Операция "Спасение Тедаса"

      Я всегда считала Хоук удивительной – она была бесстрашным бойцом и пылкой женщиной, готовой отдать жизнь за тех, кого любит. Но именно в ту ночь, когда она билась один на один с Аришоком, я по-настоящему прочувствовала глубину ее самоотверженности, масштаб ее подвига. Да, моя сестра остановила Архидемона, будучи уверенной, что заплатит за это своей жизнью. Но рядом с Каллиан были все мы – Алистер, Лелиана, Морриган, Зевран, я... Целое войско, наконец! И Табрис хорошо понимала, что в случае неудачи Мор уничтожит весь этот мир, так что отступить она не могла. А Хоук никто не заставлял скрещивать оружие с Аришоком. Она могла просто отдать ему Изабеллу. Или ввязаться в сражение, где у нас было гораздо больше шансов на победу, чем у нее, вышедшей на смертельный бой с противником огромной мощи и опыта. Но Кара хотела сохранить жизни киркволльцев – каждую, которую не успели отнять кунари. В том числе и наши. Она не желала рисковать нами, а потому рискнула собой.       Хоук чуть улыбалась, стоя перед Аришоком с длинными кинжалами в опущенных руках. Она была среднего роста для человека (то есть чуть выше меня), поэтому вождь кунари возвышался над нею почти на две головы. В левой руке Аришок сжимал большой топор, одного взмаха которого было бы достаточно, чтобы с легкостью перерубить Кару пополам, в правой – длинный меч с лезвием, испещренным алыми узорами рун.       – Я готова, – голос Хоук звучал бесстрастно и ровно.       Аришок слегка наклонил голову в знак понимания, и на кончиках его рогов сверкнули золотые отблески горящих свечей.       В зале было полным-полно народу – представители знати, которых кунари насильно согнали во дворец, сами косситы, соратники Хоук, Серые Стражи и даже сторонние наблюдатели, вроде меня. Но, несмотря на обилие зрителей, под сероватыми каменными сводами царила тишина, которую не нарушало ничего. Единственным звуком, раздававшимся в зале приемов наместника Киркволла, был звон скрестившихся клинков.       Аришок атаковал первым. Если бы я не видела, как Хоук сражалась с Корифеем, то, наверное, испугалась бы скорости, с которой двигался могучий кунари. Но я знала, насколько проворна Кара – и она тут же подтвердила мое мнение, легко увернувшись и лишь слегка отведя падающий клинок длинного меча в сторону своим кинжалом. Вождь кунари одобрительно кивнул, расцветая радостной улыбкой. Ему, как и Каре, было совершенно неинтересно биться с тем, чья сила и мастерство не дотягивают до его уровня. Но Хоук – другое дело! Эти двое, плавно кружащие вокруг друг друга, могли продемонстрировать такие высоты воинского искусства, о каких большинство зрителей не имели и малейшего представления.       Выпад, парирование, поворот, взмах секиры, легкий звон кинжала. Атака, уклонение, прыжок, удар. Брызги крови, срывающиеся с легкого клинка. Короткий стон, снова кровь – на этот раз на лезвии топора...       Лиандра и Андерс были единственными, кто не наблюдал за поединком. Вдова Малькольма Хоука и Марлоу Думара молилась, стоя на коленях в дальнем углу зала. Андерс был рядом с ней, чтобы оказать помощь, если силы вновь покинут страдающую мать.       Карвер смотрел на сестру с такой болью, словно из его грудной клетки пытались вырваться злобные кошки, терзающие сердце когтями. Уверена, в те невыносимо долгие минуты он вспоминал все обиды, которые нанес Каре, все свое недовольство явным превосходством сестры в мастерстве боя, все моменты, когда он малодушно думал о том, как хороша была бы его жизнь без бдительной и порой излишне заботливой Хоук.       «Надеюсь, тебе не придется всю жизнь терзаться этими мыслями, приятель...»       Мы все волновались за Кару и за исход поединка. Но даже наша объединенная тревога не шла ни в какое сравнение с отчаянием Лиандры и ужасом во взгляде Фенриса. Эльф не отводил взгляда от юркой фигурки Хоук, боялся даже моргнуть, словно это могло на долю секунды ослабить ее уверенность в собственных силах, снизить ощущение нашей поддержки и веры. Воин крепко сжимал кулаки и выглядел таким напряженным, что казалось: тронь его – и он взорвется, разбрасывая мелкие осколки. Застывшее лицо Фенриса, наверное, не отражало и половины эмоций, что бушевали в его душе, но это и не было нужно. По его плечам и лицу скользили голубые лириумные сполохи, отражаясь в бездонных зеленых глазах...       Общее напряжение вскоре стало таким сильным, что атмосфера в зале сгустилась до вязкого, тяжелого ощущения, будто воздух сменился чем-то плотным и неподвижным. Но на Хоук и ее противнике это не сказалось. Наоборот, Кара и Аришок с каждым движением убыстряли темп схватки, наслаждаясь своей удачей и талантом соперника. В шальных голубых глазах Хоук светилось все то же дикое веселье, а Аришок улыбался с таким удовольствием, словно они не сражались, а занимались любовью. Мне в тот миг подумалось, что эта дуэль, связавшая проворную девушку и богатыря-кунари смертельными узами, превратилась в нечто настолько личное и даже интимное, что наше присутствие начало казаться кощунственным.       Кара получила уже не одну рану – к счастью, отделалась лишь царапинами, потому что, подставься Хоук под серьезный удар, ее бы уже не было в живых. Обнаженная грудь Аришока, крест-накрест перехваченная ремнями, блестела от пота и крови, сочившейся из десятка порезов, оставленных клинками Кары. Ни один из них не проявлял признаков усталости – даже кунари, от которого трудно было ожидать, что он сможет так долго выдерживать заданную Карой головокружительную быстроту боя.       – Ты – отличный воин! – признал Аришок, отбивая очередной выпад Хоук. – Настоящая basalit-an*. Сражаться с тобой – честь для меня!       – Взаимно! – бросила в ответ Хоук, резким движением головы откинув со лба смоляную челку. – Может, на этом и закончим?       Золоченые рога кунари двинулись налево-направо в жесте отрицания.       – Я не могу отступить, – в его голосе неожиданно прозвучало искреннее сожаление. – Это дело чести. Только кровь смоет позор.       «Он говорит о своей крови! – меня внезапно осенило. – Дуэль с Хоук... Для Аришока это единственный достойный выход!»       Впрочем, планировал коссит ритуальное самоубийство с помощью Кары или нет, но сдаваться без боя он явно не желал. Оставаться в живых Хоук удавалось исключительно благодаря ее неимоверному проворству и такой же неимоверной удаче. В один момент она оступилась, пошатнулась, и у многих киркволльцев, с волнением наблюдавших за ходом сражения, вырвались испуганные вздохи. Но Кара успела вывернуться, и тяжелый топор описал дугу в воздухе, у самого ее лица, не коснувшись кожи.       «Жаль, что Хоук обычно не практикует метание ножей! – подумала я. – Но, наверное, это все равно было бы запрещено правилами дуэли».       Фенрис, рядом с которым я стояла, шумно вздохнул и склонил голову, прижав к губам сжатые кулаки.       – Создатель... – еле слышно произнес он, и я содрогнулась от боли, звеневшей в его голосе. – Ты шел рядом со мной по тропам, где тысячи стрел искали моей плоти. Ты был со мной, когда все остальные оставили меня. Я без страха встречу армии, если Ты станешь щитом моим, и хоть мои шрамы бесчисленны, ничто не может сломить меня, кроме отсутствия Твоего...       – Хотя остальные могут забыть Тебя, Твое имя запечатлено в каждом моем шаге, – неожиданно таким же еле уловимым шепотом подхватил Карвер. – Я не забуду Тебя, даже если забуду себя!       По моим щекам потекли горячие слезы. Я одновременно ощущала страх и покой, тихий и теплый, будто чьи-то сильные руки заключили меня в объятья, заслонив от всего плохого и жуткого, что есть в этом мире...       – Создатель, хотя меня окружает тьма, я пребуду в свете, – произнесла я, сама до конца не понимая, откуда мне известны слова, срывающиеся с моего языка. – Я вынесу бурю. Я выстою. То, что создал ты, не в силах никто сокрушить.       – Пускай впереди меня только тьма, но Создатель направит меня, – уверенно проговорила Авелин, взяв за руку Карвера. – Мне не суждено скитаться по неверным дорогам, ибо там, где Свет Создателя, нет тьмы, и ничто, сотворенное Им, не будет утеряно!       Топор Аришока взлетел, затем рванулся вниз со сверхъестественной скоростью и мощью. И все же Хоук оказалась быстрее. Она отскочила в сторону, затем так же стремительно прянула вперед и нанесла рубящий удар, который пришелся по правому предплечью кунари. Хлынула кровь, Аришок выронил секиру, а его рука обессиленно повисла.       Кара остановилась, пристально глядя на противника, словно ожидала, что он признает поражение и остановит дуэль. Но кунари усмехнулся и покачал головой, салютуя Каре мечом в левой руке.       «Этот бой – до смерти!»       Затем серьезная рана досталась Хоук. Нет, она не расслабилась, обнадеженная успешной атакой, просто силы постепенно начали оставлять и ее. К тому же Аришок, с его быстротой и мощью, длинными руками и грозным оружием, был весьма и весьма непростым противником. Меч коссита лишь чуть-чуть задел бок Кары, но кожаный доспех вмиг расползся, словно по нему резанули бритвой. Новые капли крови окрасили мраморный пол.       В следующие минуты Хоук получила еще две раны – в бедро и плечо. Ее ответом Аришоку стал удар, нанесенный в живот. Скользящий, но все же неприятный, поскольку с этого момента кунари принялся терять силы на глазах. Впрочем, Кара тоже не демонстрировала того напора, что отличал ее атаки в самом начале схватки. И движения их обрели большую осторожность и точность.       Как после говорила Хоук, ей дико повезло. Кара умудрилась оступиться именно в тот момент, когда Аришок, вложивший остаток сил в мощный удар, опустил меч туда, где должна была оказаться голова девушки. Лезвие зазвенело, соприкоснувшись с каменным полом, а Кара, застонавшая было от боли в подвернутой лодыжке, встрепенулась. Увлекаемый силой собственного удара Аришок оказался вплотную к ней, раскрывшийся, беззащитный. И Хоук не замедлила вогнать оба своих кинжала в обнаженную грудь кунари. Вождь косситов задрожал всем телом, ноги его подогнулись, он упал на колени, выпустив из ослабевших пальцев меч. Хоук отступила в сторону, чтобы кунари не рухнул прямо на нее, но тут же обхватила Аришока сзади за плечи, не давая ему упасть вниз лицом.       С губ предводителя кунари срывались громкие хрипы и кровавая пена. Он откинул голову назад, чтобы взглянуть в лицо Хоук, которая, стоя на ногах, оказалась почти одного роста с ним, коленопреклоненным.       – Благодарю... – выдавил Аришок, накрыв своей огромной ладонью руку Кары. – Хоук... ты позволила мне... уйти с честью!       – Ты отлично сражался, – ответила Кара, в глазах которой азарт сменился печалью и сожалением.       Аришок медленно оседал на пол, его обмякшее тело было таким тяжелым, что Кара не могла его удержать, а лишь смягчала падение. В конце концов коссит замер полулежа, распластавшись на каменных плитах и откинувшись на руки Хоук.       – Maraas kata**... – прошептал вождь кунари, глядя в глаза Кары угасающим взором.       – Да, я знаю, – тихо ответила она, на миг прижав губы к его высокому лбу.       Короткая дрожь снова пробежала по могучему телу Аришока, он резко и хрипло вздохнул и почти сразу замер, склонив голову на плечо Кары. Она, помедлив, скользнула пальцами по векам погибшего противника, закрывая ему глаза.       – Спи спокойно... – почти нежно произнесла Хоук.       В гробовой тишине к Каре и к телу вождя приблизились два молчаливых карастэна. Девушка подняла на них глаза, потом понимающе кивнула и медленно привстала, позволяя воинам принять из ее рук тело Аришока.       А затем Хоук, на которую вмиг навалилась усталость этого страшного сражения и всего долгого и неимоверно тяжелого дня, пошатнулась...       Упасть Каре не дали. Фенрис, сорвавшись с места, одним прыжком подскочил к ней, чтобы с легкостью подхватить на руки. Девушка повернула к нему бледное лицо в брызгах крови и слабо улыбнулась.       – Держи меня, не отпускай... – пробормотала Хоук, почти теряя сознание.       – Никогда не отпущу, – произнес эльф, как клятву, прижимаясь щекой к ее лбу.       Фенрис двинулся к выходу, и киркволльская знать с почтением расступилась перед бывшим рабом из Тевинтера.       – Кара! – Лиандра пробилась сквозь толпу к дочери. – Хвала Создателю, жива! Доченька моя, моя родная, любимая...       Монна Хоук рыдала, прижимая к губам руку Кары, которая настолько ослабела, что уже не могла даже открыть глаза.       – Маг! – прорычал Фенрис, оглядываясь по сторонам с отчаянным и испуганным выражением.       – Да не ори ты так, я здесь, – хмыкнул Андерс, появляясь рядом с эльфом. – И не нервничай, с Хоук все будет хорошо.       – Откуда ты знаешь?! – осведомился эльф уже спокойнее.       Страж коснулся целительной магией сперва плеча Хоук, потом бока, удовлетворенно улыбнулся.       – Я знаю, – ответил он Фенрису. – Я – доктор Как-Его-Там... скажи ему, Риннала! – маг бросил на меня смеющийся взгляд. – Хоук просто смертельно устала... Отлежится, отоспится, отъестся – и снова начнет выносить нам мозги!       Губы Фенриса скривились в улыбке, выражающей молчаливое согласие.       Тем временем кунари, как обычно спокойно, без суеты, дисциплинированно исполняли последний приказ Аришока. Они уходили. Своего павшего вождя косситы положили на носилки из скрещенных копий. А на грудь Аришока Карвер опустил завернутую в полотно книгу – драгоценное Писание Кослуна.       – Мы оставляем Киркволл, как и было договорено, – сообщил один из старших офицеров Натаниэлю, видимо, опознав в нем боевого командира. – Сегодня. Сейчас. Что будет завтра – покажет время. Maraas kata**...       Коссит, слегка наклонив голову в знак прощания, повернулся и вышел вслед за носилками, на которых покоилось тело Аришока и святыня последователей Кун.       – Эти рогатые парни никогда не сдаются, – рассудительно заметил Роган. – Уверен, они вернутся. Может, и не в Киркволл, но в Вольную Марку – точно!       Я кивнула.       – Идем, принцесса, – гном потянул меня за руку. – У нас есть дела.       Нам предстояло сделать очень многое. Разобрать завалы на месте взорванной церкви. Оказать помощь раненым и похоронить погибших. Заново отстроить разрушенные дома и починить те, что выстояли. А еще – решить, как жить дальше.       Я уже переживала подобные эмоции после битвы за Денерим. Когда радость от победы настолько сильно разбавлена горечью утрат, что почти не ощущаешь счастья. Но мы не имели права поддаваться унынию, потому что победа, действительно, была одержана. Нельзя было позволить даже на йоту умалить ее значение и величие поступка стройной девушки в простом кожаном доспехе, которая, израненная и почти не осознающая, что происходит вокруг нее, лежала на руках беловолосого эльфа.       – Виват Защитнице Киркволла!       Не знаю, кто первым выкрикнул эти слова. Кажется, голос был мужским и подозрительно похожим на баритон Варрика. Но едва они прозвучали, как вся площадь перед резиденцией наместника взорвалась приветственными воплями. Киркволльцы повторяли почетное звание, которое Хоук теперь предстояло носить до самой смерти, с радостью, искренностью, восхищением, а кто-то и со слезами.       – Да здравствует Защитница!       – Ура, Хоук!       А потом мой взгляд выхватил из толпы единственное лицо, на котором в тот миг не отражалось бурных эмоций. Прекрасное, строгое, бледное, с большими прозрачно-голубыми глазами, выражение которых заставило меня внутренне содрогнуться.       Рыцарь-командор Мередит Станнард не сводила ледяного взора с перепачканного кровью лица Хоук. ________________________________________ Примечание: *Basalit-an – не-Кунари, достойный уважения **Maraas kata – «Это еще не конец»