Котецкие истории

По своему опыту, Арс знал, что как только Дима начинает тихонько похрапывать, он крепко спит. С Антоном было ещё проще: если Шастун лежит и не двигается больше десяти минут, но при этом не пялится в телефон, его уже ничто не разбудит. Дождавшись хорошо знакомого похрапывания, кот поднялся и тихонько потрусил из комнаты. Грудь болела, всё тело ломило невероятно, голова раскалывалась, а до кучи его лихорадило. Армия блох хоть и поредела, но не желала сдавать позиции, продолжая кусать то тут, то там. Эти твари что, не спят?! На подгибающихся лапах Арсений дошёл до комнаты Антона и, рухнув на пол, обернулся. Стало как-то полегче. Он осмотрелся. С точки зрения лежащего на полу ребёнка, комната мало чем отличалась от этой же комнаты с точки зрения лежащего на полу кота. Арсюша уселся. От смены положения ничего особо не изменилось. Судя по неприятным ощущениям, блохи дружно рванули на голову и теперь там пытались найти себе пропитание единственным доступным способом — плешь проев. Хотелось откровенно выть в голос. Яков Адамович не мог его из рук в руки передать?! Или придумать какой-то более гуманный способ доставки! Сейчас, сидя ночью на полу, совершенно один, весь в мелких ранках, больной, с мокрым носом, Арс почувствовал себя настолько паршиво, как ему ещё не бывало (в этой жизни, по крайней мере), и нашёл единственный доступный выход из ситуации — горько зарыдал. Крупные слёзы скатывались по детским пухлым щекам, скапливались на подбородке, остыв немного, срывались, падали на голые коленки и текли ниже, под колено, вызывая зуд, который ещё больше раздражал и без того несчастного и покусанного Арсения. Он порывисто почёсывался то тут, то там, пытаясь хоть как-то облегчить свою участь, но по факту становилось только хуже: от слёз нос потёк сильнее, глаза опухли, а горло разболелось. Теперь себя стало жалко пуще прежнего, и Попов с трудом удерживался, чтобы не зарыдать в голос. Сколько прошло времени, он не знал, но плакать сил больше не было. Слёзы кончились, на их место пришло рваное дыхание, перемежающееся всхлипами, и дрожь во всём теле. Арс кое-как поднялся и поплёлся в ванную — очень хотелось умыться. И надо же было именно сейчас Антону встать по нужде! Увидев длинную фигуру в дверном проёме, сам не свой от ужаса Арсений перекинулся и замер. Его мелко трясло, голова сейчас, казалось, разлетится на куски, а дышать было совсем нечем. Он громко чихнул и чуть не попрощался с этим миром — тут же отдало прямо в череп, отозвавшийся таким взрывом боли, что перед глазами на секунду потемнело. — Граф? А ты чё тут делаешь? — донеслось умопомрачительно высокоинтеллектуальное сверху. — Господи, что это? Сопли? «Мозги это, которых у тебя, похоже, нет», — со злости подумал Арсений, послушно повисая в руках парня. Шаст осмотрел его и, взяв удобнее, занёс в ванную. Посадил в саму ванну, отвернулся к туалету. Отсюда было ничерта не видно, да и наблюдать за тем, как Антон опорожняет мочевой пузырь, едва ли интересно, так что Арсений прошелся по ванне, поскрёб для приличия бортик и даже мяукнул. О чём, впрочем, пожалел тут же — эхо ударило по ушам и по мозгам. «Мгновенная карма», — с болью подумал Арс и прилёг на прохладное дно. Сверху появилась голова Шастуна, и к нему потянулись тощие длиннющие руки. Без колец и браслетов запястья Антона казались тоньше, чем кошачьи. Для кота, разумеется, не для Антона. — Ну, кто у меня тут сопливый бандит? — задал риторический вопрос чёрной макушке Шаст и понёс кота на кухню. Арс бы нахмурился, да только кошачья мимика таких финтов ушами не предусматривала — это тебе не презрительный взгляд. Антон усадил питомца на один из стульев, а сам приоткрыл окно и закурил. Он помолчал, глядя на улицу. Залитый светом фонарей двор выглядел на удивление пугающе: слишком резкое освещение отбрасывало ломаные тени предметов, рождая в голове совсем не соответствующие реальности образы. Антон прикинул расстояние от окна до находящейся под ним клумбы с цветами, и по всему выходило чрезмерно дохера. Он повернулся к коту: — Ты вот мне скажи, долбаёбина пушистая, что тебе там понадобилось? — За птичкой прыгнул, блять! — в сердцах воскликнул Попов. Выслушивать беспочвенные оскорбления в свой адрес он был не намерен. Впрочем, для Антона это всё равно прозвучало как хриплое мяуканье, и он только фыркнул в ответ: — Такой у меня умный, — он потрепал кота по раскалывающейся голове, чем вызвал очередной стон. — Ты какой-то горячий совсем, — не глядя выкинув сигарету, Антон полез в холодильник. Арс и сам чувствовал, что ему нехорошо. Перед глазами плыло, а во всём теле поселилась противная слабость. Шастун что-то там шаманил на столе, но Арсению было не особенно интересно, чем занят человек. Под нос сунули шприц, и он послушно слизал сладковатую воду, икнул и прикрыл глаза. Так херово ему давно не было. В край разомлевший от температуры и лекарств, он чуть не стёк на пол, но Антон вовремя подхватил его и понёс в комнату. — Кот, а весит как слонёнок. Тебя впору в Кунсткамеру сдавать или в шоу уродов — вон какой вымахал, — любовно журил его Шаст. Арсений слышал это через дымку дрёмы и не желал ни думать об услышанном, ни запоминать его. Ужасно хотелось спать и отдать уже концы: у него ещё одна жизнь в запасе, из конца-то в конец! Антон, судя по ощущениям, сгрузил его рядом со своей подушкой и ушёл шуршать одеждой. Арс открыл глаза и лениво наблюдал, как высоченный, но удивительно пропорциональный при этом парень переодевается. Он сменил одну домашнюю футболку на другую и совсем стянул шорты, оставшись в одних боксёрах с Дэдпулом. Арсений позволил себе широко зевнуть и облизнуться. Под действием лекарства головная боль начала отступать, и теперь в ушах не шумело. Желание просто выйти в окно и прекратить это ослабло, но не исчезло. Шастун подошел к постели, потянулся, похрустывая суставами, и мощно выдохнул. Для курильщика у него удивительно хорошие лёгкие. Парень залез на кровать, подхватил недовольно мяукнувшего Арсения на руки и положил себе на живот, запуская длинные пальцы в шерсть и даря облегчение и ласку. — Я так за тебя перепугался, что говорить почти не мог, — голос Тохи звучал тихо и задумчиво, как будто он болтал сам с собой, хотя и обращался явно к коту. — Поз как сказал, что мы окно забыли закрыть, я чуть следом не прыгнул. Хочешь верь, хочешь нет, а мысли такие были, — он замолчал, и Арс, прикрыв глаза, медленно погрузился в более глубокую дрёму. Антон говорил что-то ещё, но мозг уже не цеплялся за его слова, отдавая предпочтение сну.

*

За ним гнались собаки. Слюнявые пасти щёлкали так близко от хвоста, что, казалось, ещё совсем чуть-чуть, одно неверное обманное движение, мах не в ту сторону, неудачный прыжок — и его порвут. Сердце колотилось бешено, грозя лопнуть прямо в груди и покончить с этим. Он прыгнул в сторону, не рассчитал, сорвался в овраг, полетел, не чувствуя под собой никакой опоры и ударился рёбрами, тут же просыпаясь. Арс лежал на полу в комнате Антона. Сердце стучало в груди как сумасшедшее, дышать было тяжело, а сам он вспотел, и лёгкий ветерок, долетающий из приоткрытого окна, холодил спину. — Черт, Граф… — донеслось сонное с кровати. Он замер, оцепенев: если Антон проснулся — пиши пропало: в таком стрессе он не обернётся, и спокойной жизни здесь придёт конец. Шаст свесился с кровати, пошарил рукой по полу и, нащупав Арсову макушку, ухватился за неё и попытался поднять его. Ничего не вышло. — Вот здоровая зараза, — прошипел Антон, поднялся, затащил его на кровать и тут же рухнул позади, обнимая поперёк груди и прижимая к себе, горячо выдыхая в загривок. Он поцеловал Арса в макушку и, судя по ровному дыханию, отключился. А Арсений ещё долго лежал, глядя в серые предрассветные сумерки и пытаясь угомонить не к месту разошедшееся сердце.