Лед и тлеющий огонь

      Тор открыл глаза и не понял, где он находится. Ему пришлось долго моргать, чтобы глаза привыкли к свету, и лишь спустя несколько минут старший принц смог рассмотреть помещение, в котором очнулся.       Он лежал на кровати в просторной светлой комнате с панорамными окнами и практически полностью отсутствовавшей мебелью. Все, что он видел — это кровать, обитый кремовым бархатом диван у стены и круглый белый стол с букетом роз в центре. Шторы на окнах и покрывало на кровати были ярко-желтыми. Заметив эти кричаще-лимонные тона, Тор сразу успокоился. Желтый — любимый мамин цвет. Значит, он дома — в Асгарде.       Тор попытался встать с кровати, но тут же без сил упал обратно на подушки. Все тело ныло, и голова была тяжелая, как сто Мьёлльниров.       Руки.       Тор поспешно поднял руки и посмотрел на тщательно перебинтованные ладони. Какая бы страшная рана не была ему нанесена прикосновением к йотуну, сейчас он не чувствовал боли. Это и успокаивало, и тревожило одновременно.       В том состоянии полусна, в котором он находился до своего пробуждения, его преследовали кошмары. И до сих пор вокруг старшего принца будто бы кружили обрывки произошедшего ночью: вот он вызывает Мьёлльнир, вот он уже громит Ледяных Великанов, а потом вдруг видит перед собой брата.       Локи.       Где он?       И тут же вслед за образом младшего брата всплывает другой образ — Сиф с выкрученными руками и ножом в груди.       Тор холодеет от одной только мысли, что Сиф погибла. Она не может погибнуть!..       Ему нужно ее увидеть.       Тор уверенно откинул одеяло и попытался встать. Ноги как будто одеревенели и не слушались его. От этого старший принц злился и упрямо вскидывал руки в стороны, пытаясь удержать равновесие. Но потолок и пол внезапно поменялись местами, а сам он через секунду упал и остался сидеть на полу, уже не пытаясь встать.       На шум к нему уже кто-то спешил — Тор услышал в коридоре чьи-то шаги.       Дверь с шумом открылась. На пороге стояла та, кого он так жаждал увидеть.       — Сиф!       Словно одного только появления подруги хватило, чтобы силы вернулись — с необычайной резвостью Тор поднялся с пола и сразу же стиснул подскочившую к нему девушку в крепких объятиях.       Та ойкнула и попыталась вырваться:       — Пусти, пусти! Я понимаю, что в Асгарде лучшие лекари в девятимирье, но даже они не могут за неделю залатать сквозную рану…       — Что? — Тор ничего не понял, но подругу отпустил.       Сиф весело фыркнула. Ее серые глаза сияли, и вся она была какая-то другая — не воинственная и уверенная, а тихая и спокойная, с легкими признаками усталости на лице.       — Я говорю, меня тут целую неделю по кусочкам собирали, а ты чуть было в один миг не обратил все старание лекарей в абсолютный ноль.       Тор побледнел и напрягся.       — По кусочкам?! — с ужасом воскликнул он, глядя на Сиф и с трудом удерживаясь от желания коснуться ее лица, чтобы убедиться в том, что перед ним настоящая, живая Сиф, а не призрак из сна.       А потом пришло осознание первой половины фразы девушки, и тут уж Тор, не выдержав, почти закричал:       — Неделю?! Как — неделю?..       — Не волнуйся только! — Сиф сама испугалась и вскинула вверх руки. — Тебе нельзя!..       Тор все-таки не выдержал и провел забинтованным пальцем по щеке подруги, снимая с нее ресничку. Сиф вспыхнула от его прикосновения и почему-то задержала дыхание.       — Будь здорова, — пожелал подруге Тор, полагая, что она хочет чихнуть.       В ответ на свой порыв он тут же получил полный непонятной обиды взгляд и легкий толчок в бок.       Она здесь. Рядом. Живая.       — Как себя чувствуешь? — спросила Сиф, легонько подтолкнув друга к постели. Тор сел и прислонился боком к спинке кровати. Сиф примостилась рядышком.       — Странно, — признался Тор. — Как будто меня несколько раз убили.       Его взгляд снова стал тревожным.       — Что с Локи?       Сиф вздохнула. Заправила за ухо выбившуюся прядь, посмотрела на друга слегка виновато.       — Я не знаю, — призналась она. — Вернее, он здесь, во дворце. Но к нему никого не пускают, а я даже и не попыталась к нему пробраться.       Она глубоко вздохнула.       — Ни разу.       — А Фандрал? — спросил Тор, немного успокоившись.       — О, — Сиф снова отвела взгляд. — С ним, в принципе, все хорошо…       — В принципе? — Тор, чувствуя, как новой волной накатывает волнение, прикусил щеку изнутри.       — Он жив и не ранен, — поспешила успокоить друга Сиф. — Правда… Теперь он будет отращивать волосы.       — Почему? — не понял Тор.       — На шее со спины остался шрам, — пояснила Сиф. — Только не говори ему, что я тебе сказала об этом. Я сама случайно увидела и пообещала, что никому не скажу…       — Подумаешь — шрам… — пробурчал Тор.       Сиф привычным жестом закатила глаза и цокнула языком:       — Ну, это же Фандрал!..       Между ними повисло неловкое молчание. Тор смотрел на Сиф, которая почему-то больше ничего не говорила, и лихорадочно соображал, что ему сказать. Прошла минута, две, пять, и тишина в комнате стала совсем уж невыносимой.       — Значит, я спал…неделю? — вспомнил Тор недавние слова подруги.       Сиф очнулась от размышлений и посмотрела на друга.       — Да, — сказала она слегка заторможенно. — Нас к тебе не пускали. Да и до сих пор не пускают… Если меня здесь увидят — прогонят.       Она снова ненадолго замолчала. А потом, полностью скинув с себя оцепенение, заговорила снова:       — Остальных на следующий день отпустили, а нас с тобой все здесь держат. И Локи тоже в этом крыле, только в крайней комнате. К нему никто, кроме Фригги, не заходит. Странно это, да?       Тор вспомнил, как отчаянно брат просил его не трогать и как заболели руки, когда он, не послушав Локи, все-таки к нему прикоснулся. В памяти всплыли слова Вольштагга о том, что прикосновение йотунов опасно.       Но ведь его брат не йотун?..       — Да, странно, — подтвердил Тор, заметив, что Сиф на него смотрит. — Наверно, он не хочет, чтобы его видели…таким.       — Да, — Сиф кивнула. — Это в его духе. Всегда сторонится всех…       Тор задумчиво молчал, и Сиф, очевидно, решив, что друг устал, собралась уходить.       — Я приду вечером, — сказала она, вставая.       Девушка сделала несколько шагов, но потом замешкалась. Остановилась, обернулась на друга через плечо. Глубоко вздохнула и, вернувшись, мягко поцеловала Тора в щеку.       — Выздоравливай! — сказала она уже у двери и вышла.       Тор задумчиво смотрел на перебинтованные руки.       Он начинал понимать, почему Локи с самого детства манил к себе Йотунхейм.

***

      — Вы должны были мне сразу все рассказать! — кричал Локи на мать, и Фригга ничего не могла возразить ему.       — Послушай, Локи…       — Раньше надо было слушать! — прошипел младший принц, отводя взгляд.       Он сидел на кровати, забившись в самый угол и обхватив руками прижатые к груди колени. Фригга стояла у изножья его постели на довольно большом расстоянии от сына. Подойти ближе она не могла — Локи сразу же начинал кричать, а по его щекам градом катились слезы.       — Локи, пожалуйста… — она предприняла очередную попытку успокоить сына. Младший принц шарахнулся от протянутой руки женщины и сильнее вжался в спинку кровати. Его красные от слез глаза испуганно сверкали.       — Не трогай! — зашипел он снова на мать. А потом его глаза злобно сощурились, и он совсем уж ненавистно процедил: — Или ты не боишься превратиться в ледышку?       Фригга побледнела, а ее губы сжались в тонкую полоску.       — Локи…       — Каково это — знать, что твой приемный сын — монстр? — перебив женщину, спросил Локи. Его пальцы судорожно сжимали колени, а по щекам, не останавливаясь, бежали слезы. — Только не говори мне, что ты не знала об этом! Ты же знала?.. Знала?!       Фригга в отчаянии заломила руки.       — Локи, пожалуйста!       Локи открыл рот, чтобы сказать еще что-то ядовитое и колкое, но его губы задрожали против его воли, и он всхлипнул. Не в силах больше сдерживать истерику, он уткнулся лицом в колени.       Локи чувствовал, как трясутся его плечи, и задыхался от слез, но ничего не мог с собой поделать. Из груди вырывались неясные хрипы и стоны, а он все сильнее прижимал колени к груди и до побеления костяшек пальцами сжимал свои запястья, ногтями раздирая кожу до крови.       — Локи! — почувствовав тепло таких до боли знакомых рук на своих плечах, младший принц подскочил, как от удара, и попытался отползти в сторону.       Но Фригга держала его крепко.       — Локи, прошу, успокойся…       Локи старался не смотреть на мать. Он боялся, что увидит в ее глазах презрение или отвращение, или — что еще хуже — страх.       Фригга мягко, но настойчиво пыталась отнять его руки от лица, и, наконец, Локи сдался. Он поднял голову и с вызовом посмотрел на мать.       — Ну что? — прошипел он. — Урод, да?!       Фригга молча покачала головой. Она, не переставая, гладила его по спине и голове, приглаживая растрепанные волосы.       — Локи, — ее синие глаза смотрели встревоженно, но во взгляде не было ни капли страха. — Пожалуйста…       Видя, что Локи больше не сопротивляется, Фригга обвила руками его плечи и прижала сына к груди. Младший принц сначала заметно напрягся, но потом его плечи расслабились.       Локи закрыл глаза и позволил маминым пальцам перебирать черные непослушные прядки. Он вспомнил, как однажды — когда-то очень давно — мама вот так же сидела рядом и гладила его по голове.       К глазам снова подступили слезы.       Ничего уже не будет, как прежде.       — Мы очень виноваты перед тобой, — тихо зашептала ему на ухо Фригга. — Нужно было сразу тебе все рассказать…       — Прости меня, — прохрипел Локи, несмело сжимая ладонь женщины. — Это из-за меня почти уничтожен Асгард…       — Глупости, — Фригга поцеловала сына в взлохмаченную макушку. — Во всем виновата Хела. Ты ничего не смог бы сделать… Не вини себя.       Локи подавил рвавшийся наружу судорожный стон и зажмурился.       — Что теперь будет? — спросил он и сжался, ожидая страшного ответа.       Что, если отец не захочет больше видеть его теперь, когда Локи знает свою истинную сущность и может быть опасен?..       — Ничего не изменилось, — словно прочитав мысли сына, тихо ответила Фригга. — Ты по-прежнему наш. Принц Асгарда. Сын Одина. Мой сын…       — Тор знает? — сипло спросил Локи. Его дыхание постепенно выравнивалось, и руки бессильно лежали на коленях матери.       — Никто ничего не узнает, — заверила его Фригга. — Об этом тебе не стоит волноваться…       И Локи поверил. Он вздохнул, окончательно успокаиваясь, и, как и когда-то много лет назад, уснул на плече у мамы. Фригга дождалась, когда дыхание сына стало ровным, и аккуратно переложила его голову на подушку. Выходя из комнаты, обернулась. Лицо спавшего Локи было спокойным, и лишь на щеках блестели дорожки от слез.

***

      Тор долго стоял перед дверью в комнату Локи и все никак не решался постучать в нее. Наконец, он собрался с духом и поднес кулак к дверному косяку. Но старший принц еще не успел опустить на него руку, когда дверь открылась сама.       На пороге стоял Локи — бледный и заметно похудевший. Он смерил брата строгим и настороженным взглядом.       — Чего тебе?       — Я пришел, — оповестил брата о своем прибытии Тор и попытался пройти в комнату, но Локи преградил ему дорогу.       — Я вижу, — сухо ответил он. — Зачем?       Тор растерялся. Ему очень хотелось увидеть брата, но теперь, когда Локи был перед ним — злой и отчужденный — старший принц и сам не знал, зачем пришел.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил он вместо того, чтобы сказать брату о том, как он волновался за него все это время.       Локи вздрогнул. Его взгляд сам по себе упал на руки Тора, которые все еще были забинтованы.       — Лучше всех, — холодно отчеканил он, но Тор ему не поверил.       Старший принц наконец решился и надавил на дверь, которую держал младший принц.       — Локи, я знаю, что с тобой случилось, — сказал он, но Локи тут же зашипел на него и, схватив за воротник камзола, втащил в комнату. Едва Тор вошел, как младший принц тут же захлопнул дверь.       — Тш-ш-ш… — шикнул он на брата, повернувшись к нему лицом. Тор заметил синяки под его глазами и с тревогой стал всматриваться в осунувшееся лицо.       — Что ты знаешь? — зашипел на Тора Локи, мертвой хваткой вцепляясь пальцами в его плечи. — Говори!       Тор поймал мечущийся взгляд брата.       — Я знаю, зачем ты был в Йотунхейме, — тихо ответил он.       Локи сжал челюсть с такой силой, что на его лице заходили желваки. Он с силой оттолкнул от себя брата и отвернулся.       — Уходи, — услышал Тор его глухой голос.       Старший принц отрицательно затряс головой, хотя Локи и не мог этого видеть.       — Я не уйду.       — Уйдешь, — по-змеиному зашипел на брата Локи, глядя на него из-за левого плеча. Его зеленые глаза так и сверкали злой решимостью и, почему-то, затаенным страхом.       Тор, заметив затравленный взгляд брата, против воли подошел ближе. Неужели Локи боялся его?       — Локи, в этом нет ничего страшного! — попытался вразумить брата Тор, но Локи, казалось, совсем его не слушал. Он все пятился и пятился, пока не уткнулся спиной в стену.       — Ты — мой брат! — горячо заверил его Тор, не замечая, что своими словами делает только хуже. Локи загнанно смотрел на него и молчал. — То, что ты родом из Йотунхейма, абсолютно ничего не значит! Нам надо держаться вместе, и все будет, как раньше…       — Как раньше? — язвительно перебил Тора Локи. — О, мой милый брат, как раньше уже не будет…       Зеленые глаза сощурились и полыхнули такой искренней ненавистью, что Тор почти физически ощутил всю враждебность младшего принца.       Но он предпринял еще одну попытку:       — Неужели ты не хочешь все вернуть? Давай забудем обо всем, что случилось в Йотунхейме, и тогда…       — По-твоему, раньше было хорошо? — каждое слово Локи было насквозь пропитано обидой и горечью. — Разве ты вспомнил обо мне хотя бы раз до того момента, как заметил опасность в лице Фрейи? Разве ты когда-нибудь сделал что-нибудь для того, чтобы сблизиться со мной? Я всегда был один!       — Но… Локи? — Тор от этого напора отступил от брата на шаг. — Я не думал, что ты…       — А ты никогда не думаешь! — выплюнул брату в лицо Локи, отрываясь от стены и в свою очередь наступая на Тора. — Я намекал тебе, что мне одиноко! А что ты? Ты «не думал», о том, что мне был нужен друг. Что мне. Нужен. Брат.       Тор молча открывал и закрывал рот и не мог произнести ни слова. С какой стороны ни посмотри, Локи был прав.       Кругом прав.       В том, что происходило сейчас, был виноват Тор.       — Прости, — тихо сказал он, опуская глаза в пол. — Но, может, нам стоит попробовать все изменить?..       — Нет, — Локи упрямо мотнул головой. — Наши с тобой пути разошлись очень давно. Теперь ничего уже не изменить.       Тор вышел из комнаты брата подавленным. На плечи всей своей тяжестью давило чувство вины, и в груди рождалась злость на самого себя.       Это его вина. Он сам виновен в том, что произошло с братом. Теперь он понял это.       Но как искупить свою вину, он не знал.

***

      Нижний город был почти разрушен. Полуразвалившиеся дома, развороченная мостовая, от которой не осталось камня на камне, обгоревшие деревья — при виде этой печальной картины у Тора болезненно сжалось сердце. Впервые за долгое время после болезни отец взял его с собой сюда — помогать асам восстанавливать полуразрушенный Асгард.       Огун и остальные, кроме Сиф, которой до сих пор не разрешали лишний раз напрягать свое тело, уже давно работали наравне с остальными, помогая пострадавшим от схватки с Ледяными Великанами.       — Тор! — Вольштагг, который незаметно, но прочно влился в их компанию, радостно похлопал друга по плечу. — Рад тебя видеть!       Тор с неподдельным счастьем встретил друзей. Его взгляд невольно задержался на Фандрале. Несмотря на жару, на нем был надет камзол с высоким воротником, в котором наверняка было неудобно работать. Но этот воротник отлично закрывал шрам на его шее, и Тор глубоко вздохнул, сочувствуя другу, который всегда очень переживал, когда дело касалось его внешности.       Работали друзья молча — никому не хотелось говорить. Наравне с остальными они разгребали завалы, освобождая невольных заложников, оказывали им помощь, предлагали временное жилье до полного восстановления нижнего города. Тор и остальные сами попросились сюда — на место бедствия. И Один, который сам всегда лично присутствовал на каждом таком событии, не возражал.       Лишь Локи не захотел быть вместе со всеми.       Тор машинально разгребал завалы одного из домов, думая о брате. Старший принц с легкостью передвигал тяжелые каменные плиты и перекладины. Он бы предпочел поднять тысячу таких каменных глыб, чем найти простой ответ на сложный вопрос: как вернуть расположение брата или хотя бы привести того в чувство. Если Локи и раньше любил уединяться, то после случившегося в Йотунхейме и вовсе стал нелюдим. Надо было как-то это исправлять.       Размышления Тора прервал слабый шорох, который старший принц и не заметил бы вовсе, если бы этот шорох секундой позже не перерос в грохот. С изумлением Тор оглянулся в ту сторону, откуда раздался шум.       К нему упорно пробиралась девушка, по пути задевая обломки и спотыкаясь о них же. Маленькая и очень худая, с большими удивленными глазами и копной спутанных рыжих волос, стянутых на затылке в нелепый хвост, среди бесконечно серых тонов разрушенного города она показалась Тору лучиком света. Этот лучик, заметив, что на него смотрят, тихо ойкнул и закрыл ладонью губы.       — Я хотела донести так, чтобы не помялось, — пояснила девушка, показывая на сумку в своих руках. — Но оно, кажется, все-таки помялось… Я, чем больше стараюсь, тем больше все порчу.       С этими словами она всучила Тору в руки сумку с обедом — одну из тех, которые раздавали каждому, кто работал на восстановление Асгарда. Девушка приняла виноватый вид, но это не мешало ей с любопытством разглядывать Тора.       — Спасибо, — поблагодарил ее Тор, усаживаясь на большую каменную плиту. Где-то вдалеке раздался сигнал — наступило время обеденного перерыва. — Ты тоже тут…работаешь? — спросил он, с недоверием оглядывая облаченную в платье с широкими рукавами хрупкую фигурку.       — Да, — девушка кивнула, совершенно без стеснения присаживаясь рядом со старшим принцем. — Разношу обеды, делаю пострадавшим перевязки и все такое.       — И как тебя зовут? — зачем-то спросил Тор, глядя на собеседницу.       — Сигюн, — просто ответила та, стрельнув в сторону старшего принца лукавым взглядом до одури зеленых глаз. — Можно я тут посижу немного? Устала. За день набегаешься туда-сюда, да тем более по таким горам… — она с тоской оглядела последствия битвы с йотунами.       Сигюн робко улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки. Она вся светилась неподдельным счастьем и смешно морщила нос, пытаясь уклониться от летающей рядом с ней пчелы.       Совсем еще ребенок.       — Сиди, конечно, — пожал плечами Тор. — Мне-то что?..       Сигюн с готовностью подтянула колени к груди, ерзая, чтобы удобнее устроиться на своем месте. Она вздохнула и пристально посмотрела на Тора. Старший принц догадался, что ей очень хочется что-то ему рассказать.       Словно в подтверждение мыслей Тора, Сигюн набрала в грудь побольше воздуха и заговорила, тихо и нерешительно:       — Там — где раньше был рынок — нашли щенка! Живого, представляешь? Его завалило в подвале дома. Сам дом не разрушился, но вход загородило упавшее дерево. Я иду, а он скулит. Я сначала даже не поняла, что это… А он живой! Столько дней там провел, худющий, но живой!..       Тор ел и молчал, никак не реагируя на девушку, которая вся светилась от радости.       — Сегодня день очень хороший, — сказала Сигюн. С ее губ не сходила блаженная улыбка, и в какую-то минуту Тор даже подумал, что девушка немного не в себе. — Уже четверых спасли. Теперь столько времени прошло, никто уже и не надеялся, что среди этого ужаса может кто-то остаться в живых… Иногда этих несчастных находят, но уже не успевают их спасти.       Сигюн прикусила губу и уткнулась взглядом в землю под своими ногами.       — Это, наверно, очень страшно — оказаться под завалом… — медленно произнесла она, сминая край юбки. — И близких терять, наверно, страшно… Хотя я стараюсь об этом не думать. Ведь лучше думать о тех, кого успели спасти, чем о тех, кого не смогли, ведь правда?.. Я сначала не понимала, как можно не думать о плохом, когда вокруг творится такой кошмар. А потом я подумала, что, если серьезно относиться ко всему, что происходит в жизни, можно сойти с ума…       Тор скосил глаза в ее сторону. Сигюн сидела и говорила без умолку, и старший принц, слушая эти ее ни к кому не обращенные слова, чувствовал, как на его лице сама по себе появляется улыбка. Сигюн была как лекарство от тоски.       Лекарство для Локи.       Решение пришло внезапно и самому Тору показалось диким и спонтанным.       — Сигюн, — сказал он, поворачиваясь к девушке всем корпусом. — Ты можешь мне помочь?       — Наверно, — зеленые — цвета весенней травы — глаза засияли радостным огнем. — А что нужно делать?       Тор вздохнул, решаясь на ответственный шаг.       Брат его за это не простит.       Глупости.       Потом еще спасибо скажет.