***
По тому, как вздрогнули плечи девушки, едва только Локи переступил порог ее комнаты, трикстер понял: Герсими знала, что он придет. — Страшно? — не поглумиться над ней сейчас было бы преступлением. Ванахеймская принцесса вздрогнула и резко повернулась лицом к врагу. Локи стоял на пороге и смотрел на нее с ненавистным прищуром. Герсими выглядела испуганной и растерянной, а ее глаза пристально следили за каждым движением трикстера. Поздно. Этот затравленный взгляд уже не способен его разжалобить. После всего, через что ему пришлось пройти, он, кажется, уже никогда не сможет воспринимать чужую боль. Слишком сильна его собственная. — Ты что тут делаешь? — тихо спросила девушка, сминая покрывало, на котором она сидела, поджав под себя ноги. — Сама знаешь, — вкрадчиво — почти ласково — ответил Локи и приблизился к ней еще на шаг. Герсими испуганно втянула голову в плечи и что-то тихонько пискнула себе под нос. Жалко. Мерзко. — Хорошо тебе живется? — спросил Локи, подходя к позолоченному изящному трюмо и беря с него яблоко. Герсими молча сверлила его взглядом. В бирюзовых глазах — опаска и настороженность. — Пожалуйста… — ее голос дрогнул. — Не надо делать то, что ты задумал… — Ты о чем? — Локи улыбнулся так, как улыбался только врагам — широко и насмешливо. — Ты советуешь мне не есть это яблоко? Пожалуй, я этого не сделаю. Оно червивое. В зеленых глазах сверкнул лед, и улыбка пропала. — Как и ты. Короткий вскрик, удивленно расширившиеся глаза — и Герсими упала с кровати на пол, широко раскинув руки по бокам от отяжелевшего тела. От неожиданности трикстер отпрыгнул в сторону. С ужасом он посмотрел на лежащую у его ног мертвую девушку, между лопатками которой торчала рукоять кинжала. Кинжала, который он даже не успел достать. — Ну здравствуй, родной! — раздался над самым ухом трикстера голос той, кого он меньше всего ожидал услышать именно в эту минуту. Хела вернулась в Асгард.***
Добраться до Биврёста оказалось проще, чем они думали. На всем пути друзья не встретили никого из стражи Локи — казалось, весь дворец вымер. Сиф шла, вжимая голову в плечи, и чувствовала, как бегут по телу мурашки. В какой-то момент девушка осознала, что ей очень страшно, и от одной этой мысли на душе стало гадко. Локи вернулся в Асгард и теперь творит в нем бесчинства, Асгарду угрожает Богиня Смерти, а Один умер — теперь Сиф твердо в этом убедилась. Еще в детстве, читая легенды и слушая рассказы об истории Древнего Асгарда, она знала, что Боги могут возвращаться назад из Вальгаллы — чтобы предупредить о нависшей над миром опасности. Согласно сказаниям, отец Одина, Бёр, пришел к сыну накануне Великой Войны, чтобы предупредить о предательстве Лафея. Один мертв. А это значило, что Тор теперь полноправный царь Асгарда. А это значит, ему нужно быть не в Альвхейме, а здесь. Сейчас. — Уверена? Сиф поймала встревоженный взгляд друга и кивнула. Фандрал стоял перед ней и крепко держал рукоять меча. У его ног лежал труп назначенного Локи Хранителя Моста. Предателя, переметнувшегося на сторону нового царя, пришлось убить. Огун стоял рядом с другом и тревожно всматривался в темноту, окружавшую их со всех сторон. — Постарайся поскорее, — тихо сказал он, глядя на подругу. — Если все, что ты нам рассказала, правда, Хела не заставит себя долго ждать. — Мы вернемся, — пообещала Сиф, накидывая на голову капюшон. — До скорой встречи! Перед тем, как шагнуть на Биврёст, девушка внимательнее вгляделась в лица друзей. Сколько лет она их знает и как уверена она в каждом из них!.. Сиф сжала челюсть с такой силой, что скрипнули зубы. Она не позволит Локи — кому-либо! — уничтожить Асгард и все то, что она так бережно хранит в своем сердце. Она найдет Тора, и Тор обязательно что-нибудь придумает. Поможет. Хотя бы просто будет рядом и с ним будет проще переживать эти трудные времена. — Я обещаю, — прошептала Сиф, борясь с возникшей вдруг дрожью. Фандрал провернул рукоять меча, и Биврёст утянул девушку за собой. А всего секунду спустя два острых клинка насмерть поразили оставшихся на Мосту друзей.***
Тор чувствовал, что все обернется чем-то ужасным. И когда Радужный Мост открылся, и из него вышла взволнованная и до крайности серьезная Сиф, Громовержец понял, что-то, о чем он так беспокоился все это время, свершилось. Еще до того, как подруга сказала ему об этом, Тор понял. Асгард на грани гибели. Предательство Локи, армия валькирий, Йотунхейм, Фенрис, гора мертвых тел, разруха и опустошение, остекленевший взгляд матери и траур во дворце — все это пронеслось перед глазами Тора в считанные секунды, едва только он увидел перед собой безумный взгляд Богини Смерти. Хела стояла перед ними, в победной позе сложив на груди руки. Она ждала их появления. Тор почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Асгард встретил его темнотой и кромешным мраком, как чужого. Тишина, которая так давила на него еще до его отбытия в Альвхейм, стала совсем угнетающей. Он еще не знал о том, что все жители покинули нижний город и ушли в леса, он еще не знал о том, что Локи стал правителем Главного из Девяти миров, вернувшись сюда и захватив власть. Он еще не знал о том, что отец умер, но черная фигура и безумный взгляд Богини Смерти сказали ему об этом лучше, чем тысяча слов. — Беги! Тор оттолкнул Сиф и метнул молот в своего заклятого врага. Хела поймала Мьёльнир легко, словно играючи, и усмехнулась. — Вот это я понимаю — теплая семейная встреча после долгой разлуки! — Не знаю, о чем ты говоришь! — с яростью выплюнул ей в лицо Тор, прожигая ненавистную фигуру в черном испепеляющим взглядом. Они попались в ловушку. Фандрал и Огун были уже мертвы, когда Тор вместе с Сиф возвращался в Асгард. Чужой Асгард. — Милый, тише… Не сердись! — Хела чуть сжала пальцы, и молот вдруг разлетелся на осколки. Тор почувствовал, как к его горлу подступает тошнота. — Тор! — Сиф вцепилась в его предплечье и потянула на себя. — Ты не Бог Молотов! Ей тебя этим не запугать! Тор почувствовал, как внутри него что-то словно надломилось. На память всплыли слова, сказанные однажды Сиф: «Ты Громовержец!» Но почему он не чувствует сейчас внутри ничего, кроме всепоглащающей ненависти и затмевающей сознание боли?.. Где обещанная ему сила?.. Хела наступала медленно и изящно, как кошка, которая увидела свою добычу. Даром что глаза не сияли в полумраке, как две луны. Тор снова повернулся к Сиф. — Беги! Найди Хеймдалля! Кинжал, пронесшийся в нескольких дюймах от лица девушки, подкрепил слова Громовержца, и Сиф бросилась бежать. Нужно отвлечь Хелу, чтобы Сиф успела спастись!.. — Ты говорила, семейная встреча? Богиня Смерти озлобленно посмотрела на Тора из-под полуприкрытых век. Секунду она колебалась — кинуться вслед за Сиф, которая в мгновение ока ускользнула с места битвы юркой тенью, или напасть на Громовержца, и, кажется, выбрала второе. Но по проступившей на лице Богини Смерти улыбке Тор понял: Сиф она просто так не отпустит. За спиной Хелы промелькнула гигантская черная тень и скрылась в том направлении, где всего несколько секунд назад пропала фигура Сиф. Фенрис!.. — О, — Хела смотрела на Тора оценивающе и с явным любопытством. — Локи не сказал тебе? — Не сказал что? — явно теряя драгоценные секунды, переспросил Тор. Богиня Смерти вскинула вверх подбородок. Она провела рукой над своей головой, облачаясь в предшествующий скорой смерти костюм. — О том, что у Одина была дочь, — каждое ее слово сопровождалось шагом в сторону Тора. — Он прятал ее ото всех. Но теперь, когда папа умер, она вернулась. Безумные глаза оказались совсем близко к лицу Тора. Хела невесомо провела ребром ладони по щеке Громовержца, и улыбка на ее лице стала похожа на кривой оскал. — И теперь она будет мстить. На дне черных зрачков промелькнул совсем уж опасный огонь. — Я буду мстить, — закончила она ледяным тоном, и Тор понял, что сейчас случится. Но не успел ее остановить. Он почувствовал, как холодный металл входит в его тело сразу в нескольких местах — в грудь и под ребра с обеих сторон — Хела пригвоздила его к месту, словно бабочку. А потом правую половину его лица пронзила острая боль, и Тор, сдавленно охнув, крепко сжал ладони. Перед левым глазом все поплыло, правым он не видел вовсе ничего. Голову будто сдавило тисками, и кровь, гулко стуча в ушах, хлынула из зияющей на месте глаза раны на скулу. Где-то на переферии ускользающего сознания Тор услышал, как Хела отошла чуть в сторону, оставив его висеть на крепко вогнанных в стену мечах, и сказала с нотками явного довольства собой: — Ну вот… Теперь вылитый Один! А потом все звуки вокруг него стихли, и Тор погрузился в прохладу и темноту беспамятства.***
Слезы застилают глаза, и Сиф быстро, словно испугавшись, что кто-то может их увидеть, смахивает с щеки соленую влагу тыльной стороной ладони. Она бежит, не разбирая дороги, через лес, а деревья тянут к ней свои высохшие руки-ветки и цепляются за полы плаща. Зацепившись за очередную корягу, девушка уже не предпринимает попыток высвободиться, а просто-напросто тянет плащ на себя и оставляет на засохшем пне изрядный кусок ткани. Не оборачиваясь назад, она снова бежит, спотыкаясь и чуть ли не падая. Ноги с хрустом ломают сухие ветки, и каждый раз, когда сучок под башмаком ломается слишком громко, Сиф вздрагивает и невольно вжимает голову в плечи. Найти Хеймдалля! Приказ, отданный Тором, становится для Сиф целью — маяком, к которому тянется ее измученная душа. Она устала. Устала искать, волноваться и ждать. Она хочет взять меч и выступить против Хелы, но умом понимает, что эта схватка заранее ею проиграна. Сиф бежит быстрее, и слезы сами высыхают от быстрого бега. Она вдруг понимает, что Асгардский лес — место, в котором она знает каждый куст и где она провела все свое детство! — ее пугает. Где-то над головой отчаянно кричит дикая птица, и Сиф вскрикивает сама, а потом смеется — надломленно, нервно, срываясь на всхлип. Ноги подкашиваются, и она падает на землю, сдирая кожу о сухие ветки и пытаясь унять сбившееся дыхание. Сиф поднимает голову, и, различив в возвышении над скалой слабый мерцающий огонь, едва сдерживает рвущийся из груди ликующий крик. Она нашла его. Этот огонь развели сбежавшие из нижнего города асы — больше некому бродить по лесу в такое страшное время. Сиф с трудом поднимается с земли и на неверных ногах идет к мерцающему сквозь ветки деревьев огню. В голове рождается смутная мысль: хороша она наверно сейчас — в порванной одежде и вся, с ног до головы, измазанная грязью. Но эта мысль тут же уходит и перед глазами встают образы мертвых друзей. Теперь, когда они мертвы, ничто другое, кроме всепоглащающего желания отомстить их убийце, значения не имеет. Губы снова начинают предательски дрожать. Сиф подбирает полы плаща и, уже не в силах бежать, плетется вперед, прочь от дворца, прочь от смерти. Мысль о том, что Тор остался один на один с Хелой, разрывает ее на части изнутри и не дает покоя. А потом все мысли уходят, и их сменяет тупая боль. Огонек впереди вдруг раздваивается и начинает плясать, а Сиф слышит совсем рядом шаги и секундой спустя без сил падает в объятия чьих-то рук.***
Локи вздохнул и откинул голову назад, прислонясь затылком к спасительной прохладе камня. Тор лежал рядом с ним на голом холодном полу без сознания. Немного подумав, трикстер коснулся пальцами его лба. Горячий. Дело плохо. Тора, как и его самого чуть ранее, принесли и свалили в эту темницу приспешники Хелы. При виде израненого брата Локи испытал смешанные чувства, среди которых доминировала ярость. Но только на этот раз он злился не на Тора. Трикстер всей душой люто ненавидел Хелу, по чьей вине он и оказался сидящим здесь — в холоде и мраке асгардской темницы, не в силах пошевелиться или хотя бы вздохнуть полной грудью. Хотя, впрочем, он и не хотел этого делать. Все, о чем он мечтал и к чему стремился, все, к чему он так долго шел, разрушилось в один день. И пусть Локи знал, что его слепая жажда отмщения не приведет его ни к чему хорошему, а игры с существами, гораздо более сильными, чем он сам, лишь повернутся против него, разочарование все же было слишком горьким. Глупец. Теперь, оглядываясь назад, он осознавал, насколько глупым и беззрассудным было его желание отомстить. Неужели он и вправду считал, что, дав свободу Таносу, избавится от Хелы? Неужели он считал, что титан, получив свободу, сразу же исполнит часть своей сделки? В том, что Танос убьет Хелу, Локи не сомневался. Но он отнюдь не был уверен в том, что титан сделает это до того, как Богиня Смерти прикончит его — незадачливого трикстера, который сглупил в своем стремлении отомстить всем своим обидчикам. И что в итоге? Власть, которая была у него в руках совсем недолгое время, оказалась призрачной и легко утрачиваемой. А сам он теперь обречен гнить в темнице Асгарда. Впервые за всю жизнь он опустил руки. А желание убить брата — отомстить Тору за всю причиненную ему боль — вдруг пропало само собой. Тор лежал рядом с ним — такой же слабый и уязвимый, израненый и поверженный, почти мертвый. Он мог умереть в любую минуту — об этом говорили раны, оставленные Хелой. Еще час назад Локи с удовольствием наблюдал бы брата таким. Но сейчас он вдруг понял, что не может позволить Тору умереть. Он и так виновен в смертях всех, кто был ему по-настоящему дорог.