Котецкие истории

Арсений удирал со всех ног. Он бежал, не чувствуя под собой земли, перепрыгивая через ступени, летел вниз. Сердце радостно заходилось в груди, всё тело ликовало от восторга. Он хотел петь и кричать. Никогда в своей жизни Арс не испытывал такого всепоглощающего счастья. Наконец влетев в кабинет, он захлопнул за собой дверь и крепко вжался в неё спиной, из-под чёлки глядя на Якова Адамовича. Он чувствовал, как тайна в его груди распухает, грозя задушить, выдавив весь воздух и заменив его на что-то другое, жгучее, новое. Наставник отложил бумаги, которые до этого просматривал, и, стянув очки, пристально посмотрел на протеже. Они некоторое время не сводили глаз друг с друга, а потом одновременно улыбнулись. Яков похлопал ладонью по стоящему рядом стулу, приглашая Арсения присесть. Когда взъерошенный ученик уселся, он ласково потрепал его по мокрым волосам, убрал чёлку на бок и, взяв Арса за плечо узкой ладонью, мягко начал: — Мой мальчик, ты так торопился, чтобы сообщить мне какую-то новость? Какую? — голос его звучал хрипло — преподаватель простыл немного, но продолжал следить за молодняком. Арсений, сияя как новенький рубль, потупил взгляд и, багровея до самой шеи, несколько раз громко выдохнул, собираясь с силами. — Я нашел свою Хранительницу, — посвятил он в сердечную тайну собственные колени. Яков поднял брови, глядя на ученика. Сердце его, казалось, пропустило удар или даже два. Арсению ещё не исполнилось и восьми. Хранитель? Может ли такое случиться? Но тот не менял позы, продолжая пялиться на собственные ноги, крепко вцепившись в сидение табурета. — Ты уверен, мой мальчик? — голос учителя потеплел. Он едва сдерживал подступающие слёзы, не желая ругать ребенка. Арс был в том возрасте, когда принимал очень близко к сердцу слишком многое. Мальчуган насупился, ещё ниже опуская голову, но кивнул. — Я встретил её только что, — сбивчиво начал Арсений, всё ещё тяжело дыша после бега, — она вся такая белая и нереальная, прямо как в ваших рассказах, понимаете? — он поднял полный надежды взгляд на учителя, и тот согласно кивнул, внимательно следя за реакцией мальчика. — И что же ты сделал? — Я поцеловал её! — гордо произнёс Попов, снова пунцовея щеками. Его глаза возбуждённо блестели, и он стал стучать пятками по перекладине табурета, на котором сидел. Рост не позволял ещё доставать до пола, и приходилось развлекать себя так. Яков смотрел внимательно, но улыбаться шире отчего-то не торопился. — Хорошо, — мужчина снова погладил Арса по голове, — значит, ты можешь контролировать своего внутреннего зверя и больше не будешь менять форму спонтанно. Завтра тебе предстоит провести в образе человека первый полный день. Ты доволен? Арсений, судя по всему, ликовал. Но следующий день принёс только разочарования. Сияющий широкой улыбкой мальчишка прыгучей походкой ворвался в класс, рассчитывая похвастать тем, как хорошо он сдерживает своего Зверя, и уже дошёл до стола, за которым сидел, как приступ боли скрутил его, заставляя согнуться пополам, а после и вовсе упасть на колени. Под взглядом грустных зелёных глаз, его тело съёживалось и меняло очертания, ломалось, пока из ворота рубашки не показалась голова чёрного котёнка. Выглядел он при этом несправедливо обиженным и настолько щемяще-несчастным, что Яков поступился собственными принципами и, посылая подальше здравый смысл, подхватил ребёнка на руки и унёс из пустого класса.

***

Арс проснулся резко, как от пощёчины. Он открыл глаза и уставился перед собой. Кошачье зрение мгновенно среагировало на темноту: расширившиеся зрачки уловили очертания рисунка на обоях в комнате. Он некоторое время рвано дышал, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Приснится же! Это был один из самых позорных моментов в его жизни. Благо, по совету мудрого наставника, он никому не рассказал о якобы обретенной Хранительнице, и утром класс был уже пуст — все разошлись на дневной сон. Он повозился и, приложив некоторые усилия для преодоления гряды под названием Антон-Шастун-на-боку-лежащий, сполз на пол. Здесь было прохладно. Отчётливо ощущая лапами доски пола, Арсений просеменил к столу, потом прошёлся по периметру комнаты, с грустью отметив, что дверь заботливый хозяин закрыл на ночь. Делать было решительно нечего, а сон не шёл. Сознание оборотня оставалось целостным только в животной ипостаси, так что становиться человеком от силы нескольких месяцев от роду ему не было никакого резона. Усевшись на мохнатый зад, Арс стал рассматривать комнату. Обстановка была более чем прозаичной: стол, компьютерное кресло, узкая койка, пара полок для книг, на которых что-то определённо валялось, стул, служащий вешалкой, шкаф и тумба в изголовье кровати. Играть было решительно не с чем. Но тут ему на глаза попался какой-то фантик, завалившийся между тумбой и кроватью. У Арсения мгновенно расширились зрачки, улучшая и без того отличное зрение. Он поднялся и, повинуясь инстинктам (вообще, отпускать своего внутреннего зверя было порой невероятно приятно) и виляя задом, понёсся к желаемой добыче. И обломался: фантик завалился дальше, чем показалось поначалу, а лапки были ещё коротки, и вытащить столь желанную сейчас игрушку не представлялось возможным. Дурея от желания заполучить его, он снова и снова бросался на непокорную добычу, но тщетно: физиология оставалась неумолима — лапы слишком коротки. Однако, долго унывать из-за этого он не собирался и, перевернувшись на спину и поменяв пол с потолком местами, Арсений принялся за попытки достать фантик уже из этого положения. Стало сложнее, но веселее, а больше его кошачья сущность ни в чем и не нуждалась. Наигравшись вволю, он забрался на кровать и, уже не мудрствуя лукаво, обернулся и прижался к тёплому боку. Антон, словно почувствовав, обнял его голую спину, крепче прижал к груди, но сделал это очень бережно, как будто понимал, что держит в руках младенца. Арсений провалился в сон уже без сновидений.

***

Дни тянулись медленно, Арс рос, Антон учился, Дима матерился. Пробуждение было мгновенным, ярким и через край наполненным обсценной лексикой. Оказалось, что Антон, перейдя в предбодрственную дрёму, решил перевернуться на живот и случайно всем весом лёг на ничего не подозревающего Арса. Арса, резко, однако, сообразившего, что шансы на выживание чрезвычайно резво стали стремиться к нулю, и сообщившего об этом жалобным «мяв». Почему-то Шастун в край перепугался, подскочил с постели, как ужаленный, и, судя по сыпавшейся в адрес «злоебучей кровати, ссаной кошки и грёбаного утра» ругани, ударился коленом. В комнату, с глазами чуть побольше, чем линзы очков, ворвался Позов и, бегло оценив масштаб трагедии, начал несолидно ржать. — Ничего смешного, между нами говоря, — насупился Антон, но на губах у него уже была улыбка, смазавшая всё впечатление от хмурой рожи. — Как тебе сказать, Шаст... С твоей колокольни точно ничего, а вот с моей... — Дима улыбнулся и, подхватив кошку под толстый живот, унёс животное на горшок. Со стороны лотка через несколько секунд донеслось довольное мурчание, а после — звук разбрасываемого по всему коридору наполнителя. Дима приготовил бутерброды и чай, пока Антон пытался заставить кошку есть. Вероятно, после облегчения ей хотелось играть, потому что пушистая дрянь кусала пальцы, грызла шприц с молоком почём зря, вместо того, чтобы мирно слизывать молоко. А стоило её опустить на колени, как чёрное чудовище съехало по ноге на пол и вприпрыжку устремилось куда-то в направлении Диминой комнаты. — Кудабля?! — вслед за ней, удивительно быстро скачущей для столь странного прыжкообразного способа передвижения, умчался Поз. Зато у Антона появилась возможность засунуть в рот сразу целый бутерброд и залить его чаем. Дима вернулся быстро, неся в руках трофей, держащий в зубах трофей, — Находка где-то нашла крышку от пластиковой бутылки, вцепилась в неё зубами, как в родную, помогая себе ещё и когтистыми лапками и утробно рыча. — Смотри-ка, а девка с характером, — Дима положил мелочь на пол и прикрыл дверь, потому что котейка уже повернула в ту сторону и припустила из кухни. Увидев препятствие, живность села за задок и неприязненно посмотрела сначала на Антона, а потом на Диму. Оба принялись наспех завтракать. Покормив Находку, кое-как затерев весь организованный в процессе беспорядок, ребята двинули по универам.

***

Сегодня, впервые за всё время проживания в квартире, Арсения оставили одного. Он некоторое время ошалело пялился на дверь широко распахнутыми глазами, силясь понять, как этим, с позволения сказать, достопочтенным гражданам, пришла в голову обалденная идея кинуть котёнка его возраста одного? К чести этих двух дегенератов славных парней, в миске были налиты молоко и вода, а в лотке лежал свежий наполнитель. Арс пару раз на пробу мяукнул. Ответила только тишина полностью пустой квартиры. Полностью. Пустой. Квартиры. Он огляделся. Коридор представлял собой довольно скучное место: там были старые кроссовки, каждый размером больше, чем котёнок, и полка для обуви. В ванную дверь эти двое закрыли, верно рассудив, что коту там делать нечего, а нагадить, при желании, можно в любой другой комнате, так что Арс отправился изучать вверенные ему территории. Детальный осмотр показал, что территорий маловато: комната Димы была закрыта, так что остались изученная вдоль и поперёк комната Антона, кухня и коридор. Полигон для игр, прямо скажем, не шикарный. Арсений рассеянно погонял по полу крышку от бутылки, погрыз шнурки кроссовок Антона, повисел немного на кухонных полотенцах, стащив одно из них с крючка и шлёпнувшись в поилку. Мокрый и недовольный, он пришёл к неутешительному выводу: одному слишком скучно. А когда слишком скучно, есть смысл лечь и поспать. Арс так и поступил. Он вскарабкался на кровать Антона и, перекинувшись, сладко заснул сном младенца. В прямом смысле этого слова.