощь егерей, Как на спине та оказалась И в дом без окон, без дверей, Что на неведомых дорожках Торчит себе на курьих ножках, Уже доставлена была. И в доме этом пьянка шла. Ну все, как в страшной сказке няни… Медведь же лапой помахал И очень быстро умотал, Сказав погреться там Татьяне. Зайти, ой, страшно ей зело, Но любопытство верх взяло. LXXII Стучит она тихонько в стену, Вдруг появилась дверь пред ней: Новейшей техники замена — То волшебство забытых дней. За дверью Леший появился, Он хорошо уже напился, Живот бочонком аж надул, — С котом ученым пиво дул! На шее Лешего русалка, — Распутен дико ее вид, — Так мертвым грузом и висит, — А в волосах стрекочет галка. Шумят за ними голоса, В избе творятся чудеса. LXXIII Прекрасных витязей пехота, Как уместилась, не понять, И всякой нечисти там рота Собралась выпить-погулять. Глядит похабно на Татьяну, Глаза прищурив косо спьяну, Колдун заморский с бородой, А сам-то шибзик прям такой. Всех тридцать витязей в «Девятку» Успел порядком обыграть; Морской их дядька задолжать Сумел ему все без остатку. Тот злато-серебро копил И похищать девиц любил. LXXIV — Мое! Не тронь! — кричит Евгений. Хозяин в этой он избе. И он не терпит возражений. — Иль засажу же я тебе! Он восседает среди пира, На нем корона. Три сапфира Огнем магическим горят На той короне дружно в ряд. Предметом он продолговатым Каким-то гнущимся грозит, И поскорей свалить спешит Колдун тут с видом виноватым, В один момент сообразя, Что с главным спорить-то нельзя. LXXV Вот кот ученый песнь заводит, Блатной аккорд второй берет, К Татьяне Женя же подходит И в спальню за руку ведет. Но тут Владимир появился, Как снег на голову свалился. «Онегин мой!» — тот закричал, Глазами страшно так вращал! Татьяна друга Жени молит: — Что с вами, Вова, не пойму? — Так не достанься никому! — Тот словно истину глаголет. Он нож стремительно достал И друга жизнь им оборвал… LXXVI Но нет: Татьяне показалось… Та не привыкнет к чудесам: Ведь Ленский, промахнувшись малость, Случайно закололся сам… С печальным криком умирает… Зари багряный луч играет; Авроры северной алей, Влетает Ольга в двери к ней. Она так просто не отстанет, И будет Таню тормошить, В своих объятиях душить, Как банный лист к сестре пристанет. Охота больно Ольге знать, Что та во сне могла видать. LXXVII В поту холодном вся Татьяна, — Ту Ольга за руку трясет, — Разволновалась сном обмана: — А где же пир, ученый кот?.. Владимир с Женей там подрались. Убить друг друга попытались… И кто-то, кажется, погиб… И пот холодный вновь прошиб Татьяну. Та, как не проснулась, Во власти грез еще пока. Но уж сестрица с языка Сняла рассказ и ужаснулась. Визжала Ольга «ах» да «ох» И восклицала: «О мой бог!» LXXVIII Татьяну сон не отпускает, Ей странны Ленского слова, И в облаках она витает, Ее кружится голова. Ах, как в том сказочном притоне Шикарен Женя был в короне! Но что-то мрачное, как весть, В подобном образе же есть. Татьяна лезет под подушку, Чтоб сонник старенький достать; Ей надо сон истолковать Про эту странную избушку, В которой столько-то чудес, И к ней Онегин страстно лез. LXXIX Ах, полон этот сон разврата, Тревоги повод подавал Предмет вон тот продолговатый… По деве явно Фрейд рыдал, Но он, к несчастью, не родился, А посему ей пригодился Задека. Как его… Мартын, Что издавался за алтын И по Рассее расползался. Горазд он сны был толковать: То у китайцев мог содрать, Но в плагиате не сознался. Его Татьяна теребит, Желая знать, что сон сулит. LXXX «Кота» та ищет и «медведя», «Избу», «поляну», «чудеса»… Ни разу в смысл всего не въедя, Листает книгу полчаса. А Ольга ерзает в волненье, Ее снедает нетерпенье, С сестрицей ей бы пошалить, Скорей ее бы завалить! И смотрит хитро, как лисица, Пока спокойно спит маман, Та воплотит коварный план: С Татьяной хочет порезвиться. Ну сколько можно все читать? Устала Ольга ожидать. LXXXI И Ольга сладко ту пытала. Ей было завидно: сестра Любовь с мужчиной испытала; Ее ж утеха нехитра: Ночнушку сбросив, обнажиться И, книгу вырвав, покуситься На тело белое родни, Подняв веселый визг возни. Губами с ней соединиться, Горячей кожею прильнуть, В едином веянье вздохнуть, Ее любовью насладиться, Той руки, груди целовать И нежный персик щекотать. LXXXII Откушав кофе с круассаном, Мадам спешит уже к дверям (На ней чепец чудной с султаном), Напомнить чтобы дочерям: Не за горами именины; Писали давеча кузины; И дядьки, тетушки, и брат Приехать к ним уже хотят. И женихов, конечно, надо На вечер срочно пригласить, Перед роднею пофорсить. Пусть не теряются же чада, И кавалера в оборот Скорее каждая берет.