***
Я пришла в себя тем же вечером. Вахту рядом со мной несла Мерриль, которая смотрела на меня с беспокойством и тревожным ожиданием. Но я вела себя прилично – от пророчеств удержалась (поскольку пришла к выводу, что прямо сейчас не умру) и лишь попросила воды. – Воды, не сонного отвара! – уточнила я. Долийка виновато улыбнулась. Напившись, я попросила эльфийку рассказать, что произошло, пока я валялась бревном, и эту просьбу девушка выполнила весьма охотно. Мою рану Мерриль со своей обычной непосредственностью охарактеризовала так: «здоровенная дыра в груди, не понимаю, как ты выжила». Андерсу, по ее словам, острием пропороло шею, разорвав артерию. Оба мы истекали кровью, и главной проблемой для долийки в те драгоценные секунды было решить – к кому из нас кидаться в первую очередь. Мерриль выбрала меня и не ошиблась, поскольку меч Восставшего из мертвых проткнул мою грудь насквозь, пройдя рядом с сердцем. Именно из-за этой задержки с оказанием первой помощи Андерс потерял слишком много крови, а потому и поправлялся гораздо медленнее, чем можно было ожидать. Я выслушала Мерриль и задала лишь один вопрос: – Где Андерс? – Там, – Мерриль кивнула на стену, за которой была расположена комната Карвера (меня разместили в апартаментах Бетани). – Он все еще без сознания, но поправится. Хоук уговорила Хранительницу прийти и осмотреть вас обоих. Маретари сказала, что вашим жизням ничего не угрожает, и велела мне собрать кое-какие травы, чтобы выздоровление было более быстрым. – Это хорошо... – известие о том, что к нашему спасению приложила руку Хранительница, немного успокаивало, поскольку Мерриль, по ее собственному признанию, специализировалась отнюдь не на духовном целительстве. – Когда я смогу встать? И без того огромные сине-зеленые глаза Мерриль приобрели бесспорное сходство с круглыми совиными. Она произнесла медленно и потрясенно: – Но... ты в течение нескольких минут не дышала! Ты была практически мертва, Ринна! Нужно хорошо восстановиться... – Мерриль! Когда..? – я повысила голос, но тут же почувствовала, что дыхания на полноценный ор явно не хватает, и закашлялась. «Легкое пробито же...» – напомнила я себе. – Маретари сказала, нужна, как минимум, неделя, чтобы раны закрылись, – ответила эльфийка. Я откинулась обратно на подушку и закрыла глаза. Силы, действительно, оставили меня, и пришлось признать, что Маретари и Мерриль совершенно правы...***
Все-таки самой отличительной чертой моего характера является упрямство. Хотя все вокруг в один голос повторяли, что на восстановление сил мне потребуется много дней, свой первый побег из постели я совершила уже через сутки после того, как очнулась. Перво-наперво пришлось услать дежурящую рядом с моим бренным телом Орану на кухню под благовидным предлогом доставки пищи. Есть совершенно не хотелось, но другую причину отсутствия на боевом посту эльфийка наотрез отказывалась рассматривать в качестве уважительной. – Но, госпожа, монна Кара велела глаз с вас не спускать! – жалобно восклицала Орана, ахая и взирая на меня с неприкрытым ужасом. – Во-первых, никакая я тебе не госпожа, – я уселась в кровати, морщась при каждом движении. – А, во-вторых, если я сейчас чего-нибудь не съем, то умру не от ран, а от голода... Эльфийка, кивнув, умчалась. А я осторожно спустила на пол сперва одну ногу, затем другую. После чего завернулась в простыню и двинулась к двери. Дышать было трудно, поскольку мою грудь стягивала плотная тугая повязка, да и ребра жутко болели. Так что, поднявшись с постели, я передвигалась со скоростью улитки, придерживаясь за стены и надежно закрепленные предметы. Но добраться до соседней комнаты, прежде чем возвратилась Орана, мне все же удалось. – Ринна? – Варрик, расположившийся у кровати, вскочил, бросился ко мне, поддержал под руку и проводил до кресла, из которого только что поднялся. – Ты с ума сошла? – Нет. Просто мне... нужно было... убедиться... – дыхание перехватило, и я махнула рукой, предложив гному самому додумать. – Что Блондинчик жив? – Варрик меня не разочаровал. – Жив, не тревожься. Внешний вид Андерса, впрочем, не сильно обнадеживал. Страж лежал на ровной поверхности без подушки, и его шея была до самых ушей замотана бинтами. Он почти не шевелился, а цвет лица отливал ужасающей серостью, и мне на миг показалось, что передо мной – не Андерс, а его копия из пыльного воска. – Он приходил в себя? – спросила я. – Да, ночью. Что-то бормотал про Серую Стражу и Зов, но я не разобрал, – гном пожал плечами. – Кстати, Хоук говорила, что и ты в бреду несла какую-то ересь. Я промолчала. Но Варрик впился в мое лицо своим острым, всепонимающим взглядом и тихо уточнил: – Ведь это был не бред, верно? Ринна, я знаю, что тебя посещают... видения... «Ну, Огрен хотя бы нашел пристойное объяснение моей информированности, – с некоторым удовлетворением подумала я. – А то постоянно приходится следить за собой, чтобы не сболтнуть лишнего и не спровоцировать окружающих на какой-нибудь непоправимый поступок. Например, сжечь меня на костре, аки пророчицу Андрасте!» – Не сейчас, Варрик, – попросила я, ответив арбалетчику умоляющим взглядом. Он сдержал взволнованный вздох, кивнул. – Ты присмотришь за парнем, пока я сбегаю на кухню и выпью чего-нибудь горячего? – спросил Варрик. – Конечно. – Вот и отлично! Ты не волнуйся, Котенок, я быстро. Варрик уже коснулся дверной ручки, когда я спросила его: – Варрик... Почему ты дал мне такое прозвище? Гном задержался на пороге, перевел взгляд с моего лица на пепельное лицо Андерса и грустно усмехнулся. – Думаю, ты и сама знаешь, – сказал он и вышел из комнаты. Свернуть с места тяжелое кресло с резными ножками я была не в силах, поэтому я ограничилась тем, что сползла на самый краешек сиденья – как раз настолько, чтобы наклониться вперед и коснуться руки мага, по-прежнему напоминавшего труп, пусть даже достаточно свежий. Ладонь Стража была теплой, и у меня немного отлегло от сердца. «Живой». В следующие секунды никак не удавалось вдохнуть – и было непонятно, из-за ранения это или из-за слез, что меня душили. Поза была неудобной, хотелось снова откинуться на спинку кресла и расправить грудь. Но я продолжала горбиться, не выпуская руки мага. Будто хотела передать ему через прикосновения хоть немного энергии и желания бороться. – Не вздумай умирать, – произнесла я шепотом. – Не смей! Словно в ответ на мои слова, веки мага чуть дрогнули. Я затаила дыхание, почти ожидая, что сейчас он откроет глаза, придет в себя. Но Андерс тут же расслабленно затих. Вернулся Варрик в сопровождении Ораны. К счастью, у эльфийки и гнома хватило совести не ругать меня в комнате полуживого пациента, и они могли лишь шепотом взывать к моему благоразумию. Благоразумие упрямо молчало, я тоже, так что Варрик пригрозил привести Хоук, как только та вернется после деловой встречи с наместником. Упоминание о Хоук подействовало немного лучше: я согласилась подняться и отправиться в постель. Но при этом сообщила, что не собираюсь изображать из себя овощ и планирую вернуться в строй в кратчайшие сроки. Услышав сие заявление, Варрик страдальчески скривился, а Орана всплеснула руками. – Ты точно не родственница Хоук? – спросил Варрик, когда, придерживая за талию, провожал меня в комнату Бетани. – Наблюдается явное присутствие их фамильной упертости. – У меня в родственниках Героиня Ферелдена, – напомнила я. – И так есть, на кого равняться. – Не повезло тебе...***
Слово я сдержала: с этого дня каждый день я совершала длительную прогулку – от своей «больничной палаты» до комнаты, где в прежней прострации пребывал Андерс. Всего приходилось делать по двадцать шагов, хотя в первый раз возникло такое ощущение, что их было не менее двух тысяч. К концу «путешествия» я задыхалась, а сердце от перенапряжения было готово выскочить из груди где-то в районе горла. Но с каждым разом этот короткий отрезок пути я проходила все быстрее и легче. Обычно в комнате мага я находилась недолго – полчаса, максимум час, давая передышку очередной «сиделке». Разговаривала со Спящим, делилась последними новостями, говорила обо всем, что в голову пришло. О том, что Лиандра стала супругой наместника, и Хоук до сих пор злилась из-за того, что на торжестве ей пришлось-таки предстать перед киркволльской знатью в одеянии благородной дамы. О том, что Мерриль вместе с Лирен ведут прием некоторых пациентов в его лечебнице. О письме Каллиан, где Страж-Командор делилась своими (и Архитектора) соображениями по поводу Корифея. О том, что в Вольную марку пришла осень, и небо теперь отливает таким же пронзительно-голубым цветом, как сияние Справедливости... Маг на мое присутствие или отсутствие, а также на шутки и серьезные заявления никак не реагировал. До одного эпохального момента. – Твоя кошка привыкла к Заку, и если ты не очнешься в ближайшее время, он заберет ее в Ферелден, – предупредила я, как обычно, не отводя взгляда от лица Андерса и наблюдая за реакцией. – И даст ей нормальное имя! И – о чудо! – губы Стража чуть шевельнулись, намекая на улыбку. – Этого нельзя допустить... – он произнес эти слова еле слышно, на одном выдохе, но все-таки произнес! Я прижала ладонь к губам, по щекам непроизвольно и неудержимо заструились слезы, закапали прямо на повязку. Но пользуясь тем, что глаза мага были закрыты, я ответила нарочито ехидным тоном: – Я знала, что угроза – единственный способ тебя разбудить! Страж поднял ресницы так медленно, словно они весили по полпуда. – Ринна... Что ты... тут делаешь? И... – он с явным усилием обвел взглядом комнату, – где – «тут»? – Мы находимся в персональной лечебнице монны Кары Хоук, – торжественным тоном пояснила я. – Вы – в качестве пациента, я – в качестве сиделки. – Врешь, – маг снова закрыл глаза, продолжая слабо улыбаться. – Ты тоже... ранена. – Это не мешает мне присматривать за тобой, – сообщила я. – Сам говорил, что я хорошая сиделка! Опыт имеется, так что все логично. – Не для меня... Обычно наоборот – я сижу у постели больного, – отозвался Андерс. – Но, если честно, мне даже приятно. Я осторожно пересела из кресла на край кровати, взяла бледную ладонь Стража в свои и ощутила новый приступ счастья, когда он шевельнул пальцами, пытаясь пожать мою руку. – Слава Создателю, труселям Андрасте и татуированным задницам Творцов, ты снова с нами! – с чувством выдала я, больше не пытаясь скрыть волнение и радость. – Это была самая кошмарная неделя в моей жизни! И я искренне надеюсь, что ничего подобного мне больше не доведется пережить! На этот раз Андерсу удалось открыть глаза почти целиком. Он посмотрел на меня так, словно я воткнула ему в печень свой антиванский кинжал и теперь поворачивала клинок в ране. – Я тоже... – тихо сказал он.