Арсений хорошо помнил, как Яков Адамович, вытянув непомерно длинные ноги, будь он в человеческой или звериной форме, скрещивал их и смотрел перед собой. Со стороны казалось, что он заснул с открытыми глазами, но на самом деле учитель просто размышлял. Он отключался от реальности и, становясь как бы сторонним наблюдателем, позволял мыслям течь, не сосредотачиваясь ни на одной из них. Он любил повторять, что эта техника позволяет понять свои мотивы и отсеять лишнее. Наблюдая за мыслями, не принимая участия в самом процессе мышления, гораздо легче оценить всё, что происходит, выбрать действительно важное и уже после сосредоточиться на этом.
Так и Арс, лёжа на кровати, пытался вычленить что-то важное. Оно вертелось, кажется, перед самым носом, но упрямо не давалось в руки. Или в лапы, это уже как посмотреть.
Он недовольно засопел и, с трудом, потому что полный живот было вообще тяжело двигать, перевернулся и улёгся на другой бок.
Мысли продолжали вяло ворочаться в голове. Тело зудело, требуя перевоплощения, но оборотень выжидал. Он знал не понаслышке, что сон Антона достаточно чуткий в начале ночи, в период с двух до трёх, и перед пробуждением, начиная с шести. В это время лучше всего вести себя тихо, чтобы не быть застигнутым на месте преступления, так сказать.
Прямо сейчас раскрывать свою сущность было как минимум опасно: Арс ещё слишком мал и не сможет ни защитить себя, ни убежать. Причём мал и котом, и человеком. От него в теле младенца вообще никакого толку. Ещё и мозгов как у младенца.
Кот тяжело вздохнул. Взросление было самой нелюбимой частью жизни. Каждый раз за год проходить все метаморфозы, на которые человеку нужно примерно двенадцать-тринадцать лет, было делом нелёгким и неприятным. Он делался глупым, как ребенок. Даже в кошачьем теле нестерпимо тянуло шалить. Так, например, наконец открыв сегодня один глаз, он чуть не описался от восторга. Разве такое поведение может себе позволить взрослый мужчина? А именно взрослым мужчиной Арсений умер последний раз и теперь уверенно ощущал себя на все тридцать пять.
Последняя его жизнь особенно удалась. Он жил у бабушки, деля с ней все радости и печали, наслаждаясь обычной кошачьей жизнью. Она от пуза кормила его, ласкала и не лезла попусту. Много разговаривала. Агафья Федоровна была золотой женщиной с самым добрым сердцем, какое Арс только встречал у людей. Но это самое сердце как-то раз не выдержало, и она тихонечко умерла в ожидании своего автобуса. Арсений даже помнил, что в её рюкзачке были консервы, которые она купила для него. Они собирались отмечать его пятилетие, но не успели.
Её сын, принесший, как раз, все эти вещи и новости, пинком выкинул Арсения из квартиры, несмотря на то, что кот был образцом воспитанности и не раз сидел на коленях у Сергея, подставляя точёные шею и грудь под ласки загрубевших пальцев. Но сыну нужна была квартира, а кот был не нужен, и Арсения просто выгнали на улицу.
Раздосадованный и сбитый с толку, он направлялся в ОПОБ, когда на тротуар вылетел автомобиль. Будь он менее погружён в мысли — успел бы отпрыгнуть, но рефлексы подвели, он среагировал слишком поздно и жизнь оборвалась.
Седьмая по счету.
Когда-то, когда он был ещё совсем крошкой и не знал толком ничего о том, каково это умирать и рождаться снова, Арсений был уверен, что он везунчик. Один из тех, кто встречает пару сразу и сразу же обретает счастье — точно как Яков рассказывал.
Но первая его жизнь хоть и была довольно продолжительной — он дожил до четырех с половиной лет, проживая в Организации и проводя свободное время за наблюдением за людьми в попытках отыскать Хранителя — оборвалась она весьма глупо: его поймали охотники за бездомными животными и усыпили.
Вторую жизнь Арс вообще едва помнил: родившись однажды у женщины, после первой смерти оборотни приходят в мир минуя рождение и не имея родителей, появляясь где-то сразу крошками. Ему не повезло, и не успев толком пожить, Арсений насмерть замёрз.
Он открыл глаз и осмотрелся. Кошачье зрение позволяло видеть очертания предметов только в оттенках серого. Когда Арс был в человеческом облике, выглядело всё вокруг куда приятнее, но не ночью. Арсений от души потянулся и, с трудом поднявшись на лапы, полез по Антону к краю кровати. Сидеть и грустить было скучно. И, хоть он и был взрослым мужчиной, новое рождение неизменно делало его лёгким на подъём и шкодливым. Как будто возвращая в детство.
Зацепившись коготками, которые он ещё не умел втягивать (буквально все процессы в теле, кроме тех, что относились к памяти, начинались сначала), за край выбившейся из-под матраца простыни, он соскользнул на пол и храбро отправился справить нужду в лоток. Да, это странное поведение для настолько маленького кота, но пусть двуногие считают, что им достался исключительно умный экземпляр. Ведь так оно и есть.
***
Шурша шинами, за окном проехала машина. Арс навострил уши и, виляя задницей, неуклюже устремился на кухню, пялясь единственным открытым глазом в пространство перед собой. Предметы казались огромными, как будто он Алиса и съел ту часть гриба, которая делала его меньше. Или Гулливер в стране великанов. Но аналогия с Алисой почему-то нравилась ему больше. Наверное от того, что все в той стране были немного того. А его мир с ног на голову вставал вообще едва ли не каждый день.
Он наконец добрёл до холодильника и от души втянул носом воздух. Пахло пылью, застарелым жиром и чем-то ещё, чем пахнут все холодильники.
Арс поморщился и чихнул. Скучно. Он побежал к стулу, делая смешные прыжки на лягушачий манер. Но тот оказался слишком высоким для крошки Арсения, и посмотреть на птичек ему не удалось.
Огорчённый этим, Арс уже собирался вернуться к дальнейшему изучению вверенного ему помещения, когда в коридоре зажёгся свет, и в кухню вошёл Дима.
Двигаясь задницей вперёд, Арсений заполз под стул и принялся наблюдать за димиными ногами.
Мужчина открыл холодильник, и на несколько секунд в кухне стало светлее, так что пришлось сощуриться. Взял колбасу и сыр и принялся делать себе полуночный перекус.
Не отдавая себе отчёта, Арс стал повиливать задницей, примеряясь к незащищённым тапками пальцам, и когда Дима встал у стола, чтобы налить чаю, рванул и вцепился острыми зубками прямо в палец.
— Ёб твою мать! — не своим голосом заорал Дима и отпрянул назад, разливая кипяток.
На шерстку попало несколько капель, но от неожиданности и боли Арс громко вскрикнул. Он бы заплакал, если бы мог, но в кошачьем теле это было невозможно, так что он только заскулил и пополз прочь от лужи, причинившей столько боли.
Как ураган, в комнату ворвался Шастун с битой (и где он её только взял?) наперевес. Он глаза даже толком не открыл и теперь, сонно щурясь, пытался понять что произошло.
— Диман? — хриплым ото сна голосом позвал Антон.
— Да я это, я, — раздосадованно отозвался Поз, и поднял-таки Арса на руки, прекращая его попытки уползти в угол и помереть там от жалости к самому себе. Вода на шерсти уже остыла, но небольшие ожоги всё же были и неприятно саднили, так что прикосновения были скорее неприятны, хоть Дима и делал всё максимально осторожно.
— Что произошло? — Антон, нахмурившись, буравил парочку взглядом. Биту он опустил и теперь душераздирающе, до выступивших в уголках глаз слёз, зевал.
— Да твоя долбанутая кошара решила охоту устроить, блин. А я не привык к такому, вот и струхнул нефигово. Благо, не обварил животное, но, кажется, на неё всё равно попало. Блин, нехорошо как-то.
Он поднёс котёнка ближе к лицу, с разных сторон осматривая бока. Тот, что был мокрый, судя по реакции, был обожжён. Кот при прикосновении принимался снова стенать так, будто его режут.
Не выдержав этого, Антон подошёл и отнял котёнка, прижимая к груди. Арс тут же зацепился за спальную футболку и вскарабкался чуть повыше, к костлявому плечу, и только там притих.
— Дим, ты прости. Я дверь буду закрывать к себе на ночь, чтобы такого не повторилось.
— Да ничего, это ты прости. И ты, мелочь, тоже, — Позов погладил Арса между ушек, — я совсем не хотел сделать тебе больно. Ну и напугала же ты меня, мелочь. Чуть не до инфаркта, — он тряхнул головой, будто желая избавиться от неприятных воспоминаний.
Помолчали. Шастун поддерживал тёплый кошкин задок, а Дима помешивал чай в стакане. Друг на друга они не смотрели, чувствуя себя двумя идиотами в ночи.
— Пойду спать, наверное, — Шастун подхватил биту и направился в комнату.
— Да, доброй, — пробормотал ему в спину Дима.
***
Арс так и остался у Антона на груди, поэтому в дрёму тот провалился прямо как был — лёжа на спине. Вскоре просто лежать стало скучно, и, повинуясь инстинкту, Арсений полез искать что-нибудь, что сможет притупить его испуг и боль.
Тыкаясь почти вслепую, он обнюхивал человека. От Антона приятно пахло чем-то сладковатым в районе шеи, как будто он потёрся обо что-то или об кого-то. На футболке остался запах порошка и немного запах пота на воротнике. Волосы пропитались сигаретным дымом, полностью вытеснившим запах шампуня.
Арс продолжал водить мокрым носом по коже, пока не наткнулся на мочку уха. Кот сладко причмокнул и втянул мягкую кожу в рот.
Посасывать её оказалось приятно, и, чувствуя, как медленно, но верно он успокаивается, Арс совсем сполз на подушку, чавкая чужим ухом.
Уже проваливаясь в сон, он почувствовал приятное покалывание по всему телу — началась трансформация. Но он слишком сильно хотел спать, чтобы выпустить столь желанное ухо изо рта или прекратить превращение.
Глаза слипались, навалилось чувство умиротворения и неги, и, чавкая, он заснул, впервые за долгое время ощущая себя целостным и невероятно спокойным. Как будто мама была рядом.
