Умино Ирука задумчиво рассматривал табель успеваемости учеников, собирающихся перейти на последний год обучения. Возглавляла список Фую Саске, а замыкал Узумаки Наруто. Казалось, еще только вчера эти дети впервые переступили порог Академии…
Черта с два! Каждый год обучения Узумаки Наруто следовало засчитывать за два, а то и за три года выслуги в поле. За время обучения Узумаки, Ирука потерял миллионы нервных клеток, испортил три джоунинских жилета и сломал два зуба, приобрел седину и стойкий нервный тик. Что этот мальчишка только не делал! Прогуливал уроки, хамил учителям, раскрашивал горные лица Хокаге, постоянно задирал других, дрался и превращал занятия в балаган. Вел себя, как клоун, и других детей сбивал с пути истинного.
И ладно бы, если парень был глупым, но нет – Наруто не хуже других знал теорию, отлично метал кунаи и, в принципе, неплохо справлялся с техниками. Правда, почему-то не со всеми: некоторые он просто отказывался учить, некоторые даже не старался тренировать, а некоторые переиначивал на какой-то совершенно невообразимый возмутительный манер. До сих пор было стыдно вспоминать собственную реакцию на его экзамен хенге. Надо же было додуматься – создать образ голой пышногрудой блондинки! И это в десять лет! Ирука потер покрасневшие от одного воспоминания щеки и снова посмотрел на табели.
Саске Фую… Саске Учиха, если бы не отсутствие зрения и чересчур большое самомнение господина Фугаку. Еще после первого года обучения девочки в Академии, Ирука попытался поговорить с ее отцом. Разговор вышел неприятным, и Умино мог успокаивать себя лишь тем, что хотя бы попытался.
Теория – десять из десяти.
Тайдзюцу – десять из десяти.
Гендзюцу – десять из десяти.
Ниндзюцу… Пожалуй, девятка. Исключительно из-за особенностей организма.
Когда девочка впервые появилась в Академии, никто из учителей ничего от нее не ждал. Считали скорее прихотью Третьего Хокаге, этакой формой жалости или же неким рекламным ходом. Однако Саске сумела всех удивить.
Красивая, статная девочка с первого взгляда привлекала внимание учеников, преимущественно мальчиков, но общалась только со своим сожителем. Конечно, если постоянные драки, ссоры и споры можно было назвать общением. Наруто каждый день третировал Саске, нападал исподтишка и в открытую, оскорблял, прятал и портил вещи, за что неоднократно был бит одноклассниками. Сенсей долгое время не мог понять, как они вообще умудряются проживать под одной крышей, не покалечив друг друга.
Однако присмотревшись, Ирука понял одну удивительную вещь – Наруто
учил Саске на свой, лишь им двоим понятный манер. Безобразные драки во дворе – ни что иное, как многократное повторение одного и того же приема тайдзюцу, пройденного на уроке, многовариантное, неожиданное, вкладывающее знания практикой, а не теорией. Пятьдесят-семьдесят ударов, и девочка в состоянии сама провести прием из любой стойки и позиции. Адаптировать его под свою слепоту и сенсорику.
Швыряние в нее камней на малом полигоне, подстраивание грязевых ям, натянутые бесцветные лески вдоль проходов – тоже тренировка, даже более жестокая, чем драки, но Саске теперь способна пройти любую полосу препятствий уровня генина. Рикудо свидетель, сколько раз после ее падений и ушибов Ирука порывался вышвырнуть Наруто из Академии за недостойное шиноби поведение, но Саске каждый раз вставала, сжимала кулаки и шла дальше. И больше не проваливалась в ямы, легко переступала лески, уворачивалась от камней. Сенсей не понимал принципа ее действий и не понимал, почему Наруто этот принцип видит.
Узумаки учил ее метать кунаи и сюрекены, доведя до бешенства обидными прозвищами и превратив самого себя в живую мишень. Он комментировал ее захват, физику полета относительно земли и неба, прятался за деревьями и столбами, не издавая ни звука. Он даже научился прятать свою чакру, когда девочка наловчилась вычислять хулигана по ней! На экзаменах Саске поражала мишень десять из десяти раз, такого результата больше ни у кого из учеников не наблюдалось.
И в тоже время Узумаки никогда – никому – ни при каких обстоятельствах не позволял издеваться над Саске. Он каким-то шестым чувством определял, от кого может последовать обидное слово или действие и начинал драку. Всегда – первым. Всегда – в полную силу. Джинчурики не был ни идиотом, ни слабаком, очень скоро это пришлось признать даже клановым деткам. Саске была его территорией, его зоной ответственности, и он всегда очень пристально следил, чтобы никто не переходил дозволенных рамок. Ни из приязни, ни из зависти.
На нее не действовало гендзюцу, совсем – не только зрительное, но и слуховое. Видимо, это было некой компенсацией природы за слепоту. Зато накладывала слуховые иллюзии девочка лучше всех, благодаря особым колокольчикам, вплетенным в неровно обрезанные волосы. Колокольчики откуда-то притащил Наруто, он же и впервые вплел маленькие металлические шарики в густую шевелюру. Ирука как-то присмотрелся, улучив момент, и с удивлением обнаружил клеймо мастера. Ручная работа, явно спецзаказ – откуда у приютского голодранца такие деньги? Природное обаяние и перевязанные леской, уже почти развалившиеся от ветхости сандалии были красноречивым ответом на невысказанный вопрос.
Ирука не понимал, как этот мальчишка может совмещать в себе столь разные качества, доходящие до крайности и абсурда. Неугомонный, неусидчивый, порой ленивый – Умино своими глазами видел, как он помогал Саске готовиться к экзаменам по теории. Читал свиток вслух: раз, второй, третий, столько, сколько было нужно слепой девочке, чтобы запомнить текст наизусть. Ирука был готов поклясться, что Узумаки этот текст тоже запоминал, даже раньше гениальной подруги, но вот на экзамене не воспроизводил и половины. Из вредности, что ли?
Ирука ненавидел Девятихвостого внутри джинчурики, боги свидетели, его было за что ненавидеть, но относиться к мальчику также не мог. Пытался, давил в себе чувства, но губы помимо воли расплывались в предательской улыбке. Однако все старания Наруто относительно Саске не могли перекрыть одного печального, но очевидного факта – девочка была слепа, и девочка не была прирожденным сенсором, тем, для кого слепота становилась не помехой, а трамплином к новым высотам.
– Ирука, ты здесь? – в дверь тихо постучали, и на пороге класса возник высокий старик, закутанный в белое кимоно.
– Здравствуйте, Сарутоби-сама! Проходите, пожалуйста.
– Ну, как дела у наших выпускников? Сколько человек перешло на последний курс?
– В настоящий момент двадцать четыре, Сарутоби-сама. Вот подготовленный список, где указаны все сильные и слабые качества учеников, выявленные на настоящее время.
– Ирука, сядь. – Хирузен опустился в кресло и отодвинул в сторону бумаги с табелями. – Что тебя беспокоит?
– Простите?
– Успокойся и объясни мне, что именно тебя беспокоит так сильно, что ты уже третий день не можешь самостоятельно принести мне результаты проверки.
Ирука вздохнул и вытянул из общей кучи один табель.
– Саске… – Хирузен печально покачал головой.
– Саске Фую. Двенадцать лет, по всем показателям опережает сверстников на два и более балла. Высокие навыки маскировки и стратегии, быстрое плетение печатей, способность противостоять врагу вдвое сильнее ее самой. – Ирука сглотнул, но заставил себя продолжать. – Отсутствие зрения не позволяет создавать техники ниндзюцу самостоятельно. Техника замены еще проходит успешно, но хенге уже недоступно в необходимом варианте. Она не знает цветов, а значит, не может их повторить. Клонирование воспроизвести будет невозможно. Освоен катон, как первичная техника клана Учиха, но огненный дракон из него уже не вырастет. Девочка не знает, как он выглядит, и не обладает достаточным воображением, чтобы воссоздать какой-то иной образ. Не пропускать ее в следующий класс с такими показателями я не имею права, но в тоже время понимаю – это ее предел. Я не знаю, что делать, Учитель.
Ирука уронил голову на руки и замолчал. Хирузен раскурил трубку и задумчиво посмотрел в раскрытое окно. Ароматный дым окутал помещение, и первое дымное колечко вылетело вслед за легким ветерком.
– Раз мы не имеем права ей отказать в продолжении обучения, то, видимо, стоит пропустить дальше. Не отчаивайся, Ирука, возможно, к следующему семестру произойдет чудо, и что-то изменится. В девочке очень сильна Воля Огня, как и в ее друзьях.
Наруто, прислонившийся к каменной стене Академии под окнами учительской, с силой сжал кулаки и до крови прокусил губу.
***
Госпиталь Конохи представлял собой огромное серое здание с черепичной крышей, окруженное кованым забором. Внутри него всегда горел свет, суетились медики в белых халатах, пахло травяными настойками и дезинфицирующим раствором. Наруто бывал там несколько раз во время ежегодной медкомиссии и еще ни разу не получил к себе человеческого отношения. Впрочем, выбирать все равно было не из чего. В последний раз перекатившись с пятки на носок, парень выскочил из своего убежища на дереве и упругим шагом отправился штурмовать неприступные стены.
Пробраться внутрь труда не составило – на входе как раз было какое-то столпотворение гражданских – а вот дальше путь пролегал по достаточно опасной территории. Наруто хотел попасть в архив и поискать там способы избавления от слепоты, но дорога лежала через узкий коридор с ординаторской, поворотом в операционные блоки и кабинетом главврача. Попадаться медикам на глаза Узумаки не планировал.
Сорок пять метров по прямой Наруто преодолел за три целых, четыре десятых секунды, установив личный рекорд, и смог выдохнуть лишь тогда, когда тяжелая дверь архива глухо закрылась за его спиной. Перед глазами открылись целые лабиринты стеллажей, доверху уставленных коробками со свитками и книгами, но парень лишь упрямо вздернул подбородок и приступил за дело. Выбора действительно не было.
Саске для Наруто была не просто соседкой по комнате, не просто первым и единственным другом, не просто членом семьи. Саске была символом. Когда у парня случался особенно тяжелый день и опускались руки, она встречала его домашним раменом и бутылкой холодного молока. Когда от последствий драк саднили руки и колени, она молча брала бинты и аккуратно бинтовала раны. Когда злые слова наполняли рот каленым железом, а нервы натягивались стальными канатами, она отвешивала звонкую пощечину и прижимала к себе. Наруто отдавал себе отчет в том, что Саске была единственной ценностью в его жизни, и от этого становилось и горько, и сладко. И понимая, что Саске находится там, за его спиной, он заставлял себя вставать и идти, кричать о своем пути ниндзя и желании стать Хокаге. Не мог сдаться. Не имел права.
И в тоже время он отчетливо понимал, что сенсей Ирука прав, и Саске достигла своего предела. Это вызывало протест не только в душе, но, казалось, во всем теле. Такая сильная, способная, такая бесконечно упрямая Саске не могла сейчас остановиться и остановить этим Наруто, ведь идти дальше, но уже без нее, он просто не мог. Очередной свиток полетел в сторону, и джинчурики тут же схватил следующий.
Сколько раз он прикрывал ее спину от летящих камней и грязных оскорблений? Сколько носов сломал, почувствовав лишь намек на угрозу в сторону хрупкой подруги? Сколько нотаций выслушал от сенсеев и Третьего? Наруто давно сбился со счета. Это не имело никакого значения. В принципе, ничего не имело особого значения, если Саске улыбалась, преодолевая очередное препятствие. И так будет и впредь, не будь он Узумаки Наруто! Медленно потекли минуты, заполненные тихим дыханием, шелестом страниц и шарканьем ног. Коробка за коробкой, стеллаж за стеллажом. Где-то тут скрывалась истина.
– Эй! Какого черта тут происходит?!
Наруто дернулся и выронил свиток. Ксо! Так увлекся чтением, что не обратил внимания на то, что кто-то зашел. Хотя, какая разница? Прятаться уже поздно, все равно заметили. Парень нагнулся, поднял упавший свиток и вновь приступил к чтению.
– Ты кто, черт возьми, такой? Отвечай немедленно! – ирьенин опешил от наглости вторженца, но действий пока никаких не предпринимал. Мало ли, вдруг это вражеский шиноби или наемный убийца – тут пикнуть не успеешь, как в морге окажешься. – Если продолжишь молчать, я вызову охрану!
Послышался протяжный вздох.
– Узумаки Наруто.
– Узумаки Наруто? Постой-ка, тот самый Наруто? – медик заметно расслабился и усмехнулся. – И что же демону Конохи понадобилось в медицинском архиве деревни?
– Не твое дело! – огрызнулся мальчик и демонстративно схватил следующий свиток с полки. – Иди куда шел!
– Ну уж нет, гаденыш! Устроил тут бардак, хамишь мне и думаешь, я спущу тебе это с рук?! А ну живо за мной! – Ирьенин быстро приблизился, вырывая из рук Наруто свиток, схватил его за шкирку и потащил за собой из архива. Узумаки не сопротивлялся: за пару часов, проведенных здесь, он понял, что его знаний катастрофически мало, чтобы разобраться хотя бы в терминах, а не то, чтобы найти решение проблемы.
Медик протащил мальчика по коридору, открыл дверь в ординаторскую и запихал в большое помещение, заполненное врачами.
– Смотрите, какая большая крыса завелась у нас в архиве! Демон собственной персоной.
Все внимание тут же оказалось приковано к Наруто, свалившегося от резкого движения прямо в центре кабинета. Медики заулыбались, послышались типичные гнусные шуточки. Плевать. Наруто медленно поднялся на ноги и засунул руки в карманы.
– И чего же такая большая крыса искала в наших документах? – женщина-ирьенин, сидящая за столом возле окна, мерзко улыбнулась и сняла очки. – Никак лекарство от трусости и глупости?
Грянул хохот. Наруто сплюнул прямо на пол и в упор посмотрел на «шутницу» долгим немигающим взглядом. Он умел смотреть так, что смех застревал у людей в горле. Не любил, но умел. Женщина закашлялась. Атмосфера в кабинете начала стремительно накаляться.
– Лекарство от слепоты, – голос джинчурики был сухим и охрипшим. Хотелось пить, но тут ему дали бы воды разве что с ядом.
- Слепоты… Ты слепнешь? – уже другой медик, с короткой стрижкой и тремя косыми татуировками под глазом. Мальчик был оружием деревни, а за оружием надо время от времени ухаживать. Это понимали даже ирьенины, пережившие страшную ночь нападения Лиса.
– Не я, – Наруто дернул щекой.
– Хн, – совсем молодой врач, вряд ли старше восемнадцати. – У демоненка есть слепнущий друг, ради которого он готов рисковать и лезть на закрытый объект?
Узумаки сглотнул.
– Не слепнущий. Слепая. С рождения. Мы ровесники.
Медики начали переглядываться и отводить глаза. Лечить ту, что признала демона другом? Да еще и слепую с рождения? Даже если бы они хотели, глаза – слишком сложный орган. Если в самом начале жизни ничего сделать не смогли, то сейчас, спустя двенадцать лет, и подавно. Видимо, чакроканалов совсем нет или слишком слабые, или повреждены кровеносные сосуды. Или хрусталик. Женщина-медик щелкнула ручкой.
– Какого цвета ее глаза? Зрачок просматривается? Есть ли сетка на радужке?
– Нет. Ни сетки, ни зрачка. Они черные и как-будто… я не знаю…
– Покрыты пеплом? – снова молодой. – Ну тогда прости, демоненок, тут медицина бессильна. Разве что мы пересадим ей твои глаза. Готов стать слепым ради подружки?
Ординаторская вновь наполнилась смехом, а Наруто вылетел наружу, больше ни на что не надеясь.
***
Кайсо возвращался со смены в госпитале, когда перед ним в вихре шуншина возник дневной нарушитель.
– Готов.
Ирьенин отшатнулся и упал на дорогу – в вечерних сумерках демон смотрелся особенно страшно.
– Что, прости?
– Я сказал, что готов ради нее ослепнуть. Пусть и частично – ты ведь можешь пересадить ей только один мой глаз? – Кайсо прищурился и внимательно осмотрел стоящего перед ним ребенка.
– Могу, – улыбка ирьенина была какой угодно, но не дружелюбной. Правда, Наруто это уже мало беспокоило. – Послезавтра, у меня будет выходной. Говори адрес.
– Разве ты будешь проводить операцию не в госпитале? – джинчурики все-таки насторожился.
– Не думаю, что главврач одобрит ее. Но ты ведь не отступишь от своего желания, несмотря на бумажки?
– Нет, – Узумаки нахмурился. – Я буду ждать.
Назвал адрес и исчез также внезапно, как и появился. Кайсо остался один, и внутри него уже разгоралось злое предвкушение. Наконец-то у него появилась возможность отмстить.
