На дно и ещё ниже

      Рыжий котик получил кличку Тенши и совершенно ни в чём не нуждался на попечительстве у своей новой хозяйки. Флисс бегала по городу в поисках подходящего корма, прощала мелкие пакости, позволяла спать на своей кровати и, скорее всего, полюбила кроху с первого взгляда. Ацуши зашел проведать подругу около полудня и сразу получил приказ забраться на диван, потому что Фелисити затеяла влажную уборку и была очень этим занята. Тенши засыпал у него на коленях, запуская когти в тёмную ткань узких джинсов. Из магнитофона слышался старый джаз. Девушка пританцовывала, перемещаясь по периметру комнаты. Беседуя на отвлеченные темы, они медленно, но верно подбирались к наиболее интересной для Флисс. – Ты спал с кем-нибудь до Акутагавы? – она как ни в чём не бывало активно гоняла швабру по полу. – Он у меня первый, – пролепетал Ацуши в ответ на её резкий вопрос, слегка смущаясь. – А ты у него? – Нет. У него была уйма девушек. – Тебя-то чем зацепил? Зацепил хриплым, почти загробным голосом. Болезненной худобой и полупрозрачной бледной кожей. На ней нет ни единой родинки, шрама, пятнышка. Нежные тонкие губы всегда были для Ацуши панацеей, поцелуи доводили до исступления. Чистые впалые щёки, редкие брови, длинные острые ногти на тощих пальцах, обесцвеченные кончики чёрных волос. Его манера держать сигарету и запрокидывать голову во время секса, грубость в нужный момент. Бьющаяся на виске голубая жилка, когда Акутагава волнуется или злится. Нечастые, но мощные приступы безграничной любви к Ацуши. Последнего долгое время не хватало, но Рюноскэ исправлялся. И был для своего мальчика самым важным элементом жизни, самым близким человеком. Практически с рождения Ацуши любил его без памяти. Подавляя рвущееся наружу повествование, Ацуши бросил: – С ним трахаться классно. – Большой? – Больше среднего... Так, хватит! Флисс залилась смехом, испугав кота и Накаджиму. Ей-богу, Акутагаве крупно повезло с этим парнем. – Ты такой милашка, Ацу. Давай так: я тебя не допрашиваю. Просто хочу быть уверенной в том, что у тебя всё хорошо. – Я счастлив, Флисс. Уже счастлив.       Вечер дышал первыми зáморозками. Древний обогреватель практически не подавал признаков жизни, и Ацуши не оставалось ничего другого, кроме как прижиматься к сосредоточенно читающему какие-то деловые бумаги Рюноскэ. Блондин изо всех сил старался особо не ластиться, ибо у Акутагавы на работе неслабый завал и он явно не в настроении – весь день хмурится и почти не разговаривает. Несмотря на не спадающее напряжение, Рюноскэ позволял гладить свои костяшки и в принципе находиться так близко. Дочитав очередной документ, он выдохнул: – Надоело. – Что это такое? – Ацуши никак не мог вникнуть в содержание. – Перспективный план.. Не бери в голову. Иди-ка лучше свари мне кофе. Акутагава чувствал, что есть перспектива тронуться умом: впереди ночь в компании осточертевших бумажек. Готовность лечь на пол и зареветь стремительно набирала обороты. Пока Ацуши шуршал на кухне, Рюноскэ успел раз десять перебрать способы расслабиться. Наиболее эффективный зашёл в комнату, держа в руках дымящуюся чашку. Судя по довольному личику, он прикончил остатки карамельного крема, который, вообще-то, должен был дополнить завтрак. – И чем мне утром питаться? – Ой... Акутагава не злился. Возникла идея получше. Торопливо опустошая чашку, он жестом пригласил Ацуши присесть рядом с собой. Блондин заулыбался, предвкушая что-то очень приятное. Ни разу не ошибся: губы Рюноскэ зудели, требуя прикосновения чужих, и он не стал сопротивляться. Переплетая пальцы Ацуши со своими, Акутагава начал их любимую игру. Сладкий поцелуй становился всё нежнее, доводил до дрожи, на время ограждая от забот и проблем. «Самый перспективный план», – мысленно заключил Рюноскэ, отчаянно прижимая к себе Ацуши.