***
Минато метался от одной метки к другой, вспыхивая желтой молнией по всем уголкам Конохи и ближайшим окрестностям. Черт возьми, ведь совсем немного оставалось! Последний рубеж, экзамен на генина, и он сможет, наконец, познакомиться со своим сыном, признать его, забрать к себе! Несколько часов отделяло от события, которого он ждал неполные тринадцать лет, и все могло полететь в бездну. Если Наруто прочитает свиток, если поймет, что он джинчурики и кто сотворил с ним подобное, если поддастся власти демона внутри себя и нападет на Коноху… Все рухнет. Как Хокаге Минато исполнит свой долг, но как человек существовать перестанет. Даже не видя собственного ребенка долгие годы, он не переставал его любить. Сарутоби много рассказывал ему о сыне: о том, как тот жил в приюте, как общался со сверстниками и как познакомился со слепой Учихой. Передавал первые корявые рисунки ребенка и прописи, заляпанные чернилами, копии редких фотографий из приюта и Академии, свои впечатления о проделках Наруто во время обучения. Минато бережно складывал эти воспоминания в свою память и домашний фотоальбом, остро, до рези в глазах, переживая, что не может увидеть всего этого лично. Не может подуть на разбитые коленки, потрепать непослушные вихры на голове, похвалить, где нужно и удержать, где сын перегибает планку. Третий рассказывал и о слепой подруге сына, и о способах, которыми Наруто заставлял ее двигаться вперед. Нельзя сказать, что Минато одобрял эти способы, но Хирузен одергивал: «Ты просто не видишь этого своими глазами. Мальчик знает, что делает, просто поверь». И Минато верил, получая табели оценок и слыша задорный детский крик под окнами офиса. Наблюдая украдкой через окно, как мальчик раскачивает качели, на которых смеется девочка. Запечатывая в памяти, как смешиваются черные и белые прядки, когда двое склоняются над одной книжкой: он читает вслух, а она просто тянется ближе – то ли чтобы лучше слышать, то ли получая необходимое в данный момент тепло. Минато ничего не оставалось, кроме как верить и ждать. Наруто умел делать то, что порой ставило в тупик не только Намикадзе, но и старейшин, причем совершал это совершенно не задумываясь. Ему было четыре года, когда он случайно установил защитные фуин-барьеры на резиденцию Хокаге, Академию, госпиталь и убежище. Нашел давно утерянные закладки Мито Узумаки, раскиданные возле Конохи, попрыгал по ним в нужной последовательности, пропитывая кровью из пораненной ноги, и активировал, влив нужное количество чакры. Не умея даже чувствовать чакру, не то что использовать, не зная, что такое «фуиндзюцу», просто играя на понравившейся полянке. Наследник Водоворота, последний представитель правящей ветви вымершего Клана. Кушина была химе своей семьи и передала сыну не только Кьюби и взбаламошенный характер. Снимали барьеры семью джоунинскими тройками два дня, но так и не справились. Хирузен сходил за ребенком в приют, привел на полянку и попросил попрыгать в обратном порядке – Наруто снял барьеры за девять с половиной минут. Кровь Узумаки оказалась гораздо сильнее, чем все представляли. На третьем году обучения, балуясь во время метания сюрикенов, Наруто изрешетил внешнюю стену Академии в одном ему понятном порядке. Сказал, что рисовал трещинами зайчика. Рисовал зайчика и случайно перебил леску, дезактивирующую взрывные печати, раскиданные по всей деревне неизвестным шпионом. Единственную из всех возможных – задень он другую, чуть ниже и правее, и половина Конохи взлетела бы на воздух. Неделю клан Хьюга в полном составе ползал по деревне, очищая стены, деревья и землю от опасного соседства. Военная полиция пережила очень неприятный разговор с Хокаге: следить за безопасностью деревни было их прямой обязанностью. Было несколько переломных моментов, когда Минато готов был сорваться и кинуться выручать собственного ребенка из беды, но каждый раз его останавливали. Последний раз, когда мальчика обманул ирьенин, останавливали ввосьмером – оба старейшины, Третий, учитель Джирайя и четверо элитных АНБУ. Удержать-то удержали, но пришлось восстанавливать половину резиденции Хокаге. За Наруто приглядывали с самого момента переезда в деревню: вели по двое, сменяясь на дневные и ночные смены, ежедневно, не оставляя одного ни на минуту. Издалека и не вмешиваясь, но всегда страхуя. Из сухих отчетов АНБУ Минато знал о каждом шаге сына, о каждом его вздохе, о времени сна и отдыха. Однако так уж вышло, что время разговора с ирьенином выпало на пересменок. Кто-то ошибся и подумал, что девочка заболела, а медик решил помочь, придя на дом. Ошибка чуть не стала фатальной: как для проштрафившегося шиноби, так и для Наруто. Каким образом все обошлось не смог выяснить даже Третий – Наруто проявил чудеса изворотливости и дипломатии в приватном разговоре, коими раньше никогда не отличался, но правды так и не рассказал. Хотя знал, уж это Хирузен почувствовать смог. Не смог пролить свет на истину и ирьенин, загнанный в застенки отдела допросов. Яманаку и Ибики почти выпотрошили его мозг, но обнаружить ничего не смогли: медик действительно провел операцию по пересадке глаз, сделал, хоть и неправильно, первичную обработку для девочки, и бросил мальчишку слепнуть в одиночестве. Умереть бы ему не позволила природная живучесть, но вот стать калекой он должен был со стопроцентной гарантией. Не стал. Черт его знает почему, но не стал – ирьенин предполагал, что виной тому испускаемая демоническая чакра. Сенсоры не обнаружили фона демонической чакры, превышающего привычный фон Наруто. Да, он стал чуть выше, но за допустимые пределы не выходил. Ужасающая ки девятихвостого могла быть просто иллюзией – джинчурики владел гендзюцу. Плохо, но владел. Другой вопрос, почему он применил именно эту иллюзию? Однако в чем-то этот случай даже помог: заподозрить в самопожертвовании Девятихвостого не мог никто, и руководство деревни заметно расслабилось. Обязательное медосвидетельствование перед новым учебным годом показало, что оба ребенка совершенно здоровы. Минато замер на площадке возле горы Хокаге и закусил губу – он боялся за сына. Он слишком дорожил им, несмотря на вынужденное отстранение, и очень боялся сейчас потерять. – Хокаге-сама! – Появившийся в вихре шуншина АНБУ почтительно преклонил колено. – Мы нашли след Узумаки Наруто. Он ведет в северо-восточную сторону от главных ворот. – Дальше я сам. Отправляйтесь на свой пост и постарайтесь придумать убедительное оправдание, почему вас провел двенадцатилетний мальчишка, еще даже не сдавший экзамен на генина. – Хай! – АНБУшник исчез. Минато мысленно прикинул, где находится ближайшая метка в нужном ему направлении и мгновенно переместился.***
– Здравствуй, Наруто. Не подскажешь мне, чем ты тут занимаешься? Намикадзе плавно опустился на поляну в десяти шагах от маленькой фигурки и внимательно огляделся. Похоже, что тут совсем недавно случился бой: примятая трава, сломанные ветки, огромный сюрикен, торчащий из ствола дерева. Видимых повреждений на теле ребенка не было. Мальчик дернулся на голос и затравленно обернулся. Затем вскочил с травы, быстро скрутил свиток, который до этого увлеченно изучал, и постарался спрятать его за спину. Получилось откровенно плохо. – Й-йондайме? А что вы тут делаете? – Гораздо интереснее, что здесь делаешь ты, – Минато замер, стараясь не спугнуть сына резким движением. Нужно было установить контакт и тщательно разобраться в произошедшем. – Яаа… гулял, – Наруто нервно оглянулся и еще раз попытался спрятать свиток. Попытка оказалась такой же провальной, как и предыдущая. – Да, гулял. Дай, думаю, прогуляюсь, погода хорошая. – С ним? – Быстрый взгляд в сторону избитого и связанного Мизуки, окруженного пятью теневыми клонами. Учитель Академии явно пребывал в глубоком нокауте, не подавая признаков сознания. Хорошо хоть дышал. – А… эм… – Свиток, Наруто, – Минато требовательно протянул руку. Поведение сына было удивительно типичным для его постоянных проделок – по крайней мере, именно так их описывал Третий. Раскрасить горные лица Хокаге, подложить колючку на стул Хирузену, применить свою вариацию хенге на людной улице… Очередная шалость в его стиле, а не попытка выпустить демона и уничтожить деревню. Минато начал расслабляться. – Да пожалуйста, – буркнул мальчик и бросил свиток в сторону Хокаге. – Все равно там нет ничего интересного. Минато вздохнул и начал бережно упаковывать наследие Конохи в тубус. – Зачем ты украл его? – Не украл, а позаимствовал, - огрызнулся ребенок. – Почитать хотел. Нельзя что ли? – Нельзя, Наруто. Это секретные сведения, являющиеся государственной тайной, – мальчик отвернулся и что-то пробурчал себе под нос. Намикадзе снова вздохнул. – Наруто, что ты хотел найти в нем? – Ммм… – На-ру-то, – по слогам, добавив в голос строгости. Чтобы доступнее было. Узумаки скрипнул зубами. – Риннеган. – Что, прости? – Глаза Хокаге удивленно расширились. Вот уж чего-чего, а этого он не ожидал. – Вы глухой? Я сказал, что хотел найти там информацию о риннегане. – Но зачем тебе риннеган? – Искреннее недоумение в голосе скрыть не удалось. – Интересно потому что, – опять огрызнулся мальчишка. – Нашел упоминание в архиве о супер-крутом доудзюцо, а толковой информации нигде нет. Зачем тогда вообще упоминать, раз не объясняется, что это за хрень и как ее использовать?! Я думал, хоть у вас есть, а тут только глупые печати. Я бы почитал и вернул. Честно. «Глупые печати». Сказал наследник клана, чью деревню вырезали полностью из-за страха как раз перед этими печатями. То ли Наруто не понял, что скрывалось в этих знаниях, то ли действительно искал только риннеган, и ничто другое его не интересовано. Минато решил попытаться еще раз. – Наруто, зачем ты связал Мизуки? – А он спереть хотел у меня свиток и передать какому-то Орочимару, – небрежный кивок в сторону поверженного врага продемонстрировал все презрительное отношение ребенка к такой глупости. – Я ему сказал, что таких не знаю, а свиток принадлежит деревне. Он напал и вот… Ну так получилось. Минато вздрогнул, в душу закралось нехорошее подозрение. Осторожно, очень осторожно: – Он ничего… тебе не рассказал? Наруто дернул щекой. Вот оно, к чему и шел весь предыдущий разговор. – Вы про то, почему меня в деревне ненавидят? Что я джинчурики? Я и без него это знал, – черные глаза заволокло старой горечью. – Знал?! – Йондайме отшатнулся и пораженно уставился на сына. – Откуда? Как давно?! – Да давненько. Был один случай, – Наруто неосознанно потер глаза, давая случайную подсказку. Ясно. Гребаный ирьенин, все-таки умудрился подгадить. – Что делал лис при вашей первой встрече? – Он... – «заткнись» – …спал. – Как ты отнесся к… – еще осторожнее, словно идешь по тонкому льду. – Что ты почувствовал, когда узнал? Злость? Обиду? Ненависть к деревне? – Я… Ну.. Не знаю, – мальчик закинул руки за голову и посмотрел в звездное небо. – Кто-то же все равно должен был, если предыдущий джинчурики умер? Историю шиноби я сдавал, даже на четверку. Почему не я, если я могу перенести эту чакру? А смысла злиться и ненавидеть я не вижу. Подумаешь, травят – я вырасту, скину вас с должности, сам стану Хокаге и им всем станет стыдно. Таков мой путь ниндзя, даттебайо. Минато мягко улыбнулся. – Скажи, Наруто, а после того случая ты еще встречался с лисом? Он разговаривал с тобой? Просил о чем-то? – Нет, он просто… – «заткнись, заткнись, заткнись» – просто все время спит. О чем ему со мной разговаривать? – Да так… С твоей матерью он иногда общался. – С моей мамой? Откуда вы знаете? – Пришла пора удивляться ребенку. – Это моя работа, Наруто, знать обо всех жителях нашей деревни, – Хокаге как-то печально усмехнулся. - Ты очень похож на нее. Она тоже не признавала никаких запретов, стремилась узнать как можно больше и все время нарушала правила. Подойди ко мне, – Минато скинул плащ Хокаге и сел на корточки. Затем аккуратно снял протектор Листа со своего плеча. – Я знаю, что у тебя завтра должен был быть экзамен на генина. И что единственная техника, которая у тебя не получалась, это техника клонирования. Думаю это, – небрежный кивок в сторону вырубленного Мизуки, – достаточно убедительное доказательство, что технику ты выучил. Наруто несмело приблизился к Йондайме и замер, пока глава деревни повязывал ему протектор на лоб. Затем мальчик осторожно потрогал повязку, все еще не веря в произошедшее. Ему отдал свой протектор сам Хокаге! Но почему?! – Я мечтал об этом двенадцать лет, Наруто, – Голос Йондайме звучал грустно и очень устало. – Мечтали? Но почему? Я не понимаю… – Потому что я – твой отец.***
Наруто сидел в кустах под окнами своей квартирки и, пожалуй, впервые в жизни плакал. Горько, отчаянно, навзрыд. «Мы очень любили тебя, Наруто» «Так было нужно. Поверь и прости, если сможешь» «Я никогда тебя не забывал» Наруто не помнил, какую именно ахинею он нес перед Хокаге, чтобы сбежать со злосчастной поляны. Какие давал обещания, в чем заверял, какие клятвы приносил. Все, что угодно, лишь бы уйти. Мгновенно переместить в другое – какое угодно другое – место, лишь бы оказаться как можно дальше, лишь бы не слышать, не слушать голоса Йондайме. Не вникать в смысл и суть самой главной исповеди его жизни. Наруто сам не понял, почему поверил – сразу же и безоговорочно. Поверил тому, что этот мужчина – его отец, что он отдал его не по своей воле, что любил его. Наверное, было бы легче, окажись Йондайме подонком, выбросившим сына из-за ненависти, страха или презрения. Можно было бы возненавидеть его, прокричать обвинения, броситься в драку. Можно было остаться единственным пострадавшим в этой истории, жертвой, чьи чувства эгоистично проигнорировали. Но это было неправдой, а кинуться на человека, который любил его всю его жизнь, Узумаки не мог. И ответить на чувства тоже не мог, переступить одиночество холодных приютских ночей, отчуждение в глазах взрослых и сверстников. «Курама, ты меня слышишь?» «Слышу» «Ты же знал, кто мой отец. С самого начала» «Знал. И что?» «Почему не сказал мне?» «С чего бы?» И правда, с чего бы? Они не друзья. Пленник и клетка не могут дружить друг с другом. Отец пожертвовал ради Конохи самым дорогим, что у него было, но деревня не оценила жертву. Чего тогда стоит пост Хокаге и заветная мечта Наруто? Не любовь, не ненависть. Застрять где-то посередине, вспоминая голубые глаза и теплые руки, обнявшие впервые за двенадцать лет. Баюкать в воспоминаниях первое родительское тепло в его жизни и плакать, плакать, плакать. Дождь надежно скроет предательскую слабость.