***
Когда Наруто вернулся домой, Саске еще спала. Он раздвинул кровати по местам, тщательно вымыл полы, затирая следы крови, убрался на кухне и приготовил суп. Затем все-таки достирал белье, заштопал порванную занавеску, убрал разбросанные кунаи в коробку и сел читать книгу. Солнце медленно клонилось к закату, начал накрапывать дождь. Строчки сливались в одну, смысла в написанном не было. По крайней мере, в данный момент. Наруто застонал и стукнулся головой об стол, закрыл книжку и вернулся в комнату, устраиваясь на полу. Со способами «включения» и «выключения» риннегана джинчурики разобрался довольно быстро: стоило только сосредоточиться и перекрыть часть чакроканалов, поступающих в глаза, как доудзюцу деактивировалось. Однако на этом успехи парня в освоении новых способностей закончились – понять, что он потерял или же приобрел не представлялось возможным. Сам он изменений не чувствовал, а Курама объяснять отказался. Он вообще разговаривать отказывался, хорошо хоть с иррьенином помог, и то хлеб. Что делать дальше Наруто не знал. Как объяснить произошедшее Саске? Как помочь ей адаптироваться к зрению? Как объяснить произошедшее сенсеям, одноклассникам и Третьему? Ксо. Наруто достаточно хорошо знал Сарутоби Хирузена, чтобы понимать – когда тот говорил о чуде, он говорил именно о чуде, а не о пересадке глаз. Старик Третий присматривал за ним с самого детства: учил маленького Наруто читать и писать, рассказывал интересные истории с каким-нибудь поучительным смыслом, предостерегал от людской злости и собственной жестокости, которая могла вырасти внутри и поглотить все доброе, что было в мальчишке. Он не слишком-то часто бывал в приюте, но всегда находил время пообщаться с сиротами – не только с Наруто, со всеми, кто нуждался в его поддержке и утешении. Узумаки слабо разбирался в тонкостях политики, но чувствовал, что если бы Сарутоби мог помочь Саске, он бы помог. Просто потому, что был хорошим человеком и заботился о всех жителях страны Огня. И раз уж Саске не помогли раньше, значит Наруто в очередной раз совершил что-то невероятное, о чем никто не мог и помыслить. Были уже прецеденты, ни разу за них по голове не погладили, даже вспоминать тошно. Но Третий Хокаге не тот собеседник, с которым получится отмолчаться. Дерьмо. – Воды, - прохрипела Саске, пытаясь подняться с кровати. – Лежи, я сейчас! – Наруто метнулся на кухню, налил из-под крана стакан леденющей воды и бросился обратно. Помог сесть, придержал стакан, пока девочка жадно глотала, утоляя жажду, подложил под спину подушку. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? – Голова раскалывается, – Саске облокотилась на подушку и попробовала потереть глаза. Рука наткнулась на повязку. – Какого черта, Наруто? Что вчера произошло? – Подожди минутку, – Наруто достал из коробки пилюлю и вложил в руку девочки. – На, выпей. Станет легче. Саске попыталась нахмуриться, но повязки мешали. – Что это? – Просто выпей. Пожалуйста. Я все тебе объясню. Девочка поколебалась пару секунд, но все-таки засунула пилюлю в рот. Она привыкла доверять Наруто в таких вещах. Несколько минут прошли в тишине, а потом тупая боль в висках начала уходить. Саске расслабилась. – Ну что, ты объяснишь мне наконец, что вчера произошло? Наруто зажмурился и выпалил: – Япересадилтебесвоиглаза. Понял, что прозвучало скомкано и непонятно, сделал глубокий вдох и повторил уже спокойно: – Я пересадил тебе свои глаза. Несколько мгновений Саске обдумывала прозвучавшее. – Ты спятил, Узумаки? Ты сделал что?! – Я пересадил тебе свои глаза, – Наруто забрался на ее кровать, лег в ногах и закинул руки за голову. – В этом году цветение сакуры обещают особенно красивым. Я решил, что будет нечестно, если ты опять его не увидишь. Ты не переживай, Саске, твои я себе забрал, так что я не в накладе. Девочка поднесла руку к лицу и осторожно потрогала повязку, пытаясь переварить услышанное. – Придурок, – ее голос дрогнул. – Ты придурок, Наруто! Какая нахрен сакура, какое не в накладе, как же ты теперь будешь... – Саске всхлипнула и с силой укусила себя за руку, стараясь подавить подступающую истерику. – Но я вижу, Саске, – мальчик приподнялся и притянул подругу к себе, заключая в кокон объятий. – Я вижу мир твоими глазами. А теперь ты сможешь посмотреть его моими. – Ты не мог знать, что так получиться! Не мог знать, что не ослепнешь вместо меня! – она все-таки разрыдалась, прижимаясь к нему. Воспаленный мозг все еще не понимал, что это не дурная шутка, а реальность, что она действительно получила самый ценный подарок из всех возможных. Шанс увидеть этот мир по-настоящему. – Никто не мог этого знать… Как у тебя вообще это получилось… – Шшш... – Наруто крепче сжал руки. – Мог, не мог – какая теперь разница? Наверно, такая вот особенность организма. Главное, что все получилось. – Ты действительно был готов ослепнуть ради того, чтобы я могла видеть? – Да. И это было правдой. Еще до операции, в те самые часы после шутки в ординаторской и до договора с ирьенином, Наруто принял для себя решение. Если бы медик сказал, что пересаживать нужно оба глаза в обязательном порядке, Узумаки все равно пошел бы на этот шаг. С мечтой о Хокаге… придумал бы что-нибудь. Выкрутился. Нашел другой путь для ее достижения – в конце концов, сдаваться он все равно не умел. – Идиот… Боже, какой же ты идиот, Наруто, как же хорошо, что ты есть на свете… – Саске прижималась к нему и плакала, повязка пропитывалась слезами и остатками крови, а Узумаки молчал и гладил девочку по спине. Они так и уснули, прижавшись друг другу на одной кровати, не обращая внимания на холод и тихий стук дождя за окном.***
Неделя, предшествующая снятию повязки, для обоих тянулась мучительно долго: ребята нервничали, срываясь друг на друге, засыпали в обнимку, боясь спать по одиночке, отсчитывали часы и минуты. Но любое, даже самое долгое ожидание рано или поздно подходит к концу. «Сегодня ночью можете снять повязку». «Почему ночью?» «Она пока не сможет переносить свет солнца. Для нее и звезды будут слишком яркими. Наберитесь терпения» «Ясно». Курама впервые за неделю подал голос, еще раз подтвердив, что не является плодом воображения Узумаки. Но его слова натолкнули мальчика на определенную мысль: эта ночь должна была стать особенной для Саске, а значит и место, и обстановка тоже должны были быть особенными. Наруто выгреб свои последние деньги и отправился на рынок. Для начала купил большой плед для пикника и целую корзину помидоров, а потом уныло поплелся в сторону магазинов. Долго краснел и мялся у входа, но все-таки заставил себя зайти внутрь мужского филиала преисподней, предварительно натянув капюшон на голову и скрывая лицо. Вылетел он оттуда спустя двадцать минут, пылая ушами и мечтая провалиться сквозь землю, но все-таки прижимая к себе заветный сверток. Про себя мальчик поклялся, что это был первый и последний раз, когда он решился на такой позор: оханья и причитания продавщиц до сих пор звенели в ушах. Зато теперь у него был подарок для Саске – собственные глаза он почему-то в качестве подарка не рассматривал. Так ведь любой бы поступил на его месте, да? – Саске, я дома! – Наруто по привычке забрался в квартиру через окно и осмотрел комнату. – Ты где, теме? – На кухне, добе! Ты опять истоптал подоконник? Мальчик обернулся, почесал затылок и вздохнул. – Я все уберу! Иди сюда, я тут кое-что принес. – Что? – Саске зашла в комнату, суша волосы полотенцем. Видимо, недавно была в ванной. Глаза закрывала свежая повязка. – На... тут это… держи, короче! Сегодня ханами*, цветение уже началось. – Что это? – Девочка распаковала сверток, достала содержимое и положила на кровать. Осторожно провела рукой по мягкой, струящейся ткани. – Юката?* Ты купил мне юкату? – Ага. Надеюсь, что размер подойдет, потому что менять я точно не пойду, одного раза хватило. – Ты сам ее выбрал? Действительно пошел в магазин женской одежды и выбрал? – Почувствовав, что собеседник смутился до крайности, девочка хихикнула. – А почему хенге не применил, если так стесняешься? Наруто психанул и скрылся в ванной. Идиот потому что, как сам-то не додумался? Надо было действительно хенге применить и спокойно выбрать, никто б внимания не обратил. А так схватил первое попавшееся под умиленное вздыхание продавщиц, и выскочил. Дебил. Узумаки умылся, прогоняя красноту с щек и вышел. Саске уже переоделась и теперь затягивала оби вокруг тонкого стана. Наруто подошел, забрал концы пояса и сделал красивый бант, пропустив длинные стороны по бокам. Ярко-алое кимоно, расшитое золотыми драконами по рукавам и подолу, ладно обвивало стройную фигуру девушки. Отошел, скептически оглядел результаты своих страданий. – Ты очень красивая, Саске. Щеки девочки окрасились нежным румянцем. – Спасибо, Наруто.***
В отдалении от основной толпы празднующих, прямо под раскинувшей свои ветви сакурой сидело двое детей, осторожно держащихся за руки. Когда последние лучи солнца исчезли за горизонтом, а ночное небо усыпалось сотнями бриллиантов звезд, мальчик осторожно протянул руку и снял повязку с лица девочки. Бывшие слепыми глаза распахнулись, впервые рассматривая окружающий мир с восторгом и восхищением, а Наруто закусил губу. Там, где должно было сиять чистое весеннее небо, распускал свои круги риннеган. • Ханами – праздник цветения сакуры. • Юката – летнее японское кимоно.